суббота

За последние пять лет мафиозная наука немножко скакнула вперёд: обнаружили, что у людей всё-таки есть душа, потом подтвердили существование соулмейтов, и наконец изобрели очередную серию пуль, заставляющих людей с родственными душами испытывать разные занимательные и не очень штуки — чувствовать боль друг друга, делать парные татухи по цене одной, слышать одну и ту же музыку. В общем, новую пулю клепали чуть ли не каждую неделю, а войдя во вкус и действительно поставили производство на поток, и новый снаряд регулярно появлялся к утру субботы.

В Варии обнаружились две пары соулмейтов — босс со Скуало, что никого особенно не удивило, и Фран с Бельфегором. Принц, конечно, охуел и ходил плевался целую неделю, а Фран только посмеивался — но у Франа вообще чувство юмора всегда было какое-то странноватое.

Занзас, конечно, от тестирования пуль на себе отказался по причине идите нахуй, но вот повесить участие в экспериментах на подчинённых — милое дело. В общем, Бельфегор влип. А Фран приготовился ловить со всей ситуации бесконечные лулзы.

И не прогадал.

В первую неделю было забавно наблюдать, как Бельфегор пыжится, пытаясь не запустить в Франа ножом — потому что под действием пули подопытный получал ранения своего соулмейта (и наоборот), а королевскую кровушку проливать ой как не хотелось. Фран тоже старался не проливать крови — ему не улыбалось вычищать двадцать трупов из палаццо, когда принц съедет с катушек.

Во вторую неделю Фран набил себе на костяшках пальцев руки слово жопа. Он зашёл в палаццо с непроницаемым выражением лица, и его тут же встретил принц, грозный, как Занзас в своём добродушном расположении духа.

Фран невозмутимо снял куртку, спокойно стянул ботинки с ног.

— Здра-авствуйте, сенпа-ай, — наконец безэмоционально поприветствовал он.

Вместо приветствия Бельфегор приставил к носу кохая кулак.

— Пиздец, тупая жаба, ЭТО ЧТО?

— Правда краси-иво? Я мечтал о такой татухе с тринадцати ле-ет, — сообщил Фран.

— Я клянусь, я тебя уничтожу.

— А я вас переигра-аю.

— А ну иди сюда, мерзкое земноводное, я тебе достану кишки и запихаю в то, что у тебя на татухе написано.

— Ха-ха, не поймаете, — поддразнил Фран и растворился в воздухе.

— Эй, твои иллюзии не должны так работать!! — возмутился принц, но остался с носом. И со словом жопа на костяшках правой руки.

Пришлось Бельфегору принять сложное стилистическое решение начать теперь носить перчатки. Первую пару он одолжил у Луссурии, а потом они вместе прошвырнулись по магазинам в поисках подходящих лично для принца.

На третью неделю Бельфегор понял, что когда в спину втыкают стилеты — это вообще-то не очень прикольно (пуля делала общей боль, но не увечья), так что он немножко сбавил обороты, но совсем полностью от своего хобби отказываться не хотелось, и он мужественно терпел — аккурат до субботы. Они уже поняли, что каждая пуля аннигилирует действие предыдущей. Но иногда и нет. Тут уж как повезёт. Каждый результат они записывали в отчёте и передавали десятому.

На четвёртую неделю Фран заперся в своей комнате и очень сосредоточенно слушал чемов — соулмейты слышали музыку, звучащую друг у друга, прямо у себя в голове. Бельфегор как большой фанат классического роцка, и в частности квинов, сначала показательно плевался, но в конце концов втянулся. В пятницу они разговорились, и Фран с умным видом рассказывал, как Жопард Вэй любит квинов и очень хотел сделать что-нибудь похожее на богемную рапсодию, так что сделал чёрный парад; а потом стал рассказывать и вообще про всё подряд — про вампиров, про две тыщи девятнадцатый, про батареечный город, про депрессию, наркотики, поцелуи на сцене, татухи, про брошенный колледж Майки, и про то, какой Торо пиздатый гитарист.

— Ты сейчас подарил мне сто-олько информации, чтобы тебя подкалывать, — подвёл итог Бельфегор.

Фран пожал плечами, не впечатлённый:

— Эта собака делает больно по-другому.

— Принц не собака, — возразил Бельфегор.

— Пси-ина суту-улая, — отозвался Фран, за что получил три стилета в шапку-лягушку.

В субботу утречком доставили новую пулю — в красивой синей коробке с гербом Вонголы, с напечатанным письмом за подписью десятого.

«Уважаемые офицеры Варии Бельфегор...» — бла-бла-бла — «…нам очень ценно ваше участие в экспериментах…» — бла-бла-бла — «…жду отчёт о прошедшей неделе не позднее следующего вторника», — каждую неделю одно и то же, кроме описания пули. В этот раз: «Предположительно, в весеннее равноденствие на предплечье появится особенная фраза, которую вам скажет или уже сказал ваш соулмейт», — Фран зачитал вслух, и выкинул письмо за спину.

