Беты — венец природы. Существа, что одержали верх над животными инстинктами. Существа, руководствующиеся лишь своими собственными желаниями и чувствами. Существа, что имеют холодный разум в любой день цикла. Существа, которым в глубине многие завидовали.
Сакура всегда проигрывала природе. Во всем. Сакура всегда проигрывала Ино. Во всем. Она не обладала такими шикарными волосами, наследственность обделила ее соблазнительными формами, и судьба окончательно решила добить ее, почти лишив возможности остаться медиком: Сакура проявилась омегой, в то время как ее вечная соперница — бетой. Однако о ее проблеме никто не знал. Имея доступ к лаборатории, Сакура сфальсифицировала результаты своего обследования и с уверенностью поставила галочку напротив графы «бета» в итоговом отчете. Она проявилась достаточно поздно для омеги: в пятнадцать лет. Имея при этом огромную базу за спиной в виде уймы потраченного времени, нервов и сил, что, не жалея, тратила, всецело отдавая себя медицине, то черта с два она бы так просто все это оставила!
Утро Сакуры уже несколько лет начиналось абсолютно одинаково: с момента проявления и, вероятно, всю оставшуюся жизнь куноичи придется принимать блокаторы — одну таблетку утром и одну вечером. Препарат являлся совершенно безвредным, что наделяло его приятным бонусом. Однако лекарство не являлось панацеей: оно не имело совершенно никакого накопительного действия. Один промах мог изрядно подпортить репутацию, что обязывало беспрекословно помнить об этом. Впрочем, у Сакуры никогда не возникало проблем с памятью, так что для нее блокаторы оказались настоящим спасением.
***
Легкий ветерок качал штору, проникая в приоткрытую форточку, а солнце настойчиво светило сквозь ажурную ткань, выводя на лице куноичи теневые узоры и щекоча закрытые веки. Сакура сквозь сон улыбнулась, лениво заводя руки за голову, и потянула носом свежий утренний воздух — она любила просыпаться таким образом: не от криков матери, не от звонка будильника, не от отца, что спозаранку мог затеять ремонт или перестановку. Сакуре нравилось просыпаться от теплых солнечных лучей, лениво потягиваться в постели, перекатываясь с одного бока на другой, и чувствовать в себе прилив бодрости, с которым можно запросто свернуть горы. У куноичи не возникало никакой необходимости в будильнике: ее режим сна был отточен до совершенства, по привычке заставляя просыпаться в одно и то же время, во сколько бы она не ложилась. Но Сакура всегда заводила его на всякий случай и вообще, многое в своей жизни она делала с таким принципом. Она всегда была предусмотрительной и гордилась этим. В глубине души Харуно гордилась собой больше, чем любая бета, выигравшая в лотерее жизни, ведь она родилась омегой и успешно с этим справлялась. И это была ее личная заслуга, не имеющая никакого отношения к генетике!
Сегодня Сакура собиралась получить первое после войны задание, так что она не стала бесцельно прохлаждаться в кровати: на ленивый отдых и так ушло целых три месяца! Она была полна сил, энергии и желания поскорее взяться за работу, потому что успела изрядно соскучиться по обычным миссиям. Не тем, от которых зависит жизнь всего человечества, а простым заданиям любого ранга, потому что после всего пережитого даже S-ранг покажется детским лепетом. Да и вряд ли что-либо опасное в такое время вообще подвернется. Народ только-только начал оправляться от последствий войны, так что до междоусобиц, слежек, воровства и убийств, руки ни у кого еще дойти не успели. Однако Сакура все равно была рада, находясь в восторженном предвкушении ожидания.
Теплый ветер приятно щекотал кожу, обволакивая ее мягким дуновением, и плавно перетекал своим потоком от области шеи и лица к розовым прядям, подбрасывая их в незамысловатом танце. Сакура, довольная собственным настроением, шагала по главной улице, запрокинув голову вверх, и смаковала запахи, что доносились с разных сторон площади: аромат свежей зелени, смешанный с полевыми цветами, так приятно и по-родному смешивался с нотами раменной Ичираку и стоящей напротив кондитерской. Поистине прекрасный день!
Куноичи вышла на каменную дорогу, ведущую к Резиденции, и направила свою легкую походку к деревянным воротам. Толкнула тяжелые скрипучие двери, не распахивая их полностью, и искусно проникла в небольшое образовавшееся отверстие: благо, компактные формы ее фигуры позволяли такой маневр.
Цунаде выглядела не такой же выспавшейся и довольной, как ее ученица. После выходных она казалась скорее помятой и уставшей. Сакура предположила, что наследница Сенджу опять увлекалась алкоголем, что было не редкостью. Особенно в последнее время, когда она во все лопатки намеревалась освободиться от оков поста, свалив должность Хокаге на плечи ее Какаши.
— Доброе утро, — поздоровалась Сакура, подходя к столу.
— Поиздеваться решила? — нахмурив брови, упрекнула Цунаде.
— Простите, — куноичи скромно улыбнулась.
— А ты чего такая довольная? — Сенджу притянула к себе картонную папку с листами и открыла ее, устремляя взгляд к документации. — На задание не терпится?
— Так точно, — радостно отозвалась Сакура.
— Эх, — вздохнула Цунаде, постукивая ногтями по столешнице, — молодость…
— У меня одиночное? — поинтересовалась Харуно, выражая нетерпение.
— Ммм, — промычала Цунаде в подобии ответа и подняла взгляд к открывшейся двери. — Опаздываешь.
— Минута, — парировал Какаши, рассматривая часы за спиной Хокаге.
— Мои отстают. — Цунаде перевернула лист, обратная сторона которого отображала досье участников Седьмой команды. — Так, — протянула она, — Наруто — альфа, Саске — бета, однако его вызывать издалека смысла нет, Сай — тоже бета, но в отпуске… остаетесь ты и Какаши. Вдвоем отправитесь.
— А как это связано с… — начала Сакура.
— Так надежней, — предугадывая вопрос, ответила Цунаде. — В общем, ваша задача заключается в том, чтобы отправиться в Деревню Скрытой Камелии и вернуть нашего шиноби-сенсора, которого я отослала туда пару недель назад обследовать местность. Я осведомлена, что там полно ценных ресурсов, которые можно было бы использовать в медицине, — она вздохнула. — Однако территория охраняется местными жителями, что, мягко говоря, далеки от благ цивилизации. И уж не знаю, что с нашим Сорой там приключилось, быть может, его взяли в плен или еще чего хуже — охомутала одна из омег, ведь подавителями там никто не пользуется, насколько мне известно. Так что вы должны его вернуть и заодно, Сакура, — Цунаде устремила внимание к своей ученице, — оценишь местную флору. В частности, меня интересуют вот эти травы, — Сенджу протянула распечатку с фотографиями. Вопросы?
— Нет, — Сакура покачала головой, убирая листок в нагрудный карман жилета.
— Сроки? — спросил Какаши.
— Недели будет достаточно, — пожала плечами Хокаге. — Уверена, справитесь быстрее.
