Сегодняшняя просьба Фукучи не отличалась оригинальностью. Да и на выполнение ушло не так много времени. По расчетам – меньше, чем он ожидал. Несмотря на возникшие непредвиденные обстоятельства. На обратном пути Федя заметил слишком знакомую фигуру в свете уличного фонаря и остановился. Как оказалось, не зря. Дазай, похоже, ушел из дома прямо в той одежде, в которой был. Да ещё и без обуви.

Получив разрешение, Федя устроился рядом, проследил за направлением его взгляда, но не заметил ничего особенного или достойного внимания – только неровную водную гладь реки, тонущей в темноте в нескольких метрах от берега.

– Не лучший день? – негромко поинтересовался он. Пожалуй, он и сам не знал, что именно подтолкнуло его остановиться. Ведь чужие проблемы его не касались. Его вообще не звали в чужую жизнь. И тем не менее...

Дазай чуть дернулся и все же обратил внимание на него, выдохнув облачко пара. В пику жаркому дню, ночью царила прохлада.

– Скорее вечер. И, полагаю, не у меня одного.

Федя коснулся пальцами пятна на водолазке. Похоже, он все же был достаточно неосторожен сегодня. Снова запускать стирку. Вероятно, ему даже повезло, что из всех людей он подошёл именно к Дазаю.

– Ничего особенного, – тихо сказал он. – Она не моя.

– Отрадно слышать, – легко отозвался Дазай, и его голос звучал задумчиво странно. В нём звенела необъяснимая эмоция, в которой, как Феде все же казалось, мелькнуло что-то искреннее. – В нашу первую встречу ты говорил, что рядом с Академией нашли тело. Действительно не ты?

Федя медленно покачал головой и через мгновение встретился с внимательным взглядом коричных глаз.

– Нет. Здесь я не причём.

Он не сомневался, что Дазай и сам поймёт намёк. Можно обвинить его в чём-то другом, но однозначно не в этом. Тот оценил. Однако сейчас самого Федю интересовало не это: в его позе, выражении лица читалась едва скрываемая горечь. При всем этом неясно, как следует поступить. Они однозначно даже знакомыми себя с трудом могут назвать, чтобы Федя мог задать какие-то личные вопросы.

– Но где-то же причем, – потянул Дазай, отвлекаясь от своих мыслей. Теперь непонятная печаль сменилась тенью заинтересованности. Возможно это называлось прогрессом.

– Ты здесь тоже не просто так сидишь. Или я не прав? – не самый тактичный вариант начать беседу, но Федя не сомневался, что все попытки ходить вокруг да около этот парень расколет, а сейчас он не был в настроении проверять насколько быстро.

– Немного повздорил с семьёй. Ничего особенного, – Дазай запрокинул голову. – Ты замечал, что над городом звёзд почти нет? Они ярко сияют только за его пределами?

Федя последовал его примеру. На синем полотне едва виднелось три или четыре сияющих белых огонька.

– Не особо, – глухо признал он. – Но они красивые, если их много. Правда смысла нет. Как и в любом искусстве. Можно любоваться, но никогда не узнать настоящее значение. Только делать догадки.

Насколько он помнил, прочитал нечто подобное в одной из многочисленных книг в библиотеке Жуковской. Возможно, если напрячься, он вспомнит и источник, и точную цитату. Но он не успел об этом всерьёз задуматься. Дазай качнулся чуть вбок и хитро улыбнулся, заглядывая ему в глаза. Даже в полумраке, разбавляемом далёким светом уличного фонаря, почти не доходящим досюда, Федя мог угадать эту улыбку.

– Ты всегда ищешь во всём смысл? – поинтересовался он.

– Иногда это отвлекает, иногда помогает, – честно ответил Фёдор после короткой паузы. – Но нет. Не всегда. Однако нередко это невольно происходит.

– Тц, завидую. Мне бы хоть иногда научиться, – Дазай откинулся назад, упираясь ладонями в мокрую от росы траву. Федя невольно задался вопросом, промокли ли у него сейчас руки. Пальцы на мгновение коснулись чужих, и тот вздрогнул. – Немного щекотно…

– Неприятно?

– Да нет, не сказал бы, – легко признал тот, а после повернул голову в его сторону. – А ты почему здесь посреди ночи?