— А далеко ли до весеннего равноденствия?

Фран, наигранно озаботившись, кинул взгляд на своё запястье без часов.

— Без понятия, — сообщил он, подняв голову.

Бельфегор закатил глаза, понял, что от этого нет толка — вряд ли Фран заметит это через его чёлку — и раздражённо вздохнул. Он залез в телефон, покопался и наконец выдал:

— Такс-такс-такс, а оно на этой неделе.

— Логично, — согласился Фран. — Сегодня ваша очередь стреляться.

— Не пизди, — огрызнулся Бел. — Принц стрелялся в прошлый раз.

— Стреляли-то, конечно, вы, а выстрелили в меня! — возмутился Фран.

— Ну, промахнулся, с кем не бывает.

— Напоминаю: вы киллер.

— Напоминаю: я не работаю с огнестрелом.

Фран вздохнул, взял пистолет со стола и зарядил. Поднял руку и выстрелил. В принца.

— Зато я работаю.

Бельфегор умер, но почти сразу воскрес с каким-то недобрым шишишиканьем.

— Тупая жаба.

— Падший принц, — охотно отвесил Фран. — С возвращением в ряды живых. Это было приятно, я могу и привыкнуть.

Бельфегор схватился за голову — видимо, от выстрела у него заболела голова.

— Господи, век бы тебя не видел.

— Это взаи-имно.

Настало равноденствие — на предплечье ничего не появилось, и Фран с Бельфегором маялись полдня и не знали, куда себя деть от любопытства — что же там будет за надпись? — и беспокойства — а вдруг побочка? Но к полудню Бельфегор наконец заметил на левом предплечье знакомые буквы, сложенные в незнакомые слова. Он поднялся с дивана и отправился искать лягушку.

— Ну что? — не здороваясь спросил он.

Фран бросил книжку, закатал рукав и продемонстрировал ему свою метку: там было написано «Фран ты чё дурак тебе пятнадцать»

— Ха-ха, это тот единственный раз, когда я назвал тебя по имени, тупая жаба, — мгновенно определил Бельфегор.

— Мудак, — заметил Фран как-то незлобно. Он что, блин, записывает, что ли? — А у вас что?

Бельфегор продемонстрировал надпись на французском и Фран зачем-то прочитал её вслух:

— Ананас-сенсей веселее тупого фальшивого принца-сенпая.

Бельфегор почувствовал, как что-то шевельнулось в груди, но не стал задумываться.

— Теперь, когда ты сказал это вслух, я вспомнил: тогда тебе тоже было пятнадцать, и я впервые узнал, что ты знаешь французский. Помнишь?

— Смутно, — отозвался Фран.

— Ты тогда сказал, что я тебя ужасно заебал.

— Чем это отличается от любого другого дня‽‎ — вздохнул Фран, и Бельфегор раздражённо цокнул. — А с чем связана моя надпись?

— А, ты хотел посмотреть какой-то фильм 16+.

— Ну и что?

— Ты дурак? Тебе же пятнадцать, это незаконно!

Фран опешил от такого заявления.

— Ничего, что я буквально работаю в мафиозной организации? Вы точно гений вообще?

— Принц — гений, а лягушка сейчас останется без языка своего поганого, ши-ши-ши.

В таком духе прошли несколько месяцев. А потом ещё несколько месяцев. И ещё. По началу пули частенько вызывали побочки: головные боли, онемение конечностей или даже всего тела, судороги, аритмию, помутнение сознания, тошноту, дереализацию — в общем, можно было открывать список побочных действий какого-нибудь аптечного препарата и собирать бинго. В связи с этим миссии для Франа и Бельфегора сократились в количестве — их по возможности отдавали другим офицерам. Бывало, конечно, приходилось выйти в поле под действием очередного непонятно чего. Не всё же дурака валять. Но в основном всё-таки валяли дурака.

Что прикольно было в этих пулях — каждую неделю их клепали на разное оружие, так что Бельфегор с Франом перепробовали уже все пистолеты в поместье, даже занзасовские, и даже покупали новые, чтобы пулей можно было из чего-то шандарахнуть.

Но и это тоже вскоре надоело.

Была пуля, оставляющая на запястье метку с группой крови соулмейта, затем — со знаком зодиака, местом и годом рождения, затем на ключицах у них появились отпечатки пальцев друг друга — но всё это было весьма бесполезно, и Фран начал беспокоиться, что ему скоро начнёт не хватать места для настоящих татух.

Утром субботы Фран проснулся необычайно рано и ушёл на кухню кушать овсянку с ягодками. На столе уже лежало письмо. Не дожидаясь сенпая и в общем-то не читая инструкции, Фран извлёк из конверта пулю, достал из ящика со столовыми приборами пистолет и уселся в кресло, чтобы не приходилось падать на пол, застрелившись. Бахнул выстрел. Секунды четыре было тихо, но вскоре Фран встрепенулся и ожил — поёжился, будто бы сбрасывая с себя ошмётки суицида — как раз вскипел чайник, и он заварил себе овсянку и полез в холодильник за ягодами. Он красиво разложил в тарелке малину, от души насыпал голубики и взял нож, чтобы резать клубнику — но не успел он дорезать и одну ягодку, в кухню ввалился Бельфегор — растрепаннее обычного спросонья, в пижаме и каким-то образом совершенно безумный.

