Дима держал в руках кружку с каркаде[1] и потихоньку потягивал напиток. Рядом невозмутимой статуей сидел Волков с такой же кружкой. Тот активно осваивал кухню Италии, хотя как он сам признавал, данный чай не чисто принадлежит этой стране.

Атмосферу уюта разбил грохот где-то на верхнем этаже дома. На лестницу обеспокоенно посмотрел Дубин, Олег же бровью на шум не повел.

— Что это было? — всё-таки задаёт вопрос Дима.

— Гром Птицу гоняет. Или тот его. Это у них почти ежедневно, — флегматично протянул Волков, он уже к такому привык.

Шум стал громче, что-то упало и разбилось. Затем на лестницу выкатился Игорь и пересек ступеньки за несколько секунд, по его лицу было понятно — дело плохо. Очень плохо, Дима запомнил это выражение лица ещё по событиям в Башне.

— Прячьтесь! — повторять Грому дважды не пришлось, Волков сгреб Дубина, и оба переместились за диван, стараясь не издавать ни единого звука.

Птица появился следом и спустился на первый этаж, почти минуя лестницу, ему помогли крылья. Взгляд, горящий и бешеный, когти на руках сжимаются так, будто он хочет ими кого-то придушить.

— Игорь, любимый, иди сюда. Обещаю, что не прибью, — пернатый прошелся по гостиной, от чего был стук — лапы на ногах тоже были с когтями. Перья от крыльев шуршали по полу, настолько те были длинными.

Это было необычное зрелище, поэтому Дима невольно выглянул из укрытия, наблюдая за необычным существом. К слову Гром делал тоже самое, он прятался под столом и потихоньку перемещался ближе к демону. Рывок вперёд и мужчине удалось повалить Птицу на пол, тот начал с рычанием и клекотом отбиваться, но Игорь подмял того под себя. Впрочем, бес не выглядел особо расстроенным, улыбался хитро и с предвкушением.

— Что, успокоился? — тяжело дышал Гром. — Или ещё есть желание меня придушить?

— А это желание всегда на месте. Оно не пропадёт. Для демона это… естественно. Мы редко делим любовь и ненависть, — Птица трется об Игоря всем телом, от чего майор выдыхает сквозь зубы.

— А ему нормально, что мы тут? — подал голос Димка, пернатый тут же уставился на них горящими жёлтыми глазами, Волков поднял парня за шкирку и поставил на ноги.

— Что на этот раз? — не стал отвечать на риторический вопрос Волков.

— Игорёк запрещает мне участвовать в ночи Крампуса[2], — надулся Птица и немного нахохлился, на это Игорь возвел глаза к потолку. Если пернатый себе что-то вбил в голову, то он как стадо баранов упрется и всё, не остановить.

Тем временем Олег пояснил Дубину относительно итальянский традиций. Рождество и Новый год в Италии сильно отличаются от русских. Здесь и восковые фигуры ставят (презепе ди Натале), и снега нет, принято печь панеттоне и пандоро[3], устраивать ярмарки. Ещё есть свой уникальный символ — цветок пуансентии, алая рождественская звезда. Но главная вещь — ночь Крампуса, злого двойника Санты, рогатого демона. В древности Ночь Крампуса отмечали в самую долгую ночь в году – на 22 декабря. А самим этим персонажем пугали непослушных ребятишек. Сегодня отношение к Крампусу в мире значительно поменялось. Ему посвятили отдельный праздник, который в Германии, Австрии и Венгрии продолжается целых два дня – 5 и 6 декабря. Причем участвуют в этом торжестве отнюдь не дети. Ночь Крампуса стала своеобразной версией Хэллоуина. Взрослые мужчины и женщины наряжаются в Крампуса, цепляют на себя козлиные рога и жуткие бороды и бродят по улицам, выпивая, шумя и требуя гостинцы у прохожих.

Неудивительно, что Птица хочет поучаствовать в этом.

— А эти штуки, паннетоне и пандоро, ты печь будешь? — заинтересованно спросил Дима. — И дом мы украсим пуансентией? Это так круто!

— Дайте мне мою ночь Крампуса! — зашипел с пола Птица.

— Будто ты без неё не устроишь шабаш на Лысой горе, — проворчал Игорь, но его моментально перевернули, довольный Птица сидел на его бедрах верхом.

— Ты даже не хочешь услышать элементы, что я внесу в эту итальянскую традицию, И-игорь? — протянул бес и удержал Грома на месте своими когтями. — И какое место ты получишь в этом?

— Да понятно какое! — фыркнул Олег и утащил Диму на кухню. Если у Птицы такой настрой, то он начнёт лезть в штаны прямо при всех.

— А… кто в итоге выиграет в этом? — спросил Дубин.

На это Волков пожал плечами. Здесь, смотря с какой стороны посмотреть. Часто Игорь давал Птице то, чего он просил, если это не касалось массовых происшествий и уж тем более убийств. К тому же как и Серёжа, Птица местами был маленьким ребёнком и вел себя соответственно. Чего стоит только их поход по рождественским ярмаркам. Глаза у Разумовского горели одновременно двумя цветами, голубым и жёлтым, ещё в них была искра восторга. Она ждала чуда и тянулась к тому, кто помогал исполнять мечты детства. К Игорю. Его maritus[4], как говорил Птица.

Это Рождество и Новый год будут незабываемыми.