Кровь

По пустынной горной дороге, поднимая по пути стену пыли, мчалась карета. Опытный кучер, крепко сжимая повод, постоянно поглядывал на скрывающееся за горизонтом закатное солнце и кнутом заставлял лошадей бежать ещё быстрее. Четыре поджарых чёрных мерина, не жалея подков, неистово ржали при каждом ударе, но прибавляли темп. Мужчина не сомневался в них, он подобрал лучших из тех, что имелись.

Внезапно вдалеке послышался затяжной волчий вой — «они» приближались. Кучер резко обернулся и прищурился, стараясь разглядеть в закатном полумраке силуэты преследователей, но, ничего не увидев, опять сконцентрировался на поводе и дважды хлестнул кнутом. Кони заржали, и можно было увидеть, как их прерывистое дыхание превращалось в клубы еле заметного белого пара.

Вой повторился, однако теперь намного чётче и ближе, нежели в первый раз. Извозчик непроизвольно сжался, и по его спине пробежал озноб. «Sanctus Dominus¹», — крестясь, прошептал мужчина и, положив большой палец на сжатую в кулак ладонь, поцеловал импровизированный крест. Затем он несознательно потянул правую руку к рукояти своего меча, однако осознав, что исключительно посеребренным клинком здесь не обойтись, запустил ладонь под кóзлы и выудил оттуда заостренный осиновый кол. Заправив орудие защиты за пазуху, кучер ощутил себя немного увереннее и со всей силы трижды хлестнул плетью.

Сидевшая в карете бледная от волнения молодая женщина, взглянув на закатное солнце, сжала в кулаках пышную юбку своего нежно-голубого платья, но её эмоции никак не отобразились на лице. Когда послышался первый вой, она еле заметно вздрогнула и схватилась левой рукой за шею. Там, нащупав цепочку, женщина плавно спустилась по ней к маленькому серебряному крестику с крошечным рубином по центру и крепко сжала его пальцами, продолжая наблюдать за последними угасающими лучами. Её мучали тревожные, нет, даже страшные мысли о том, что будет, если они не успеют и будут пойманы.

«Осталось ещё немного. Мы обязаны успеть. Пока солнце окончательно не скрылось, они не посмеют напасть…» — Беспокойные раздумья женщины нарушил второй вой, который показался уж слишком близким. Она резко вздрогнула, словно проснулась от кошмарного сна, и перевела взгляд на двух маленьких девочек, сидевших напротив. Они крепко держались за руки, но старались не показывать своего волнения, однако в детских глазах читался неподдельный ужас.

Женщина оценивающе посмотрела на спутниц. Два маленьких ангелочка примерно десяти лет были такими похожими и разными одновременно: блондинка и брюнетка, но у обоих вьются волосы; одна облачена в нарядное дорогое платье, вторая, словно мальчишка, одета в свободные брюки и бархатный, однако старый и потрёпанный камзол, из-под которого было видно белую льняную рубашку; обе девочки обладали удивительным изумрудным цветом глаз и были внешне очень похожи, разве что у брюнетки над левой губой, если присмотреться, можно было увидеть едва заметную родинку.

«Смогут ли эти малютки сделать всё правильно, так, как задумано? Боже, как же они юны, но выбора нет». — Тяжело вздохнув, женщина обратилась к малышкам:

— Мириам, Эвелина, не бойтесь, — наставница взяла девочек за руки. — Давайте повторим молитву.

— И если нагрянет тьма и увлечёт меня в логово своё, не побоюсь я и дам отпор стараниям её. В предсмертный час не устрашусь я ада сего, помолюсь и буду с Господом нашим до последнего вздоха моего… — синхронно произнесли все трое.

Внезапно, что-то тяжёлое с грохотом приземлилось на крышу кареты, пронзив её острыми когтями в нескольких местах. Малышки одновременно пискнули, но тут же обе зажали руками рты. Раздался выстрел и сдавленный вой; когти исчезли и только лоскутки ткани развевались от быстрой езды. «Волкола́к², — пронеслось в голове у женщины. — Как же разумно послать его вперёд, пока основные силы скрываются от закатных лучей». Однако прибытие зверя означало, что восставшие скоро к нему присоединятся, а значит, времени в обрез.

— Эвелина, — обратилась женщина к брюнетке, — ты должна во что бы то ни стало добраться до замка. — Она сняла крестик и надела его девочке на шею. — Это поможет ожидающим узнать тебя. Сейчас, — наставница встала и приподняла крышку на своём сидении, — это самое безопасное для тебя место.