— Ты что-о-о-о, — с порога завозмущался принц.

— Что? — от нечего делать Фран слизнул с ножа клубничный сок.

— Ты что тут клубнику без меня жрёшь?

— Пока что нет, — невозмутимо отозвался Фран и взял ещё одну ягоду двумя пальцами. – Как вы вообще это… учуяли? До вашей комнаты пять мильёнов лестничных пролётов.

Пока он разглагольствовал, Бельфегор уже смертоносной гибкой тенью в два прыжка преодолел разделявшее их пространство, и его лицо оказалось очень близко к франовой руке — Фран так и замер от неожиданности — а Бельфегор открыл пасть и клубники как не бывало. Спасибо хоть что пальцы целы остались.

Тут Бельфегора как будто отпустило сумасшествие и он как ни в чём не бывало ответил:

— Понятия не имею. Просто лежал и вдруг услышал запах клубники и почему-то было ясно как день, что клубника находится рядом с тобой.

— А-а-а, — сказал Фран. — Стало быть, это, по всей видимости, соулмейтовость этой недели.

— Что? Знать, когда твой соулмейт потребляет ягоды?

Фран пожал плечами:

— Хз, я не читал.

— Тупая жаба, — оскалился Бельфегор. – Подожди, значит, ты ещё и выпиливался тут без меня?

— Ой блин, нельзя уже и убиться в одиночестве, — Фран закатил глаза. Бельфегор погрозил ему кулаком и, найдя взглядом записку, протянул, чтобы Фран читал.

Фран хотел было снова резать клубнику, но почему-то залип на остаточное ощущение чужих губ на своих пальцах, а когда стряхнул с себя оцепенение, Бельфегор уже терял терпение.

— Ало, тупая жаба. Читай давай.

Фран взял письмо.

— Пуля позволяет слышать те же запахи, что и соулмейт.

Он подумал.

— Это так тупо, — скривившись, произнёс он. – Что если у кого-то из нас несварение? — А потом подумал ещё и гаденько улыбнулся: — Ряльно, что если у кого-то из нас несварение?

— Жаба, не смей.

Но Фран уже бросил овсянку и поскакал к выходу.

— Твою мать, ты куда?

— За дошиком!! — неприлично радостно оповестил из прихожей Фран. — За сардинией! И за огурцами! И молока прихвачу!

— Зачем тебе всё это, посмотри какую классную овсянку ты себе там уже сделал! — в отчаянии завопил Бельфегор.

Копошение у двери замерло: во-первых, это большая редкость и небывалая удача — услышать от Бельфегора похвалу, во-вторых, блин, овсянка с ягодками действительно очень секси, не хочется её бросать ради всей той гадости, которая предположительно должна была разрушить спокойствие франовского кишечника.

— Ну ладно, я позавтракаю, и потом в магаз, — согласился Фран.

— Я с тобой, — тут же отозвался Бельфегор. У него уже созрел гениальный план.

К концу недели оказалось, что план не очень-то гениальный: отправившись с Франом в супермаркет, Бельфегор накупил продуктов на неделю и затем целую неделю делал из них всякую балдёжную еду — чтобы соблазнять своими изысканными кушаньями лягушку и держать её сытой, отвращая таким образом от попыток сожрать какой-нибудь мусор. Получалось хорошо: Фран первым чувствовал запахи бельфегоровской пищи ещё пока она готовилась, и аппетит у него разыгрывался не на шутку, так что долго уговаривать его не приходилось, и сардиния с огурцами остались позабыты где-то на дальней полке холодильника. Помимо лягушки пришлось, конечно, кормить весь остальной офицерский состав Варии (—Обалдеть, я и не знал, что ты так здорово умеешь готовить, дорогуша, — восхищался Луссурия. —Ши-ши-ши, ну принц же гений, — самодовольно отзывался Бельфегор.) Бельфегор задолбался не на шутку, и в пятницу с утра проигнорировал все будильники, и даже гадкий запах тухлого молока его не разбудил. Тем временем внизу на кухне Фран уже залез носом в холодильник в поисках завтрака и обнаружил там и забытую сардинию, и огурцы, и молоко, и дошик. Он воровато обернулся, проверяя не выползает ли откуда-нибудь великий коронованный кулинар, но всё было чисто, так что Фран поставил чайник и принялся с чувством завтракать мусором.

Когда варийские офицеры спустились, предвкушая восхитительный завтрак, никакого завтрака и в помине не было: только в кресле сидел мрачный Бельфегор с перекошенным от омерзения хлебальником.

