Завеса

Перед Дазаем на столе лежали кипы бумаг — отчеты, архивы, медицинские и прочие заключения. Ему передали дело, которое последние полгода висело мертвым грузом, и его расследование продвигалось неохотно. Дазай сразу понял — на него повесили это лишь из желания насолить, мол, раз такой умный, попробуй разобраться с этим. Но это его только развеселила, и вызов он принял, поэтому сейчас до поздней ночи просидел на рабочем месте, изучая материалы по пятому кругу. Информации, которая имела вес, было совсем мало, и это на первый взгляд было причиной, по которой все встало.

Все началось благодаря случайности. Родственники погибшего так яростно боролись за наследство, что один из них, объявившийся внезапно внебрачный сын, потребовал произвести эксгумацию, чтобы сделать анализ ДНК. Авария, в которой погиб мужчина, была ужасной, и от его лица осталось лишь кровавое месиво, поэтому на похоронах гроб был закрыт. Дазай поднял дело по тому происшествию, но не обнаружил в нем никакого криминала — все указывало лишь на то, что мужчина пренебрег собственной безопасностью и сел за руль нетрезвым. Однако поднятый гроб оказался набит мешками с песком, что привело в ужас все — особенно сына, у которого теперь не остались ни шанса на наследство.

Следующим инцидентом, также причисленным к делу Дазая, стала пропажа тела семнадцатилетней девушки, которая погибла из-за халатности лечащего врача. За этим — тело студентки, шагнувшей под машину. В первом случае пропажа обнаружилась прямо во время похорон, во втором — тревогу забили друзья, которые не смогли получить тело умершей. Было очевидно, что работнику морга заплатили неплохие деньги за такое, но у полиции не было никаких зацепок, чтобы выдвинуть ему какие-либо обвинения.

Всего три инцидента, за которыми стояли влиятельные люди — переходить им дорогу полиция не собиралась. Но родственники требовали правосудия, и работу имитировать приходилось. Дазай пришел к мысли, что не только эти люди стали жертвами. Скорее, они были исключением, глупым промахом. Оставалось гадать, каких масштабов достигает проблема на самом деле.

Ночью Дазай всегда соображал лучше, потому что только в позднее время можно заниматься своими делами в тишине, не отвлекаясь на коллег. С ними у него вообще не клеилось, хоть он и пытался проявлять доброжелательность. Они только считали его странным и проблемным, раз его нередко вызывали на ковер из-за самодеятельности. Везло, что эта самодеятельность всегда оборачивалась благоприятно для расследования. Дазай работал один и сотрудничать с кем-то ему было тяжело — люди обычно лишь мешали. Вот и сейчас ему самому приходилось раздумывать над тем, с чего начать. Идей у него было много, оставалось определить, за что в первую очередь браться.

Тишину в офисе нарушил звонок. Дазай моментально поднял голову, но помедлил, прежде чем встать и ответить. Телефон стоял у двери в коридор, и им пользовались все сотрудники. Настораживало, что кто-то звонил на него в такое позднее время.

***

Солнечным зимним днем стакан с горячим чаем для Дазая стал спасением — руки без перчаток, которые он вечно терял, жутко мерзли.

— Спасибо, — Дазай ясно улыбнулся мужчине, который принес ему горячий напиток.

Они с Мори договорились о встрече в обеденный перерыв, чтобы немного прогуляться. Предлогом стало обсуждение работы, однако на самом деле Дазаю просто хотелось провести с ним немного свободного времени. Мори Огай работал патологоанатомом, и познакомились они не так уж давно, но отношения между ними наладились быстро. В глубине души Дазай испытал к нему яркую симпатию еще в первую встречу, но это чувство всегда старательно уходило на задний план, хотя со временем, за которое они узнавали друг друга ближе, это чувство только укреплялось. Им всегда было, что обсудить, даже если это не касалось работы, потому что Мори образованным человеком с большим кругозором. Дазаю, который всегда стремился к познанию нового, это нравилось.

Словом, он оказался очарован и сейчас смотрел на собеседника с нескрываемой радостью, отпивая с осторожностью горячий чай.

Эта зима оказалась необычайно морозной.

— Как проходит день?

— Удивительно спокойно, — ответил Мори, направляясь вместе с Дазаем вниз по торговой улице. — Но работы все равно много.

— Значит, мы ненадолго?

— Полтора часа я могу провести с тобой, не беспокойся.

Спокойный и мягкий тон не мог не избавить Дазая от легкого беспокойства. Он, конечно, изо всех сил старался избегать подобных чувств, но иногда поделать ничего не мог. Все же было приятно, что Мори готов найти для их встречи немного времени.

