Идти одному в кромешной темноте, прерываемой лишь холодным светом снаружи, неприятно, еще больше под одежду забирается страх и отторжение, как будто пересаженное сердце не принимает старые клетки и вызывает гной, струящийся по всему телу. Он ни разу не бывал на поле боя, не видел крови и криков собственного народа, противников, но чувствует, что ощущали многие из них, когда получали раны или возвращались домой разрушенными изнутри.

Ничего знакомого и привычного. Все неправильно и чуждо.

Луна следует за ним по пятам, от окна к окну, окутывает надеждой и ясностью, но для первого знакомства она недостаточно убедительна. Пусть сейчас их встречи будут чаще, чем на Юге, вряд ли Кей сможет услышать ее так же, как родное солнце. В это время еще даже не наступал закат.

Наконец добравшись до покоев, руку обжигает холод ручки, прошибающий насквозь, как будто сам замок против нового гостя, насылает на него все самое страшное... Или это всего лишь фантазия, никакой магии быть не может ни в какой из стран. Нужно лишь завернуть руку в шубу и наконец оказаться в тепле. Усталость накатывает с новой силой, как только удается увидеть кровать. Прислуга еще не вернулась, сундуки все так же не разложены и стоят грудой рядом с кроватью, почти в центре и без того небольшой комнаты.

О прошлой жизни (лучше называть ее именно так) напоминает только стол с выложенными наспех книгами из собственной сумки. Дерево темнее, чем южное, должно быть холоднее в разы, не такое изысканно резное, как в его бывших покоях, но не кажущееся менее привлекательным.

Болезнь отступает, врожденная жажда знания берет верх и поднимает с кровати. Цукишима медленно подходит ближе, еще с минуту стоит рядом, впиваясь взглядом, как будто выпрашивая разрешения, и только потом ведет пальцами по самому краю.

Холодное. Без лака, шершавое, как будто сделанное из единого ствола большого дерева, с ровными углами и безличным запахом, как будто в нем не одно лишь деревце, а целый лес, охватывающий Север. Множество голосов ветров, хвои, снега сливаются в сознании в гармонию....

Или это все лишь снова воображение.

Книга, лежащая совсем рядом, влечет больше, оттого свернуться над страницами, все еще пальцами проводя по влекущему к себе дереву, кажется слишком просто.

Страница, две, три...

-- Южанин.

Еще совсем немного, только-только началась легенда! Он должен успеть дочитать!

-- Южанин!

Голос громкий, тяжелый, совсем как шуба, окутывающая плечи. Быть честным, она дает тепла больше, чем его собственные одежды. Может потому что никто из родных не позаботился о нем, только порадовавшись избавлению от обузы?

-- Старые Боги, дайте мне сил вытерпеть его.

Шуршание страниц сменяется плеском воды. Еще пару секунд требуется на осознание, что она оказалась не где-то, а на его щеке. Правда совсем немного, но внезапный холод и сползшая на глаз одна капля окончательно выводят из сна.

-- Скажи спасибо, что не выбросил за окно.

Совсем рядом, закрывая пламя камина, стоит будущий муж. Спокоен, если читать по лицу, но сердце, все еще бьющееся по-южному, чует неладное. Напряжение? Злость? Что испытывает Куроо прямо сейчас.

-- Не хочу задерживаться долго с тобой, есть дела поважнее.

Ах да, точно. Разговор. Неведомые силы поднимают с кровати, но не выпутывают из одеял и уж точно не позволяют встать на чужой уровень. Куроо, должно быть, чуть выше его, или это все очередная магия.

-- Так о чем вы хотели поговорить, Тецуро? -- но с чужих губ не падает ни слова, принц только отводит взгляд к окну, за которым уже разыгралась ночная метель. Так будет каждый день, или сегодня природа скорбит по потере свободы двух людей? Камин греет все меньше, а руки прогрызаются морозом до самых костей. Луна все так же следит за ним, не давая ни минуты покоя.

Ему самому стоит начать говорить?

-- То, что я здесь, не попытка поиздеваться над нами. Эта гарантия мира-

-- Гарантия того, что я породнюсь с потомком того, кто убил моего отца, -- ледяные стрелы пробивают грудь, лезвие прозрачного меча режет горло напополам, забирая воздух.

-- Я не участвовал в этом.

-- Но все еще жив, а он нет.

-- Это вы сейчас про моего брата? -- в этот момент хочется закрыть собственную гордость на замок, снова замять боль и никогда не вспоминать в присутствии зверя о собственных слабостях. Но что-то дает сил продолжить. К чему думать о собственной ценности, когда всю жизнь мир был заперт в границы замка, а все относились, как к подделке на более умелого Акитеру? Навсегда принц и никогда король своего народа. -- Мы все многое потеряли за это время. Хотите ли вы такой же судьбы для детей?

-- Нет, -- что-то смягчается, луна светит учтивее, а стрелы вынимаются из груди, оставляя лишь кровоточащие раны, а Тецуро кажется все таким же недвижимым. Настоящий сын Севера. Должно быть, вся природа слышит его мысли, а Кей нет.

Всего лишь названый муж.

-- Но не могу не ненавидеть тебя.

Они оба, кажется, еще нескоро смогут выбраться из этого порочного круга. Раны остаются открыты, луна не в силах им помочь, она не волшебница, чтобы затянуть их все. Шрам на чужом лице становится все глубже.

-- Я тоже.

Хочется домой.