Вот он в поисках пропавшего вчера в характерном розовом дыму Реборна пытается разузнать про работу десятилетней базуки у Ламбо, который, едва открыл рот, сразу перешёл в режим вредины, нагло лгущей прямо в лицо и не менее нагло отрицающей, что лжёт. Вот они перетягивают базуку друг у друга, и кто-то из них нажимает на курок. Последнее, что Савада Тсунаёши видит, перед тем, как зрение смазывается лилово-фиолетовыми всполохами, это резко распахнувшиеся при звуке выстрела зелёные глаза Ламбо с проблесками слёз в уголках.

Следом — чернота. Нос забивает тошнотворно приторный аромат каких-то цветов. Лепестки, полузавядшие и успевшие засохнуть, щекочут кожу на запястьях и шее, листья и стебли утыкаются в тело более решительно, они ощущаются даже через одежду. Вот он поднимает руку, упирается ею в крышку неведомого ящика, в котором, как оказывается, лежал будущий, двадцатичетырёхлетний Тсуна, сдвигает её и садится. Вот четырнадцатилетний Тсуна, осматриваясь вокруг, вдыхает полной грудью воздух, лишённый удушающей сладости, и замечает герб Вонголы на внешней стороне крышки. Следом он замечает её специфическую форму, взгляд тут же падает на цветы внутри ящика — лилии — и Тсуна понимает, что очнулся в гробу.

Дальше — как он выбрался из гроба, как добрался до противоположной стороны поляны, как облокотился спиной о дерево и сел, подтянув к груди колени и обхватив их руками — Тсуна не помнил. Он в шоке уставился перед собой, в голове вспышками мелькали недавние события — плаксивый Ламбо, дым, цветы, косо разрезающий темноту луч света…

«Почему я оказался в гробу? Разве это не десятилетнее будущее? Я… умру?»

Он не слышал щебета птиц. Равно как и шороха кустов. Фигура, кутающаяся в светлую накидку со странным наплечником, казалось, просто появилась перед ним из воздуха, Тсуна не замечал её до тех пор, пока она не заговорила.

— Как я и думала, — вздохнула незнакомка, присаживаясь перед ним на одно колено. Она говорила по-японски, но с уже ставшим знакомым итальянским акцентом. — Это ты, Савада.

В другой ситуации или же окажись Тсуна не один на один с гробом, он бы обязательно дёрнулся и начал заикаться в попытках выспросить, откуда неизвестная знает его фамилию, но сейчас он только поднял на неё голову. Рот раскрылся, однако из него не вылетело ни звука. Тсуна сжал губы, посмотрел на незнакомку, перевёл взгляд на мрачный чёрный ящик — гроб — набитый разлагающимися цветами и — вполне возможно, не так давно и его мёртвым телом — ощутил, как подкатывают тошнота и слёзы, и почти сразу уткнул глаза в землю перед своими ступнями. На них были только носки, обувь осталась в прихожей родного дома. Где он сейчас, как далеко от Намимори? Он, вообще, всё ещё в Японии, или его похоронили в Италии? Лес вокруг лиственный, да и не просто так ведь на крышке гроба поместили герб итальянской мафии… Тсуна сглотнул ком в горле, поджал пальцы на ногах, ладони крепче вцепились в ткани толстовки. Женщина в ответ на всю его пантомиму только вздохнула и опустила причудливые очки.

— Да, это определённо ты. Кто ещё так беспечно подставляется? А если бы это был враг? Тоже вот так бы расклеился перед ним? — Ещё один вздох. — Изначально я намеревалась надрать тебе зад, чтобы ты понял всю серьёзность своего положения, но, судя по всему, это не требуется. А жаль, — на её лице появилась неприятная усмешка, почти как у Реборна перед тем, как тот обрушивал на голову нерадивого ученика очередное развлечение в стиле Вонгола. Только в её усмешке было меньше злорадства. И карие глаза смотрели на Тсуну с печалью. — Меня зовут Лар Мирч. Оберни эту цепь вокруг своего кольца и идём. Надо спешить.

