Федя предпочел бы не возвращаться домой – в сегодняшний или в любой другой день. Пожалуй, если бы позволили, он бы оставался на территории Академии и на ночь.

Вопрос об общежитии поднимался уже третий год, но пока, к сожалению, дело шло медленно. Слишком много детей богатых родителей здесь училось, и их родители платили деньги за престиж, за качество образования и ещё кое за что, но никак не за то, чтобы расставаться с отпрысками почти на целую неделю, хотя, возможно, когда-нибудь и до этого дойдет. Но явно не в ближайшее время.

Сейчас вот об этом заговорили опять и, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки. Хотя, пока суд да дело, он уже в старшую школу перейдёт.

Федя остановился перед особняком и открыл ворота своим ключом, а после, оставив велосипед в гараже, также беззвучно прошёл по мощённой камнями дорожке, пересёк садик в японском стиле и поднялся на крыльцо.

Дверь легко поддалась, и он осторожно прошел внутрь. Ни Жуковской, ни Фукучи не наблюдалось. Впрочем, после свадьбы они носили одну фамилию. Хотя особого значения для него это не имело. Как называл до их свадьбы, так и продолжал после. Уже не первый год.

Собственная комната встретила его привычной тишиной и пустотой. Он провёл пальцами по тонким кусочкам скотча, которые приклеил на дверные петли. Непохоже, чтобы сегодня Жуковская заходила к нему. Вряд ли она нашла бы что-нибудь интересное, но, вероятно, надежда умирает последней.

Федя положил сумку у входа и прошел внутрь. Сегодняшний день выдался слишком интересным и вызвал много эмоций. Из-за того новенького, Дазая. Федя не знал, почему Танизаки-сенсей назначила старшим именно его, но был рад.

Неясная невнятная эмоция отозвалась в области груди, и он сжал пальцами воротник школьного пиджака, и выдохнул, наконец, отпуская себя. Приятно, что сейчас никого нет дома, кроме, возможно, слуг.

Он откинулся спиной на простыни и посмотрел у потолок. До завтрашнего дня оставалось порядочно времени, и он наверняка успеет выполнить задания. Он не моргая смотрел вверх и прокручивал события сегодняшнего дня. Снова. И снова. И снова.

Интереснее, чем большая часть его жизни.

Он даже усмехнулся подобной мысли, моргнул и раскинул руки, делая ангела. Если на новый год здесь все же выпадет снег, хочется показать Дазаю. Странно. Не факт что они даже прообщаются столько времени. Даже не так. С чего он взял, что они вообще будут общаться?

Вытряхнув из головы неуместные мысли, он спустился на кухню, где попросил у кухарки поужинать чего-нибудь. Не хотелось сегодня выходить на ужин. Просто так. Без видимой причины.

Федя, выполняя задание по политологии, пытался понять, чем этот день так отличается от прочих, но так и не преуспел. Хотя, возможно, всех взбаламутило происшествие с трупом, но так это когда произошло.

Его все же позвали к столу, и он спустился. Уже восемь, так что даже не ужин, а перекус перед сном. Внизу только Фукучи, который отрывисто буркнул добрый вечер и уткнулся в стоящий перед ним ноутбук.

Вероятно, опять какая-то срочная корреспонденция. Неясно зачем тогда вся эта имитация и игра в семью, если он все равно занят. Мог бы просто тихо сидеть у себя и не мешать.

В тишине раздавался только звон столовых приборов да стук клавиш ноутбука. Федя поднялся, закончив и хотел выйти из столовой, когда до него донёсся голос мужчины.

– Подожди.

Он встал и обернулся.

– Да, Фукучи-сан?

В таком деле главное – верно подобрать интонацию и не ошибиться с выбором слов. Впрочем, даже если он и скажет что-нибудь не так, в худшем случае его разозлит. Ничего необычного, что с ним бы уже не происходило раньше.

– Я скинул тебе на второй телефон координаты. Ты знаешь, что делать. Постарайся управиться до завтра, – после мужчина вернулся к ноутбуку и больше не отвлекался.

Федя несколько мгновений ждал, но продолжения не последовало.