— А твои дела как? Все еще возишься с тем делом?

— Да, — Дазай выпил немного чая и ненадолго замолчал, прежде чем продолжить: — Не уверен, что справлюсь. Я в тупике. За последние три месяца почти не продвинулся.

— Собираешься отказаться от него?

Дазай коротко кивнул.

— Я думаю над этим.

Усталость на лице Дазая читалась слишком отчетливо, и не только от бессонных ночей, что он проводил за работой, но и из-за душевных терзаний. Расслабиться не удавалось даже в выходные, которые пролетали как одна секунда, и даже сейчас, рядом с Мори, Дазай не мог ощутить полное спокойствие. Топил глубоко в душе жгучий страх, что все пойдет наперекосяк.

До боли в груди скреблось нехорошее предчувствие.

— Нет ничего страшного в том, что ты не можешь справиться, — нарушил возникшую между ними тишину Мори. — Подобные дела даже для опытных детективов проблематичны. Увы, но люди, имеющие связи, всегда будут оставаться безнаказанными.

— Честно говоря… меня это злит.

Краем глаза Дазай заметил мягкую улыбку Мори. Беззлобную, даже добрую. Как обычно улыбаются родители, видя в своих детях наивные благородные порывы. У Дазая это не вызвало обиды — любая улыбка Мори, направленная на него, никогда не несла в себе злого подтекста.

— В наше время особенно важно позаботиться о самом себе. Пренебрежение собственной жизнью и здоровьем сыграют против, и слепая тяга к справедливости не поможет ни тебе, ни людям. Если действительно хочешь принести пользу, отбрось чувства и остуди разум. Трезвый взгляд решает многое.

— Это ты так намекаешь мне взять отпуск? — шутливо поинтересовался Дазай, однако, принимая совет к сведенью.

Мори улыбнулся шире и все же кивнул, соглашаясь:

— Да, и возможно я даже проведу его с тобой.

Сердце Дазая невольно дрогнуло. Слышать подобное от Мори было… волнительно. И звучало настолько двусмысленно, что нельзя было отреагировать иначе. Они никогда не говорили об этом напрямую, но Дазай был уверен, что между ними все чаще возникают моменты, совсем не свойственные зарождению дружеских отношений между двумя мужчинами.

— Спасибо, — все, что смог выдавить из себя Дазай, стараясь отвлечься от неловкости на остывающий чай.

Под ногами тихо скрипел снег, пока они на вышли на расчищенное место, где был открытый асфальт. Ощущение твердой поверхности под ногами словно дало больше уверенности, и Дазай даже почувствовал себя чуть спокойнее, но лишь до тех пор, пока не настала пора прощаться. После этой прогулки возвращаться к делам было тяжело. Но Дазай, собравшись с мыслями, постарался последовать совету Мори и заморозить все чувства и эмоции.

Холодный рассудок — вот, что было ему необходимо.

Шумный, наполненный сотрудниками отдел во всю был занят работой. Как только Дазай подошел к своему столу, перед ним положили толстую папку с какими-то бумагами. Он сразу вспомнил, что это должно быть. Коллега передал ему поднятую из архива информацию по деятельности мафии, которая хранилась там мертвым грузом. В те дела никто не лез по понятным причинам, но Дазай был тем, кто не станет из-за этого отступать. Перекинувшись с ним парочкой дежурных фраз, коллега ушел, и Дазай смог без лишнего внимания устроиться за столом и приступить к поиску нужного.

Несмотря на то, что он рассказал сегодня днем Мори, узнал он много. За полгода больше, чем удалось собрать прошлой команде за полтора года. У Дазая глаза горели огнем — он чувствовал, что уже очень близок к финалу этой истории.

***

Дазай был лжецом. Он лгал и себе, и другим. Всегда, всю жизнь, и ему это не мешало. В работе нередко помогало, что оставалось главным — пока не появился Мори.

У Дазая слегка дрожали руки после того, как Мори мягко коснулся его локтя. Совсем ненавязчиво, лишь для того, чтобы провести вглубь клуба. Это место было не совсем обычным — в полутемном помещении звучала негромкая музыка, а с потолка до самого пола спускались шлейфы узорчатых темно-красных тканей, закрывая собой столики посетителей от посторонних глаз. Тонкий запах благовоний слегка кружил голову, хотя Дазай не мог понять, происходит это от них или из-за близости Мори, и тут же опомнился, пряча руки за спину. Под внешним спокойствием скрывалось трепетное биение сердца, и Дазай, обладающий романтичной натурой, был в восторге от возможности провести вечер здесь именно с этим человеком.

