Иногда она ловила себя на том, что забывает, как выглядит небо. Что само по себе может показаться достаточно странным фактом для существа, которое регулярно считает звезды на крыше своего дома. Для неё это было сравнимо с чувством, которое люди испытывают, когда произносят какое-то слово настолько часто, что оно расплывается и теряет смысл.

Она так часто смотрела на небо, что оно начало расплываться и терять смысл. Кажется, всё логично.

Когда она была жива, небо было для неё обещанием. Надеждой для ещё живого внутри неё романтика. Она представляла себя птицей. Мечтала о том, как расправит крылья и упорхнёт, стоит только приоткрыться её тесной, душащей клетке. Тогда Она, пожалуй, даже не понимала, что значит "упорхнуть" и "открытая клетка". Но самих мыслей хватало для того чтобы бушующие в голове тоска и отвращение успокоились. Ненадолго, само собой, но в её случае радоваться стоило и таким крошечным победам.

И вот она здесь. На сто тринадцатом этаже небоскрёба, в котором этажей всего сто двенадцать. Лежит на холодной бетонной плите и считает звёзды. Фактически, она свободна. Сердце больше не трепещет. Оно в принципе больше не бьётся. А вместо белых крыльев, которыми грезила при жизни маленькая мёртвая девочка, у неё парадный набор из клыков, когтей и будоражащих разум видений. А небо... А что в нем такого? Оно расплывается и теряет смысл.

Раньше оно было Мечтой. Непостижимым, далёким горизонтом. А сейчас Ей достаточно только протянуть руку, и она сможет его потрогать. И словно в доказательство своим мыслям, Она действительно вытягивает вперёд руку. Мгновение смотрит на свою ладонь, а потом поглаживает тонкими пальцами Пустоту. Пустота на ощупь холодная, влажная. В ночи раздаётся смех маленькой мёртвой девочки. Она открыто и искренне смеётся над собственной жизнью, что случилась, кажется, несколько вечностей назад. И правда, забавная ведь история.

Дело ведь было вовсе не в небе. С чего вдруг она тогда вообще решила, что небо, во-первых, недосягаемо, а во вторых, что оно - то, к чему стоит стремиться? Ровно так же, как и сейчас, лёжа на крыше своего дома, маленькая мёртвая девочка могла приласкать Пустоту, валяясь плашмя на дорожке возле подъезда. Или тогда, при жизни, вытянув руку за прутья клетки. Потому что с чего вдруг она вообще решила, что знает, где начинается Небо.

Кажется, каким-то образом романтик внутри неё был ещё жив, хотя сама она уже стала членом клуба 27. Возможно дело всё как раз в том, что кончина её была совсем недавней, но ей явно стоило задуматься о том, что делать с этими неприятными остатками человечности. Это будет всяко полезнее, чем продолжать развлекать мыслями Пустоту.

Потому что даже будучи совсем молодым монстром она уже понимала, что не готова узнать, что случится, если Небо расплывётся и совсем потеряет смысл.