Федя задумался на мгновение, перебирая варианты, которые мог счесть подходящими, но практически сразу отбросил каждый и ответил максимально честно, насколько мог в этой ситуации:

– Выполнял просьбу Фукучи-сана.

– Твоя семья не будет злиться?

– Вряд ли. А если и так, не думаю, что это важно, – медленно ответил он. Пусть он и задерживается, какое это имеет значение? Вряд ли там кто дежурит. На случай если кто-то все же не спит, он придумает что-нибудь. А если и нет, то пусть будет так, как будет.

– Вы не очень ладите, – с пониманием произнёс Дазай. Возможно он что-то прочитал в его позе и нарочитом равнодушии, даже полумраке. Или сегодняшний разговор за обедом дал ему подсказки?

– Вроде того. Как-нибудь разберусь с последствиями, – он нащупал камень. Они сидели на траве, почти на границе с берегом, и искать долго не пришлось. Размахнуться и бросить. Плоский и небольшой, тот запрыгал по гладкой поверхности – раз, другой, третий, чтобы утонуть, похоже, не дойдя даже до середины потока. В такой темноте он мог ориентироваться преимущественно на слух. Все же они сидели далековато от воды. Склон давал преимущество для замаха, но незначительное. – А что насчёт тебя. Сильно повздорил со своими?

В темноте его силуэт был с трудом различим, но, похоже, он пожал плечами.

– Не особо. Захотелось посидеть в одиночестве. Вряд ли Мори-сан сильно разозлится...и после сегодняшнего.

– Могу я спросить, что именно случилось? Или ты не хочешь говорить об этом? – Федя не знал, зачем ему все это. Ради чего он раз за разом вмешивается. Раньше подобных желаний он за собой не замечал, и, вероятно поэтому, эмоции внутри перемешивались в нечто странное, почти неразличимое для него самого.

Дазай снова повернул к нему голову, чуть сполз, нащупал камень и тоже бросил его в реку. Но тот прыгнул всего два раза и утонул ближе к берегу. Дазай недовольно цокнул.

– Тогда откровенность за откровенность. Приемлемо?

– Идёт, – некоторое время помедлив, согласился Федя. Заминка была вызвана не страхом. Он попросту не мог вообразить каких-либо страшных тайн, которыми этот парень мог воспользоваться, чтобы навредить именно ему. Просто он никак не мог догадаться, о чем тот вообще собрался спрашивать. Немного сбивало с толку.

– На наш дом напали сегодня, пока взрослые отсутствовали. Среди наемников был эспер. Я убил и его, и того, кто работал с ним в связке в качестве поддержки, – Дазай неопределенно повёл рукой. – Но мне показалось, Мори-сан не слишком доволен моими действиями. Ладно. Теперь мой вопрос. Ты сказал, что кровь не твоя. Значит ты тоже убил кого-то?

– Журналиста из Джэпэн Таймс, – мгновенно отозвался Федя. В конце концов, откровенность на откровенность. Они так условились. – В его собственном доме. А также его семью. Сопутствующий ущерб был неизбежен.

Он задумался над этим. Строго говоря, этого стоило избежать, но не всегда все шло по плану. Согласно информации, сегодня его семья должна была отсутствовать. По крайней мере, жена и оба ребенка. Старшая дочь действительно находилась в гостях у подруги, но супруга с младшим остались дома. Ребенок проснулся. Пришлось ликвидировать всех.

Потому вне зависимости от того, задержится он или нет, проблем не избежать в любом случае. Хотел ли он оттянуть момент? Вряд ли. Не увидь Дазая – сразу же домой бы и направился.

– Журналист имел в распоряжении какой-нибудь компромат на твоего приемного отца? – предположил Дазай, качнувшись вперёд. – Сопутствующий ущерб звучит немного, – он замешкался, пытаясь подобрать подходящее слово. – Грустно. Тебе их не жаль?

– Не знаю. Так иногда выходит. Вне зависимости от моих желаний. Право Вето одинаково для всех, – ответил он. По поводу сожалений ему сложно было что-то сказать. Врать он не хотел, а говорить правду… Возможно Дазай слишком хорошо его читал. Нужные слова не находились, и Федя знал, что сейчас особо

необходимости, в общем-то, и нет. – От компромата я избавился, очистил жёсткий диск и стер бэкапы. Он не успел никуда отправить данные.