– Я могу использовать второй компьютер в зале для поиска информации? – уточнил он.

– Да. Но используй шифровальные программы..тц...ни стыда, ни совести, – прокомментировал он что-то своё. – Все, можешь идти. Появятся вопросы – обращайся. И как обычно, не докучай Васе. Закончи с этим до её возвращения.

Федя развернулся и направился сперва на второй этаж, за телефоном потом в зал, где включил новый компьютер и вошёл в систему, развернул несколько слоев защиты, и лишь потом принялся за поиск информации. Своего рода его это интриговало. По крайней мере, это разбавляло однообразные школьные будни.

Правда требовалась максимальная осторожность.

Наконец, он нашел то, что искал. Впрочем, на сей раз проблем особых не возникло. Судя по тому, что ему скинул Фукучи, его не ждёт ничего особенного. Уже переодеваясь у себя в комнате в тёмный невзрачный костюм, Федя вспомнил, что стоит собрать сумку. Возможно с утра лучше подойти пораньше в школу и сделать физику. Не факт, что сегодня хватит времени.

Заводя байк, он отметил, что стоит снова поменять номера. Но, наверное, терпит до следующего месяца, или Фукучи опять беситься будет. И лучше попросить его, когда Жуковская будет смотреть в другую сторону. Все равно этот байк чисто рабочий, и прикасаться к нему можно только для дела и на дальние расстояния. Ведь для коротких есть велосипед.

К сожалению или счастью, сейчас ехать далеко.

Ночная Йокогама встретила его ветреной прохладой. Пока он не выехал на основную улицу, только свет фар освещал дорогу. Там подключились неоновые вывески да фары проезжающих машин. Улицы сменяли друг друга, а он ехал дальше, а после резко свернул во двор, к двухэтажному типовому дому. Свет там уже не горел. Да и вообще время достаточно позднее. Выход только один, этаж второй, окна небольшие. Все в норме. Как и говорилось в отчётах. Планы здания смотреть даже не пришлось – везде одинаковая планировка.

Удобно. Осталось все сделать, и можно возвращаться.

Вернуться, как он и думал, удалось почти к утру. Часы на телефоне показывали половину четвёртого, когда он парковал в гараже мотоцикл. Сгрузив одежду в корзинку в для белья в прачечной в подвале, он сделал мысленную заметку завтра запустить машинку. А ещё есть хотелось, так что он пошёл на кухню, где налил себе молока и забрал из вазочки последнее печенье, которое не доели на ужине. Только потом поднялся к себе. Все равно вставать через полтора часа. Можно было бы не ложиться, но вряд ли это хорошая идея. Предыдущие аукались ему не раз, потому он научился на собственном опыте, когда стоит отдыхать хоть немного.

Ему даже удалось выскользнуть из дома, разминувшись с обоими приёмными родителями. Если Фукучи захочет, то получит свой отчёт вечером, а с утра разговаривать с ним не хотелось. Возможно Федя многое воспринимал как должное, но одну вещь он знал точно: по возможности с ними он пересекаться не хотелось.

В школу он приехал одним из первых, оставил обувь в шкафчике и прошел мимо Накадзимы. Тот опять всхлипывал, когда на него высыпалась куча бумажек с надписью «сдохни».

Ничего не меняется.

Федя сел за парту в классе и принялся за естественные науки. Все, как и обычно, было поразительно лёгким. Он вообще мог прорешать весь учебник на год вперёд. Может на каникулах так и стоит сделать, а потом только переписывать. Впрочем, пустая трата времени. Часто дают дополнительные материалы. Весь прошлый год он плыл по течению, и это работало. Пожалуй, стоит поступать также и дальше.

Танизаки-сенсей заглянула в класс.

– Вас что-то мало. Ой, времени до урока ещё полно. Досуто-кун, ты же помнишь, о чем я тебя вчера просила?

– Да, – Федя не сомневался касательно чего она пришла напоминать. Странная реакция. Он ждал этого вопроса...и что-то в груди. Это правильно? Или нет? Какое определение здесь лучше подойдёт?

– Отлично, – и учительница снова убежала куда-то.