Ему настолько хотелось испытать эти запретные чувства, что он не стал отказывать себе. Тяжело будет потом, а сейчас главное — Мори Огай.

Они выпили не очень много, ведя непринужденную беседу об этом заведении — Мори часто бывал здесь, потому и говорил в основном он. А Дазай с интересом слушал, хотя обычно в разговорах проявлял основную инициативу, либо пропускал мимо ушей все слова собеседника, если находился не в настроении. Настроения у него практически никогда не было, как и интереса. Пока дело не касалось Мори — его голос звучал приятно слуху, речь была хорошо поставлена, и слова слетали с губ складно, плавно. Дазай не мог оторвать взгляда от его лица — лица взрослого мужчины с элегантными чертами.

— У тебя что-то случилось? — поинтересовался Мори. — Вчера ты сказал, что у тебя есть разговор ко мне.

Дазай очнулся от своих любований. Разговор действительно был, только алкоголь и компания Мори совсем прогнали эти планы из головы. Момент душевного спокойствия длился недолго и сейчас был разрушен реальностью, которая в наказание за слабость наполнила сердце тревожной болезненностью. И ее ни в коем случае нельзя было показать.

— Верно, — медленно произнес Дазай, ловя на себе внимательный, но подкупающе мягкий взгляд, прежде чем продолжить: — Я… знаю о твоей дочери.

Сказать об этом сразу и коротко было лучшим решением. Мори на этих словах прикрыл глаза, словно показывая полную готовность абсолютно ко всему, что скажет Дазай. Но тот был уверен, что сейчас не один скрывает волнение.

— Я не мог рассказать о ней раньше. Думал, еще не время.

— Прости, что нарушил твои планы, но я узнал об этом случайно и не мог скрывать этого, — с искренностью поделился Дазай и с той же открытостью пояснил: — Пару дней назад она взяла трубку вместо тебя, пока ты спал. Неужели она тебе не передала?

— Совсем ничего не сказала, — Мори покачал головой и вдруг почти нежно улыбнулся, подумав о чем-то своем, но скрывать эти мысли не стал: — Элиза такая, ей вовсе не до скучных взрослых дел. Скорее всего она быстро забыла.

Дазай с интересом наблюдал за каждой эмоцией Мори, желая запомнить ту нежность, которая тут же появилась во взгляде, стоило заговорить о девочке. Этот суровый человек, закаленный жизнью и нелегкой работой, еще не разучился проявлять такую сторону себя.

— Должно быть, она замечательная. По крайней мере, со мной она была очень вежлива.

— Да, только все равно избалованная.

Сдержать улыбку от подобного заявления Дазай не смог, и болеть в груди постепенно перестало — разговор прошел плавнее, чем могло бы быть. Между ними повисло неловкое молчание, поэтому он аккуратно сказал:

— Если ты беспокоился о том, как я отреагирую, то знай, что все в порядке. Хотя я совсем не умею вести себя с детьми.

— Тебе повезло, потому что Элиза тоже не умеет, — заверил его Мори.

Дазай шутку оценил и улыбнулся шире. Хотелось бы ему лично познакомиться с Элизой, но он был уверен, что если это и случится, то не скоро. Думать о том, что их знакомство может не получиться вообще — не хотелось.

Мори оказался более смелым в своих ухаживаниях, стоило им стать немного ближе благодаря раскрывшейся детали — маленькой, но важной. Он и так всегда был образцом вежливости и элегантности, но теперь позволял себе задержать пальцы на чужой руке чуть дольше, и сам Дазай постепенно начал открываться. Все развивалось удивительно аккуратно — никакой пошлости, лишь осторожное изучение границ друг друга, и Дазаю это нравилось. Он был уверен, что Мори не только внимательный любовник, но и страстный. Просто удивительно точно смог выбрать тактику сближения с Дазаем, и тот был благодарен за это — пока эта ненавязчивость не превратилась для него в медленную пытку. Тогда Мори предстал в его глазах дьявольским коварным воплощением, но дело было вовсе не в нем. Внутри Дазая бушевал пожар, когда он позволил тайком взять его руку, пока они ехали в такси, а потом, а когда настало время прощания, этот огонь обратился легким облаком, заполняя все тело. Дазай едва мог пошевелиться, стоило Мори перед уходом украдкой дотронуться кончиками пальцев до его щеки. Щека потом еще долго пылала и помнила ощущение мягкого прикосновения.