– Ммм…– задумчиво потянул Дазай. Сказать по правде, Федя ожидал осуждения. Вообще он и не думал, что когда-нибудь расскажет хоть кому-то о подобном. Не говоря уже о том, что если Фукучи узнает, последствия будут. Однако осуждения не ощущалось – спокойное понимание. – И ты не сомневаешься, что я никому не скажу.

Федя помолчал некоторое время, а после негромко отозвался.

– Тебе нет выгоды. И доказательств. Кроме моих слов. И ещё меньше резона отыскивать что-то материальное в качестве свидетельств. Как и у меня в твоём отношении, – Федя сделал паузу и покачал головой. Похоже, он делает что-то не так, но никак не мог уловить, что именно. – Нет. Наверное, мне просто хочется думать, что ты никому не расскажешь. Возможно, это называется доверие? Если так, то это довольно глупое чувство.

Дазай тихо рассмеялся, и его звонкий голос эхом разнёсся по берегу Ооки.

– Знаешь, я понимаю, о чем ты. Если честно, только что думал о том же. Я никогда не понимал, что именно люди имели в виду. И вот, я на их месте, делаю нечто, что не могу объяснить даже сам себе, – он коснулся его ладони. Федя поднял руку и почувствовал, как ему в ладонь вложили нечто прохладное, неправильной формы. Похоже на камень. – Можешь кинуть? По-моему, у тебя получается чуть лучше, чем у меня.

Федя немного приподнялся и выполнил его желание. На сей раз, судя по звуку, камень пропрыгал четырежды, прежде чем уйти на дно со всплеском где-то вдалеке. Дазай почему-то хихикнул, и снова коснулся его ладони, но теперь с каким-то умыслом, который никак не выходило разгадать

– Давай как-нибудь научишь меня бросать? У тебя лучше выходит.

Федя не стал возражать, хотя и понимал, что это предлог. Такой же, как формулы по «Естественным Наукам» в его тетради, призванные привлечь именно его внимание, тонкие линии карандашом на полях, нарочито плавные.

– Если ты хочешь, я не возражаю, – он ещё не придумал, как обосновать свое отсутствие после школы. С другой стороны, он может сказать, что пошел гулять. Особенно, в день, когда вернётся Тэруко. Может даже сработать.

– Отлично. Договорились, – Дазай выглядел уже далеко не таким печально-траурным. Если его что-то и тяготило, он или скрыл это за обманчиво-веселой маской, или отвлекся. По необъяснимой причине Феде хотелось бы верить во второй вариант. – Спасибо за компанию. Уже слишком поздно, и мне хотелось бы вернуться, пока меня не хватились. Полагаю, ты и так уже слишком задержался. Или я не прав?

Федя кивнул и встал, после кинул взгляд на свой мотоцикл, а после перевел взгляд на его босые ноги.

– Давай я тебя подвезу?

Даже в темноте он не сомневался, что собеседник округлил глаза в притворном удивлении.

– Ты абсолютно уверен?

– Пошли. Правда у меня нет второго шлема, но вряд ли тебя это смутит, – предположил он, доставая из кармана ключи. Дазай хихикнул и устроился на краю сидения.

– Если мы и разобьемся, по крайней мере, для меня все закончится быстро, – потянул он дразняще, а после, когда Федя натянул перчатки и положил их на руль, сам устроился нормально, обхватил его за пояс. – Сказать, куда ехать?

– Примерно представляю, но буду благодарен, если уточнишь, – отозвался он. Дазай привстал и зашептал адрес на ухо. От этого простого жеста по позвоночнику пробежали мурашки.

Он знал, что никто из них не имел в виду ничего особенного, и все же желание услышать этот шепот отозвалось эхом в голове. Федя и сам не знал почему, но потратил буквально пару секунд на то, чтобы сосредоточиться и надеть шлем, и вскоре они уже поехали по ночным улицам в сторону нужного района.

Теплые руки обхватывали его спину, вцепляясь в плотную ткань водолазки. Он словно ощущал как ногти скребут по надетой под низ майке. Хотя подсознательно понимал, что, наверное, все это не более, чем его воображение.

На дорогу ушло совсем немного времени. Он не стал доезжать до дома – остановился чуть ниже по улице. Дазай спрыгнул с кожаного сидения. Федя думал, что тот уйдёт сразу же, но тот почему-то медлил. Они оба молчали некоторое время – Федя не был уверен, что можно уехать, а Дазай почему-то не уходил. Откуда-то со стороны только доносился громкий надоедливый стрекот цикад, позабывших, что осенью уже не их время и пора бы уже расслабиться.

