Осколки бокала впивались в кожу, но Крис не был бы вампиром, если бы ему приносило это сильный дискомфорт. Среди стеклянной крошки виднелись красные капли. Вино раньше хоть как-то помогало притупить чувство голода, но сейчас только раздражало.
В клыках сильно кололо последние три часа и с каждым часом боль усиливалась. Это могло значить лишь одно. Чан был на грани.
Обычно голод начинал проявлять себя за неделю. Сначала это, как правило, приносило лёгкое головокружение, спазмы в животе, стресс и агрессию и лишь потом физические проявления. В этот раз ситуация пошла под откос гораздо раньше. Ломка за три дня набрала обороты до последней стадии, и Чан из последних сил сдерживался, чтобы не сожрать половину своего подъезда.
А причина крылась в недавнем походе в город, точнее в ведьмин переулок. В их городе лишь на одной улице торговали магическими артефактами и зельями, везде в других местах правительство строго запрещало. Люди воспринимали переулок, как скопление воров и обманщиков, а также торговцев органами, и потому обходили его стороной. Магическому сообществу это было лишь на руку. В тот раз Чан отправился туда за настойкой от аллергии. Какая-то суеверная бабка решила вытравить его из дома, развесив по всему подъезду чеснок. Чувствительный нос вампира сразу уловил этот чудовищный запах и запустил ряд болезненных реакций по телу, приведших к очень плохому состоянию, от которого Бан отходил пару дней, прежде чем смог наконец выбраться из дома.
Он относился к тем, кто не пользовался своей силой во зло. Не столько из-за каких-то моральных границ, сколько из-за возраста, а период властности и желания контроля он давно перерос.
Так вот, пришёл в переулок он с целью улучшить своё состояние, а ушел в состоянии близком к животному, а всё потому, что в переулке был кто-то, пахнущий совершенно умопомрачительно. Чан слышал о таких за свою жизнь не раз: особенные люди с особенной кровью, более вкусной и притягательной для вампиров. За двести шестьдесят лет своего существования Чан сталкивался с такими раз двадцать в общей сумме, однако никогда не испытывал к ним какой-то совсем животной тяги. Этот раз был особенным. Рецепторы Криса буквально сходили с ума (он первое время искренне надеялся, что из-за чеснока), тело как напряглось, так с того момента и не расслаблялось, и клыки ещё эти сраные вытянулись и зудели. Он был в самой что ни на есть заднице.
Голод мучил его изнутри наравне с возбуждением. Наученный опытом Чан с кормёжкой не затягивал, сцапал парочку человек уже, не осушал их, разумеется, но выпил достаточно, чтобы ближайший месяц спокойно не питаться. Однако желание охотиться и пить кровь никуда не пропало.
Хотелось определённой, хотелось той самой.
Если бы, правда, всё было так просто.
Проблем с этим голодом было удушающе много. Мало того, что ни алкоголь, ни обычная кровь ничем не помогли, так ещё и поиски того самого человека не увенчались успехом.
Чан ради такого даже впервые за последние тридцать лет прибегнул к связям, а они у него, как у первородного, безусловно имелись. Вампиры с его наводки рыскали по всему городу.
Со стороны окна что-то щёлкнуло. Чан, раздражённый и чувствительный, мгновенно обернулся. На подоконнике сидел чёрный кот и с каким-то поразительным (читать как: совершенно наглым) спокойствием вылизывал себе грудку. Вампир оказался рядом за секунду с чётким намерением вышвырнуть его из окна, потому что бесило сейчас всё — от звуков до цвета собственных чёрных занавесок. Но прежде чем рука Криса коснулась чужой шкирки, кот поднял морду, и Чан увидел его глаза. А глаза были изумрудными и пронзительно светились. Такие у обычных котов не бывают. Только у ведьминских.
Или у ведьм в обличие котов.
Глаза Чана налились кровью. Ведьм только в его квартире не хватало.
— Мне сбросить тебя или сам свалишь? — для галочки грубо поинтересовался Крис и уже приготовился пихать животное в окно, когда то ловко спрыгнуло на пол, под убийственным взглядом прошлось по полу и ловко взабралось на кресло.
Один миг — и на кресле уже обнажённый рыжеволосый парень с той же нереальной зеленью в глазах. Чан предупреждающе зарычал: на его территории в его голод находиться было абсолютно безрассудно и совершенно точно опасно — есть хотелось до ломоты в конечностях, а ещё хотелось трахаться (но это побочный эффект от сходящего с ума организма). Если парень этого не понимал, Крис мог только прямо намекнуть.
