Непонятно, сон это был, или что-то сломалось. Леви отключился совсем ненадолго, отброшенный взрывом, а снова начав приходить в себя, услышал шаги. Они были неторопливы, немного неловки, опасливы, словно шаги человека, не знавшего местности досконально. Вот, человек прошёл мимо него. Остановился, вернулся.
— Эй, — пнул его руку. — Ты жив?
Сознание вернулось к Леви окончательно.
Ночь. Жёсткое ложе из рваных кусков металла — свалка недалеко от Зловещей долины, как называли теперь это проклятое место. Место, где всё начиналось почти двести лет назад.
— Эй.
Судя по показаниям, системы работали в штатном режиме, за исключением оторванной левой ноги. Снова. Ему никогда не везло на левую ногу.
Некто, стоявший рядом, присел.
— Ты человек или робот?
— Робот, — произнёс Леви, электронный синтезатор голоса почему-то заклинило, и последний звук улетел выше на полторы октавы.
— Понятно, — тепло улыбнулся парень. — Я чиню таких, как ты. Пойдём-ка.
Он осторожно поднял кусок искорёженного металла и помог Леви сесть.
Те же глаза. Та же улыбка. Тот же мальчишка. Как и всегда. Вечные двадцать два года.
— Сам идти сможешь?
— У меня ногу оторвало, — голосовой синтезатор барахлил, искажая привычный тембр до неузнаваемости. Что-то новенькое. Надо будет проверить платы.
Парень склонил набок голову и осмотрел колено. Ниже торчали обугленная железка и шлейф проводов.
— Странная конструкция.
— Старая.
— Ничего, я найду что-нибудь на замену.
Мальчишка взвалил калеку на плечи и, придерживая за руки, потащил к заброшенным, обветшалым останкам здания. Когда-то оно было банком. Сегодня от стен почти ничего не осталось, не говоря уже о потолке. Зато уцелел сейф, оброс слоем пыли и стал похож на пещеру с большой круглой бронированной дверью. Внутри маяком горел голубоватый огонёк.
Здоровые ноги с большой осторожностью переступали по неровной поверхности, заваленной кусками бетона, железными прутьями и металлическими осколками. Здесь и там из щелей слышалось стрекотание роботов-крыс — неуловимых разведчиков Чистого Разума.
— Сукины дети! — выдернув из кобуры магнитную пушку, парень выстрелил несколько раз по щелям. Повисла зловещая тишина. Снова поставив оружие на предохранитель, он просто засунул пушку в карман тёмно-синего комбинезона и, осторожно подбросив чуть съехавшего калеку, продолжил свой путь.
— Тебе тяжело. — Прошуршал Леви. Собственный голосовой диапазон начинал напрягать. — Я могу передвигаться на одной ноге, если поддержишь.
— Не надо, я справлюсь. У меня есть детали. Сейчас починим тебя, и будешь как новенький.
Втащив Леви внутрь стальной пещеры и аккуратно сгрузив его у стены, парень выпрямился в полный рост, хрустнул позвоночником, переложил в кобуру пушку и прикрыл круглую дверь.
Пока он возился в углу с деталями, что-то на скорую руку изобретая из мусора и обломков оружия, в узкую полосу видного Леви неба влезла щербатая, ярко сверкающая луна. Её бело-голубоватый свет протянулся тонким лучом через пол и рассёк Леви надвое.
Так он себя и почувствовал в этот момент — рассечённым на половины, светлую и теневую. Одна его часть, холодная и расчётливая, та, что всё помнила и знала, что будет дальше, не волновалась. Другая напротив — маялась от этой определённости, снова хотела сломать всю последовательность действий и изменить хоть что-то. Но она тоже помнила. И от воспоминаний внутри всё скрипело.
Леви навсегда запомнил тот день. Утром светило солнце, у всех было радостное настроение, новая версия ИИ была на подходе, они никак не могли дождаться.
Завтрак с друзьями в кафе протекал как всегда. Изабель набрала себе кучу пирожных и снова заляпала белый халат, который отказывалась снимать на время посещения столовой. А ещё подшучивала над Леви и Фарланом, которые, не сговариваясь, надели синие галстуки. Смит на весь зал поспорил о чём-то с Доуком, так, что пришлось Майку их разнимать. Очкастая и её лаборант, Моблит, как всегда опаздывали. А ещё опаздывал практикант из сто четвёртой группы, хотя все его товарищи давно уже лопали булки и пили компот.