– Я хотел поблагодарить тебя, – вдруг сказал Дазай.

– Я ничего не сделал, – негромко сказал Федя. Его голос звучал немного глухо из-за шлема. – Поэтому не стоит.

– И все же, – Дазай замолчал ненадолго, словно подбирал слова для чего-то ещё, но на полпути передумал. – До встречи в школе.

Вскоре его шаги стихли в отдалении. Только тогда Федя развернулся и поехал в нужную ему самому сторону. Сегодняшняя ночь казалась ему почти зачаровывающе нереалистичной, почти сказочной на события. Если он, конечно, правильно подобрал нужное определение.

Неясно, почему произошла их встреча, но он не желал. И о данном обещании тоже. Совершенно.

Паркуя мотоцикл в гараже и оставляя там шлем, Федя думал, что все, даже самые приятные моменты имеют свойство заканчиваться. Завтра пятница, а это несло и плюсы и минусы. С одной стороны, он вернётся не раньше семи – классный час и клуб фотографии. С другой – к тому времени, как он окажется дома, новости о жертвах однозначно всплывут во всех газетах и на известных новостных сайтах.

Он поднялся в свою комнату бесшумно, переоделся и свернул одежду в компактный свёрток. Взвесив за и против, Федя все же решил отнести её в подвал, где находилась прачечная, сейчас. Могло сэкономить ему пару проблем завтра. Или нет.

В итоге он все же решил спуститься вниз, но не запускать стирку. Порошок закончился.

Дом спал, и в такой тишине он чувствовал себя комфортнее всего, невольно поймав себя на мысли, что лучше бы именно так всегда и было.

Взглянув на часы, Федя решил, что сегодня ложиться смысла нет. Закинул учебники в сумку, спустился и принялся готовить. Не то, чтобы местная кухня вызывала у него восторг, но ко всему привыкаешь. Все лучше, чем столовая «Асагири». Если возникнут вопросы, будет чем отговориться. Впрочем, сейчас момент неподходящий.

Он взял коробку с бенто и скрылся в коридоре как раз вовремя, заслышав шаги на лестнице.

Уже рассвело, когда он направлялся по дороге в сторону школы. Все же в Японии тоже можно было найти свои плюсы. В виде половины дороги, отведенной для велосипедистов, к примеру. Удобно.

Федя оставил велосипед на стоянке и пошел к торговому автомату. Несмотря на достаточно ранний час, там уже толпился народ. В частности, Накахара с Акутагавой как раз купили себе по холодному кофе и шли в сторону спортивного зала. Рыжий жестикулировал, что-то рассказывая, а его друг кивал в такт его словам. Иногда Феде было решительно интересно, каким образом они вообще подружились, учитывая, что с виду точек соприкосновения у них вроде бы и не было.

Он купил себе кофе и медленно двинулся в сторону основного здания. Сегодня два урока японского, обычная физкультура и в бассейне, а ещё соцнауки и домоводство. Федя не жалел, что когда-то выбрал именно его, хотя до сих пор удостаивался косых взглядов в свою сторону от некоторых мальчишек. Зато выучил немало рецептов японской кухни, узнал много нового про быт страны. А компания девушек его совершенно не тяготила.

Японский его не тяготил, но с древнеяпонским иногда возникали некоторые трудности. Даже забавно.

Он слушал задания, выполнял их, поглядывая на сидящего впереди Дазая, который сегодня пришел вовремя. Вел он себя так, словно накануне ничего и не произошло. После обычного урока физкультуры и перед занятием в бассейне он махнул ему рукой и невозмутимо удалился. Кто-то из задиравших Накадзиму мальчишек недовольно отвернулся к своему шкафчику. Да и сам Накадзима, похоже, сегодня занятие пропустит.

Судя по звукам, доносящимся из его собственного, отыграться на нем решили изрядно. Видимо мальчик свои обидчиков сильно чем-то разозлил. Сильнее, чем обычно.

Федя быстро последовал за остальной группой ребят. Возле бассейна их встретил Сенсей. Иногда хотелось спросить, а они с их классной руководительницей, Танизаки-сенсей, всего лишь однофамильцы, или здесь есть нечто большее. Впрочем, невольное любопытство, больше ничего.