— Не спеши, — промурлыкал парень, и Чан невольно заслушался. Даже голос у него был кошачьим, переливающимся и щекочущим горло. Синий амулет на его шее раздражал своим свечением. Проследив за его взглядом, ведьма улыбнулся. Взял флакон и задумчиво покрутил в пальцах. — Знаешь, что это?
Чан, по понятным причинам, не ответил, но уже планировал разорвать чужое горло.
Ведьма невозмутимо продолжил.
— Это единственная причина, по которой ты ещё способен ясно мыслить, маленький вампир.
Чан сомневался, что хоть в каком-то из смыслов слово "маленький" было к нему применимо, но никак на это не отреагировал.
— Закончил? Свали, я серьезно. По одному моему щелчку здесь появится толпа вампиров, которые с радостью разорвут тебя на части.
— Уверен, мной ты не захочешь делиться. Но ладно, раз тебе так не терпится, я ускорюсь. Меня зовут Ли Минхо и ты мне кое-что отдашь, а взамен получишь меня, идёт?
— Да нахрена ты мне нужен? — возмутился Чан, но уже через секунду чуть не отлетел в иной мир.
Минхо с полуулыбкой снял с себя амулет, и комнату заполнил умопомрачительный запах, заставивший тело с нечеловеческой скоростью оказаться в миллиметре от чужой кожи. Останавливал лишь один предмет. Не то чтобы очень сильно на самом деле.
— Ты глуп, если думаешь, что я не укушу тебя даже на грани смерти, — шепнул Чан, жадно проводя носом по шее. Зрачки в припадке пульсировали, меняя размер, клыки уже вспарывали собственную кожу, а чужой серебряный клинок неприятно жёг кожу в районе сердца.
— А ты глуп, если думаешь, что мне нужна твоя смерть, — ухмыльнулся этот демон-искуситель и нагло откинул голову назад, открывая шею. — Услуга за услугу, Чани.
— Что ты хочешь? — голос предательски хрипел. Крис хотел этого мальчишку так, как никого и никогда. Его запах забивался в ноздри и уже циркулировал вместе с чёрной кровью. Хотелось его выпить до остатка, сожрать каждую косточку и оставить на память только голову с невероятно красивым лицом. У Чана на него было невероятно много планов.
— Узнаешь, — неопределённо повёл плечами Минхо и покачал в руках амулет. — Ну так мы договорились?
Чан ненавидел подозрительные сделки, но в данный момент совершенно не мог пойти против себя. Тело сходило с ума и весьма красноречиво намекало, что без наркотика в виде этой ведьмы прожить больше не сможет.
Согласие было вынужденным, но Чан его всё же дал.
— Договорились, — процедил он и тут же впился в чужую шею.
В горло полилась кровь. И, блядство, что это была за кровь! Чан чуть не захлебнулся от её вкуса. Возле уха раздался тяжёлый выдох, от которого кровь во рту начинала кипеть.
— Я много где вкусный, — нагло произнёс Минхо и призывно развёл ноги.
Чан не понимал, из какой преисподней он вышел. Таких суккубов в их мире не водилось. Этот был особенным. Его румяные крепкие бёдра мгновенно оказались в его ладонях до боли сжатыми. Вышедшие наружу когти оставляли на них полосы, из которых мелкими рубинами проступала кровь. Чан слизывал её и сходил с ума от вкуса. Она была ни с чем не сравнимой. Сладкая, но не приторная, с кислинкой и алкогольным послевкусием, она оставляла за собой желание в пять раз больше, чем до этого. Укусы расцветали на каждом участке чужой кожи. Парень в руках дрожал и выгибался. Ему определенно было больно. Должно было, чёрт возьми. Чан совершенно себя не контролировал, не понимая, как вообще не разорвал его ещё в клочья.
Собственный член в форменных брюках до боли упирался в ширинку. А этот кошачий парень нагло задевал его ногой и дразнил взглядом. Чан мечтал оторвать эту ногу и съесть по кусочку.
— Прекрати, — опасно предупредил Чан. Вместо ответа ведьма толкнул его в грудь пальцами, опрокинув на спину (и как умудрился только, Чана, по ощущениям, и скала бы не сдвинула). Его шикарные бёдра приземлились вампиру на грудь, и последний совершенно перестал соображать. — Повредишь мне задницу или органы, учти, я знаю и умею убивать вампиров самым жестоким образом.