Дазай был лжецом, и эта ложь начала сжирать его самого.

***

Конечно, девятилетняя Элиза являлась очаровательным ребенком, заслуживающим жизни так же, как и любой другой, однако не могла получить ее легко. Постоянные больницы отнимали у нее много сил, терпения и лишали детских радостей. У Мори отнимало огромные деньги дорогостоящее лечение. Но что было страшнее — тяжелая болезнь каждый день стремилась отнять у Элизы жизнь.

И Дазай об этом узнал давно. Не от Мори, а сам. Примерно тогда же, когда и выяснил о ее существовании, поэтому то, что она сняла трубку в тот день, не стало для него чем-то новым и удивительным.

Мори Огай хоть и являлся превосходным специалистом, не получал достаточно, чтобы не только обеспечить дочери лучшее лечение, но и жизнь. Поэтому он не побоялся связаться с мафией ради более крупных денег. Продажа человеческих органов — вот, на чем строился основной заработок патологоанатома, и этот факт ничего не трогал в его душе. Дазай тоже понимал, что для такого родителя как Мори ребенок важнее, но и оправдывал его с трудом — он ведь с таким усердием и азартом работал над этим делом и хотел утереть носы заносчивым коллегам. Ему надо было в очередной раз показать свое превосходство над ними, прыгнуть выше головы, влезть в дела мафии и разрушить их из принципа, даже если это будет стоить ему жизни.

Но он до последнего надеялся, что ему будет не больно.

Поздно вечером Дазай сидел над папкой, заметно потолстевшей за время расследования, и задумчиво смотрел на нее. Все было готово к передаче в нужные руки. Затем выдвинутые обвинения, арест… Финиш уже маячит на горизонте, и Дазаю известно, чем все закончится для Мори Огая. В ту ночь, когда он получил анонимный звонок с угрозой, он четко поставил перед собой цель во что бы то ни стало поймать преступника. Вызов был принят, а дальше — полная одержимость своей идеей. А еще попытки убедить себя в том, что его чувства — полнейший бред. Никогда ведь не испытывал ничего подобного, а тут как только смог выйти на Мори, не удержался. Дазай быстро понял, что звонки с угрозами — его рук дело, и старательно делал вид, что они работают. А Мори поверил, постепенно сводя напор на «нет».

Эта странная игра была обязана когда-то закончиться.

Дазай закрыл глаза, положил руку на папку и сделал вздох. Оказалось сложно принять решение, когда время подошло.

Поздний визит никого не смутил. Дазай был даже уверен, что Мори готов к нему, хоть и наверняка надеялся в глубине души избежать подобного. Сердце стучало медленно, будто готовясь к собственному концу. Даже обеспокоенность, возникшая от душевных метаний, улеглась, давая возможность действовать. Дазай взглянул на Мори, открывшего дверь, холодно и устало, а потом они молча прошли на кухню.

Квартиру Мори нельзя было назвать бедной, но и роскоши в ней никакой не было. Несмотря на окутавшую ее тьму и тишину, чувствовался уют. На секунду сердце Дазая болезненно сжалось — он ведь давно и нигде не ощущал себя… своим.

— А где Элиза? — вырвалось у него совсем тихо.

— Снова легла на лечение, — сообщил Мори, садясь напротив него за стол.

Дазай ответил не сразу. Ему было искренне жаль девочку, которая ни в чем не виновата и которая заслуживала спасения. Но сколько было таких, как и она? Дазай всегда стремился к справедливости, его неприкосновенным и нерушимым долгом была помощь людям, спасение их жизней, и он понимал, что жертвам Мори было уже все равно и умерли они не от его руки. Однако… их близкие, страдающие от такого варварского и оскорбительного преступления, были абсолютно правы, требуя наказание для преступника. Если промахи Мори были покрыты перед полицией самой мафией по какой-то их личной договоренности, то дальше тот был ответственен сам за себя. То, что кто-то сможет все-таки оказаться достаточно смышленым и упертым, тогда казалось глупой идеей.

— Ты знаешь, зачем я пришел.

— Знаю.

На лице Мори не дрогнул ни один мускул, не удавалось так же прочесть его эмоции. Дазай продолжил:

— И ты понимаешь, что это моя работа.

По-хорошему, Дазай не должен был настолько сближаться с Мори, но и сам Мори знал, кто перед ним. Так же оба подстроили знакомство, однако каждый был уверен, что все идет именно по его плану, не подозревая о намерениях другого.