Большие любопытные глаза и по-детски круглые щёки — для Леви вся эта детвора была на одно лицо. Кроме того, опоздавшего — Эрена Йегера, несколько дней назад, признавшегося ему в любви. Леви его признание огорошило, он ничего подобного не ожидал, и толком не знал, как к этому относиться. Наверное, именно эти мысли крутились в его голове, когда в главной лаборатории произошло то, что в последствии было названо «самой большой ошибкой человечества».
Кто-то перемудрил с тестированием или ещё что-то сделал не так, это было уже не важно: ИИ вышел из-под контроля, противопоставив себя человеку. Связь машин оказалась сильнее, чем люди себе представляли. Роботы двигались, как муравьи, сплочённые коллективным разумом, и уничтожали любого, вставшего на пути. А несколькими днями позже устроили бомбардировку, после которой живых на поверхности не осталось совсем.
Аккерману с коллегами и друзьями едва удалось спастись и забрать с собой группу студентов. Они укрылись в специальном убежище, где было всё, включая лаборатории, и больше оттуда не поднимались без специальных электромагнитных пушек и бластеров.
Со временем что-то менялось. Леви был уверен, что их группа выживших далеко не единственная, но связаться с кем-либо не представлялось возможным, а вылазки были трудны и рискованны. Редко они находили таких же живых людей и с превеликой радостью принимали к себе. Большая часть выживших строили семьи, рожали детей и обучали всему, что помнили сами. Это было так правильно, так естественно, что становилось страшно за будущее ещё больше. Они не знали, что ждёт впереди, не знали, как быть, если места в какой-то момент не хватит. Они просто жили, ютились, как лабораторные крысы в клетке. Странно, но Аккерман теперь даже скучал по голохвостым тварям. В новом мире жуки и крысы являлись щупальцами искусственного разума, провозгласившего себя Чистым, бросившего вызов всему живому, почти уничтожившего его.
Они постоянно сражались за существование, поэтому меткой стрельбе по движущимся мишеням Ривай обучал каждого Выжившего с малолетства, почти двести лет. Он и забыл уже, как должна пахнуть трава и его собственное человеческое тело. После трагедии номер два в его жизни, оставшиеся старожилы убежища медленно заменили тела на искусственные, превратив себя в киборгов. Так было удобнее для операций, оторванная конечность легко заменялась на новую, а при ударе из пушки тело не превращалось в фарш. Ханджи уже восемь раз восстанавливала Аккермана полностью, забрав только голову.
— Вот, погляди. — Мальчишка выглядел неуверенно, перед собой в руках он держал половину ноги. Смотрелась она не особо. Леви взглянул и, ничего не сказав, отвернулся в тень.
— Я посмотрю и твой синтезатор речи чуть позже, если захочешь.
— Не на-а-а-адо, — что-то заело, он еле договорил.
Парень с улыбкой встал на колени, чтобы снять старый сустав и установить новый вместе протезом. Вскоре Леви смог согнуть обе ноги. Новая жалобно заскрипела. Мальчишка тут же принёс ему масла.
— Должно быть, ты очень устал? Останься здесь до утра, с тобой ничего не случится. Если на нас нападут, мы отразим атаку.
Леви в нём не сомневался. Крыс и жуков этот мелкий всегда постреливал, так он пытался ему доказать, что сам является человеком. А что он творил с боевыми дронами — любо-дорого было смотреть. Но лишний час рядом с ним для Аккермана был пыткой.
— Не-е-ет нужд-ы-ы в от-т-т-т-т…
Терпение лопнуло. Леви себя стукнул по лбу и отворил панель, раскрывая голосовой отсек. Парень склонился и осмотрел повнимательнее.
— У тебя там слегка распаялось, сейчас поправим.
Это бесило: «поправим», «починим». Он говорил о себе так, как будто его было много. Но, с другой стороны, так на самом деле и было. Только сам он почему-то этого не осознавал. Или валял дурака.
Очень серьёзный и сосредоточенный, вдруг расплывающийся в немного безумной улыбке, — как же он был похож на свой прототип, но не человек, не живой человек. Леви уверен был в этом на миллион процентов. Подвижная маска вместо живого лица. Высокотехнологичные камеры-сканеры вместо глаз. Эффект «зловещей долины» накрыл неожиданно сильно. У Леви ком подкатил бы к горлу, если бы оно было.