Сперва они плавали по кругу, все вместе, группой, а после наперегонки, как на соревнованиях. Ничего нового.

К концу занятия запах хлорки казался слишком привычным.

Федя закончил первым, с лучшим результатом, первым же, со звонком и отправился переодеваться. Он сушил волосы феном, когда услышал тихие голоса из дальней части раздевалки. Накадзима кого-то благодарил. Похоже, как раз Дазая, освободившего его из плена шкафчика. И это немного настораживало. Либо парень не знал, к чему ведут его действия, либо, что закономернее, его не волновали последствия.

Вот только сам Федя не знал, почему об этом думает он. Возможно ему стоит поговорить с Дазаем? И что он ему скажет? Не связывайся со всем этим, включая Накадзиму, а то проблемы будут? И не слишком ли много он на себя берёт?

Федя смотрел в зеркало на собственное отражение и никак не мог понять, откуда взялись сомнения, и что с ними следует делать. Нельзя сказать, чтобы в подобных ситуациях он мог похвастаться большим опытом. Вряд ли общение с Колей можно вообще взять за нормальный пример.

Он расчесался и встал. У него пока есть время, и он подумает обо всем этом позже.

На соцнауках они разбирали экологические проблемы в контексте экономики префектуры Канто и искали их решения. Федя быстро расписал план на доске с несколькими методами решения, получил оценку и вернулся на свое место.

Сказать по правде, все предметы в Японии функционировали почти по одному принципу – проверка домашнего задания, новая тема, снова домашнее задание. Ничего интересного.

На домоводство он пошел в одиночестве. Только Накадзима потащился следом, чуть поодаль. Но он ходил туда ещё до перевода Феди в «Асагири». Мальчик, вероятно, выбрал именно этот предмет, чтобы хотя бы там избежать издевательств. Нельзя сказать, чтобы он особо преуспел в этом отношении.

Федя устроился на своем месте и встретился взглядом с вошедшим в класс Дазаем. И это уже становилось поистине смешным. Он его преследовал, что ли? Куда один, туда и второй.

Столы здесь стояли немного иначе, не как в обычных классах, так что он устроился с ним рядом и, улыбнувшись, пояснил:

– Моей готовкой, как и готовкой Юки-сан только травиться. Я решил, что здесь от меня будет больше толку, чем если я буду возиться с проводкой, – он поджал одну ногу под себя и принялся созерцать класс. Они трое были единственными мальчишками на домоводстве. Девушки посматривали на них осторожно, с некоторой опаской. Накадзима, сидящий в углу, казался почти несчастным.

– Ясно, – ответил Федя. Пожалуй, понимание того, что он может видеть его ещё чаще, и собственная радость по этому поводу, сбила его с толку. – Тогда хорошо. Можем готовить вместе. Даже если ты попробуешь кого-нибудь отравить, я этому помешаю.

– О! Ты хорошо готовишь? – оживился Дазай, схватил с досточки нож совершенно не тем движением, которое требуется для резки овощей.

– Не блестяще, но учусь. Положи на место, – мягко попросил он, и Дазай неохотно положил вероятное оружие обратно. Дальше урок начался. Сегодня готовили удон и мисо-суп. Учитель ходил по классу, раздавал советы и поправлял.

Федя достаточно быстро убедился, что Дазай действительно не создан для готовки. В его руках даже безобидные ингредиенты норовили превратиться во что-то смертоносное. Нет, сам Федя тоже так умел делать. Правда обычно намеренно. Впрочем, он не торопился, потому и пояснял по ходу дела, как лучше поступить. Все равно вечно рано заканчивал, а тут появился повод никого не опережать.

Дазай же почувствовал азарт и включился в соревнование и всерьёз пытался приготовить что-то относительно съедобное. Как Федя уяснил, он тоже привык, что у него все получается легко, и найти что-то, где он не первый достаточно удивительно.

Он знал это чувство. Иногда оно посещало его на древнеяпонском. Федя прекрасно знал английский, на разговорном уровне немецкий, также, вот, японский, но древнеяпонский давался не так легко.

– По крайней мере, это можно есть, – усмехнулся Федя, глядя на пародию на мисо-суп, которую его одноклассник все же смог приготовить. Удон он ему не доверил. Все же хотел получить хоть какую-то оценку.