— Ты оказался намного умнее и хитрее, чем я предполагал. У меня изначально не было шанса. Зря, видимо, я пытался вскружить тебе голову, — невесело усмехнулся в ответ Мори.

Сердце Дазая в очередной раз болезненно сжалось — он ведь был уверен в искренности его симпатии. Сам только не понимал, почему. Хотя разве его это должно волновать? Всего лишь небольшой промах. Наверное, это даже получится пережить.

— Но, судя по всему, мне удалось.

Дазай стойко смотрел на него, стойко слушал, лишь бы не признавать — да, он купился на эти ухаживания, как наивный ребенок на конфетку, которую никогда в жизни не пробовал, но всегда мечтал. Хоть и подыгрывал сначала, запрещая строго на строго принимать лично. Только Дазай не смог, потому что был всего лишь человеком.

— Я сам виноват в этой оплошности. Мне жаль, что…

Мори тут же его перебил:

— Тогда делай то, что должен. Уже нет смысла сожалеть. Ты ведь уже отправил все материалы кому надо?

Именно так и было, поэтому изменить все уже не было возможности. Дазай больше не старался скрывать своих чувств, глядя на Мори непонимающе, с каплей мольбы. Однако и сам не знал, чего именно хочет. Видя это, Мори позволил себе накрыть его руку своей и убирать так скоро, как обычно, не собирался. Дазай тоже не могу заставить себя прекратить это. Слишком сильно ему хотелось продлить молчаливый момент их прощания, красноречиво говорящий о взаимности чувств.

Все должно было быть не так.

***

Выйдя на улицу из угнетающе холодного здания детской больницы, Дазай ощутил, как его руку чуть крепче сжимают тонкие пальчики. Так сложилось, что именно в этот майский день впервые после долгих пасмурных недель вышло солнце. Оно приятно согревало и даже успокаивало разум. Сегодня это было особенно кстати. Дазай опустил взгляд на девочку с пронзительно голубыми глазами и светлыми волосами, собранными в высокий хвост. На солнце они тут же засияли золотом и уже не казались такими тусклыми, а на болезненно бледных щечках появился едва заметный румянец.

— Все хорошо, Элиза?

Она медленно кивнула, но быстро смахнула с себя задумчивость и с улыбкой взглянула на Дазая. Элиза мало была похожа на своего отца, но его черты в ней все же присутствовали, и Дазай, который успел их как следует изучить, это хорошо видел.

— Теперь ты наконец забираешь меня к себе?

— Да.

— Спасибо, — произнесла она, опуская голову.

У нее не было никаких родственников, которые могли бы о ней позаботиться. Зато был личный счет с такой суммой, которой хватит на годы лечения, если ее здоровье не пойдет на поправку. Впереди еще несколько операций, которые покажут, есть ли у нее будущее. Дазай много говорил с врачами, разбирался в вопросе и понял, что у Элизы есть шансы. Благодаря тому, что Мори не упустил время, и ей была оказана не просто необходимая, но и высококвалифицированная помощь.

Элиза была ни в чем не виновата, и Дазай просто не мог оставить ее, поэтому сделал все, чтобы стать опекуном. Она оказалась понимающим ребенком и, как выяснилось, даже знала о деятельности Огая. Был ли сам Мори в курсе этого, трудно сказать, но пообщавшись немного с Элизой, Дазай догадался, что нет.

— А куда мы сейчас поедем? — снова спросила она, когда они направлялись на парковку.

У Дазая не было каких-то планов, и он намеревался отправиться домой, но ответил на вопрос вопросом:

— А куда бы ты хотела?

Элиза задумалась, а потом опять посмотрела на него, и в ее глазах загорелись озорные огоньки.

— Я хочу в парк!

Сначала она шла на контакт не слишком охотно, но когда поняла, что именно с Дазаем говорила в тот раз по телефону, потеплела. Конечно, тоска по отцу сильно ее грызла, а внимание кучи людей, среди которых была и полиция, и юристы, и органы опеки, сильно угнетали. Для ребенка со слабым здоровьем вся эта нервотрепка стала еще одним тяжелым испытанием, и она часто капризничала, плакала и не желала с кем-либо говорить. Дазай же проявлял к ней много терпения, а сама Элиза прониклась к нему доверием не только потому, что он был важным человеком для ее отца, но из-за его отношения.

— Тогда мы поедем в парк, — просто согласился Дазай.

Элиза будет уже взрослой, когда ее отец выйдет из тюрьмы, а Дазай шел на риск, беря такую ответственность в свои двадцать пять. Но если она чего-то желала, то он был готов ей это дать.