Девочка послушно нырнула в подобие сундука. Взволнованная женщина укрыла малютку разнообразными тканями, а сверху положила чесночную вереницу. Уверившись, что ребёнок надёжно спрятан, наставница молвила тихим ровным голосом:

— Если случится так, что эти твари сохранят мне жизнь, ты знаешь, что следует сделать…

— Даровать милость, — губами проговорила девочка перед тем, как закрылась обитая тканью крышка.

— Мириам, ты понимаешь, какая судьба тебе уготовлена Господом нашим? — безэмоционально спросила женщина и, дождавшись кивка, продолжила: — Поверь, твоя жертва не будет напрасной, — обратилась к блондинке наставница.

— Да, Кристианна. Я чётко помню все инструкции, — тихо произнесла девочка, и по её щеке скатилась небольшая солёная капелька.

— Дальнейшая судьба мира в твоих руках, — сказала женщина, сжав ладонями руки девочки, но потом, не удержавшись, резко притянула малютку к себе и обняла. — Давай помолимся.

Солнце окончательно спряталось за горизонт — наступила ночь. Мужчина, хорошо понимая, что одним волкола́ком им не отделаться, яростно ударил хлыстом. И без того перепуганные скакуны, как угорелые, неслись по направлению к замку, очертания которого были бы уже видны при дневном свете. Вновь послышался пронзительный, но отличающийся от первого волчий вой, от которого кони, силясь разорвать упряжку, почти взбесились и практически ринулись в разные стороны. Однако кучеру хватило сноровки обуздать их страх и заставить вновь бежать в нужном направлении. Внезапно стало довольно светло. Извозчик поднял взгляд на небо и на мгновение застыл, глядя на полную луну, выплывшую из-за одной из гор. «Оборотень³, — пронеслось в голове у мужчины. — Такого просто так не убьёшь, нужны серебряные пули, коих нет…» Наличие хотя бы посеребренного меча совсем не радовало мужчину, так как он отчётливо понимал, что в ближнем бою с оборотнем его шансы победить равны нулю.

Зафиксировав повод на кóзлах, кучер оголил свой клинок и, стараясь удержаться на подпрыгивающей от неровной дороги карете, обернулся и начал всматриваться в темноту. Мужчину пугал не столько зверь, который мог появиться из ниоткуда, сколько его продолжительное отсутствие после услышанного воя. Что-то здесь было не так…

В основном, вампиры прибегали к помощи оборотней в исключительно редких случаях, зачастую пользуясь услугами волкола́ков. Последние, кои являлись заклинателями волчих шкур, были падки на деньги либо ценные артефакты, однако, превратившись, оставались человеком, сохраняя способность понимать людскую речь и здраво мыслить, что не избавляло их от человеческой склонности умирать от простого огнестрельного или колющего оружия. Оборотни — наоборот, были неконтролируемыми несчастными людьми, обречёнными на превращение только в полнолуние. После трансформации у них напрочь отключалась человечность и осознание своих действий. Такой союзник для вампиров был нежелательным, так как от него могло быть намного больше хлопот, нежели пользы.

Единственным способом убить оборотня оставалось старое доброе серебро. Пуля или клинок, попавшие в сердце, избавляли человека от проклятия, но и от жизни. Правда, умертвить такое существо — дело не из лёгких. Оборотни в разы превосходили силой человека, а некоторые даже вампира. Так как ликантропы очень редко водили дружбу с кровососами, для извозчика услышанный вой оборотня показался очень нехорошим знаком.

И вновь послышалось холодящее кровь завывание, но уже со стороны замка, что безусловно обескуражило мужчину, и он резко обернулся. В следующий момент кони, сбавляя темп, начали неистово ржать и встали на дыбы, словно учуяв то, что было невидимо человеческому глазу. В этот раз извозчику не удалось удержать перепуганных животных, и лошади, разорвав связывающие их вместе ремни, кинулись в разные стороны. Карета, пролетев по инерции ещё несколько метров, остановилась, однако кучер в борьбе со скакунами потерял равновесие и упал на землю. В следующее мгновение к нему подлетела кровожадная сущность и впилась острыми клыками в шею. Мужчина издал последний крик, и на дороге воцарилась тишина. «Началось…» — подумала Кристианна и ещё сильнее прижала к себе Мириам.

В следующий момент дверь кареты резко открылась, и перепуганные пассажиры увидели перед собой обладателя двух свирепых красных глаз. Молодой мужчина примерно двадцати пяти лет с красивым, немного женственным лицом ещё несколько секунд пристально изучал пойманную добычу. Его светлые волосы длиной ниже лопаток были собраны в хвост и перевязаны кроваво-красной лентой. Тёмно-синий камзол, надетый поверх белой рубашки, лишь подчёркивал стройную фигуру и широкие плечи. Удостоверившись, что перепуганная прижавшаяся к женщине девочка именно то, что он искал, вампир ухмыльнулся краешками губ и сказал:

— Так, так, так… И кого это мы здесь поймали?