— Сегодня все на диете, — гаркнул он. И все, кроме Луссурии, разбрелись по своим обычным кафешкам. Луссурия заварил себе кофию и остался слушать принцевы жалобы на жизнь (ну в смысле на кохая).

К вечеру Фран выполз на кухню выпить водички.

— Я бы тебя выпорол, но твоей заднице и так наверное несладко, — недовольно поприветствовал его Бельфегор.

— Как великодушно с вашей стороны, — язвительно отозвался Фран. Выглядел он, впрочем, очень довольным для человека, который отравился подпорченной рыбой с тухлым молоком.

— Вот тебе же самому хуёво.

— Готов терпеть любые лишения ради того, чтобы сделать хуёво вам, — хихикнул Фран.

Бельфегор ничего не ответил. Почему-то ему от этой реплики стало тепло, как от перчёного супа.

Очередная суббота, очередное письмо — на этот раз пуля с меткой соулмейта.

— Опять что ли? — возмутился Фран. — У меня этих меток уже столько, что любой эцилоп, потеряйся я на улице, без раздумий приведёт меня к вам, — с кожи следы обычно не пропадали даже после выстрела из новой пули.

— Ши-ши-ши. Ты моя личная лягушка.

— И не надейтесь, я свой собственный.

Бельфегор цокнул языком.

— Я посмотрю, как ты запоёшь, когда надо будет купить тебе кулёчек мух.

Фран закатил глаза и демонстративно приставил пистолет ко лбу — настолько вот, мол, его задрал этот августейший придурок.

Грохотнул выстрел, и Бельфегор несмешливо зашипел и рефлекторно схватился за живот — аккурат там, где было родимое пятно. Фран ничего не почувствовал, кроме смерти и воскрешения, и посмотрел на принца с любопытством.

— Ну? Что у вас там?

Бельфегор задрал кофту и уставился на полумесяц. С полумесяцем ничего не произошло — он выглядел ровно так же, как и всегда.

— Может, это не от пули?

— Надеюсь, у вас рак кожи, — мечтательно отозвался Фран.

Принц посмотрел на него неодобрительно, а Фран тем временем вытащил из форменных штанов заправленный край футболки — ему подумалось, что, может, это всё-таки как-то связано с пулей и разгадка найдётся на его животе?

Нашлась — с той же левой стороны, на аналогичном бельфегорову, с родимым пятном, кусочке живота, красовалось теперь солнце размером с бельфегоровский полумесяц. Фран уставился на него как заворожённый.

— Эй, так не честно, почему у тебя появилась прикольная метка, а у меня нет?

— Потому что вы лошпед, — отмахнулся от него Фран.

Бельфегор беззлобно кинулся стилетом куда-то в сторону Франа, даже особо не глядя, но намеренно промахнулся.

— В чём вообще глубокий смысл этой пули с точки зрения мафиози? — он откинулся на спинку дивана с философским видом. — Разве будет от неё какая-то польза? Разве поможет она криминалить криминальщину? Не понимаю.

— Не зна-аю, сенпай, не разбира-аюсь я в этом, да и оно мне всё, собственно, до пизды-ы, — сообщил Фран безэмоционально.

— Вот с тобой вообще ни о чём побеседовать нельзя, тупая жаба.

Бельфегор слез с дивана и демонстративно удалился — пойти попросить у Скуало какое-нибудь дело, раз уж пуля никак его не задела. Надо было самому стреляться, по крайней мере он получил бы металла в череп.

А Фран остался сидеть в гостиной внешне такой холодный как айсберг в океане — ну впрочем ничего нового, но внутренне очень взбудораженный: солнце и луна были его любимой шип-динамикой, так что он сидел и думал обо всех тех случаях, когда ему казалось, что он влюблён в поехавшего принца. И постепенно он начал думать, что нифига ему не казалось. Он начал думать, что он действительно влюблён.

Поэтому когда в следующую субботу он прочитал новое письмо, он чуть не умер. Он собрался с силами и всё-таки объявил:

— Отмечается место, куда соулмейт впервые поцелует.

Фран заметил, что как-то слишком сильно волнуется, и постарался мысленно придумать пятнадцать тысяч способов, как обо всём этом с лёгкой непосредственностью пошутить. Бельфегор ничего не замечал, он возмущался:

— Что за бред, я вообще не собираюсь тебя никуда целовать.

— Что, даже на спор? — подколол его Фран.

— Тем более на спор!!

— Ставлю самый дорогой набор в ресторане дождя Вонголы, что вы меня не поцелуете, — весело объявил Фран.

Бельфегор опешил. И глубоко задумался. И задумчиво посмотрел в потолок. И поцеловал в задумчивости стилет, неосознанно поднеся его к губам. И потом сказал:

— А куда целовать-то?

— Так давайте застрелимся и узнаем, — с готовностью отозвался Фран.

Он цапнул револьвер, зарядил, крутанул, выстрелил. Умер.