Бряцающий звук брошенной цепочки привёл, наконец, Тсуну в чувства.

— П-погоди! Я пришёл из прошлого, и я… Я здесь на пять минут! Зачем мне куда-либо идти? Т-то есть, разве в этом есть смысл?

— Как думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты очнулся здесь? Я засекла сигнатуру твоего кольца целых полчаса назад. А теперь живо обернул вокруг него цепь Маммона, она скроет твои след.

Голова шла кругом. Пять минут давно истекли? Это значит, он застрял… в будущем? Он не вернётся обратно?

…Реборн вчера тоже не вернулся. Воспоминание дало прилив надежды. Если невыносимый репетитор-садист здесь, он точно знает, что надо делать, чтобы выбраться! Мысли в голове неслись наперегонки, открывая перспективы для возможных дальнейших действий.

— А Реборн тут тоже? — Оживлённо спросил Тсуна, оборачивая, как было велено, тонкую цепочку. — Реборн из прошлого.

Лар поднялась на ноги, вновь скрывая глаза за очками, проверила странное приспособление на левой руке, двинулась в одной ей известную сторону. Тсуна встал, поспешил за ней следом и едва не врезался в спину внезапно замершей попутчицы.

— У тебя есть какие-либо другие кольца с собой? — Спросила она, оборачиваясь. Тсуна сглотнул, сделав полшага назад. Руки потянулись к карманам, проверяя. — Мои радар ловит ещё один сигнал.

— Вроде нет… — И тут в недрах толстовки пальцы ухватили маленький обруч с небольшой волнистой пластиной сверху. Его осенило. — Хотя нет, есть! Кольцо Ланчии…

— Никогда не слышала о таком. Но лучше перестраховаться, оберни и его тоже.

Повторно проделав действие, Тсуна повесил украшение на шею, к кольцу Вонголы.

— А-а что с Реборном? — Осмелился напомнить о ранее неотвеченном вопросе. — Тем, что пришёл из прошлого, как я.

— Не знаю.

— Значит, здесь только Реборн из этого времени?

Тсуна с минуту смотрел в спину молчавшей Лар, с каждой секундой чувствуя, как нарастает тревога. Он уже было собирался повторить в третий раз, когда она заговорила сухо:

— Проклятые младенцы, Аркобалено мертвы. Колонелло, Скалл, Фон, Вайпер, Верде… Все они.

— …Их нет? — В горле резко пересохло, и вырвавшийся из него вопрос больше походил на хрип.

— Нет. Реборна нет тоже.

«Реборна нет? Мог и он умереть? Как и я?..»

Надежда потухла также быстро, как и возникла. Некоторое время они шли в угрюмом молчании. Солнце быстро клонилось к закату. Валяющиеся на земле мелкие веточки и корни цеплялись за тонкую ткань носков, Тсуна как будто шёл босиком. Однако едва ли ему было дело до этого дискомфорта: разум был парализован новостями и не обращал никакого внимания на сигналы тела. Лар же, даже если у неё вдруг была с собой какая-либо обувь, не спешила предлагать её. Она, казалось, вообще не замечала, что идёт не одна.

Спустя какое-то время небо полностью окрасилось в рыжий. Очередная волна шока начала спадать, и в голове промелькнула здравая мысль, звучавшая вдруг голосом Гокудеры-куна: «А кто такая эта Лар Мирч? Она откуда-то знает меня. Куда она ведёт нас?»

— Эм… Лар-сан, а куда мы идём? — Интуиция шепнула, что начать лучше со второго вопроса.

Лар не отреагировала сразу. Она сделала ещё пару шагов, остановилась, посмотрела влево, оценивая протекающий неподалёку ручей, и кивнула сама себе.

— Ты не сможешь идти в темноте, — жуткие, переливающиеся алым очки уставились прямо на Тсуну. — Переночуем здесь. У меня еда только для себя. Так что если хочешь есть, поищи себе что-нибудь сам.