— Не подходи к ней! — словно дикая кошка, защищающая своё дитя, вскрикнула Кристианна и спрятала девочку у себя за спиной.

В следующее мгновение противоположная дверь кареты резко открылась, и один из вампиров, окружающих повозку, ухватил светловолосую девочку и, резким движением потянув на себя, покинул карету вместе с добычей.

— Нет!.. — прокричала Кристианна, протягивая руку, словно пыталась ухватить исчезнувшую девочку. — Мириам! Принцесса!..

— Хватит орать! — Успевший за это время войти в карету светловолосый вампир схватил женщину за шею и слегка приподнял, наслаждаясь небольшим приступом удушья своей жертвы.

— Риель, зачем? — едва смогла прохрипеть Кристиана, впившись ногтями в запястье вампира, пытаясь хоть как-нибудь высвободить горло.

— Не паясничай, сестрица, — холодным тоном начал вампир. — Ты ведь сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос. Девочка нужна Аррису, а он ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое.

Риель сильнее сжал горло жертвы и с упоением наблюдал, как Кристианна, паникуя, начинает жадно глотать ртом воздух, не желая умирать и стараясь ещё хоть немного продолжить свою агонию; её глаза понемногу затуманивались: сказывалось отсутствие достаточного количества кислорода. Эта картина позабавила вампира, и он, наверное, ещё бы долгое время продолжал своё увлекательное занятие, если бы не женские дрожащие пальцы, кончиками которых сестра нежно прикоснулась к его щеке. В голове возникли человеческие воспоминания, и вампир, сам того не желая, разжал ладонь, тем самым выпустив горло жертвы. Кристианна звучно упала на обитое тканью сидение и, ухватившись обеими руками за шею, начала судорожно кашлять и пытаться втянуть ртом как можно больше такого желанного в этот момент воздуха.

Риель с призрением смотрел на тяжело дышащую женщину, но ничего не говорил. Мужчина всего полгода назад стал вампиром и воспоминания о прежней жизни ещё не успели покинуть его разум окончательно. Когда-то он, как и Кристианна, служили одной цели — спасти человечество от неминуемого истребления. Состоя в организации «Красный крест», они вместе искали принцессу-сосуд, чтобы положить конец ночным тиранам. Но как раз перед тем, как найти её, их группа попала в западню и, пожертвовав собой, Риель дал возможность сестре добраться до девочки первой и убежать от преследовавших их вампиров.

Мужчина искренне надеялся, что умрёт быстрой, пусть и болезненной смертью, однако у Арриса на него были совсем другие планы. Превратив Риеля в вампира, кровопийцы получили значительное преимущество, так как теперь знали обо всех планах «Красного креста», их месте расположения и могли в любой момент нанести сокрушающий удар. Понимая, что её брата скорее используют, чем убьют, Кристианна, отослав одного из помощников предупредить организацию, сама же умчалась на запад, пытаясь придумать новый план действий, о котором не имел бы понятия Риель.

Однажды, чисто случайно, путешествующая со своим якобы сыном, (пока Эвелина была ещё ребёнком, скрыть под одеждой тот факт, что она является девочкой, было не сложно) женщина в одном из городов заприметила белокурую сиротку, которая внешне уж слишком была похожа на принцессу-сосуд. Как-то ночью Кристианна вместе со своим напарником Ричардом, ценою жизни последнего, спасли обитающую на улице малютку от одной недавно появившейся в селении вампирши. Девочке предложили присоединиться к их немногочисленной группе. Так, кроме Эвелины, у Кристианны появилась ещё и «дочь» — Мириам. Вначале девочка даже не подозревала, какую участь ей уготовила терзаемая совестью новоиспечённая «мама». Но потом, поняв всю важность их миссии и то, что уже давно могла умереть в одной из подворотен родного города, Мириам согласилась стать «дублёром» для Эвелины, а фактически, при необходимости пожертвовать собой ради неё. Представительница «Красного креста» поражалась, как десятилетняя девочка смогла самостоятельно принять столь тяжёлое для любого человека решение, ведь даже сама Кристианна до последнего сомневалась в этой затее.

— Риель, — хриплым голосом обратилась к брату сидящая на тайнике женщина, — почему именно ты пришёл за мной? — В её глазах блеснула тусклая искорка надежды.