Срок в целую неделю после столь затяжного отдыха прозвучал в ушах Сакуры сказочной песней. Пусть большая часть времени уйдет лишь на дорогу, она все равно была очень довольна. К тому же будет возможность изучить местную экологию, так что внутренний ботаник Сакуры ликовал не меньше. Вот только акцент Цунаде, что пал исключительно на бет, несколько смущал. И куда мог пропасть Сора было также не очень-то понятно. Во время миссий абсолютно все: как альфы, так и омеги, принимали блокаторы независимо от цикла. Просто потому, что так обязывал регламент. Никак иначе шиноби, за исключением бет, до заданий не допускались. И раз Сора был альфой, то наверняка он точно также принимал подавитель. А поскольку он был лишь наблюдателем, то ни в какой противозаконной деятельности местные жители парня уличить не могли. В таком случае, почему он до сих пор не вернулся? Что, черт возьми, вообще могло случиться?
— Тебе нужно время на сборы? — спросил Какаши, щурясь от залившего его лицо солнца.
— Нет, — бодро ответила Сакура, похлопывая поясную сумку, в которой лежал свиток с запечатанными вещами. — Я всегда собираюсь заранее.
— Разумно, — кивнул он. — Ну, тогда идем.
По ощущениям Сакуры температура была около тридцати градусов в тени, а на открытой местности и вовсе могла доходить до всех сорока. Вот что-что, а жару куноичи переносила несколько тяжело. Безусловно, Сакура была вынослива и сильна, однако под палящим солнцем она не обладала той же стойкостью, что Сай или Саске: по всеобщим наблюдениям, этим двоим было вообще наплевать, где находиться, будь-то мороз в стране Железа или же пустыня Суны.
Пока они пробирались сквозь лес, перепрыгивая с одной ветви на другую, над головами тянулись густые кроны деревьев, что укрывали своим зеленым полотном от натиска жары, а лесной ветерок, стремящийся навстречу, приятно щекотал кожу, позволяя находиться в комфорте. Однако вскоре лесная полоса закончилась, и шиноби вновь оказались под палящим солнцем. И, конечно же, сбавили свой темп.
— Кошмар какой-то! — фыркнула Сакура, опуская ладонь себе на макушку: даже ее светлые волосы успели изрядно нагреться. — Давно такого пекла не было.
— Не могу не согласиться. — Какаши лениво кивнул.
— Как думаете, что могло случиться с Сорой? — Куноичи, что прежде плелась позади своего командира, прячась за отбрасываемой им тенью, ускорила шаг и сравнялась с ним. — Он же сенсор… явно бы такой человек не попал в какую-нибудь абсурдную ситуацию, по которой Цунаде решила отправить за ним именно бет.
Сакура безукоризненно вжилась в роль беты! Она никогда и не ассоциировала себя с тем, кем являлась от рождения. Течка в ее жизни случилась лишь единожды, и то не в полной мере, так что она даже и не успела прочувствовать на себе все «чудеса» природы, чему была безмерно рада.
— Раз отправили нас, то и такую вероятность исключать не стоит, — безразлично бросил Какаши.
Что ж, Хатаке в себе был уверен не меньше, а то и больше, чем кто-либо. В его семье никогда не было мужчин-омег или бет. Только альфы. Поэтому вероятность родиться бетой была такой же ничтожно низкой, как и проявиться омегой. Какаши был уверен: он — альфа, так что начал принимать блокаторы еще до того, как проявился. Он не собирался рисковать своей деятельностью и более того, Какаши на дух не переносил сущность альф: они ему претили. Он не хотел отождествлять себя ни с ними, ни с шаблонами, что существовали по сей день. Таким образом, на медкомиссии, что проводилась в тринадцать лет первый раз и в шестнадцать — второй, Какаши определили как бету. За неимением характерных симптомов его просто не смогли приписать ни к омегам, ни к альфам. По сути, он даже не знал точного возраста, когда мог проявиться, теряясь в сплошных предположениях.
— Хорошо хоть девушек-альф не бывает, — прикинула в голове Сакура, зачем-то произнося это вслух. Какаши на подобное лишь усмехнулся, но отвечать ничего не стал. — Вы смеетесь! — возмутилась куноичи, пихая в бок своего командира. — А я, между прочим, уважаемый ирьенин, знаете ли.
— Ками, — вздохнул он, поражаясь наивности. — Каким образом ты представляешь себе женщину-альфу?
— Ну, — Сакура в уверенности раскинула руки, предполагая, что женщины, имеющие однополые чувства, смогли бы обзавестись семьей, — вероятно, они были бы наполовину… мальчиками? — ставя неуверенный акцент на последнем, куноичи бросило в краску. Не то чтобы она не знала такого слова, как пенис, она же медик. Но Сакура не стала бы произносить ничего подобного в присутствии своего бывшего наставника.
— Можно и так сказать, — согласился Какаши.
Название деревни не зря носило в себе наименование камелий: цветы были буквально повсюду. Розовые, красные и белые бутоны на небольших кустарниках усыпали огромную поляну. Куда ни посмотри — повсюду! Пестрят, соединяясь размытыми пятнами вдалеке, и сливаются в однообразное полотно на заднем плане. А те, что поблизости — красуются, обращая на себя внимание и будто бы кричат во всеуслышание, чтобы на них, наконец, взглянули.
— Здесь бы и слепому дурно стало, — пробубнила Сакура, закрывая глаза от надоедливых ярких красок.
— Я думал, ты любишь такое, — в недоумении парировал Какаши.
— Какое? — Куноичи вдохнула побольше воздуха, чувствуя странную заложенность в носу, и повернулась к командиру.
— Такое, — очевидно повторил Какаши, жестом указывая на поляну.
Они прошли еще несколько сотен метров, когда Сакура начала ощущать неприятную резь в глазах и достаточно сильный насморк. Остановилась, потерла пальцами веки и вновь огляделась. После чего снова попробовала вдохнуть чуть глубже и чихнула.
— Ты умудрилась заболеть в такую жару? — спросил Хатаке.
— Аллергия… — предположила Сакура. — Вы чувствуете какой-нибудь запах?
— Цветы, трава, деревья, — перечислил Какаши, принюхиваясь, — пересохшая от засухи почва, ручей вдалеке.
— Достаточно, — она улыбнулась. — Вероятней всего, действительно аллергия на что-то здешнее, — куноичи пожала плечами. — Пыльца, наверное.
— Есть причина для беспокойств? — уточнил Какаши, рассматривая ее покрасневшие от трения глаза.
— У меня было в аптечке что-то противоаллергенное, — отмахнулась Сакура. — Все в порядке. Возможно, просто лишусь обоняния на какое-то время.
Когда они зашли в город, что куда больше походил на Содом и Гоморру, Сакура невольно ужаснулась: госпожа Цунаде значительно преуменьшила нецивилизованность этого народа. Точнее говоря, их нравы. А вот инфраструктура здесь какая-никакая, но все же имелась. Бедная и куда менее развитая, нежели Коноха, однако и не каменный век. Но сношающиеся повсеместно альфы и омеги, которых людьми назвать элементарно язык не поворачивался, поверг юную куноичи в ужас.
— Что за чертовщина? — прошептала она, сокращая дистанцию между собой и Какаши настолько, насколько это вообще было возможно, потому что от увиденного стало максимально дурно и паршиво.
— Откуда мне знать? — Какаши пожал плечами. — Может, у них какой-нибудь праздник?
— Что? — глаза Сакуры в удивлении округлились до двух огромных озер и уставились на командира. — Это они, по-вашему, так отмечают?
Если бы Сакура была более внимательна и менее шокирована увиденным, она непременно бы обратила внимание на разноцветные флажки, тянущиеся вдоль крыш на узких улочках и зажженные тётины, а также повсеместное обилие алкоголя. Вероятно, Какаши был прав, и это безумие куда больше походило на праздник, нежели на обыденное времяпрепровождение.