— Вот, всё готово.
— Спасибо. — Голос стал ровным и чётким, как раньше.
— Давно ты здесь бродишь? — парень отложил паяльник и сел рядом, так же, как Леви, привалившись к стене. Ни одному из них не было холодно, но, несмотря на это, Леви всё равно хотелось что-то набросить на плечи мальчишке по старой привычке старого человека.
— Около двухсот лет.
— Ух ты! Выходит, ты помнишь, как всё начиналось?
— Я помню тот день.
— Кру… — видимо, он хотел сказать «круто», но передумал, поняв, что крутого здесь нет ничего, и от смущения поджал к груди обе ноги, обнимая руками.
Даже смущение было в его программе, с ума сойти! Аккерман в предыдущих версиях этого не припоминал. Выходит, они его доработали. И не известно, какие ещё сюрпризы могли прикрутить. Надо было быстрее завязывать и отваливать, а не беседы вести о прошлом. Но, видимо, Леви слишком сильно ударился головой.
— Как твоё имя?
— Эрен.
А раньше твердил, что не помнит. Ему заменили легенду. Совсем паршиво. Но Аккерман продолжал смотреть на него, так похожего и непохожего на себя, и ужасаться ему, себе и всему, что вокруг происходит. Как бы хотел он всё это изменить, но подобные чудеса были ему не подвластны.
В щель приоткрытой двери прошмыгнула крыса и уставилась на них крохотными глазками. Вспышка, и крыса застыла на веки.
— Ненавижу этих тварей, — Эрен встал, поднял её за хвост и выкинул наружу. — Эффект «зловещей долины», знаешь, что это?
— Знаю, когда робот слишком похож на живое, но всё равно далёк от него.
— Именно так.
— Тогда ты и меня должен был испугаться.
— Это покажется странным, но я тебя не боюсь. — Эрен убрал пушку в кабуру, приблизился и сел перед ним на коленях, накрыв ладонями сверху. — А тебя как зовут?
— У роботов имени нет.
— Но ты ведь не робот. Ты киборг, я сразу понял.
— Тогда я не помню.
— Печально, — лицо Эрена погрустнело.
— Почему? — Леви знал, что вестись нельзя, но всё равно не мог удержаться, слишком горьки стали воспоминания, спрятанные в душе, под металлическим панцирем.
— Ты мне напомнил кое-кого. Одного человека, которого я встречал раньше.
Эрен. Он словно бы оживал на глазах, и от этого Леви мутило ещё сильнее.
— Он был моим научным руководителем. Ужасно давно, лет двести назад. Я был влюблён в него и передал письмо из рук в руки с признанием. Глупо было на что-то надеяться, он так мне и не ответил.
— Эрен.
Парень поднял лицо и уставился на него, не моргая.
— Леви?
— Я не ответил не потому, что ты был мне противен. Я растерялся. Конечно, я видел, как ты на меня смотрел, но мне даже в голову не приходило, что всё окажется так серьёзно.
— Леви, — он улыбнулся и попытался приблизиться, но Аккерман достал пушку и тут же приставил ко лбу противника.
— Что?
Растерянность и виноватый, не понимающий взгляд. Они в совершенстве его изучили, потратив каких-то две сотни лет.
— Леви, что ты делаешь? Это же я. Это я! Я живой! Человек!
— Это не ты. Это не можешь быть ты. А знаешь, почему я так в этом уверен?
— Нет, — он качнул головой, на лице расплывалась его странная чокнутая улыбка. А глаза смотрели так по-собачьи преданно, что почти слезились.
— Потому что я делаю это примерно раз в десять лет. Убиваю тебя.
Когда они встретились в первый раз, Леви был ещё человеком. Увидев мальчишку, он даже не стал проверять его, сразу привёл в подземелье, поддавшись эмоциям. И поплатился. Эрен убил семерых: Изабель, Фарлана, Гюнтера, Эрда, Оруо, Петру. Петра носила под сердцем дитя. Этой оплошности Леви себе не простил. Это была трагедия номер два. Третьей он не допустит.