Федя оставил сумку у своей парты, а сам вышел в коридор. Там сновали другие ученики, где-то неподалеку послышался громкий голос Накахары из параллельного класса.

Он увидел самого Накахару и его друга, Акутагаву. Девушки из их семей – Кёка, вроде бы кузина Накахары, и Гин, сестра Акутагавы – сидели на ступеньках и наблюдали, пока парни игрались с протащенными в школу кендамами (1).

Судя по недовольной сосредоточенности на лице Накахары, Акутагава его обходил. Красный шарик ловко опустился на верхний штык, а вот у Накахары на бок поймать не удалось.

Федя некоторое время незаметно понаблюдал издали, а после прошел мимо. У него вообще было такое хобби – за людьми наблюдать. Все равно здесь больше ничем не занять себя. Школьная программа казалась ему откровенно скучной, улизнуть на улицы довольно сложно, так что приходилось развлекать себя подобным образом. Только вот обычно никому не нравилось, когда он крутился поблизости. Или, по крайней мере, люди невольно напрягались. Отстранённый и безразличный, он снискал скорее славу неприступного и не слишком приятного человека.

При желании Федя мог бы вписаться в практически любой круг, как в своём классе, так и параллельных, а то и вовсе попробовать заобщаться со старшеклассниками. Но не видел смысла.

Никто из них его не интересовал. По меньшей мере, до такой степени, чтобы даже завязать подобие дружеских отношений. Максимум – изредка перекидывался фразами с теми, кому выпало сидеть неподалёку. За пару услуг или помощь те могли скинуть номера домашки. В общем, типичный бартер. Пока он не лез ни в чьи дела, его никто не трогал.

К тому времени как он вернулся в класс, людей там изрядно прибавилось. Он устроился на своем месте.

– Не надо пожалуйста.

– Да все знают, что это ты сделал!

Группа мальчишек теснила Накадзиму к окну.

– Ты сам сказал, что был там! – выкрикнул один из мальчишек. Все остальные в классе занимались своими делами и игнорировали происходящее. Некоторые наблюдали, но прочие делали вид, что не происходит ничего необычного.

– Я не...я проходил там вообще днём, – пробормотал Накадзима, сглатывая. Его взгляд бегал по помещению – уже не в поисках поддержки, а, скорее, хотя бы выхода.

– Ты убийца! Наверняка ты и убил того несчастного!

Ацуши попятился, но его схватило двое, а третий плеснул в лицо кетчупом.

– А это кровь!

Мальчишка сдавленно пискнул и попятился, вытирая глаза, но только размазывал его по лицу.

– Я этого не делал!

Федя перевел взгляд в тетрадь и продолжил записывать формулы; те ровными рядами ложились на бумагу.

Кажется, впервые после перевода у него подобное принятие вызвало тень удивления. В Империи травля хотя бы маскировалась лучше, а здесь все просто закрывали глаза и отворачивались, если даже все происходило у них перед глазами.

Вмешайся – станешь целью сам, если, конечно, недостаточно силен, чтобы себя защитить. Впрочем, какую-нибудь цель всегда найдут.

– Я правда не делал...– прохныкал Накадзима.

Прозвенел звонок, и все поспешно расступились. Самые резвые разбежались по партам. Дверь распахнулась. Вошла Танизаки-сенсей, держа в руке папку. Бумаги едва не рассыпались, когда она положила их на стол, но женщина никак не показала своей растерянности и жизнерадостно всем улыбнулась.

– Здравствуйте всем. Так, прежде чем мы начнём, я объявление сделаю...а...что происходит? – она непонимающе посмотрела на всхлипывающего Накадзиму, и Федя невольно подумал, что иной раз учителя поразительно слепы. Нет, они видят, но, точно так же, как и класс, не желают разбираться в проблеме. Впрочем, возможно она снова поднимет этот вопрос на классном собрании. Вероятно, об этом говорили и учителя.

– Все хорошо, – мальчишка всхлипнул ещё раз и поспешно вылетел из класса.

Танизаки-сенсей нервно огляделась, сделала пометку у себя в блокноте и окинула взглядом усаживающихся на места ребят.