— Не утруждай себя догадками, сестрица, и не питай мнимых иллюзий, — холодно проговорил вампир. — Я хочу выслужиться перед Аррисом, вот и всё.

Риель врал… Мужчина чётко осознавал, что чем дольше он существует в облике вампира, тем меньше человечности в нём остаётся. Однако все эти полгода он неистово стремился вновь увидеть сестру. Аррис, понимая, что молодой вампир ещё очень слаб и не пылает преданностью, всячески пытался отгородить Риеля от поисков сестры и принцессы. Понимая опасения предводителя, молодому вампиру, чтобы доказать свою преданность, пришлось разоблачить и собственноручно убить нескольких важных членов «Красного креста». Увидев рвение новообращённого упыря, Аррис счёл его готовым и позволил присоединиться к поискам принцессы-сосуда. В том, что крах человечества неизбежен, Риель нисколечко не сомневался, но именно сейчас он получил возможность спасти самого дорогого ему когда-то человека — свою сестру.

— Я уже не тот, каким был раньше, — грозно сказал вампир, вновь схватив женщину за шею и этим подняв её на ноги. — Прежний Риель мёртв! И ты к нему скоро отправишься!

В следующий момент вампир обнажил клыки и жадно впился в шею сестры. Кристианна издала крик боли и пальцами вцепилась в спину Риеля. Постепенно она начинала терять сознание, глаза затуманивались, а вампир ощутил, что её хватка ослабевает. Он отстранился и, достав из кармана маленький флакончик, открыл его. Взглянув на искажённое от боли лицо сестры и застланные предсмертной агонией глаза, вампир вылил содержимое бутылочки Кристианне прямо в рот. Полностью не осознавая своих действий, женщина глотнула горьковато-солоноватую, с металлическим привкусом жидкость и услышала тихий шёпот над ухом:

— Это мой тебе маленький подарок. Распорядись им с умом, — прошептал вампир и едва ощутимо поцеловал сестру в висок.

Риель швырнул почти бездыханное тело женщины на сидение. Выйдя из кареты, он плотно закрыл за собой дверь, чтобы никто из присутствующих не увидел едва заметного дыхания его жертвы. Довольно ухмыльнувшись, вампир смачно утёр подбородок и оповестил присутствующих, что их миссия выполнена и им больше нечего тут делать. Опять раздался пронзительный волчий вой. Вампиры недовольно переглянулись и во избежание нежелательных последствий решили как можно быстрее ретироваться.

Пронзительный голос взывающего к луне оборотня заставил Кристианну открыть глаза. Еле разлепив веки, она мутным взглядом оглядела карету. «Как же темно, ведь взошла полная луна, — пронеслось у неё в голове. — Похоже, Риель позаботился о моём превращении. Как любезно с его стороны прикрыть все шторы, не давая солнцу шанс меня испепелить».

Женщине было тяжело глотать, так как её шея неистово болела. Пересиливая слабость, она дотянулась рукой к месту укуса: кровь продолжала быстро струиться. Сил зажать рану не было, да и Кристианна отчётливо понимала, что оставалось ей совсем не долго.

— Эвелина… — хриплым голосом прошептала женщина.

«Если я сейчас умру, — думала Кристианна, — то девочке не удастся поднять крышку и выбраться наружу, а ночью малютка станет первым моим лакомством». Чтобы эти страшные мысли впоследствии не оказались правдой, уже почти потерявшая всю свою кровь женщина сделала над собой усилие и перевернулась на левый бок. «Ещё немножечко, Кристианна, давай, ещё совсем чуть-чуть», — подбадривала она себя. Нечеловеческих усилий стоил ей последний толчок рукой, однако женщина смогла отпихнуться от сидения и упасть лицом вниз, сделав последний выдох.

Лежавшая всё это время в сундуке Эвелина услышала, как тело наставницы с грохотом повалилось наземь. Осознание того, что все знакомые и любимые ею люди пожертвовали своей жизнью ради её спасения, слишком угнетало. От этого на глазах у девочки появились слёзы, но она не позволила себе издать даже тихого всхлипа.

Покидать своё убежище сейчас, посреди ночи, было более чем неразумно, поэтому Эвелина попыталась расслабиться и хотя бы ненадолго уснуть, ведь завтра, днём, ей понадобятся все силы. Однако грустные мысли о Кристианне, Драгете и Мириам продолжали терзать душу бедного ребёнка. Она не могла понять, почему вокруг неё постоянно гибнут люди, зачем все эти жертвы, ради какой цели? Тяжкие мысли не давали малютке возможности расслабиться, однако позднее время и невероятное нервное истощение сделали своё дело: девочка провалилась в тревожную дрёму.