Бельфегор сидел и думал о том, что целовать лягушек — наверное, по ощущениям как целовать что-то холодное, не так уж неприятно, в общем — что-то вроде поцелуя со стилетом. В смысле, Бельфегор соображал, конечно, что Фран не является на самом деле здоровенной странной лягушкой-переростком и что губы у него тёплые и наверное приятные…

Стоп секундочку.

Бельфегор не успел подумать о том, что, по всей видимости, он на самом деле хочет поцеловать Франа и даже знает, куда целовать — Фран очнулся.

Бельфегор ощутил жжение в губах. Он посмотрел на Франа вопросительно, и Фран сказал:

— Что-то у меня какое-то странное чувство в губах, — сказал и чуть не умер от неловкости. Бельфегор кивнул и опустил ноги на пол, поднялся и подошёл к франовскому креслу. Наклонился. Слегка помедлил. И поцеловал.

И о, богиня, как же это было приятно. Бельфегор не знал, это так приятно потому что дурацкое жжение прекратилось (не то чтобы оно успело его сильно задолбать за две минуты на самом деле, оно было очень лёгким), или потому что его всё это время привлекали мужчины, а он не догадывался, или потому что что-то там ещё.

Бельфегор вытек из поцелуя. Он хотел подумать, что ещё, но поглядел в лицо кохаю и решил отложить это на когда-нибудь потом, и уселся в кресле вместе с ним, обвил его руками и продолжил целовать.

В двенадцати тысячах альтернативных вселенных эту и подобные сцены заставал Луссурия, и эта вселенная исключением не стала, и это было единственное, что заставило их перестать целоваться.

Затем была немая сцена. Затем все её участники покинули помещение и решили делать вид, что ничего не было.

Но решение было не очень твёрдым. В четверг Бельфегор и Луссурия собрались как обычно в качалочке, и Бельфегор сказал:

— Это соулмейтовая пуля.

— А-а-а, понятно, — глубокомысленно отозвался Луссурия.

— Так губы жгло, ты бы знал, — приукрашивал принц.

— И что, не убралось бы, пока не поцелуетесь?

— Ну да, в том и соль, — закивал Бельфегор воодушевлённо. — Пуля отмечает место, куда соулмейт в первый раз поцелует своего соулмейта.

Луссурия ничего не сказал. Бельфегор внезапно почувствовал себя так, будто выгораживался.

— Ну ты понимаешь, ничего такого, — сказал он как-то совсем неуверенно.

— Конечно, дорогуша, — с лёгкостью согласился Луссурия. — Но если что, обращайся. Помогу советом.

Бельфегор понял, что все его слова пролетели через Луссурию насквозь.

В пятницу Бельфегор без приглашения заявился в комнату Франа.

— Знаешь что, тупая жаба. Ты должен мне самый дорогой набор из ресторана дождя Вонголы, — объявил он.

— Правда что ли? — равнодушно отозвался Фран.

Он смерил Бельфегора оценивающим взглядом. Ткнул пальцем на свою щёку.

Бельфегор гений, он всё понял. Приблизился. Чмокнул кохая. Попался в ловушку: снова был утянут в поцелуй.

Через полчаса они всё-таки выползли из палаццо. Сели в самолёт.

— Вы знаете, сенпай, это очень плохо для экологии.

— Правда что ли? — передразнил принц ответным равнодушием.

— Правда. Сегодня туда, завтра обратно. Будете должны.

— Кому, тебе? А разве не планете Земля?

— Я её официальный представитель. Но если вам больше нравится, можете, конечно, и землю целовать.

Бельфегор предпочитал целовать Франа.

В общем, старший Ямамото решил, что они на свиданке.

Следующая пуля отсылалась к метке солнца и луны. Фран покрылся мурашками и не понял, это потому что ему как всегда прохладно или почему. Больше ничего не сообщалось. Наверное, они там сами не поняли, что изобрели. Бельфегор перекрестился и убил себя. А когда воскрес, сказал:

— Тебе не кажется, как-то холодно стало?

— Не кажется, — ответил Фран и посмотрел на сенпая удивлённо. — Наоборот, мне кажется, жарко.

На этой неделе Франу пришлось распрощаться со свитерами, наоборот, утепляться пришлось Бельфегору. Они собачились больше обычного, ибо никак не могли договориться, жарко ли в доме или холодно и, следовательно, какой режим поставить на кондиционере. В обычное время Франу в основном было холодно, но режим стоял такой, будто всем жарко — но у Франа это проблем не вызывало, потому что он не дурак и знал, что если холодно, то можно одеться, а если жарко, то больше раздетости не разденешься. Бельфегору наоборот в норме было скорее жарко, так что свитеров у него особо не было — в какой-то момент он начал как дурак ходить по дому в куртке. Потом он додумался украсть пару свитеров у кохая. Потом он додумался эксплуатировать кохая.

— Лягушка.

— Чего? — Фран выглядел совершенно расплавленным и полулежал на диване перед телеком с максимально безмозглым выражением лица — настолько ему было жарко.