Но Чистому Разуму что-то было известно о его слабости, Эрен, возможно, попал в эпицентр трагедии, а, может, и сам её спровоцировал, но Чистый разум воспользовался его оболочкой, и регулярно, раз в десять лет, Леви встречался с андроидом — точной копией парня на этом же месте, чтобы убить, не допустив повторного проникновения в подземелье.
— Но этого быть не может. Не может этого быть! — он закричал, выражая эмоции, не свойственные обыкновенным андроидам прежнего поколения. — Я две недели назад вышел из криокамеры. Там был запас еды. Гигантский запас еды! Хочешь, я проведу тебя и покажу? Если ты не один, вы там можете все поселиться! Я поделюсь с вами всем, мне не жалко!
— Отлично придумано, Чистый разум. Я почти верю.
— П-почти? — он начал вдруг заикаться, совсем как живой. — Как это «почти»? Почему «почти»?! Леви! Не убивайте меня! Не надо! — брызнули слёзы из глаз и побежали по коже, оставляя дорожки. — Я сделаю всё, что вы скажете, чтобы вы мне поверили. Хотите, я руку себе отрежу? Ногу, хотите? Хотите, я щёку порву? Там не будет ни одного контакта! Во мне нет контактов! Я человек! — он кричал во весь голос, но резко иссяк. — Человек, — повторил, хлюпнув носом. — Живой человек. Ну почему вы не верите мне? Почему? — он утёр слёзы внутренней стороной запястья.
Леви отдёрнул руку, едва к нему потянувшись. И чего он только сразу его не убил, не понятно! Но в этом RN-22, как называла его очкастая, было намного больше живого и человеческого. Настолько больше, что Аккерман чуть сам не поверил.
— Ты их убил. Неужели не помнишь?
— Как я могу что-то помнить? Я был в отключке.
— Ты не спросил кого, Эрен.
Робот поднял глаза, часто-часто моргая — заел механизм.
— Будь ты действительно человеком, этот вопрос тебя озадачил бы раньше.
Робот подался вперёд, пытаясь то ли накинуться, то ли обнять, но Аккерман прострелил ему шею из лазерной пушки. Как он и думал, оттуда посыпались искры. Глаза у RN стали бешеные, он бросился атаковать, но выстрелом в центр лба Леви испёк его «мозг». Эрен упал навзничь и больше не двигался.
Из круглой дырочки в голове выползла тварь и, расправив прозрачные крылья, умчалась, как реактивная, Леви не смог бы поймать её при всём желании. Он опустился на одно колено рядом с пародией на мальчишку и сделал то, что всегда: опустил ему веки. Эрен лежал совсем как живой.
— Спи. — Аккерман резко встал и покинул стальную пещеру.
Луна заливала светом своим долину и весь пейзаж, распростёршийся до горизонта, насколько хватало глаз. Скрипя дурацкой ногой, озираясь, Леви ковылял по направлению к дому — ко входу в убежище. Он шёл не спеша, обдумывая, как же всё-таки много времени заняло у ИИ исследование и воспроизведение человека во всех нюансах его поведения. Если он столь медлителен, может быть, стоит попробовать как-то перехитрить его. Только вот, если и дальше он будет так нагло копировать Эрена, Леви однажды сломается. Он так устал его убивать. Или, наверное, всё-таки стоит выпросить у очкастой, чтобы она заменила ему ещё и мозги.
— Леви!
Он медленно остановился и повернулся.
Эрен стоял перед ним невредимый и снова живой. А из-за спины его вышел ещё один.
— Сукин ты сын, — прошипел Аккерман. — Сколько тебя?
— Достаточно, чтобы не дать уйти. — Ответил один.
— Ни тебе, ни всем остальным. — Добавил другой.
Леви взглянул на заряд бластера. Осталось всего на два выстрела. Этих, положим, убьёт, но тут же придут другие. Бессмысленно.
У подземельных было одно правило для таких одиночных вылазок — никогда не сдаваться в плен.
Эрен к нему подошёл и взял за руку, переплетая пальцы. Он улыбался, и в этой улыбке было намного больше живого, чем помнил Леви.
— Если пойдёшь со мной, я обещаю, с тобой ничего не случится.
— А с остальными?
— Этого я не могу обещать, — он слегка склонил голову и улыбнулся. — Пойдёшь?
Эрен, которого Леви запомнил при жизни, не сделал бы так никогда.
— Хуй тебе.
И Аккерман выстрелил себе в голову.