Из разных уголков доносился звонкий смех, что смешивался общим гулом толпы, отдаленно перетекая в чьи-то стоны. А на глазах все ярче вырисовывался четкий возрастной контингент: здесь не было ни детей, ни стариков. Только молодые женщины и мужчины. И, вероятно, одинокие.
Какаши с Сакурой свернули за первый попавшийся угол, предварительно убедившись, что там никого нет, и остановились, обдумывая, как поступить дальше. Точнее говоря, как и всегда, обо всем думал лишь Какаши, потому что Сакура с такой реакцией на происходящее вряд ли бы смогла чего-либо решить.
Какаши поднес к губам указательный палец и, опустив его под маску, надкусил, призывая нинкена.
— Чем обязан? — спросил появившийся Паккун.
— Здравствуй, — куноичи выдавила из себя улыбку и помахала псу рукой.
— Что с тобой такое, Сакура? — буркнул пес.
— Паккун, возьми след, если получится, — Какаши протянул ему перчатку Соры, дожидаясь, пока нинкен запечатлит запах.
— Есть, — пес развернулся, взмахивая небольшим хвостиком, и скрылся за стеной дома.
Сакура прошла чуть дальше, скрываясь в темноте узкого закутка, и опустилась на деревянный ящик. Незаметно для Какаши просунула ладонь в набедренную сумку и выудила оттуда блокатор, после чего, делая вид, что зевает, положила таблетку себе в рот. Она не забудет. Нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах. А уж в особенности здесь, находясь в таком аду и даже не зная собственного цикла. В глубине души Сакура побаивалась альф. И хоть Наруто тоже был альфой, он был для Сакуры скорее исключением: во-первых, она знала, что Наруто никогда не причинил бы ей вреда, а во-вторых, он уже связал свою жизнь с омегой — Хинатой. Родители Сакуры являлись также бетами, как и большинство в ее семье, а с остальными альфами она особо не коммуницировала. По большей части Сакура в принципе имела довольно-таки скудный круг общения. И для других альф, кроме Наруто, там не было ни единого места.
Паккуна не было около часа и, за все время ожидания, шиноби успели немного передохнуть. Душный спертый воздух, что окружал их прежде, начал постепенно охлаждаться, наполняясь свежестью, а былая жара уступила место вечерней прохладе. Фоновое сопровождение неизвестного празднества утихать не собиралось, так что уже втроем, во главе Паккуна, они пробирались через оголтелые группы людей.
Сакура чувствовала, как легкий ветер становился все более интенсивным, отчего пришлось обнять себя за плечи, потирая оголенные участки кожи, что вовсю покрылись мурашками. А чуть позже на кончик ее носа упали пара капель, что вскоре перешли в мелкий дождь.
— Здесь, — уведомил Паккун, останавливаясь у крыльца небольшой таверны.
— Спасибо. — Какаши поблагодарил своего нинкена и отпустил его. — Идем? — он бросил взгляд на Сакуру и кивнул в сторону двери.
Куноичи молчаливо кивнула и безоговорочно пошла следом, надеясь, что не увидит там ничего подобного, что предстало ее вниманию на входе в город. Видимо, то был совсем бедный и неблагоприятный район, потому что там, где они находились сейчас, все ощущалось более здравомыслящим.
— Сора? — воскликнула куноичи, когда среди блеклого света разглядела макушку красных короткостриженных волос.
Куноичи бестактно оттолкнула двух мужчин, преграждающих ей дорогу, и, протиснувшись к столику, ударила по его поверхности:
— Какого черта ты здесь развлекаешься, когда тебя все ищут? — взорвалась она, в то время как ее командир спокойно ожидал объяснений.
Сора находился в компании миловидной блондинки, а его рука лежала поверх ее ладони. Однако взгляд парня казался виноватым и сожалеющим, а вместе с ним возымевшим надежду. Такую, будто он ждал их.
— Сакура, Какаши, — подавленно поприветствовал парень и покачал головой. — Я не мог отсюда уйти, — он вздохнул. — Эти чертовы камелии, чтоб их…они нейтрализуют действие блокаторов. Я… — парень брезгливо замешкался, — я просто не смог. И я встретил здесь Эльзу. — Сора сжал женскую ладонь чуть крепче, а его голубые глаза отразили безграничное тепло и заботу, когда он взглянул на свою пассию. — Она моя Истинная. Я бы ни за что ее здесь не оставил.
Сора вернул внимание к Какаши и Сакуре, но те его будто уже не слушали.
— Вы в порядке? — переспросил Сора. — Неважно выглядите.
— Что ты сказал? — опомнилась куноичи, несколько раз прокручивая в голове услышанное. Наверняка, она просто что-то неправильно поняла. В таком-то дурдоме и неудивительно.
— Местный воздух полностью подавляет блокаторы, — повторил Сора. — На днях я пытался написать письмо в Коноху, но здесь слишком часто случается непогода, так что письмо, полагаю, не дошло. Впрочем, вы все равно беты, так что какая вообще разница?
— В таком случае возвращаемся сейчас же, — сказал Какаши.
Сора откинулся на спинку деревянной скамьи и выглянул в окно, а Сакура в тот же момент ощутила влажный воздух и поднявшийся ветер.
— Будет смерч, — робко проинформировала Эльза. — Слышите? — она затихла.
Сакура замерла, понимая, что от былого праздника не осталось и следа, а с улицы доносился лишь свист ветра и перекрикивающиеся голоса, разбегающихся кто куда людей.
— Это надолго? — с нетерпением спросил Какаши.
— Точно сказать не могу, — призналась девушка. — Обычно это не занимает слишком уж много времени, но были случаи, что и до нескольких дней доходило, — Эльза сочувствующе поджала губы. — Выбора у вас все равно нет — погибните.
Сакура тревожно сглотнула, пытаясь привести мысли в порядок. В принципе, если Сора нашел свою Истинную, он ничего не поймет, а за Какаши и подавно можно не переживать.
— Почему вы не вернулись в Коноху раньше? — настороженно бросил Какаши.
— Не так давно скончался мой отец, — бегло сказала Эльза, копошась в своей сумке. — Я не хотела бросать маму в таком состоянии. Вы беты, — отмахнулась блондинка, — и вам не понять. Но когда альфа и омега теряют друг друга, это сродни смерти. Наш траур слишком глубокий. Мне нужно было поддержать ее.
Сакура от и до ощущала себя бетой, и ее буквально вывернуло наизнанку от брошенных слов. Да кто они вообще такие, чтобы обесценивать чужие чувства? Это зависть так проявляется? Сакура лишь недовольно фыркнула себе под нос и проигнорировала выпад: ей наплевать, что там думают какие-то омеги, которые из-за своей течки не могут даже мыслить адекватно.
— Вот вам ключи от соседнего подвала. — Эльза постучала ногтями по столу, указывая на связку ключей. — В нашем уже и так народу полно. Он, конечно, тесноват, но вдвоем поместитесь. Поторопитесь.
— Встречаемся здесь же, как буря утихнет, — скомандовал Какаши. — И сразу отправляемся в Коноху.
— Есть, — кивнул Сора.
***
Подвал действительно оказался достаточно скромным и небольшим, но грех жаловаться. Главное — здесь было сухо и безопасно. Какаши достал из свитка спальный мешок и расстелил его на пол, Сакура следом за ним сделала то же самое. Разложила на песчаном полу мешок и, отряхнув ноги, разулась. Залезать внутрь не хотелось, да и жарко бы стало, поэтому куноичи просто легла поверх спальника и повернулась лицом к стене. Лучший способ скоротать время — сон. Какаши, судя по всему, был такого же мнения.