Проснувшись, Эвелина первым делом попыталась выбраться из сундука. Приподняв крышку, девочка поднялась на ноги, ожидая увидеть рассвет, и сильно удивилась. Хотя снаружи был день, однако внутри кареты оказалось довольно темно. Единственное, что дало возможность оглядеться, — несколько оставленных волколаком дырочек в крыше, сквозь которые пробивались тёплые лучики солнца. Девочка посмотрела на безжизненное тело наставницы и замерла. Малютка понимала, что после такой жуткой ночи перед ней предстанет эта картина, однако не представляла, что всё окажется столь отвратительным: Кристианна лежала на животе в небольшой луже собственной крови.

Совладав с собой, Эвелина аккуратно перешагнула бортик сундука и, оказавшись возле двери, с силой толкнула её. Яркий свет сразу же ударил в глаза, заставив девочку зажмуриться на несколько мгновений. Малютка вышла наружу и огляделась. Карета стояла посреди довольно широкой горной дороги, кони давно разбежались, а в их поводьях лежал Драгет. Эвелина приблизилась и поняла, что это уже не кучер, а, скорее, его останки: местные волки не побрезговали вампирскими объедками. Девочка даже сама не поняла, как к горлу подступил комок, и в следующее мгновение упала на четвереньки под действием сильного приступа рвоты.

Через какое-то время всё закончилось. Эвелина сплюнула несколько раз, чтобы хоть как-то прочистить рот, а потом посмотрела на сотворённую ею лужицу. Она состояла практически из воды и желудочного сока, так как девочка даже не успела перед выездом поужинать, однако её зловоние чуть было не побудило у Эвелины новый позыв. Осознав, что эта неприятная ситуация может повториться, девочка поспешно отодвинулась от лужицы.

Хотя её продолжало мутить и начала немного болеть голова, малютка понимала, что просто сидеть и бездействовать она не может. Взглянув на крестик, который выпал из рубашки, когда она блевала, Эвелина вспомнила о наставлениях Кристианны и о её маленькой просьбе. Увидев возле трупа Драгета его меч и осиновый кол, девочка подошла поближе и, стараясь не смотреть на останки кучера, подобрала необходимые ей вещи.

На негнущихся ногах она подошла к карете и замерла перед ней. Осознание того, что сейчас ей предстоит совершить первое в своей жизни убийство, хоть и потусторонней силы, больно ударило в голову и загудело в висках. Девочка обмякла и повалилась наземь.

Кое-как придя в себя, Эвелина поднялась, опираясь на меч Драгета, которому, к счастью, не придётся даровать милость — оставшиеся от него останки восстать уже не смогут. Подойдя к карете, она ещё раз заглянула внутрь. Ничего не изменилось. Тело наставницы продолжало лежать в луже собственной крови лицом вниз. Переборов отвращение, девочка ступила на подножку кареты и, схватив Кристианну за обе ноги, резко дёрнула её на себя, таким образом вытащив наружу, но при этом сама повалилась на землю.

Тело, упав наземь, не издало ни единого звука, однако малышка знала, что мёртвая тишина — всего лишь притворство со стороны молодого, ещё не имеющего силы упыря. За то непродолжительное время, что Эвелина путешествовала с наставницей, Кристианна обучила её очень многому, в частности, рассказала, что новообращённый вампир просыпается ещё днём, но являясь слишком слабым, не может ни пошевелиться, ни даже разговаривать. Однако с наступлением ночи он окрепнет и завершит своё превращение, испив кровь первой жертвы.

Поднявшись на ноги, девочка подошла к телу наставницы. Собравшись с силами, она кое-как смогла перевернуть её на спину и в следующий момент, громко вскрикнув, в испуге отскочила от Кристианны. На неё смотрели два мутных, когда-то голубых глаза. Но этот страшный взгляд совсем не принадлежал мертвецу. Наставница подняла взор и посмотрела прямо в глаза Эвелине. Девочка замерла и даже выпустила из рук кол, которым до этого помогала себе переворачивать тело. Кристианна взглянула на упавший предмет, а потом опять резко подняла взгляд на малютку и умоляюще на неё посмотрела. «Она ждёт милости», — поняла Эвелина и подобрала упавший ранее кол.

Сев на колени возле женщины, девочка вынула из внутреннего кармана камзола платок и бережно вытерла кровь с лица наставницы. Та посмотрела на неё с благодарностью и прикрыла веки, из-под которых по обеим щекам потекли слёзы. Эвелина тоже не сдержалась и заплакала, однако тихо, совсем не издавая ни единого звука.