– Я...поговорю с ним позже, – она нервно улыбнулась, а после хлопнула в ладоши. – Так о чем это я? А, да. В общем, с сегодняшнего дня с вами будет учиться новенький...ага...заходи.

Дверь класса отъехала в сторону, и внутрь зашёл парень. Федя помнил его, но сейчас тот не слишком изменился с их последней встречи. Разве что надел форму с нашивкой их Академии.

– Представься пожалуйста, – сказала учительница.

– Осаму Дазай, – его взгляд чуть дольше, чем следует, остановился на Феде. – Люблю очень яркий свет, бьющий в глаза. Не люблю жареную рыбу. С сегодняшнего дня учусь с вами. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

Он поклонился.

– Садись на свободное место за Досуто-куном. Если что, не стесняйся обращаться к нему за помощью.

Федя скосил взгляд, когда тот проходил мимо, но отвлекся на звук открывающейся двери. Накадзима вернулся, и вроде даже не зарёванный. На светлых волосах и лице блестели капли воды.

– Простите, сенсей, – пробормотал он и проскользнул на свое место.

– Начнём урок! – учительница сделала вид, что ничего особенного не произошло. – Откройте учебники на той теме, которую мы начали вчера…

На занятии не произошло ровным счётом ничего примечательного, и после него Федя украдкой взглянул назад. Дазай уткнулся носом в парту и непохоже, чтобы проявлял особый интерес к учебе.

– Кажется, физика не кажется тебе интересной, – негромко сказал он. Дазай пошевелился и приоткрыл один глаз, поставил подбородок на сложенные руки.

– А тебе? Ты большую часть времени что-то чиркал на листах под тетрадью, – парировал он спокойно.

– Задания лёгкие, – спокойно ответил Федя, стараясь снова найти подходящее определение. Взгляд сам собой упал на бинт, выглядывающий из-под рукава формы. – Ты тоже быстро заканчиваешь и сидишь.

– Просто скукота, – бросил Дазай и снова уткнулся лицом в парту. Федя замолчал и отвернулся, вернувшись к созерцанию доски, испещрённой формулами. Он в идеале знал, как легко найти с человеком общий язык, но здесь почему-то знал: не сработает.

Что-то подсказывало ему это изначально. С самого момента встречи, когда ему предоставили новичка; когда он увидел его в учительской.

Странное ощущение. Федя не слишком знал, каким образом можно заинтересовать другого. Обычно это выходило легко. Он не прикладывал усилий, а здесь задумался, и это сбивало с толку. Хотя бы потому что он не знал: зачем это нужно ему самому.

С мысли сбил звонок на следующий урок, который, впрочем, от предыдущего отличался мало. Да и вообще остаток дня прошел спокойно. Единственное, на уроке искусств они сидели неподалёку друг от друга, и Дазай нарисовал явно на отвалите. Федя отчётливо это видел.

Впрочем, он знал, что это совершенно не его дело. И совершенно не понимал, почему все желает что-то о нем узнать. Ведь для этого нет никаких оснований. Непонятный интерес к другим людям называется хоть каким-то словом? Он может подходить под определение? Его можно описать? Классифицировать?

Из-под кончика карандаша появлялись очертания сегодняшнего задания, хотя мысли заняты совершенно другим. Приложить хоть немного усилий, и ты получишь необходимый результат – идеальный, как и всегда. Не то, чтобы программа предлагала здесь хоть что-то сложное. Однако сейчас выбивало. Что-то непонятное.

Ради чего ты вообще стараешься?

Помимо требований семьи, естественно. Не то, чтобы данный вопрос не возникал раньше, но сейчас он проявился отчётливее, не на несколько секунд, как раньше, а задержался и повис перед глазами, мигая красной тревожной табличкой.

Федя выдохнул и посмотрел на идеально ровные линии и убрал руку. Он кинул взгляд в бок. Дазай, прикрываясь мольбертом, читал какую-то книгу. Но обложку он разглядеть не успел. Впрочем, похоже та была фальшивой – неудивительно. Сам так бы и сделал, будь это что-то не слишком одобряемое обществом.

Дазай на мгновение оторвался от чтения и встретился с ним взглядом, в котором отражалось тенями любопытство.

Как раз в этот момент прозвенел звонок.