— Ты не хочешь заняться физикой?

Фран помолчал, обрабатывая запрос.

— В смысле?

— Ну, в смысле, понаблюдать явление теплообмена.

— Вызовите мне такси, я не догоняю.

Бельфегор вздохнул и сел на диванчик рядом. Растопырил руки.

— Ну, иди ко мне.

На самом деле, эксплуатацией это вряд ли назовёшь. Франу жарко, а Бельфегору холодно — вероятно, обнявшись, они сбалансируют друг друга, и им обоим станет хорошо. А не только Бельфегору. Но не может же он сделать что-то хорошее для жабы, верно?

Вообще, можно было бы разбрестись в противоположные края палаццо и сидеть там под двумя разными температурными режимами. Но эту мысль Бельфегор предпочитал игнорировать.

Фран не чувствовал в себе интеллектуальных сил проверить ситуацию на адекватность. Может быть, к этому их отношения все эти годы и шли. Может быть, они оба сошли с ума от непривычного восприятия температуры.

Но в объятиях принца стало так хорошо, что Фран и думать обо всём этом забыл. Бельфегор был холодный, как самая настоящая жаба.

— Как вы считаете, это побочка такая? — Фран лежал головой на груди принца.

— А действие тогда какое? Не, мне кажется, это оно и есть.

Лягушонок задрал сенпаевскую кофту, чтобы снова взглянуть на полумесяц.

— Значит, вы луна, которой всегда жарко, а я солнце, которому холодно?

— Ши-ши-ши, — глубокомысленно сказал Бельфегор.

В гостиной появился Луссурия. Никто ничего не успел понять, а он уже всё сфоткал и стоял умилялся.

— Блин, ну какого хрена, — раздражённо протянул Бельфегор.

— Положу в ваш свадебный альбом, ещё благодарить меня будете, — отрезал Луссурия. — Ну ладно, не буду мешать.

— Нет, ну вот что он несёт, — вздохнул принц. — Пойдём лучше ко мне в комнату телек смотреть, с тобой теплее, чем под одеялом с обогревателем.

— Должны будете, — для приличия заявил Фран, но пошёл, и с большой охотой.

Следующая пуля содержала в себе запрет соулмейтам на разговоры на итальянском. Возможно, предполагалось, что соулмейты должны всю неделю не разговаривать и соскучиться, но кто-то накосячил и не учёл существования других языков. В общем, Фран не растерялся и оскорблял Бельфегора по-французски. А Бельфегор — не растерялся в ответ и ругался на него на английском. Плюс, конечно, красносноречивые пригоршни стилетов. Во время перемирий пили чай.

И вот за чашкой жасминового зелёного (плюс за беседой на смеси английского и японского, поскольку французского принц не знал) Бельфегор как-то сильно расслабился, поглядел на левое предплечье и ляпнул:

— Тебе стоит почаще говорить на французском, это сексуально.

Фран проследил за его взглядом, а потом посмотрел на свою фразочку на руке.

— Вам стоит почаще называть меня по имени.

— Это сексуально? — Бельфегор глядел из-под чёлки прищуром.

— Нет, это элементарная вежливость.

Бельфегор подумал, покачался на стуле и сказал:

— Фран.

Фран вздрогнул от неожиданности. И от странности.

— Научишь меня французскому, Фран?

— С чего бы вдруг?

— Ну, вот мы всё равно особо ничем не заняты, пока изображаем лабораторных мышей.

Не то чтобы ему так уж надоело целоваться. И обниматься. Но на всякий случай он первым не лез.

Фран поглядел на него скептически.

— Это не займёт много времени, я уже запомнил, как по-французски «падший принц» и всё такое.

Фран колебался.

— Это не составит труда, принц всё-таки гений.

— Ладно. Допустим.

После этого пули как-то отошли на второй план. В смысле, Бельфегор и Фран всё ещё выполняли свои обязанности, разумеется, но самой интересной частью их рутины стали занятия французским. Фран не ожидал, что ему так понравится. Принца и правда было легко учить — он как будто только притворялся, что никогда не знал французского. Какой же умный чёрт всё-таки, Фран диву давался.

В целом, научение Бельфегора приемлемо говорить не заняло и нескольких недель. Совсем скоро он уже шпарил как на родном, смотрел киношки — для тренировки они вместе смотрели киношки; читал книжки — Фран ему советовал всё самое по его мнению пиздатое; а также сочинял небольшие стихи. Но что в них, Франу было неведомо.

Обучение французскому скрасило рутину тестирования пуль на некоторое время. Но потом снова стало скучно: одни и те же метки соулмейтов, одна и та же общая боль, чтение мыслей друг друга, или напротив искусственная потеря какой-либо способности понимать, что у другого на уме. В общем, хотелось уже на стену лезть, как надоело.

В очередную субботу Фран открывал письмо уже с некоторым отвращением. Но когда прочитал, что в нём, как-то повеселел. В письме было написано, что каждый раз, когда кто-то из них смеётся, другой будет испытывать оргазм.