Так она просидела несколько минут, но внезапно женщина резко подняла веки и уставилась на девочку, от чего та даже вздрогнула. Глаза Кристианны окончательно потеряли свою голубизну и постепенно становились красными — началось превращение. Теперь взгляд наставницы стал холодным, жестоким и наполнился неким презрением. Медлить было нельзя, и девочка занесла кол над грудью спасшей её когда-то женщины, однако в следующий момент остановилась.

Наполненный страхом взгляд молодой вампирши изменился на удивлённый, когда малютка поднялась и забралась в карету. Она подошла к своему тайнику и, вынув оттуда чесночную вереницу и чёрный дорожный плащ, опять вышла на улицу. Подойдя к наставнице, девочка присела возле неё на колени и, отсоединив одну головку чеснока, начала её чистить. Закончив своё занятие, Эвелина взяла несколько зубцов и, положив их себе в рот, начала жевать. Резкий острый вкус исказил её лицо, даже из глаз начали течь слёзы, но ребёнок продолжал пережёвывать. Выплюнув себе на ладонь чесночную кашицу, она поднесла её к шее наставницы и маленьким пальчиком затолкала в одну из оставленных вампиром ран на шее.

Кристианна зашипела. От неожиданности девочка дёрнулась и укусила себя за щеку. Однако увидев, что глаза вампирши поблёкли и приобрели слегка голубоватый оттенок, решила не останавливаться и опять принялась разжёвывать следующие несколько головок чеснока.

Ротовая полость неистово жгла, так как свежий чесночный сок попадал в образовавшуюся от укуса рану. Но девочка терпела, ведь средство подействовало, а значит, была вероятность спасти своего близкого человека. Ей жутко не хотелось оставаться одной, поэтому она была готова на всё, чтобы вернуть Кристианну к жизни.

Выплюнув разжёванную кашицу, Эвелина увидела, что та приобрела слегка красноватый оттенок, но не предала сему особого значения. Обработав таким же способом вторую рану, она опять услышала терзающее душу шипение, однако теперь тело женщины начало дрожать и извиваться, словно в предсмертной агонии. Девочка всем своим весом навалилась на Кристианну, но это ничего не дало, а судороги продолжали изматывать наставницу. В следующий момент всё закончилось.

Ощутив, что судороги прекратились, Эвелина поднялась и посмотрела на распластавшуюся на земле женщину. Кристианна неподвижно лежала с закрытыми глазами, и на её лице отображалось умиротворение.

— Нет, — хлюпнула девочка. — Ты не можешь умереть! — Она упала лицом женщине на грудь и начала колотить её своими маленькими кулачками. — Я тебе запрещаю! — рыдала малютка.

Ощущение того, что она теперь совсем одна, снова окутало душу бедной девочки. Будучи сиротой, Эвелина не знала, что такое теплота и ласка близкого человека, и только Кристианна всегда заботилась о ней, денно и нощно защищая от скверных людей и ночных тварей. А сейчас она опять осталась одна, брошенная всеми, не нужная никому, кроме кровожадных вампиров, которые стремятся её убить.

Слегка успокоившись, Эвелина поднялась и посмотрела на наставницу. Каково же было её удивление, когда она увидела два смотрящих на неё нежно-голубых глаза.

— Ты жива! Жива! — радовалась малютка, но наставница лишь вяло моргнула. — Ты можешь разговаривать? — спросила девочка.

Наставница отвела глаза в сторону. По всей видимости она ещё полностью не оправилась, посему Эвелина предложила:

— Я буду задавать тебе вопросы, а ты просто моргни один раз, если ответ «да», и отведи взгляд в сторону, если «нет». Ладно? — Кристианна моргнула один раз. — Я так рада, что ты жива. Теперь мы сможем добраться до замка вместе. — Наставница отвела взгляд в сторону. — Но почему? Ведь ты живая. — Женщина опять посмотрела в сторону. — Ты до сих пор вампир? — Теперь последовал положительный ответ.

Девочка даже сама не заметила, как по её щекам начали течь слёзы. Малютка сжала голову руками и принялась бессознательно мотать ею из стороны в сторону. Она никак не могла понять, почему наставница до сих пор утверждает, что осталась вампиром, ведь её глаза прояснились. И тут в голове Эвелины возник разрывающий изнутри вопрос, который она озвучила:

— Ты хочешь, чтобы я тебя убила?.. — дрожащими губами проговорила девушка, а Кристианна лишь утвердительно моргнула. — Кол? — И ещё один положительный ответ.