Сакура действительно рассчитывала проспать всю бурю и преспокойно отправиться домой. Более того, у нее были на это все шансы, если бы не одно пугающее «но»: низ живота начало странно тянуть, и хоть нос был по-прежнему заложен от аллергии, куноичи понимала, что дело вовсе не в ней. Тепло, что закручивалось в ее теле, начинало все отчетливее концентрироваться между бедер, а биение сердца учащалось. Сакуре не нужно было вспоминать свою первую и единственную течку, чтобы провести параллель. В конце концов, она была ирьенином и знала все симптомы досконально. Куноичи убедилась в том, что находится сейчас в самом разгаре течки прежде, чем скользнула своей ладонью между ног, ощущая насквозь влажные легинсы.
«Шаннаро!» — безмолвно прокричала Сакура, сжимая в пальцах шуршащую ткань спального мешка.
Она не знала, что ей делать. Не конкретно сейчас: находиться в подвале с бетой — не самое страшное. Страшное будет впереди, когда ей предстоит покинуть подвал и миновать толпу альф, будучи течной. Впрочем, даже если она не справится сама, а Сакура и такой вариант рассматривает, потому что не знает, как именно может себя повести в таком состоянии. Она по-прежнему может рассчитывать на Сору, который больше не представляет ей опасности. И, конечно же, Какаши также не даст ее в обиду.
Сакура собралась с силами и легла на другой бок, поворачиваясь к Какаши. Ей нужно было прямо сейчас взять себя в руки и все рассказать. Она понимает: это не тот человек, который будет ее ругать, осуждать или как-либо вообще упрекать. Не после всего, через что им пришлось пройти вместе. Это все еще был Какаши-сенсей. Бояться было нечего.
Какаши слабо отдавал себе отчет в том, что происходит: обилие запахов сводили с ума, все чувства накалились до предела, а любое тактильное прикосновение или услышанный шорох вводили в ступор. Ему казалось, что он слышит даже сердцебиение Сакуры. Какаши никогда в жизни не испытывал ничего подобного, и он слабо понимал: должно ли это всегда происходить таким образом, или из-за того, что с ним это впервые за тридцать два года, могли начаться осложнения. Потому что совершенно очевидно, что он не должен так реагировать на бету. Он вообще никак на нее реагировать не должен.
Какаши услышал, как Сакура сглотнула слюну и разомкнула губы, прежде чем к нему обратиться:
— Какаши-сенсей, — ее бархатный тембр, граничащий с мягким шепотом, прошелся по коже так, будто он ощущал ее голос на ощупь. — Я должна вам кое-что сказать.
Голова немного кружилась, когда Хатаке открыл глаза и повернул голову к куноичи. Повторил фоном ее слова. Еще раз повторил. Понял, что Сакура хотела ему о чем-то сказать.
— Что? — севшим голосом спросил он.
— Вам плохо? — Сакура с опаской оглядела его бледный цвет лица и подрагивающие кончики пальцев.
— Может быть, самую малость, — соврал он. Потому что так паршиво, как сейчас, не было еще никогда.
Куноичи подскочила на ноги и бросилась к своему командиру, опуская ладонь на его лоб:
— У вас жар, — осведомила Сакура, концетрируя чакру в своей ладони.
— Что ты хотела сказать? — игнорируя очевидное наблюдение, спросил Какаши.
— Не понимаю, — нахмурилась Сакура. — Почему жар не спадает?
— Что ты хотела мне сказать? — Какаши рвано выдохнул, ощущая, что чем ближе находится Сакура, тем меньше кислорода поступает в его легкие.
— Я омега, — куноичи покачала головой, опуская в пол виноватый взгляд.
— Что?
— И у меня, судя по всему, разгар течки. — Сакура брезгливо поморщилась, понимая, как это должно быть мерзко слышать бете. И Какаши действительно выглядит так, будто его сейчас вырвет от этого понимания.
— Отойди. — Коротко и холодно.
— Извините, — замялась Сакура. — Я понимаю, что я вам противна, — глаза защипало, размывая зрение пеленой слез, а по щекам покатились скупые дорожки соленой влаги.
— Сакура, это не так, — отрезал Какаши. — Просто мне плохо.
— Это не из-за меня? — куноичи шмыгнула носом, опускаясь на колени.
— Не совсем, — он изможденно покачал головой. — Пожалуйста, отойди от меня. — Какаши понимал, что даже если она отойдет на пару метров, это погоды не сделает. Но ощущать ее настолько рядом он больше не может. Ему больно дышать, больно говорить, больно видеть, больно что-либо чувствовать в принципе. — До сегодняшнего дня я не знал, кем проявился. Догадывался, но знать наверняка не мог. Я принимал блокаторы с десяти лет, и это единственная причина, по которой меня считали бетой — по причине подавителей я не проявлялся никак вообще. Однако я — альфа.
Рука Сакуры, что прежде лежала рядом с его рукой, резко отстранилась, словно куноичи ошпарилась кипятком. Сакура бросила на него испуганный, полный презрения взгляд, в котором не было ничего, кроме страха и отвращения. На долю секунды Какаши даже опешил от такой реакции. Он не ожидал от Сакуры понимания, и ее страх был понятен, однако он не ожидал и такого жестокого лицемерия.
Куноичи, спотыкаясь о собственные же ноги, отползла к противоположной стороне подвала и забралась в мешок, с опаской вжимаясь в стену.
— Не приближайтесь ко мне, — сквозь слезы прошептала она дрожащим голосом. — Я… — она болезненно выдохнула, — я вас убью, если вы что-нибудь попытаетесь…
Сакуре никогда не было так страшно за себя, свое тело и свою жизнь. Пусть она и омега, пусть и в таком состоянии, она все равно не станет ему отдаваться. Да она скорее умрет, чем позволит себе что-то подобное. Сакура сжимает и разжимает запястье под спальным мешком, концентрируя в руке чакру, и понимает, что при необходимости сможет за себя постоять.
— Сакура, ты себя вообще слышишь? — металлически отчеканил Какаши. — Я и с места не сдвинусь, успокойся. И я не собираюсь насиловать ни тебя, ни кого-либо в принципе.
— Но вы альфа, — парировала она, источая сплошной страх.
— Я скорее сам себя убью, чем позволю себе что-то подобное, — уверенно ответил он. — Пожалуйста, это все еще я.
— Простите меня. — Сакура была готова провалиться сквозь землю, когда к ней в полной мере вернулось осознание сказанных слов. Какаши не причинит ей вреда, кем бы он ни был: альфой, бетой, омегой, да хоть исчадием ада! — Какаши-сенсей, я не знаю, что на меня нашло, извините, умоляю. Мне очень жаль…
Сакура, не подумав, поднялась со спальника, желая извиниться так, как и всегда — в извинениях она мастак — положа руку на плечо или сжимая ладонь. Она подскочила с места вообще без задней мысли.
— Дистанцию, — Какаши вскинул руку, жестом останавливая ее. — Держи дистанцию, насколько это вообще здесь возможно.
— Извините, — в сотый раз прошептала куноичи, забираясь с ногами в спальник и застегивая его до упора.
— Все в порядке.