— И как вообще дечимо всю эту дичь пишет со спокойным лицом, — задумчиво промолвил Бельфегор.

— А кто сказал, что со спокойным, — возразил Фран. — Они там наверное всем вонгольским особняком ржут с вечера пятницы до самого утра субботы. Заклеивают конверт и покатываются со смеху. Пьют утренний кофий и смеются и смеются.

— Почему ты так странно про них говоришь, ты что, пишешь про них фички? — не подумав предположил Бельфегор.

Фран покраснел:

— Возможно.

В общем, в этот раз, они рассудили, должно быть хотя бы весело: что смех, что оргазмы — сплошные эндорфины.

С помощью небольшой игры в крестики-нолики они выбрали, кто будет стрелять. А потом — в кого.

И началось.

— Фран, давай я тебе анекдот расскажу.

Фран поглядел на сенпая долгим взглядом.

— Расскажите.

— Иши-ши-ши, слушай, слушай. В общем, шёл, ши-ши-ши, ёжик по лесу, иши-ши-ши-ши, научился, ши-ши-ши, дышать попой, иши-ши, сел на пенёк, и-ши-ши-ши-ши, и умер!

Богиня, и как он только справился, мысленно вздохнул Фран, едва не смеясь оттого, как смешно Бельфегор смеётся над своим же анекдотом.

— Не смешно, — всё-таки сказал Фран. Анекдот и правда был не очень.

Бельфегор ушёл ни с чем, но вскоре вернулся:

— Давай посмотрим комедию с Джимом Керри.

Фран снова долго на него смотрел, пытаясь, видимо, разглядеть в этом вроде бы взрослом человеке нелепого подростка, коим он, судя по всему, на самом деле являлся.

— Хорошо, — всё-таки согласился иллюзионист.

Спустя полтора часа вердикт его был следущий:

— Бля, клоунизм какой-то, не смешно, сенпай.

Бельфегор откинулся на спинку дивана с отчаянным видом, а потом поднялся обратно и схватил телефон.

— Давай я тебе покажу свои любимые мемы, — он похлопал ладошкой по месту на диване рядом с собой. Фран присел рядом.

— Хе-хе, немножко смешно, но всё-таки не слишком, — сказал он в итоге.

Бел и правда немножко что-то почувствовал, но как точно выразился Фран, не слишком.

— Чего бы мне ещё придумать, — задумался Бельфегор.

— Можете показать мне свою франкофонную поэзию, может быть, я посмеюсь, — предложил Фран. Не то чтобы он сомневался в рифмоплётских способностях этого отвратительно умного мужика, он на самом деле просто искал предлог заглянуть в его стихи. Очень уж любопытно.

— Нет уж, я ещё не настолько отчаялся, — отрезал Бельфегор.

— Блин, сенпай, вы что, давно не дрочили? Давайте я вам просто подрочу по-человечески и всё.

— Нет, подожди, но так не весело.

Фран закатил глаза и отстал. Не то чтобы ему прям так уж сильно хотелось дрочить сенпаю. Но не то чтобы он был против. Вообще ему больше хотелось прилечь и поспать часов пятнадцать. Наверное, он простыл, когда они проверяли действие предыдущей пули — согревание от прикосновения соулмейта — и он сидел на крыше под проливным дождём, в ночи, и ел мороженое, прежде чем Бельфегор коснулся его. Фран проиграл в морской бой, и Бельфегор на нём всласть оторвался, даже холодильник притащил, и ванну со льдом.

Когда на следующий день Фран проснулся весь сопливый и охрипший, он решил не выходить из комнаты. Но от Бельфегора его это не спасло: Бельфегор припёрся к нему сам. Но не для того, чтобы понадоедать, как обычно, и чтобы жизнь мёдом не казалась, а за делом: он держал в руках письмо.

— Это ещё что, — Фран глядел настороженно. — Суббота разве не вчера была? — Его осенило, и он спросил с ужасом: — Я что, проспал неделю??

— Фран, блин, чиллани. Сегодня только воскресенье. Просто что-то вот пришло от дечимо. Будем читать.

Будем читать на практике означало, что читать будет Фран. Бельфегор за всё время экспериментов не прочёл ни строчки.

Фран вскрыл конверт и развернул письмо.

— Пишут, что их задолбало, они тратят много денег, и это не приносит никакой пользы, поэтому было принято решение эксперимент закрыть. Но завтра дечимо приедет перетереть за результаты и подумать, нельзя ли всё-таки как-нибудь эти дурацкие пули применить.

Бельфегор кивнул.

— Видимо, требуется изощрённый варийский интеллект, чтобы найти применение всей этой ерунде, — на удивление, принц в этот раз говорил не только про себя. — Жаль, что тебя не будет, жаба, ты бы там чего-нибудь изобрёл бы такого гаденького.