Чан последней клеткой мозга подумал, что скорее умрёт, если от этого тела оторвётся, но ничего не озвучил, вместе этого вцепившись губами в чужую головку и заглатывая наполовину. Сосал он умело, немного болюче и то и дело задевая клыками, но по лёгкому скулежу сверху, Минхо всё нравилось. Минхо вообще, судя по последним событиям, был мазохистом, и пускай Чан всё ещё плохо понимал, в чём чужая выгода, искренне полученной властью над чужим телом пользовался.
— Так нравлюсь? — снова на своём кошачьем поинтересовался Ли и толкнулся глубже, откинув голову назад и в полном объёме демонстрируя россыпь укусов на своём теле. Признаться честно, ничего красивее Чан в своей жизни не видел.
— Даже сильнее, — хрипло заявил Бан и подмял тело под себя, вновь поменяв их местами. Из красивого красного рта вырвался жаркий выдох. Поймать его захотелось губами. Ведьма отвечал охотно и как будто бы даже не замечал, что в процессе его губы ужасно калечились и истекали кровью. Он ведь ей истекал. Чан слизывал её, где успевал и знал, что по желанию, он может выпустить особую слюну, которая кровотечение точно остановит, но пока этого делать не хотелось. Он хотел увидеть, как будет этот наглец выглядеть в совсем растерзанном виде.
— Ты подготовлен? — спросил он, и вместо ответа Минхо дерзко фыркнул, шире расставив ноги.
— Я знал, на что шёл, глупый вампир.
Оскорбления подливали масла в огонь. Чан никому не позволял себя обзывать. Он был первородным вампиром, этот малолетка и одной десятой его жизни не прожил, а задирался на правах равного. Чан планировал указать ему на его место.
Он сплюнул на всякий случай на руку для растяжки, но, как оказалось, этого не требовалось. Внутри Минхо было будоражаще мокро. Даже хлюпало. Лицо ведьмы выглядело поразительно довольным, Чан надеелся не из-за того, каким до чёрного желающим был его взгляд.
— Ну же, Крис, моё время подходит к концу, — скучающе произнёс Ли и дразняще (до скрипа в зубах) приподнял ноги, сводя и разводя их в воздухе. Плохо становилось на физическом уровне.
Чану было уже похуй на всё.
Всё, что имело значение, — это чокнутая ведьма с запахом его безумия и глазами-изумрудами, его кожа и его губы.
И задница.
В которую он вошёл под аккомпанемент первого действительно громкого стона Минхо. Быть медленным стало непосильной задачей — тело не контролировалось совершенно, — но Чан искренне старался быть аккуратным, потому что даже несмотря на просьбы ведьмы, делать ему больно изнутри не хотелось. Это ощущалось неправильным, пускай и шло в разрез с желанием мести.
Чан вбивался настойчиво и нечеловечески быстро и мощно. Минхо кричал. Потрясающе красиво и громко, царапал за плечи и умудрялся каким-то образом сквозь скулёж просить «Ещё». Ну точно ёбнутый. Вампир периодически впивался в его шею или губы и в каждый из этих разов, Минхо плотно прижимал его голову к себе, не позволяя отстраниться. Он дурманил. Крис надрачивал ему одной рукой, а второй до треска паркета удерживал себя от падения над чужим телом. Минхо превратился в хрипло стонущий кровавый беспорядок. Лихорадочный румянец украшал его щеки, кровавая улыбка расползалась на губах. Чан, честно, не видел человека красивее.
Когда он кончил, мир вокруг закоротило от мощного звука, который он издал. Минхо сжал его в себе до боли, и Чан ответно излился на чужой живот, еле успев выйти.
В теле бурлило столько силы, сколько в нём не было никогда.
— Отличная работа, милый, — с ноткой нежности (или Чану просто показалось) прохрипел плавно теряющий сознание колдун. Чан осторожно перенёс его на кровать и обработал раны.
Впервые голод настолько овладел им. Ведьма был чокнутым или действительно настолько нуждался в чем-то непонятном, что дать по какой-то причине ему мог только Чан. Последнее наконец заставило его задуматься. Крис нахмурился, разглядывая город с высоты своего окна, а затем внезапно покачнулся, потому что в глазах потемнело.
Сознание быстро уплыло, а на периферии в ноздри забился чёртов нереальный запах ведьмы.
— Спи, Чани, — тихо прошептал Минхо, медленно всаживая остриё клинка в чужую грудину.
***
Проснулся Чан один и... без сердца.