Они сидели так молча, друг напротив друга по разные стороны подвала, и вслушивались в тишину, нарушаемую лишь дыханием и ритмом сердец их обоих, где каждый слышал и чувствовал чужое. Однако если пульс Сакуры был в пределах нормы, учитывая ее течку и нахождение альфы поблизости, то с ее командиром было что-то совсем нездоровое. Цвет лица Какаши стал землисто-бледным, вена на лбу, что ранее была едва заметна под светлой кожей, вздулась, а в следующее мгновение Сакура заметила струйку крови, что потекла из его носа.
Она не знала, как может чувствовать себя взрослый мужчина, который впервые проявился лишь в таком возрасте, но совершенно точно могла сказать, что с Какаши происходило не то, что обычно должно происходить. И это не потому, что он себя сдерживал, вовсе нет. Альфы, может и не без усилий над собой, но могли себя контролировать в присутствии течных омег. Изнасилование не было обязательным условием. Никогда и нигде. Просто так было удобно альфам. Они сами решили снять с себя груз ответственности и дискомфорта, поставив в слабое положение омег. Однако суть оставалась неизменной — это можно было вынести при должном самообладании. И вреда для здоровья никакого быть не должно.
Сакура попыталась выровнять его сердцебиение своей чакрой, но все было без толку. По ее подсчетам, пульс уже был около двухсот ударов в минуту, и он не стремился замедляться.
— Так не должно быть… — тревожно констатировала Сакура. — Вы же не собираетесь так глупо на тот свет отъехать, Какаши-сенсей? — она расстегнула спальник и подошла к своему командиру.
Словно в ступоре, Сакура опустилась рядом, не понимая, что вообще с ним происходит, и обхватила трясущимися от волнения руками его прохладные щеки, встречаясь взглядами. Какаши едва заметно качнул головой и опустил взгляд, избегая глаз Сакуры. Да черта с два она позволит одному из самых дорогих людей в своей жизни так умереть. Вообще никак не позволит! Сакура стянула вниз черную маску и неуверенно коснулась кончиками пальцев его пересохших губ. На мгновение куноичи будто бы показалось, что дышать ему стало легче. Она отклонилась корпусом назад, подтягивая к себе ноги, и положила руку ему на грудь, провела линию вдоль живота и опустила ладонь, полную сомнений, к паху.
— Пожалуйста, — прохрипел Какаши. — Не надо.
— Но это должно помочь, — запинаясь от стыда и страха, прошептала Сакура. Она больше не боялась Какаши. Уже нет. Теперь она боялась за него. — Я сомневаюсь, что ваше сердце это выдержит.
— Я не настолько стар, — Хатаке попытался отшутиться.
— А дело и не в возрасте, — заключила Сакура.
— Пожалуйста, — повторил Какаши, искажаясь болезненной гримасой.
— Шаннаро, — возразила Сакура. — Это вообще не обсуждается! Я ни на секунду не сомневаюсь, что вы намерены ради меня свести счеты с жизнью, но знайте, я вам этого не позволю.
Куноичи потянула носом воздух и подняла глаза к потолку, оттягивая пальцами резинку на его штанах, и про себя взмолилась. Сакура до потери пульса опасалась, что Какаши ей может как-либо навредить только лишь потому, что она прогнулась под шаблон общественного мнения. Но по итогу насильником выступает сама, чтобы Какаши, мать его, не отъехал на небеса.
— Мне было бы легче, если бы вы просто сделали все сами, — чуть ли не заикаясь, бросила Сакура. Она оставила в покое его штаны и принялась стягивать свои собственные, пропитавшиеся смазкой легинсы.
— Я не буду ничего делать, — категорично отрезал он.
— Вы надо мной издеваетесь? — Сакура сглотнула подступивший ком к горлу и вернула руку к штанам своего командира, когда избавилась от белья.
— Нет, — сдавленно прошептал он, делая глубокий вдох.
Запах Сакуры сводил с ума. Какаши вообще не понимал, как он умудряется сохранить рассудок и даже вести с ней диалог. Временами ему казалось, что он вообще отвечает невпопад, но, судя по реакции Харуно, контекст он все же улавливал.
— Так, ладно, — набравшись смелости, сказала Сакура. — Я просто возьму это в руку и вставлю в себя.
— Тебе обязательно проговаривать это вслух? — Какаши тяжело вздохнул и закрыл глаза рукой.
Сакура обхватила пальцами его изнемогающий от возбуждения член, отмечая, что он несколько больше, чем она ожидала. А еще твердый, упругий и совсем не мерзкий. Нет, она ничего такого и не думала относительно своего командира. Потому что она о нем в принципе не думала. Но Сакуре прежде приходилось трогать чужие пенисы при установке катетеров в больнице, и это было не очень приятно. А если быть точнее, то и вовсе картина казалась отталкивающей. Сейчас Сакура не видит того, что так сильно заполняет своим диаметром ее руку, потому что она просто туда не смотрит. Но ее большой и указательный пальцы не смыкаются, и на ощупь его эрекция кажется чем-то достаточно эстетичным. Впрочем, смотреть и убеждаться в этом она не станет.
Куночи перекинула ногу через ноги своего командира, усаживаясь поверх его бедер, как в то же мгновение ощутила липкую дорожку теплой смазки, что обильно потекла из ее промежности. Глаза Какаши были закрыты, но он это тоже почувствовал. Его обоняние и в обычное то время было донельзя чувствительным, а теперь и вовсе становилось до животного сильным.
Сакура в очередной раз безнадежно вздохнула, понимая, что Какаши не собирается облегчать ей жизнь своей инициативой. Провела рукой вдоль его длины, слегка сжимая нежную и до боли чувствительную плоть, и направила к своим складкам. Растерла головкой смазку, задевая клитор, и скользнула взглядом по дрогнувшему кадыку на соблазнительной крепкой шее.
«Какой шее?» — смутилась куноичи, анализируя свои мысли и наблюдая, как его яремная вена маняще пульсирует. И как будто бы где-то глубоко внутри, на грани параллельной вселенной… может, Сакура просто бредит от стресса? Но ей совершенно точно кажется, что Какаши хорош собой. Более того, она впервые видит его без маски. И даже несмотря на болезненную бледность вкупе с полопавшимися капиллярами глаз и перепачканным кровью лицом, что стекала тонкой подсохшей дорожкой из носа к прямой линии губ, Сакура не может не признать, что он чертовски красив. Чтобы внести более ясную картину: Саске она считала просто симпатичным. И вообще никого и никогда из мужской половины не могла охарактеризовать как «красивых».
Сакура опускается резко и одним уверенным движением принимает в себя своего командира, соприкасаясь своими бедрами с его. Кладет обе руки ему на плечи и наклоняется к Какаши. Зачем она это делает, сама не понимает. Ее прежде заложенный нос будто бы прошибло, и она вдыхает его запах, заполняя им все свои легкие. Какаши пахнет так же, как как и всегда — это уже давно знакомый аромат. Но сейчас, когда Сакура различает в нем разные ноты запахов, она убеждена, что это идеальное сочетание вообще всего. Она поднимает свои бедра и опускает их вновь, продолжая двигаться в размеренном темпе. Медленном и осторожном. Таким, будто пробует своего командира на вкус, впервые знакомится с ним, открывая его новую сторону.
Сакура закусывает нижнюю губу, когда встречается с распахнутым взглядом Какаши, что устремлен к ней расширенными донельзя зрачками. Она готова поклясться — все происходит само собой: бедра двигаются по какой-то независимой от нее инерции, маленькие ладони бестактно изучают его подтянутый торс, а губы сами льнут к его губами, соединяясь в поцелуе.
