На поле боя стоял терпкий стойкий запах крови. Где-то пролетали снаряды и разрывались вдалеке. Однако ему относительно везло, но исключительно потому что туда, где сражались эсперы, не совался ни один адекватный солдат. Эсперы противника выкашивали врагов десятками, и приходилось выставлять своих собственных эсперов, чтобы им противостоять, пока солдаты отступали в безопасное место и пытались атаковать уже обычных врагов себе по силам.
Хотя не всем хватало на это ума. Дазай перехватил за руку имперского солдата, который напал на него с ножом – видимо, исчерпал боезапас – и вбил колено ему в живот, а после легко выхватил нож из ослабевших пальцев и перерезал ему горло. Форму окрасили алые брызги.
Дазай неохотно огляделся и поморщился. Он мог только надеяться, что человек, которого он ищет, здесь. И вокруг него не вьётся никто из его привычной компании. Ему самому стоило изрядных усилий отвязаться от Чуи и Оды, а ещё от Ацуши. Почему-то юный эспер из агентства находил его интересным, хотя до Великой Войны они находились по разные стороны.
Он вздохнул и прикрыл уши руками. Где-то неподалёку загрохотало. Хорошо хоть ракетная установка находилась все же достаточно далеко и правила о раздельном бое эсперов и обычных людей работали некоторое время. Пока не начиналась свалка, не гибло опять множество людей и не командовали отступление. А после все снова начиналось сначала.
Вот она как раз начиналась, и Дазай под шумок сбежал. Он прекрасно знал, что это опрометчиво. Способность защищала его от эсперов, никак не от случайных пуль. Но многие его недооценивали, и сам Дазай намеренно создавал себе такую репутацию. А вот и…
Федя убил ещё двоих, используя только один нож, плашмя рухнул на землю, избегая очереди от автомата. Здесь уже пришлось прибегнуть к способности. Резко обернулся.
Здесь Дазай его и подловил.
Игла оцарапала его чуть ниже плеча. Федя поранил ему ножом бедро, но совсем вскользь, и это не ограничивало его подвижность, едва ли ткань прорвало, и кожу задело.
Они отскочили друг от друга. Дазай хитро улыбнулся. От следующей иглы парень уклонился, но недостаточно ловко. Дазай использовал обманку, так что игла вспорола ему бок и одновременно щеку.
– Не лучшее приветствие, – заметил он капризно.
– Ты сам выбрал такое, – в тон ему ответил Федя. Рванулся к нему, оттолкнувшись от земли ботинками. Дазай поймал его нож на скрещенные иглы.
И резко пнул в живот.
Парень отлетел назад, споткнулся через один из валяющихся здесь многочисленных трупов, и опрокинулся назад. Дазай разбежался и прыгнул, с явным намерением оказаться рядом с ним, но Федя перекатился набок, загордился трупом, подставив его вместо себя. При этом сам Дазай едва ли не впечатался в вываливающиеся внутренности.
Федя поднялся на ноги куда быстрее, чем Дазай думал: ловкий и проворный, даже нож ухитрился на выронить.
– Я соскучился, – потянул он, пытаясь достать его иглой и не думать, как потом будет собирать их здесь по всему полю. Самая неприятная часть.
Федя ушел влево и ловко резанул его ножом по руке.
– Взаимно, – выдохнул он, схватил Дазая за руку и потянул на себя, а после резко оттолкнул. Теперь уже он потерял равновесие и чуть ли не упал.
Однако ему удача не так благоволила, и Дазай все же закончил на земле. Федя оказался над ним, и кинжал уткнулся ему в горло. Сам Дазай время не терял, и направил иглу ему в живот. Рука ныла.
– Мы оба рискуем, но ближе не надо.
– Точно? – он оказался ещё ближе, будто их желания синхронизировались, будто его безразличие эхом отзывалось на его стремление перейти грань.
Дазай ощущал леденящий холод металла на своей шее, и сердце непроизвольно заколотилось сильнее. Хотелось податься ближе, так, чтобы брызнула кровь. Сильнее, фонтаном, ярче.
Чтобы всё закончилось.
Федя чуть наклонился к его уху, не отстраняя ножа.
