В итоге… они так и не поговорили.

Открыв глаза навстречу новому дню и моментально вспомнив всё случившееся накануне, Адам со всей определённостью осознал, что это ему точно не приснилось. Ещё недавно он мог лишь мечтать в самом потаённом уголке сознания, что Михаил прикоснётся к нему подобным образом, однако даже самое бурное воображение не смогло бы нарисовать столь реалистичную картину. Да и по взгляду и настрою Михаила было понятно, что… всё случилось на самом деле. Однако почти так же быстро настигло и осознание того, что он не сможет, попросту не сможет, не готов обсуждать произошедшее прямо сейчас, Господи…

Михаил уловил его состояние и просто молча кивнул, соглашаясь с его мыслями и не давая удариться в панику. Уважая его потребности, как и всегда. Ну почему, почему Михаил всегда так спокойно реагировал на все его заскоки? Адам не понимал. Или не осмеливался признать, что всё-таки понимает.

***

— Я выгляжу нелепо.

Адам придирчиво рассматривал себя в зеркале примерочной, поправляя галстук, вертел его и так, и сяк, то ослаблял, то затягивал узел, теребил пуговицу и подол пиджака. Костюм был очень даже хорош, далеко не самый дорогой, но качественно сшитый, из добротной ткани глубоко-чёрного цвета. Да и сидел как влитой — опытный взгляд пожилого продавца-консультанта быстро определил его параметры и подобрал нужный комплект. Даже брюки идеально подошли по длине, обойдётся без подгонки, и в целом фасон ему пришёлся по вкусу, однако… что-то всё равно было не так. Потому что дело вовсе не в костюме.

Михаил, стоявший за плечом, поймал его взгляд в отражении.

— Почему ты так считаешь?

— Даже не знаю, всё это как-то… не для меня, — Адам дважды моргнул, вновь опуская взгляд и потеребил рукав пиджака. — В последний раз надевал костюм на школьный выпускной, тогда казалось, что это выглядит круто, но сейчас… — он всматривался в собственное лицо в зеркале. Наверное, причина ещё и в не самом лучшем освещении в тесной кабинке примерочной, но сейчас он казался себе как никогда старым, побитым жизнью и невзрачным. По сей день не мог нормально воспринимать собственное отражение и до сих пор боролся с привычкой избегать его вовсе. Возможно, она до конца не уйдёт никогда. Благо что на Михаила он мог смотреть без таких проблем, как бы парадоксально это ни было.

Архангел приблизился к нему почти вплотную, мягко положив руки на плечи и медленно провёл вниз, до локтей. Адам вскинул взгляд к его отражению, затаив дыхание.

— Ты прекрасен.

Адам моргнул, невольно приоткрыв рот. По спине пробежали мурашки.

— Прекрасен, — повторил Михаил, не разрывая зрительный контакт. — В любом виде, всегда, — руки медленно проследовали ниже, вдоль рукавов, дразня кожу призрачным теплом сквозь слои ткани, пока не достигли кистей рук, и от прямого контакта кожи пальцы Адама мелко вздрогнули, а всё тело резко охватил жар. — И тебе очень к лицу. Мне нравится.

В губах началось странное покалывание, и Адам нервно мазнул по ним языком. Этих крохотных дразнящих прикосновений было мало, так мучительно мало. Он повернул голову набок, кося взгляд, и ему показалось, что Михаил потянулся навстречу…

— Сэр, я могу Вам помочь? Может, подобрать другой вариант?

Адам вздрогнул, резко отворачиваясь к зеркалу. Сердце бешено колотилось, словно его застукали на месте преступления.

— Нет… — Михаил в отражении смотрел, смотрел, смотрел потемневшим взглядом прямо на него, и Адам туго сглотнул. — В смысле, мне отлично подошло, спасибо, — он подрагивающей рукой ослабил узел на шее. — Мы… то есть я беру всё, кроме галстука.