«Природа за вас все решила; природа знает, как лучше; природу не победить» — как же Сакуру раздражали любые подобные высказывания. Но сейчас, когда она всецело и полностью поддалась своей сущности, она счастлива настолько, что даже не в силах сдержать удовольствия, которому нет места в таких ситуациях. И в любой другой момент куноичи непременно утонула бы в океане своих противоречий. Но не сейчас, когда она ощущает, как Какаши двигается ей на встречу и держит свои руки на ее талии.
— Прости, — Какаши выдыхает ей в губы, разрывая неуместный поцелуй. — Я больше не могу себя сдерживать.
Сакура не сразу поняла, о чем речь. Он ведь и так уже находился в ней, заполняя собой все ее тесное пространство. Однако, когда Какаши повалил ее на спину, нависая сверху, и заставил своим весом развести ноги еще шире, Сакура поняла. Вероятно то, что она все это время считала полноценным сексом, для Какаши являлось чем-то сродни прелюдии. И учитывая, какими жесткими и интенсивными стали его движения, то куноичи могла сказать, что прежде она всего лишь сидела на его члене, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Потому что сейчас, ощущая его силу и энергию, что спала столько лет, Сакура едва ли помнит, как вообще дышать. Ей все казалось настолько идеальным, что даже пугало. Однако она не могла отделаться от навязчивой мысли, что ей до умопомрачения хорошо. Хорошо настолько, насколько не было вообще никогда.
Сакура глухо застонала, чувствуя, что сейчас сойдёт с ума от феерии ощущений, и сильнее обхватила его плечи, прижимаясь. Мгновение пронеслось яркой вспышкой, заставляя тело омеги задрожать под телом альфы. Своего альфы. Потому что их сердцебиения синхронизировались в какой-то момент, какой никто из них не успел уловить, и Какаши кончил в ту же секунду, что и Сакура, обильно разливаясь внутри нее горячей жидкостью.
Какаши знал, что ему придется находиться внутри какое-то время, будучи еще твердым, пока они не смогут разъединиться. Но он не знал, что на смену болезненному высвобождению придет неожиданная нежность. Ни чувство вины, ни разочарование, ни даже ненависть к себе, а нежность. Самая светлая в его жизни и искренняя, лишенная, на удивление, какой-либо похоти в целом. Сакура притянула его лицо к себе и потерлась кончиком носа о его нос. Положила голову Какаши себе на грудь, в то время как он заботливо укрыл ее плечи развернутым под ними спальником. Но перед этим он встретился глазами с Сакурой, и в ее зеленых омутах не было ни грамма сожаления. Неужели они настолько поддались своей животной натуре, что напрочь лишились всего человеческого? Ладно, Сакура, но как он, взрослый мужчина, может так спокойно принимать тот факт, что переспал со своей ученицей. Это же Сакура, прости господи, Харуно. Он вообще не имеет права чувствовать ничего подобного.
— Вам не холодно? — совершенно не задумываясь, спрашивает Сакура и тянет руку к его толстовке, в ответ накрывая ей широкую вспотевшую спину. — Это было прекрасно, — в шлейфе неизвестных чувств признает она. Неужели весь секс такой?
— У тебя это впервые? — обескураженно спрашивает Какаши.
— Да, — вздыхает Сакура. — Но вам-то наверняка есть с чем сравнивать.
— Я бы сказал, что это вообще ничего общего с обычным сексом не имеет.
— Вам понравилось? — уточнила Сакура. — Потому что со мной ничего лучше еще определенно не случалось.
О боги! Это звучит словно бред сумасшедшего. Но Какаши понимает, что ничего лучшего не случалось и с ним. Однако тот факт, что инициатором их связи стали не они сами, а всего лишь безусловные рефлексы, принять было морально тяжело. Особенно, когда всю свою жизнь ты отрекаешься от собственной же природы.
— Я знаю, что понравилось, — Сакура улыбается, продолжая выводить пальцами узоры на его спине. — Я чувствую. Какаши? — спросила она.
— Да?
— Вы ведь поставите мне метку? — осторожно поинтересовалась Сакура.
— Зачем? Ты и так пропиталась мои запахом. К тебе никто не посмеет подойти.
— Ну, так надежней, — ее сердце болезненно сжалось, и Какаши ощутил то же самое на себе. Нет, он, в общем-то, не против. Ему даже льстит, что Сакура этого хочет. А на какие-то доли секунды и вовсе кажется, что былая проблема притянута за уши, ведь сейчас им так хорошо: тугие мышцы Сакуры все еще крепко обхватывают его член, и Какаши невольно толкается в нее снова, припадая губами к хрупкой шее, и кусает.
— Что насчет беременности? — очевидно спросил Какаши, понимая, что прежде об этом не задумывался. — Ты…
— С этим порядок, — улыбнулась Сакура. — Я успела поставить на себя печать контрацепции.
Где-то вдалеке, словно бесполезный шум, кружились мысли о том, что они оба сгорят со стыда, когда вернутся домой и снова начнут принимать блокаторы. Что фундамент их отношений, укрепляемый годами, разойдется по швам, словно ветхая тряпка, а от доверия не останется и следа. Однако в эту минуту все остальное не имело значения. Здесь и сейчас была только безграничная любовь, нежность и забота.
***
Ни Какаши, ни Сакура не собирались ставить себя в уязвимое положение, заявляясь к Соре, будучи теперь альфой и омегой. Впрочем, Какаши бы все равно уже ничего не лишился: в АНБУ он возвращаться не собирался, а от поста Хокаге так просто бы не отделался. Но, вероятно, на жизнь Сакуры подобное откровение все же могло повлиять. Поэтому он оставил записку, написав о том, чтобы Сора со своей избранницей как можно скорее возвращались в Коноху самостоятельно, и передал послание с Паккуном. Таким образом, они решили вернуться домой так же вдвоем — это был единственный способ сохранить их секреты в тайне.
Сакура предпочла не забивать себе голову текущим состоянием. Более того, оно ей, судя по всему, нравилось. Однако каждый раз, когда Какаши встречался с ней взглядом, она понимала: долго это не продлится, и розовые очки разобьются, как и всегда, стеклами внутрь. Эйфорию, что приносила течка (в том случае, если омега находилась со своим альфой) многие сравнивали наркотическим опьянением. В какой-то степени это воздействие было даже сильнее. И если раньше Сакура брезговала подобным и радовалась, что никогда в своей жизни ничего подобного не испытывала, то теперь она считает, что многое упустила. Потому что то тепло и чувство защиты, что куноичи сейчас испытывает, следуя рядом со своим командиром, превозносится в Абсолют. И Сакура размозжит голову каждому, кто посмеет сомневаться в искренности намерений. Но главная ее проблема — ее альфа. Потому что Какаши — не ее альфа. Однако его метка горит ярким огнем на шее Сакуры и греет душу. И она не намерена ее залечивать, когда вернется в Коноху и вновь станет принимать блокаторы.
— Может… — начала Сакура, обхватывая ладонь Какаши обеими руками. Она не могла сказать прямым текстом, что хочет секса. Впрочем, ей и не нужно что-либо говорить, потому что Хатаке и так все чувствует. И за целый день пути Сакура намекала уже раз десять, но он всегда отказывался. Все-таки она потеряла свое собственное достоинство, унижаясь таким образом.