Сегодня последним уроком была физкультура, на которой они бежали вровень. Дазай в последний момент отстал намеренно. Вокруг него крутились девчонки, но достаточно быстро отстали. Да ещё и морщили носы недовольно. Вероятно, он как-то так пошутил, что их отпугнуло.

В Японии определённый этикет поведения. В большинстве своем девочки не приемлют от мальчиков определённых поступков и слов, так что стоит всегда следить за тем, что именно ты говоришь. Не все конечно, но вот в его классе особенных не водилось. Среднестатистические только. Стоит послушать, и наверняка скоро пойдут сплетни. Девушки много болтают, и достаточно просто прислушиваться – сразу узнаешь массу школьных новостей. Большая часть шлак, но есть и бесспорно интересное. Но это подождёт. Ему некуда спешить.

Сегодня ни классного часа, ни клубов, так что Федя собрался и поехал обратно домой. В последний раз оглянулся только на огромное здание академии, кажущееся абсолютно обычным, и тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли.

Голова кружилась, потому на середине дороги он остановился, заехал в проулок между двумя домами за несколько десятков метров до частного сектора, и выдохнул. Если бы не дурацкие правила академии, предписывающие эсперам совершать определенные действия, духу его не было бы в столовой.

– Дос-кун!

Он только дёрнулся, когда из стены появились руки, которые обняли его за руку. Вскоре сквозь воронку портала к нему вывалился и сам обладатель способности.

Федя выдохнул.

– Коля… – он смотрел на него нечитаемым взглядом, и пожалуй, с лёгким удивлением. – Ты что тут делаешь?

– Я сбежал все же. Как и говорил тебе!

– Если ты сбежал, значит твой отец скоро прибудет сюда, – Федя отпустил велосипед, не обращая внимания на то, что тот завалился на асфальт, и прислонился спиной к холодному камню здания. – Он знает, что есть только одно место, куда ты можешь сбежать. К тому же мы это уже проходили. Ты опять хочешь в клинику?

– Ты говоришь как он, – Коля дунул на прядку, упавшую на лицо, и радость сменилась откровенной печалью. – Ты не рад меня видеть?

– Я рад. Но я не хочу, чтобы тебе стало ещё хуже, чем было до этого, – он повернулся и положил ладони ему на плечи, заглянув в глаза. Федя, пожалуй, отдавал себе отчёт, что с этим человеком их взаимодействие ближе всего напоминало то, что писали в словаре под определение «дружба». По крайней мере, больше года назад в Империи так все и было. Но в последнее время все так запуталось...

– Мне не станет. Ты же знаешь, что я не...такой, – Коля понизил голос, а после покрутил пальцем у виска. При этом выражение лица у него не менялось с умоляюще трогательного.

Федя тяжело вздохнул и сфокусировал на нём взгляд, стряхивая, наконец, дурман. Вроде головокружение немного прошло.

– Всё я знаю. Ты же прекрасно знаешь...но какой план? Где ты будешь прятаться? Ты же знаешь, что если увидят, как ты используешь способность, тебя ликвидируют, – он уже не знал как ему втолковать очевидные вещи.

– Я буду осторожен, – беспечно отозвался тот.

Федя смотрел на него с искренним скепсисом. Коля, конечно, умел быть незаметным, но только когда это играло ему на руку. Однако сейчас его вид не слишком-то говорил о вышеупомянутой осторожности. Больничная форма? Серьезно?

Он порылся в карманах, достал какую-то мелочь, выдохнул. Порылся в другом, достал оттуда карманные в купюрах. Если он пойдет в какой-нибудь сэконд-хэнд. В том же дайсо продавались дурацкие футболки и рубашки и стоили сущие копейки по японским меркам.

– Постой здесь. Посторожи мой велик и сумку. Я скоро вернусь, – он вышел на улицу обратно, не слушая возражений и радуясь, что в дайсо принимают только нал. Вернулся он с рубашкой, кепкой и какими-то странными штанами.

– Ты это мне взял? Ты лучший, Федь!