– Если ты думаешь, что я так быстро там тебе то, чего ты желаешь, то слишком плохо меня знаешь, – прошептал он едва слышно.
Дазай мстительно оцарапал ему живот иглой. Возможно, это была месть за прошлый раз и его дурацкий нож, возможно, просто досада. Однако парень не выглядел недовольным. Только укусил его за щеку и медленно отстранился.
– Так зачем ты меня искал? – равнодушно поинтересовался он, выпрямляясь и убирая нож обратно в кобуру на поясе.
– Ответ «соскучился» тебя уже не устраивает? – Дазай обнял его сзади. – Ты ведь тоже здесь и совсем один. Разве это не значит, что ты меня ждал?
– Он не так однозначен, как тебе хочется думать, – отозвался Федя. – Мой ответ.
Дазай хихикнул. Будто он ждал от него чего-то слишком простого. Или вообще хоть чего-то ждал. Сказать по правде, его ожидания кончились, когда он оказался здесь, дальше началась рутина.
Где-то снова загрохотало. Над их головами пронесся снаряд и упал севернее. Взрывная волна их не задела, но последовавший шум слегка ударил по ушам. Дазай обошел его и закрыл ему уши. Федя, чуть помешкав, последовал его примеру.
Несколько мгновение они молчали и смотрели друг другу в глаза.
Дазай вглядывался в темноту его бесстрастного взгляда, но сам не знал, что хочет увидеть. Федя усмехнулся и мягко отстранил его руки.
– Так внимательно на меня смотришь. Скоро дырку оставишь.
– Ты предпочел бы все же иглу? – удивился Дазай. – Так скажи прямо, я поспособствую.
Федя коснулся пальцами его губ, и Дазай осекся, не то что удивлённый, скорее заинтригованный. Стрельба раздалась теперь ближе. Кажется, огненная вспышка. Видимо, их эсперы с той стороны. С другой что-то загрохотало и земля задрожала, значит там должен находиться Чуя.
– Тоже интригующе? Что кто-то из солдат противника или наших может нас обнаружить? Или увидеть? Мы почти на открытом пространстве, – Федя увлек его на землю. Там, среди трупов, где они хотя бы сидели, они, по меньшей мере, не так привлекали внимание.
– Я нахожу это немного волнительным, – выдохнул Дазай ему в губы, одной рукой опираясь о землю, другой вцепляясь в рукав форму. – Понятия не имею, что мне придётся сказать Чуе, если он увидит, как я делаю так, – поцелуй вышел почти целомудренным, мягким, и Федя, похоже, не возражал.
– Всегда можешь солгать, что я тебя заставил.
– Какой ужас. У них будет дополнительный стимул тебя ненавидеть, – тихо рассмеялся Дазай. Он попытался повторить опыт, но Федя укусил его за губу, совсем слегка.
– Ведь свалить вину на меня проще, нет? Может поступить наоборот? Тебе все равно никто не поверит, – вкрадчиво прошептал Федя, прижимая Дазая к земле. Тот судорожно выдохнул. По позвоночнику пробежала дрожь. Чья-то сигнальная ракета с призывом о помощи расцвела в воздухе. Он не обращал внимания – его или противника.
– Какая разница? Тебе не все равно?
Федя немного отстранился и задумчиво накрутил на палец прядь его волос.
– Не знаю, – признался он через некоторое время. – Иногда я и сам не пойму, как к тебе относиться.
– Но ты все ещё не попытался убить меня всерьёз.
– Разве? – темная радужка его глаз, почти издевательские нотки плещутся в амарантово-фиолетовой расцветке, перекатываются в интонациях. Дазай испытал почти неестественно иррациональные чувства и желания вогнать туда иглу. Федя перехватил его руку в последний момент и растянул губы в улыбке.
– Ты сам меня провоцируешь, – Дазай провёл пальцами по его подбородку, игнорируя, что чужая рука сжалась на горле, без пяти минут перекрыв кислород.
– А ты хочешь, чтобы я это сделал. Или я ошибаюсь? – Федя был настолько привычно невозмутим, что Дазаю хотелось стереть это выражение с его лица. Он хотел видеть что угодно кроме него. Какие угодно эмоции, лишь бы не это чертово безразличие.