Дазай с сомнением не посмотрел на собственное творение. Выглядел суп неважно, словно его сварили на болоте из подручных там же найденых средств, но попытка не пытка. Он зачерпнул его ложкой и поморщился.

– Специй много...

– Да. Но не отрава, – Феде все ещё было весело. Он сам не знал по какой именно причине.

Получив не лучшую оценку, Дазай ворчал что-то неразборчиво себе под нос и успокоился лишь когда все уже вышли в коридор и пошли обратно в свой класс. Ещё слушать болтовню Танизаки-сенсей, потом уборку делать и клубами заниматься.

– А в каком ты клубе? – вдруг спросил Дазай.

– Фотографии, – тихо отозвался Федя. Чисто технически он мог выбрать что угодно. И преуспеть также в чем угодно, но предпочитал не раскрывать слишком много информации о себе, а это неизбежно произошло бы, займись он традиционным японским видом спорта вроде кендо или кюдо. Именно поэтому он по итогу и выбрал безобидную фотографию, где занималось ещё почти две дюжины ребят из средней и старшей школы. Таким образом это и был достаточно большой клуб, которому не светило оказаться на грани закрытия.

– О! Отлично! Тоже вступлю. Отведёшь после классного часа? – Дазай просиял.

– Почему именно фотография?

– Не хочу особо напрягаться, но куда-нибудь вступить все равно придётся, – пояснил он. – А тут я тебя знаю. Уже неплохо.

Федя скрыл невольную улыбку, но готов был поспорить, что Дазай заметил, судя по довольному, весёлому прищуру.

На классном часе снова болтали ни о чем. По его мнению в Японии много занятий, где они напрасно тратили время. Не ему решать конечно, но все же.

– И что мы делаем на наших занятиях? – поинтересовался Дазай уже после, когда они зашли в клубную комнату. Федя достал из ящичка фотоаппарат и протянул ему.

– Этот твой.

– Да? Правда мой?

– Семья может купить тебе твой. Как и в случае с музыкальным инструментом. Это приветствуется. Но школа обеспечивает нас необходимым, – он достал свой, чуть покачал его в руках, привыкая к весу, открыл крышку на объективе, нажал кнопку включения. Пальцы ловко настроили фокус, пока он смотрел в объектив.

Щелчок. Вспышка.

– Эй! Ты меня фотографируешь? – на лице Дазая, увлечённого возней со своим собственным, отразилась смесь удивления с лёгким непониманием.

– А нельзя? – чуть дразняще поинтересовался Федя, опуская фотоаппарат.

– Да отчего же? – Дазай, разобравшись с тем, как его использовать, повторил жест. И сфотографировал его.

Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Федя пытался понять, с чего начать. Он вроде что-то хотел ему сказать? Про Накадзиму? Или это про ту просьбу касательно камней и реки? Она имеет под собой что-то большее? По идее должна. Люди обычно дают какие-то намеки. Возможно и сейчас тот же случай. Вот бы получалось также легко понимать, что конкретно имелось в виду, когда касалось именно его. Посторонние люди – это одно, а здесь…

Сложно.

Когда Федя смотрел в его глаза, он гадал – думает ли Дазай о том же? Возможно, стоит попробовать спросить. Даже если будет звучать глупо. Как бы сформулировать, чтобы это не казалось слишком нелепым. Да, сейчас он...

Дверь отъехала в сторону, впуская Накадзиму.

– А… Дазай-кун, я просто хотел поблагодарить за сегодня, – мальчик осекся, переводил взгляд с одного на другого. Похоже, даже до него дошло, что он влетел невовремя. Федя посмотрел на него намекающе бесстрастным взглядом, поторопив мыслительный процесс в его голове. – Ой… извините. Я похоже невовремя.

– Заходи уже, раз пришёл, – Федя отвернулся от двери. В коридоре послышались шаги. Пришли, похоже и другие пара ребят. Из параллельных классов – он точно знал из них Акутагаву Гин.

Преподаватель их курсов, Морияма Дайдо, зашёл вместе со всеми и призвал их к тишине.

– Сегодня мы будем говорить про композицию и свет. Рассаживайтесь…– новенького он заметил, но только кивнул своим мыслям и сделал пометку в журнале.

После занятий, Федя вышел наружу, мельком отметив, что Накадзима все же подошёл к Дазаю извиняться. И снова задумался над тем, какая это все плохая идея. Проверив, что сейчас никого из <i>той</i> компании нет поблизости, он дождался, пока мальчишка выйдет из здания и поймал его за руку.