Погладив наставницу по голове, девочка нежно поцеловала её в лоб. Женщина лишь прикрыла веки, и скупая слеза скатилась по её щеке. «Похоже, другого выхода нет…» — подумала малышка и, крепко сжав обеими руками осиновый кол, замахнулась, и со всей силы ударила Кристианну в сердце. Из раны и горла женщины во все стороны брызнула кровь. Однако удар ребёнка был довольно слаб, чтобы достичь сердца женщины с первого раза.

Увидев, что наставница корчится от боли, но пока не умирает, Эвелина вскочила на ноги и опять побежала в карету. Достав из тайника тяжёлый молоток, девочка выбросила его обеими руками на улицу. Оружие приземлилось возле тела стонущей от боли вампирши. Подбежав к Кристианне, малютка сжала её руку и проговорила:

— Прости меня! Прости меня, что я настолько слаба и не могу безболезненно убить тебя. Жди меня в раю… мама.

Сказав последнее слово, девочка подняла тяжёлый молоток и, со всей силы замахнувшись, сделала завершающий удар. Вокруг наступила тишина, лишь только лёгкий ветер шумел в траве, прерывая скорбное молчание, воцарившееся возле кареты. Солнце практически достигло зенита, а это означало, что пора двигаться дальше. Похоронить Кристианну времени не было, да и она бы не простила Эвелине такую глупость, ибо враг был близко, а преимущество, которым владела девочка, исчислялось в нескольких солнечных часах. Посему она просто попрощалась с наставницей, прикрыв в последний раз её веки и поцеловав в лоб, накрыла её тело чёрным дорожным плащом и, подобрав кол и меч Драгета, направилась к виднеющемуся на горизонте замку.

Дорога заняла у малютки примерно два часа, которые девочка, пересиливая себя, шла под палящим солнцем, не останавливаясь. И даже когда она спотыкалась о лежащие на дороге камни, Эвелина, превозмогая боль от падения, сцепив зубы, поднималась и двигалась дальше. Та жертва, которую принесли этой ночью Кристианна, Драгет и Мириам, не должна оказаться напрасной, посему девочка была просто обязана добраться до замка.

Подойдя к цели, Эвелина увидела опирающегося на свой меч дозорного. Она посмотрела в небо, словно благодаря Господа, что помог ей добраться целой и невредимой, и по её бледным щекам скатились слёзы радости. Девочка, даже не зная, откуда у неё появилась сила, посеменила ногами в сторону ворот, крича: «Я здесь!»

Малютка не сразу поняла, почему охранник не реагирует на её крик, а продолжает смотреть в одну точку. И только подойдя поближе, она увидела у него зияющую сквозную дыру в области сердца, которое, к слову, отсутствовало. Вскрикнув от испуга и сразу прикрыв рот, девочка замерла на несколько мгновений. «Неужели они добрались и сюда?» — пронеслось у неё в голове.

В этот момент десятилетнему ребёнку показалось, что вся тяжесть небес свалилась прямиком ей на плечи. Она ведь приложила столько усилий, а скольких родных людей потеряла, и всё это, выходит, напрасно? В следующее мгновение, изнемогая от усталости и стресса, девочка обмякла и повалилась на траву в беспамятстве.

Наверное, она пролежала так несколько часов, потому что, когда проснулась, увидела, что солнце уже прошло три четверти неба и близилось к закату. Внезапный страх окутал девочку и пробежался ознобом по спине. Приближение ночи заставляло уже на подсознательном уровне искать убежище, поэтому Эвелина, с некими трудностями отперев входную дверь, вошла во двор замка.

Представшая перед её глазами картина заставила ребёнка застыть в оцепенении. Повсюду багровели лужи крови, тут и там были разбросаны внутренности и части тел, и даже не уцелело ни одно животное: от кур остались только перья, козы во многих местах были лишены плоти, и их тела валялись в неестественных позах с вывернутыми в другую сторону конечностями, а посреди двора лежала почти полностью обглоданная корова. Эвелина опять ощутила, как комок подобрался к её детскому горлышку, но блевать уже было нечем — девочка так ничего и не ела за целый день.

В углу возле конюшен она заметила лежащую на земле женщину и подошла к ней. Тело было почти не изуродовано, однако, по всей видимости, именно перелом шеи от удара стал причиной её смерти. Малютка склонилась и прикрыла застывшие от ужаса глаза покойницы. Увидев возле женщины перевёрнутую корзину с яблоками, Эвелина, совсем не брезгуя, подняла одно, не испачканное кровью, и, вытерев его о камзол, сразу же укусила. Приятный сладкий сок свежего плода разлился у девочки во рту, а её изголодавшийся живот заурчал. Малютка даже не обращала внимание на то, что повсюду стоял запах разложения и уже просто-таки роились мухи. Сейчас желание есть было превыше всего.