— В этом нет никакой необходимости, мы почти пришли, — отмахнулся он, понимая, что нервы уже сдают и самообладание катится к черту. Какаши думает, если Сакура предпримет хоть еще одну попытку, он просто сорвется, потому что сопротивляться уже невозможно. — И не забудь залечить метку на своей шее.
Последняя фраза прошлась по раскаленным чувствам омеги, словно заточенный нож, рассекающий бумажный лист надвое. Не нужно было обладать незаурядным умом, чтобы понять очевидную вещь: по возвращении Какаши будет вести себя абсолютно так же, как и до этого. И Сакура не знает, как будет вести себя сама, но сейчас она определенно точно не хочет, чтобы он от нее отдалялся.
— Ну и черт с вами, — фыркнула куноичи, чувствуя, как рушится ее мир идеальных грез.
— Ты же не собираешься всерьез на это обижаться? — он остановился и заглянул в зеленые глаза. — Это какой-то бред.
— Да как вам угодно, Какаши-сенсей, — вздохнула Сакура и повторила. — Как вам угодно…
— Трахаться несколько суток подряд, а потом делать вид, что все по-прежнему, — спросил Хатаке, — этого ты хотела? Мне кажется, ты себя перецениваешь, Сакура.
— Можно и не делать вид, что все по-прежнему, — осеклась она. — Мы же не знаем, как будет дальше.
— Ты вообще о чем?
— Ну, — замялась Сакура. — Вам уже столько лет, о чем-то серьезном не задумывались?
— О чем? — Какаши уже просто считал минуты до того, как они пересекут границу Скрытой Камелии и смогут принять блокаторы. Потому что Сакура сводила его с ума во всех приятных и не очень смыслых.
— Семья и дети.
— Ты издеваешься?
— Нет! — огрызнулась Сакура. — Я просто спросила.
— Это всего лишь гормоны, — отрезал Какаши. — Будь на моем месте другой альфа, ровным счетом не изменилось бы вообще ничего. И ты это знаешь.
— Но будь при смерти кто-либо другой, так же, как и вы, я не стала бы с ним совокупляться! — огрызнулась Сакура, не понимая собственных эмоций.
— Я не просил тебя об этом.
— Ах, ну да, вы бы предпочли окочуриться. А еще вы, конечно же, не получили ни грамма удовольствия и безмерно об этом жалеете, — съязвила куноичи.
— Жалею. — безапелляционно и холодно.
— А я нет, — упрямо прошипела Сакура, демонстративно обгоняя его. И, когда почувствовала, что может свободно дышать, а воздух лишился пыльцы камелий, запустила руку в нагрудный карман и вытащила оттуда блокаторы, театрально закидывая в рот сразу несколько таблеток. — Довольны?
***
Прошла почти неделя с момента последнего задания. Сора со своей женщиной вернулся в Коноху днем позже, чем туда прибыли Какаши с Сакурой. И, казалось бы, все шло своим чередом, утопая в рутинных буднях, но сердце Сакуры не могло найти покоя. Она загружала себя работой, брала дополнительные смены в больнице, всеми силами пытаясь унять навязчивые мысли о своем командире, но все было тщетно. Сакура не могла выбросить его из головы и не понимала, почему. Это не было следствием гормонов. Не теперь, когда она вернулась к блокаторам. Так почему же ей так паршиво? Сакура безмерно тосковала по Какаши, пытаясь выудить хоть несколько минут в его распорядке и подловить где-нибудь будущего Хокаге, но из-за подготовки к инаугурации сделать этого никак не удавалось. Тогда она решила, что и вовсе не стоит лезть к Какаши. У него наверняка есть дела поважнее какой-то там влюбившейся куноичи.
Часы сменялись днями, дни — неделями, а те, в свою очередь, перетекали в месяцы. Таким образом, кануло два чертовых месяца, но Сакура по-прежнему не чувствовала облегчения. Напротив, ей становилось лишь хуже. С каждым прожитым днем она ощущала, как угасает. Конечно, она видела мельком Хатаке и даже поздравляла его со вступлением в новую должность. Но на этом все. По прошествии такого времени было бы уже глупо подходить к нему и как ни в чем не бывало признаваться в чувствах. Ему не нужно это было тогда, а сейчас и подавно. Сакуре казалось, что он едва ли вывозит свои новые обязанности, потому что выглядел Хатаке крайне подавленно и временами даже болезненно, отчего сердце куноичи готово было разорваться на множество частиц. Как бы Сакуре хотелось помочь ему… правда, она не знала чем именно, ведь даже себе самой была не в состоянии помочь.
В какой-то момент терпение лопнуло, и Сакура поняла, что ей следует выговориться. Просто побеседовать с кем-то, кто смог бы ее выслушать и, быть может, понять. Но с кем? Ино отпадала сразу, да и не поняла бы она ничего. Искать кого-нибудь из знакомых тоже не хотелось, потому как выглядело бы это не менее странно. Тогда, проанализировав в голове всех кандидатов на роль псевдопсихолога, Сакура остановилась на избраннице Соры. Вероятно, та еще не успела обзавестись друзьями, так что даже если бы Эльзе и показался предстоящий разговор странным, она бы все равно не смогла это никому растрепать.
Сакура построила весьма корыстный план по завоеванию свободных ушей бедной девушки, которая к тому же терпеть не могла бет, судя по их последней встрече. Таким образом, куноичи уже битый час ошивалась у крыльца дома Соры, где они, вероятно, проживали теперь вдвоем, и пыталась сымитировать случайную встречу, когда в поле зрения попадет Эльза.
Увидев, наконец, светлую макушку девушки, Сакура рванула вперед, едва не сбивая с ног блондинку:
— Ох, Эльза! — наигранно вздохнула Сакура. — Прости, чуть не уронила тебя!
— Да ничего, — отмахнулась девушка. — Куда так спешишь?
— В туалет, — долго не думая, ответила Сакура. Куда еще она могла спешить, чтобы задержаться на разговор у Эльзы дома.
— Проходи скорее, — блондинка закатила глаза и потянула на себя деревянную дверь дома, пропуская Сакуру вперед. — Прямо по коридору и налево.
— Второй раз жизнь спасаешь! — пошутила Сакура, спешно следуя в уборную.
Обычно Эльза избегала бет в своем окружени, благо в Деревни Камелий их было не так уж и много. Однако Сакура по-прежнему оставалась ее единственной знакомой в Конохе, да и высокомерия она никакого не проявляла, поэтому грубить не хотелось. Блондинка поставила на плиту чайник и пошла к шкафу за чайным сервизом. Услышав шаги Сакуры, приближающиеся к кухне, Эльза крикнула:
— Я на кухне! Чайку попить не желаешь?
Куноичи в ту же секунду оказалась рядом, довольно улыбаясь, и опустилась на деревянный стул:
— Не отказалась бы, — ответила Сакура.
Чаепитие затянулось уже как минимум на два часа и, более того, закругляться не собиралось. Девушки болтали обо всем сразу и ни о чем вообще: работы, семьи, прошлая жизнь Эльзы, текущая жизнь Сакуры — всего понемногу. Каждая из девушек невольно отметила, что у них оказалось много общих взглядов на обыденные вещи, несмотря на то, что жизни они проживали совершенно разные. Стрелки часов уже показывали девять вечера, когда Сакура поняла, что Эльза буквально вывернула ей наизнанку всю душу. Впрочем, она отвечала новоиспеченной подруге тем же.