– Подойди сюда.

Тот испуганно съежился и вытаращился на него. Федя оттащил его за угол и упёр ладонью о стену возле его уха.

– Ты всерьез не понимаешь, чем твоя прилипчивость может грозить Дазаю? – спросил он спокойно.

Мальчик дёрнул головой, что, вероятно, классифицировалось как нет.

– Они выберут его своей целью или вместе с тобой, или вместо тебя. Отвали от него со своими благодарностями и чем угодно ещё. Возможно ему нет дела до того, что с ним будет, но думай своей головой. Или ты сам этого хочешь?

Накадзима застыл испуганным крольчонком, и в его глазах забрезжило осознание.

– Но я...я просто…

Федя убрал руку.

– Оставь его в покое, – он развернулся и ушел, не слушая его оправданий. Нужно было возвращаться домой, и сейчас Накадзима и его нытье интересовали его меньше всего. Если не дойдет, то можно пообщаться с ним ещё раз попозже. Но не может же он быть настолько непробиваемым. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.

Будучи честным с самим собой, Федя бы задержался, чтобы поболтать с Дазаем – соблазн был велик, но сейчас не стоило. Не после произошедшего нынешней ночью. Стоит подождать более подходящего случая.

Пока темнело поздно, так что ещё не начало даже смеркаться, когда он подъехал к дому. На первом этаже горел свет. Телевизор работал, и звуки передачи доносились даже до гаража. Из-за запрета использования мобильных телефонов в академии он не успел посмотреть новости, так что пришлось идти неподготовленным.

Впрочем, он наверняка уже знал, что новости оказались на всех сайтах. Вряд ли нечто подобное осталось неосвещенным. Так или иначе, этот человек был не последним репортёром достаточно известного печатного издания, и его смерть наверняка будут расследовать.

Жуковская обернулась, заслышав его шаги. Он отчётливо видел на её лице недовольство, постепенно переходящее в злость, исказившую черты ее лица. Она подхватила с журнального столика пульт и приглушила звук сериала.

– Пойди сюда, Фёдор.

Он приблизился молча и замер рядом с диваном.

– Полагаю, ты знаешь, о чем пойдёт речь? – она встала, не потрудившись запустить ноги в тапочки. – Я не в восторге от затей Геничиро, никогда не было, но пока вы держите все под контролем, я не вмешиваюсь. Но сегодня я вижу это, – она бесцеремонно махнула рукой в сторону плоского экрана.

– Расчеты оказались неверны. Его семья не уехала, – негромко пояснил он. Впрочем, Федя прекрасно знал, что его объяснения на самом деле никому неинтересны. Ни ему, ни, тем более, Жуковской.

– Меня не волнуют причины, – прошипела она. От сильной оплеухи он покачнулся, но все же устоял на ногах. – А твои оправдания – тем более. Ты оставил там что-нибудь, по чему тебя можно выследить?

– Нет, – глухо ответил он. Голова снова дернулась, теперь уже от удара по другой щеке. Он попятился и врезался спиной в массивный деревянный сервант, наполненный наполовину посудой, наполовину всякими безделушками. Оформленная в наполовину западном, наполовину японском стиле гостиная больше напоминала ему особняк в Империи, чем традиционный японский.

– Я видела кровь на одежде, – она не сводила с него взгляда. – Ты был неаккуратен. И ты хочешь, чтобы я поверила тебе?

Федя моргнул. Неудивительно. С её дотошностью она не могла не проверить. Возможно, стоило запустить стирку до выхода из дома. Впрочем, тогда она обвинила бы его в том, что ему есть что скрывать. Куда не кинь, зайдешь в логический тупик.

– Кровь не моя. Вы это знаете. Я не оставил собственной ДНК, ликвидировал все следы своего пребывания там, – негромко отозвался он. – Я бы не сделал ничего, что могло бы подставить… – он осекся. Удар по лицу, и особенно по губам пришелся достаточно чувствительным, пусть и не таким сильным, как предыдущие. Однако намёки он прекрасно улавливал.

– Я уже сказала: перестань оправдываться. Особенно учитывая, что ты уже проебался, – она говорила по-русски раздражённо, недовольно и отступила на пару шагов назад, принялась мерить гостиную шагами, словно запертая в клетке хищница.