Утолив кое-как свой голод и соорудив из фартука мёртвой женщины подобие дорожного узелка, девочка сложила в него ещё несколько чистых яблок и отправилась в сторону выхода. Заходить на кухню было опасно, хотя там, скорее всего, осталось много никому уже ненужной еды. В помещениях могли скрываться вампиры, которые больше полугода рьяно преследовали девочку.

Уже подойдя к выходу, Эвелина услышала тихий стон и обернулась, ища глазами источник шума. Им оказался изуродованный мужчина, лежащий слева от ворот. У него была глубокая резаная рана на груди, словно его порезали вилами — или же это были когти? Раненный пытался что-то сказать, и девочке пришлось присесть возле него, чтобы разобрать тихий шёпот:

— В… в… волк, — выдохнул мужчина и испустил дух.

В следующий момент из стороны кухни послышался звук, словно упала какая-то металлическая посудина. Не медля ни секунды, Эвелина рванула в сторону главных ворот и выбежала наружу. Она не понимала, откуда в ней взялось столько сил и энергии, но продолжала неустанно бежать, пока не спустилась с ведущего к замку склона. Лишь тогда она позволила себе пятиминутную передышку.

Скорее всего это именно тот оборотень, которого они слышали вчера ночью, напал на замок и растерзал всех его жителей. И теперь он, по всей видимости, прятался на кухне, даже не помня, что совершил прошлой ночью. Но сегодня будет второй день полнолуния, а это значит лишь одно — оборотень вернётся. И если перспектива повстречать на дороге вампиров была весьма туманна, то волк-перевёртыш прямо-таки дышал девочке в спину, ожидая заката в замке.

Истощённая последними событиями, Эвелина то бежала, то просто брела без остановки, держа на плече тяжелеющий с каждым шагом меч, к которому в виде дорожного узелка был прицеплен женский фартук. Кол девочка заправила за пояс, чтобы тот ей не мешал. Солнце неустанно двигалось к закату, заставляя ребёнка ощущать опасность и прибавлять темп.

Сколько она брела по дороге, Эвелина не знала, но в очередной раз споткнувшись о камень, просто не смогла подняться. Силы покинули бедную девочку, и она даже уже смирилась со своей судьбой, но внезапно услышала цоканье копыт и характерный скрежет старой повозки. Малютка попыталась подняться на дрожащих руках, чтобы отползти от дороги, но её попытка не увенчалась успехом, а она просто рухнула наземь.

— Пр-р-р-р, — послышался мужской голос, и, открыв глаза, Эвелина увидела возле себя колесо этой самой повозки.

Чьи-то крепкие руки подняли её с земли и вытерли пыль с испачканного грязью и кровью лица. Девочка туманными глазами посмотрела на незнакомца. Им оказался монах в простой льняной робе. Он тревожно оглядел Эвелину и спросил:

— Что с тобой произошло, дитя?

— Вампиры… кровь… волки… — хриплым голосом произнесла девочка.

— Не бойся, — улыбнулся монах, — я отвезу тебя в замок.

— Нет! — только и смогла вскрикнуть девочка и потеряла сознание.

Мужчина положил ребёнка на повозку и, со скорбью посмотрев в сторону замка, перекрестился. Было похоже, что дитя убежало именно оттуда. Следовало бы осмотреть это место, но солнце почти село, и начинало сереть, посему монах просто дёрнул поводья и приказал лошади езжать быстрее. В скором времени он свернул с главной дороги на очень узкую, больше похожую на деревенскую. Вдали в закатных лучах показался монастырь.

Прибыв туда, он въехал в стены святой обители и умиротворённо выдохнул. Здесь ни ему, ни найденному на дороге мальчику не грозила опасность. Он отдал поводья своим братьям, и вместо того, чтобы разгружать вместе с ними привезённую провизию, взял ребёнка на руки и понёс к настоятелю.

Святой отец молился у себя в келье. Монах подождал, пока тот закончит, и лишь тогда тихим шагом вошёл вовнутрь. Хозяин кельи повернулся к вошедшему и вопросительно поднял свои густые седые брови.

— Я нашёл этого мальчишку на дороге возле замка. Он говорил что-то невнятное о вампирах и оборотнях. Думаю, холм этой ночью был атакован. — Старец молчал несколько минут, размышляя над сказанным, а потом негромко произнёс:

— Завтра утром возьми шесть братьев и отправляйтесь в замок. Нужно удостовериться, что там не возникнет новое вампирское логово. А мальчик, — старик на секунду замолчал, — если на то была Божья воля, пускай остаётся. Мы воспитаем его и обучим согласно правилам монастыря.