Интересно, это ли испытывают окружающие, когда хотят стереть с лица его улыбку?
Они сели на земле, плечо к плечу.
– О чём ты хочешь сегодня поговорить? – он не желал играть по его правилам, потому решил сменить тему. На бледном лице отчётливо отразилось разочарование.
– Думаешь, что сможешь уйти от вопроса? – полюбопытствовал парень.
– Пожалуй, попробую, – Дазай выжидающе-провокационно на него смотрел.
Федя тяжело вздохнул, запустил пальцы в его волосы и сымитировал на лице задумчивость.
– Ладно. Поговорить так поговорить. Что для тебя существование?
Дазай поджал губы недовольно. Вот из всех тем выбрать самую дурацкую. Мало ему Мори-сана с его провокациями, теперь и этот с не менее странным выбором.
– Бессмысленность, – он неопределённо повёл рукой, демонстративно поморщившись, ведь задело его не так сильно, как он хотел показать. – Будто ты наперёд не знаешь, как я отвечу на этот вопрос.
– Ну, скажем так, я предположил, что ты так ответишь, – задумчиво потянул он. – И все же.
Дазай закатил глаза и пихнул его в бок, сам не понимая, раздражен он подобными глупостями, или скорее это больше ожидаемо.
– Ладно, хорошо, а ты сам что скажешь по этому поводу? Раз поднял эту тему, говори давай, – парень выжидал, чуть прищурился, но сейчас ему действительно скорее хотелось услышать его мнение.
– Мое мнение, – задумчиво произнес Федя. – Того, чье существование само по себе обычно подразумевает смерть кого-то другого?
Дазай усмехнулся. От его слов что-то шевельнулось внутри, но он никак не мог понять, что эта за эмоция. Горечь? Недовольство? Злость?
– И кто это решил? Ты сам? Или за тебя это сделали другие? Те, кто сейчас рядом? – он сам не знал, что подтолкнуло его к таким обтекаемым формулировкам, но парень уловил вложенные оттенки смысла.
– Ну, положим, давай разберемся, – Федя выпрямился. – Кто определяет изначально смысл нашего существования? Мы сами, или те, кто формируют мир вокруг нас? – тьма его взгляда стала глубже, почти чернильная, в пику оттенку более светлой радужки.
– Это нам решать, не кому-то другому. Поэтому я тебя и спросил, чье это решение, – Дазай не стал почти реагировать, когда узкое лезвие почти уперлось в подбородок. Знал, это в отместку за попытку выколоть глаз. Только пихнул его под ребра дулом пистолета предупреждающе: я все чувствую.
Уголки тонких губ дёрнулись в тени неопределенной эмоции.
– Идеалистический взгляд на вещи. Мы всегда кем-то сформированы, наши идеалы и мысли кем-то сформулированы, основа уже заложена, – Федя усмехнулся. – Приятно тешить себя иллюзиями и наслаждаться мыслями о том, что мы имеем полную свободу воли.
– Можно себя переломить и перестроить.
– Множество раз, о, прекрасно знаю, – он лизнул мочку его уха и вопиюще медленно повел по раковине куда-то вверх, немного небрежно, немного равнодушно. Его отношение читалось в каждом действии, а пальцы сжимали запястье так крепко, что оставались синяки. – Но сделает ли это тебя другим человеком и не обманываешь ли ты себя? Сегодня, завтра, всю жизнь? Кто остался под маской? Может другой человек, а может это множество вариаций тебя?
Теперь уже Дазай схватил его за волосы, сгреб тёмные прядки и с силой дёрнул, раз, другой, третий, отстранил от себя и снова к себе.
Выражение изменилось, наконец-то, почти мимолётно, но вспышки дискомфорта отчётливо отражались на его бледном лице.
– Рядом со мной ты можешь потерять контроль или хочешь это сделать, но не делаешь? – прямо спросил он.
– Ты снова меняешь тему, прекрати, – Федя отвёл взгляд.
– Ответь на вопрос, – настаивал он.
Они вновь оказались на земле, но теперь Дазай прижал его своим весом, сжав запястья на манер и крепко прижав их к какому-то, черт его разбери, трупу. Плевать. Запаха пока нет, и черт бы их побрал. Приближающийся стрекот автоматом почти заглушил его ответ.