Женщина беспокойно хрустела пальцами, стук каблуков по покрытому ковром полу звучал немного глухо.

Он молчал и ждал продолжения. Или, по крайней мере, когда разрешат говорить. Впрочем, похоже, это была одна из тех ситуаций, где отсутствовал правильный ответ. Вне зависимости от его действий, Жуковская все равно будет им недовольна.

– Если твои действия выдадут хоть малейший намек, хоть что-то, что может вывести их к нему, я тебя сама убью.

– Я знаю, – тихо отозвался он. Впрочем, здесь ещё непонятно было, кто именно это сделает: сам Фукучи-сан решит проблему или же она что-нибудь предпримет. Неясно только кто успеет первым. Да и не имело значения на самом деле.. – Вам не стоит от этом переживать. Я не оставил следов на этот раз.

Жуковская резко развернулась, дернула его за волосы, а после резко ударила лицом о гладкую поверхность серванта. Стекло опасно зазвенело.

– Сколько раз мне повторять, чтобы ты держал свой рот на замке, пока я тебя не спрошу, а? И не бесил своими неуместными комментариями? И держался подальше от Тэруко? Почему все, что у нашей семьи от тебя есть, это одни гребаные проблемы?

Она ударила снова, и стекло зазвенело сильнее, громче и более угрожающе. Пальцы с длинными острыми ногтями с силой впивались в темные пряди, царапали кожу. Он не шевелился и не издавал ни звука.

Она резко дёрнула его назад и ловко отточенным движением врезала коленом в живот и сразу же, не давая передышки, в район солнечного сплетения, и только после этого, пихнув носком в висок с силой так, чтобы он врезался в тот же злосчастный зазвеневший от такого обращения сервант, отошла в сторону.

Он резко выдохнул весь воздух, упав на колени и теперь просто пытался восстановить дыхание, вцепившись в рубашку пальцами. От сильного удара отголоски режущей боли расходились по всему телу. Причем второй оказался сильнее первого. В ушах зазвенело все равно что давешнее стекло серванта; он только чудом не влетел головой в ручку шкафчика.

– Иди к себе и не попадайся мне на глаза пока. Если я увижу тебя в ближайшее время рядом с Тэруко, я за себя не ручаюсь. Постараюсь и выбью медотвод на непосещение на пару недель, – она вернулась на диван и снова сделала звук громче. С экрана донеслись выяснения отношений между какой-то парочкой.

Федя не стал отвечать. Только кое-как восстановил равновесие, дотянулся до валяющейся неподалеку сумки и насколько мог беззвучно покинул гостиную. За перила он едва ли не цеплялся, поднимаясь по лестнице. Лишь бы побыстрее убраться из поля ее зрения.

Бросив сумку в угол, он сделал несколько шагов и упал на кровать лицом вниз и закрыл уши подушкой. На голову все ещё словно колокол надели и туда ударили. А еще, вроде бы, нос ныл. Кажется.

Анализ сбоил. Возможно потому что сейчас он почти об этом не думал. Вообще ни о чем не думал, пожалуй.

Боль постепенно неохотно уходила с явным нежеланием, но она слабо его интересовала. Как и все прочие ощущения. В конце концов, это все происходило не в первый и не во второй раз, чтобы всерьёз об этом задумываться.

Он перевернулся на спину и уставился в потолок безразличным взглядом, анализируя постепенно стихающие ощущения.

По крайней мере, не так плохо, как могло бы быть. Она не так уж и сильно разозлилась. Прилично, но все ещё терпимо. Но говорить действительно стоило и поменьше. В каком-то роде он сам виноват на сей раз? Или нет? У него никогда не получается просчитать нормально в чем проблема. Впрочем, неважно.

Вставать и идти доставать телефон из сумки и искать, когда именно появились статьи, не хотелось. А вот подумать над своими планами на выходные действительно стоило. Похоже, она говорила всерьез. Даже если все это зависит не от него. Пропускать школу сейчас ему бы не хотелось без крайней необходимости. По его личным причинам, насколько бы банальными они ему не казались.

Федя прикрыл глаза, пока мир все же не перестал двоиться и троиться. Возможно у него получиться выполнить то самое обещание. Кстати, странно, но они с Дазаем не догадались обменяться номерами телефонов или Лайном.

Впрочем, ладно. У него ещё будет время подумать об этом. Как-нибудь попозже. Да, попозже.