— Можно вопрос? — тактично поинтересовалась Сакура, понимая, что скоро уже следует отправиться домой.
— Сакура, — отмахнулась Эльза. — Обижаешь! Спрашивай, конечно.
— Как ты поняла, что Сора твой Истинный?
— Вот что-что, а такого вопроса от беты никогда бы не предугадала, — рассмеялась блондинка. — Истинные на то и называются истинными, что вопросами ты не задаешься. Ты просто знаешь это, вот и все. Их запах ощущается по другому, их движения кажутся привычными и родными, голос пробирает до дрожи, а теплый взгляд сводит с ума. Ты будто находишь, наконец, то, что всегда предназначалось для тебя.
— А если с этим человеком по какой-то причине не получается быть вместе? — спросила куноичи.
— По какой такой причине? — Эльза нахмурила брови, не понимая вопроса.
— Ну, например, Сора бы ушел на недельную или месячную миссию, — абстрактно предположила Сакура. — Или же вообще на неопределенного срока задание, — она осеклась. — Наверное, Сору не стоило приводить в пример. Пусть это будет любой выдуманный альфа.
— В таком случае и альфа, и омега страдали бы друг без друга, — ответила Эльза. — Мой отец погиб не так давно, и хоть он был уже стар, матери все равно пришлось очень непросто. Поэтому я и просила Сору задержаться в деревне. Истинные могут жить до встречи друг с другом, в ожидании друг друга, но расстаться они уже не могут — погибнут по отдельности. Так что моя мать тоже долго не протянет. Максимум месяц. Найти своего Истинного — это и награда, и наказание, Сакура. Многие живут всю жизнь в обычных парах, так и не встретив человека, что предначертан тебе судьбой. И не знают горя, — Эльза пожала плечами. — Встречаются, расстаются и сходятся уже с другими. Может, это не так уж и плохо. Однако большой любви им познать тоже не дано. Тебе может казаться это чем-то безумным, ведь мы с Сорой знакомы-то всего нечего, но тут уж действительно — такова воля природы.
***
Время для визита было, может, и не самым приличным, тем не менее, сейчас хотя бы имелась вероятность, что Какаши уже вернулся домой. Сакура не знала, что именно хочет ему сказать и стоит ли говорить что-либо вообще, но слова Эльзы оказали на нее сильное влияние, так что, если предположения Сакуры были реальными, страдала не она одна. Если это не игры ее больного воображения, то Какаши тоже по ней скучает. И это нужно проверить.
— Сакура? — удивился он, пропуская куноичи в квартиру. — Что-то случилось? — Какаши пытался быть сдержанным, проклиная свое сердце, что двукратно усилило отбиваемую дробь при виде розововолосой макушки.
Сакура переступила порог и закрыла за собой дверь, игнорируя вопрос. Тяжело вздохнула, опуская взгляд к полу, и зажалась в и без того ссутулившихся плечах. Сделала шаг навстречу, утыкаясь головой в грудь Какаши, нервно сглотнула и обняла его, обвивая руками крепкий торс.
— Я не уверена, — дрожащим голосом начала Сакура. — Но есть вероятность, что мне не может быть так паршиво из-за какого-то случайного альфы.
Она боялась назвать Какаши своим Истинным. Понимала, что, скорее всего, все так и есть, но язык не поворачивался произнести это слово. Была огромная вероятность, что он презирал все это. Так что даже если Какаши и испытывал аналогичные чувства, то нет никаких гарантий, что он не желает от этого избавиться.
— Вы понимаете, о чем я? — прошептала Сакура, поднимая глаза к своему бывшему наставнику. — Хоть все и случилось случайно, вы — не случайность.
— Понимаю, — сдавленно ответил Какаши и прижал Сакуру чуть ближе, когда увидел, что ее плечи задрожали, а из глаз покатились бисеринки слез.
— И… — протянула куноичи, — вы это презираете?
— Боюсь, я не в силах презирать того, что испытываю, — он покачал головой, — просто потому, что это ты. Но, пойми, мне на голову свалилось то, чего я всю жизнь боялся и избегал. Я обычные отношения ни с кем заводить не стремился, а такие… — он замолчал. — Меня сводит с ума тот факт, что никакого другого выбора не остается.
Сакура слушала внимательно, все больше погружаясь в разочарование от услышанных слов. Ей было невыносимо больно слышать подобное, как и невыносимо признавать то, что Какаши абсолютно прав. Они работали бок о бок столько лет и даже не замечали друг друга в таком контексте, а теперь должны так просто принять и смириться с тем, что существовать порознь они уже не смогут. Ладно, Сакура — она, в общем-то, и не против. Но для Какаши, который всю свою жизнь прожил в образе беты, это было подобно насилию над собственной личностью. Сакура на физическом уровне ощущала, как его ломает изнутри.
— Мне уйти? — переведя дыхание, спросила она, на что Какаши неоднозначно покачал головой. И как вообще это расценивать? Если Хатаке все-таки имел в виду, что ей стоит уйти, то Сакура думает, что выглядит сейчас крайне глупо, оставаясь на месте.
— Извини. — Какаши положил ладонь на ее талию и провел линию вдоль позвоночника, поднимаясь к лопаткам. — Мне просто нужно время, чтобы принять все это. Это мои личные заморочки.
— Год, — заговорила Сакура. — Целый мы продолжим принимать блокаторы и попробуем быть вместе, как обычная бета-пара. Мы позволим себе самим полюбить друг друга и если обоих все устроит — проявимся вновь.
Это был не вопрос, не просьба и даже не предложение. Это был единственный верный и разумный вариант, который устроил бы их обоих. Целый год? Какаши не думал, что Сакура захочет ждать так долго, учитывая, что она и так провела свою молодость в ожидании Саске. А уж ждать, когда соберется с мыслями твой Истинный — это и вовсе что-то запредельное.
10 лет спустя
Сакура отдыхала в гостиной, вытянув ноги вдоль дивана, и доедала последний моти из сладкого набора, что Какаши приносил ей каждый вечер, возвращаясь из Резиденции. Она всегда была равнодушна к сладкому, но во время первой беременности предпочтения кардинально изменились. С тех пор фруктовые моти составляли ее ежедневный рацион.
Хатаке Сакура уже давно перестала вздрагивать каждый раз, когда слышала чье-то громкое падение или крики. Не отреагировала и сейчас, когда с улицы донесся звук трескающейся ветви и глухой удар о землю с протяжным детским плачем в последствии. Какаши расплылся в улыбке, замечая, как его жена выходит из себя, чтобы тотчас же не помчаться на улицу, устраивая скандал.
— Кажется, Кичиро себе что-то сломал, — флегматично предположил Какаши.
— Я больше не собираюсь лечить никого из них! — отрезала Сакура. — Будут восстанавливаться так же, как и другие дети. Может, в следующий раз хоть задумаются, чтобы быть осторожней.
Иметь двух сыновей — ад. Иметь двух сыновей, у которых напрочь убит инстинкт самосохранения, потому что их мать — элитный ирьенин, еще большая преисподняя. Восемь лет подряд Сакура была слишком дотошной матерью, но, вероятно, теперь, когда ее дети ведут себя, словно бессмертные божества, сигая с деревьев и крыш домов, следовало менять свое к ним отношение.
Какаши лишь рассмеялся, в очередной раз забавляясь взрывной реакцией, и притянул свою жену к себе, нежно целуя ее в лоб.