– Да, а теперь переодевайся. Сам же понимаешь, в этом тебя любой утащит в первый попавшийся полицейский участок. Тем более в Японии, – голова все ещё кружилась, пока он рассматривал голубое небо в вышине. Вообще Федя предпочел бы скорее вернуться, но не складывалось пока. Когда Коля закончил, он надвинул кепку сильнее ему на лицо. – И все же подумай о том, чтобы вернуться добровольно.

Коля отвёл взгляд. Федя не мог его винить в принятом решении. В конце концов, у него достаточно веские причины уйти из дома.

– Я думал, что может ты тоже пойдешь...со мной.

– Куда? Коль, меня пол-Японии искать будет. Твой отец наверняка на уши поднял треть Империи. Я не собираюсь принимать решение за тебя и не выдам тебя, но я не могу тебе гарантировать, что тебя не поймают, если ты просто будешь бегать туда-сюда. А теперь прости, мне пора идти, пока меня не хватились, – он поднял велосипед, закинул сумку на плечо и выехал из переулка. – Поговорим потом. Сам понимаешь.

Коля хотел что-то ему сказать, но останавливать его не стал. Он не дурак. Как бы искусно не делал вид.

Почему-то от ситуации стало ещё более неприятно на душе. Он не сомневался, что если что-то случится, Коля появится здесь. Он был рад, что у него все в порядке. Насколько это возможно с учётом ситуации – если исключить почти неестественную худобу, горящие глаза, бледное лицо. Так здоровые люди не выглядят. Но все же Федя не мог ему помочь. И просто так уходить в неизвестность не видел смысла. Ни для кого. Куда?

Ради чего?

Снова всколыхнулся в душе заданный самому себе в школе вопрос. Казалось, это произошло тысячелетие назад, а не жалких пару часов. Наверняка начнутся вопросы. Он достал из корзинки банку колы и, попивая её, зашёл в дом.

– Где ты был?

Жуковская выглядела недовольной. Она сидела в гостиной на диване, закинув ногу на ногу. Телевизор работал, но звук приглушен почти до минимума.

– Поехал длинным путём от школы, – спокойно ответил Федя. – В дайсо заглянул, купил немного сладостей. Мне нужно было сегодня вернуться к определенному времени? Извините, я не знал.

– Василий звонил, сказал, что Коля сбежал, – женщина поднялась на ноги. Темно-русые волосы, заплетённые в косу хлестнули её по спине. – И я, и ты прекрасно знаем, что он придет к тебе.

– Сбежал? Я понятия не имел...мы с ним не общались с того момента, как его отправили в лечебницу. Как вы и сказали, – Федя, не моргая, смотрел ей в глаза. Он не боялся, если она узнает правду. Хотя сразу будет немного рано. Хотелось бы выиграть немного времени.

Она крепко сжала его запястье. Он дёрнулся, но все же не уронил банку. Тогда испачкается ковёр, и она разозлится.

– Тебе не стоит со мной играть. Ты прекрасно знаешь, что я терпеть это не могу, – ногти впились в кожу. Они по-прежнему играли в гляделки. Он выдержал паузу и опустил глаза.

– И в мыслях нет. Если я его увижу, скажу вам, – в тоне только молчаливое принятие. В любом случае, сейчас он ничего не сделает.

Она отпустила, перед этим на мгновение сжав сильнее.

– Если я узнаю, что ты что-нибудь крутишь за моей спиной, ты об этом очень сильно пожалеешь. Не сомневайся.

Федя поднял на неё взгляд.

– Я вас понял.

Он поправил сползшую с плеча сумку и пошел в сторону ведущей на второй этаж лестницы.. Вслед ему доносился увеличивающийся звук телевизора. Там шла кулинарная программа на русском. Кажется, что-то о том как жарить блины.

Федя даже не стал проверять, был кто-то в комнате или нет – бросил сумку в угол, а сам, не снимая формы, повалился на кровать, уткнувшись носом в подушку. Оставалось надеяться, что кое-кому хватит мозгов не припереться в этот особняк или на территорию «Асагири». Или будет очень плохо. Все равно, что заявить о себе во всеуслышание. Он даже терялся о том, что его беспокоит в первую очередь. Зачем он вообще все это делает?

Как же он устал. Только непонятно от чего.