– Я не хочу, – после короткой заминки ответил парень.
– Зато хочу я, – упрямо возразил он.
Да, предыдущая тема ему не нравилась, ровно так же, как Феде нынешняя, но сменил Дазай её намеренно или нет, он не ответил бы даже самому себе.
Федя дернулся, но Дазай удерживал его крепко, без намерения ему навредить, скорее понять его. Парень сузил глаза и дернулся снова, навстречу ему, всем телом.
– Не надейся, – насмешливо сказал Дазай.
– Не пытайся всё испортить, – предостерёг он.
– Или что? Попробуешь убить меня? – Дазай усмехнулся. Он тоже мог бы попробовать. Но ещё сильнее ему хотелось понять. – Расслабься, я смогу тебя удержать. Тебя, твою способность. В конце концов, в этом я лучший.
– Твое грёбаное самодовольство, Осаму, – Федя резко подался вперёд и врезал годовой ему в подбородок. Дазай опрокинулся назад, щёлкнув зубами. Рот наполнился кровью.
Вот сейчас было больно.
Если честно, сейчас был лучший момент для атаки. Но она почему-то не последовала.
Когда Дазай смог все же собраться, на что ушло куда больше времени, чем он думал, Федя стоял рядом на коленях и пытался отдышаться.
Темнота способности кружилась вокруг него, не плотным облаком, но достаточно различимо.
Тяжёлое дыхание сквозь плотно стиснутые зубы, ещё более бледное лицо, чем обычно.
Дазай протянул руку, но Федя резко ударил его по ней. В последнее мгновение он успел заметить на пальцах кровь.
Темнота исчезла также неожиданно, как и появилась, и парень повернулся к нему, такой же привычно невозмутимый. Дазай не знал, кого сильнее он хочет ударить: его или себя. Он примерно понимал, что его действия привели к подобному, но ещё он понимал, что Федя не желает с ним говорить.
И, чёрт возьми, не знал, почему ему так хочется дополнительно его за это ударить.
– Если ты себя перестроил, или кто-то другой, сделает ли тебя это счастливым? – негромко спросил он, пытаясь четко выговаривать слова, что после удара было непростой задачей. Смотрел он куда-то в сторону. Встречаться с ним взглядом не хотелось.
Тем более он удивился, когда Федя мягко коснулся его подбородка, вытер кровь тыльной стороной ладони, мягко наклонился и слизнул её. Бережно, ласково, с подбородка, с губ. Язык был теплым, почти горячим.
Дазай замер на несколько мгновений, пока все это происходило. Он ничего не понимал в нежности, но, наверное, так это и должно называться.
Все же он решил посмотреть на Федю. Парень не сводил с него взгляда, и только сейчас, похоже, решил ответить.
– Счастье – понятие относительное. Ты сам решаешь, до какой степени оно к тебе применимо и применимо ли в принципе. Для этого необязательно ломать себя, но иногда без этого не обойтись, – он пожал плечами, а после уточнил. – Что-то не так?
– Ты кровью…– ракетные установки загрохотали ближе. Где-то вдалеке показались фигуры в военной форме. – Испачкался. Вот здесь, – Дазай поцеловал его. – Значит ли это, что можно быть счастливым в какой-то момент времени?
– Пожалуй? – Федя оглянулся. – Мои вроде. Кажется, Ваня и Агни. Я пойду, пока они нас не увидели. Иди к себе.
Дазай кивнул, поспешно развернутся, по пути подобрал одну из игл и устало вспомнил, что надо потом подобрать остальные. После боя. Сколько ещё нужно сделать вещей. Сколько нужно вообще сделать. И чего он бы хотел…сказать? Нет, не то, но очень близко. Возможно, стоит подумать об этом в следующий раз.
Дазай обернулся и посмотрел вслед парню.
«Существование само по себе иррационально».
Он прочитал это в его взгляде или по губам, неважно. Можно поговорить об этом после. Или о чем-нибудь ещё.
Пока у них ещё есть время. И все же, кажется, он сегодня увидел это. Дазай не знал, как облечь в слова, их недостаточно: нечто внутри, расползающееся, пустое, мёртвое. Такое же близкое и ему.
Трещина. Излом.