Сказавши это, с некоторой как будто гордостью, Бельфегор удалился, и Фран остался лежать с несколько вопросительным лицом. Но в целом ему стало даже приятно.

Итак, на следующий день пожаловал десятый глава Вонголы со всеми своими хранителями. Все они и все офицеры Варии собрались в гостиной для обсуждения итогов экспериментов и дальнейшего применения соулмейтовых технологий. Бельфегор был готов доложить об эффектах каждой из пуль, и также они с Франом прошлым вечером всё-таки изобрели некоторое количество боевых соулмейтовых практик.

В целом собрание шло нудно и утомительно. Бельфегор позавидовал Франу, который лежит там сейчас в кроватке и смотрит какие-нибудь видосики, или может быть даже кинчик, или читает книжку, жаба занудная, или просто плюёт в потолок — даже это казалось сейчас Бельфегору веселее окружающей обстановки.

Но скоро его скука закончилась. Сначала он подумал, что ему кажется. Но потом он понял, что что-то ощущается странное в его гениталиях. Затем он неиронично испытал оргазм прямо на пустом месте, а потом ещё, и ещё. Весь красный, он извинился и вышел из комнаты очень странной походкой. И тут до него дошло.

Фран в своей комнате действительно лежал в кроватке. Он поставил себе новый сериальчик и хорошо проводил время. До тех пор, по крайней мере, пока в комнату не ввалился запыхавшийся Бельфегор:

— Фран, твою мать!

— Чего? — слегка раздражённо, оттого что его отвлекли от такого уморительного зрелища, спросил Фран. Потом он немножко подумал и сказал: — А. Ой.

— Ну и чё ты тут ржёшь? — Бельфегор отчитывал его в позе сахарницы. — Я чуть посреди собрания перед десятым Вонголой и боссом не застонал в голос!!

Фран захехехекал и стал оправдываться:

— Бля, сериал просто оборжаться!

Бельфегор заглянул в экран, почитал, что пишут об этом в гугле и сказал:

— Тут же написано, что это криминал и драма, пиздос, Фран, какой же ты ебанутый, мне кажется, я тебя люблю.

Фран всплеснул руками:

— Ебать, да неужели, ну теперь-то, может, я вам по-человечески подрочу? — его настолько задолбали попытки Бельфегора его рассмешить.

— Нет, давай лучше я тебе подрочу, — возразил принц, уже стаскивая зубами перчатки, и Фран просто не смог отказаться от такого щедрого предложения.

Спустя час или два, потраченных на подрочить, а также на поцеловаться и пообжиматься, они прервались, чтобы перекусить кусочком шоколадки, плюс там кто-то по коридору мимо прошёл, и надо было прислушаться, чтобы знать, что происходит в палаццо.

— Как думаешь, они поняли, почему я свалил? — задумался Бельфегор.

— Поняли ли они, что вы ушли подрочить мне? — подколол его Фран.

— Поняли ли они что я ушёл, потому что ты тут ржал как конь, — огрызнулся принц беззлобно.

Фран пожал плечами.

— Ну, вот вы же мне не дали свои стихи почитать, пришлось всё самому, всё самому, — нарочито вздохнул Фран.

— Поэзия в обмен на фички, — грозно объявил Бельфегор. Он считал эту сделку равноценной. Кроме того, из опыта с походом в ресторан, Франу в целом, по его мнению, более или менее можно было доверять.

— Замётано, — согласился Фран как-то очень уж легко. Богиня, неужели он не из тех, кто считает фички чем-то постыдным, ужаснулся Бельфегор, неужели продешевил‽‎

Но назад дороги уже не было. Они обменялись ссылками на где почитать, будь то аккаунт на фичковом сайте, или гугл документ с ограниченным доступом. Почитали некоторое время.

В стихах ничего особо смешного не было. А вот с фичков Бельфегор от души похохотал, и Фран валялся рядом в эйфории, уже не до поэзий.

Когда они оба отдышались, Фран сказал смешливо:

— Спасибо, что подрочили мне опять!

Бельфегор только рукой махнул.

— Ладно, теперь давайте смотреть Джонатана Крика, — Франу хотелось вернуться к сериальчику, но также ему не очень хотелось бросать зависать с сенпаем.

— Давай, — согласился принц. — Но только с первой серии.

— Ладно.

В общем, они подрочили друг другу смехом ещё много-много раз.

— Может, зака

жем партию таких пуль для личного пользования? — полушутя предложил принц.

— Я буду стреляться на ваших самых важных и серьёзных встречах, — охотно согласился Фран.

— Нет, ну какая ты противная лягушка, — очень нежно сказал Бельфегор и включил следующую серию.

— С кем поведёшься… — лениво отпарировал Фран.

…

—Тоже хочу облизнуть лягушку... — бормотал Бельфегор на серии с лягушками. — О! Постой-ка, я ведь могу!

— Я не покрыт наркотическими веществами!! — запротестовал Фран. — Фу-у-у-у, сенпай!

— Иши-ши-ши!