Живот заурчал, и хотя Тсуна, всё ещё ошеломлённый новостями о смерти Аркобалено, не испытывал сильного голода, в итоге отправился на поиски съестного. Это немного отвлекло от уныния, и, пока бродил, Тсуна успел даже как-то смириться с мыслью, что застрял в будущем, хотя при одном воспоминании о гробе и цветах становилось также дурно, как и в первый раз, и он не хотел даже прикасаться к этому.

Лар забраковала все грибы, найденные им с таким трудом, и со вздохом поделилась наловленной ею рыбой. А затем сделала нечто странное: сняла с одного из своих колец цепь, через секунду оно вспыхнуло синим пламенем посмертной воли. Лар вставила горящее кольцо в небольшую коробочку, которая открылась, выпустив что-то типа бумажного фонарика. Тсуна спросил, что это, но Лар проигнорировала его и молча вернула цепь назад, обмотав ею кольцо. Настаивать Тсуна не решился.

Заставить её прояснить всё у него едва бы получилось. Судя по тому, что он видел, даже в гипер-режиме и с прорывом точки нуля у него вряд ли были шансы одолеть Лар. Кто знает, какое ещё оружие, спрятанное в этих странных коробочках, было у неё. Раньше ему не доводилось видеть подобное применение пламени. Соваться в драку с настолько неизвестным противником? Ни за что. Даже будь с ним Реборн, как обычно толкающий на самоубийственные выходки, Тсуна бы не рискнул по своей воле затевать сражение с новой знакомой.

Да и к чему бы ему пытаться сражаться с ней? Лар пока что не проявила никакой враждебности, даже наоборот, как будто опекала: не прошла мимо в самом начале, оставляя его в одиночестве на той поляне с гробом; дала цепочки, которые каким-то образом должны скрыть их следы от возможных недоброжелателей; дала задачу — следовать за ней; поделилась теплом костра и едой. Да, она практически игнорировала присутствие попутчика, и то мизерное внимание, которое она ему уделяла, не тянуло на полноценную заботу, но Тсуне было достаточно и этого.

«Будущее страшное и непонятное. И молчание Лар подозрительно. Если она и правда ведёт меня в ловушку, то в крайнем случае отбиться и сбежать, наверное, может и получится. Но если всё так и будет, то куда мне идти после? Что делать? У меня пока нет другого выбора, кроме как следовать за ней.»

Сидя у костра, они ели в молчании. Солнце село уже давно, за спину обнимала опускающаяся ночная прохлада — перед же обжигал колючий огненный жар.

Темнота за пределами круга света неприятно напомнила черноту гроба. Тсуна ссутулил плечи. Их как будто каждое мгновение всё ниже неумолимо гнуло к земле неподъёмное бремя.

Лар молча потрошила рыбу и насаживала на выструганные загодя палочки. Очки были подняты на макушку, что делало её внешний вид не таким угрожающим. Трещали поленья, перебивая насекомых.

«В будущем. Я застрял в будущем. Один.»

Горло сжал сухой спазм. Щёки и лоб по ощущениям словно покрыли топлёным маслом, а пальцы на руках — обратились в сосульки.

Лёгкий порыв ветра снёс дым в его сторону, и Тсуна зажмурился, спасая глаза. Открыв их через секунду, уронил взгляд на ноги. Подумал отряхнуть налипшие к почерневшим носкам травинки и лиственную труху, но зачем? Какой был смысл?

Был ли вообще смысл во всём, что происходило? Тсуна был один, ни друзей, ни семьи, ни даже репетитора. В этот момент он почувствовал себя таким одиноким, маленьким и несчастным…

— Мы не встречались лично раньше, — внезапно начала Лар, задумчиво вертя в руке палочку, только что снятую с огня. — Я видела тебя на фотографиях и узнала только из-за них. Сейчас у нас есть время, поэтому я немного проясню ситуацию.

Костёр отбрасывал на её застывшее лицо тени, придающие пустому выражению зловещесть.

— Последние пару десятилетий я была связана с организацией внешнего советника Вонголы, твоего отца. Дела нашей организации и Семьи редко пересекаются. Но из-за непредвиденных обстоятельств мне поручили оказать максимальное содействие семье Десятого.

— Непредвиденные обстоятельства? — Осторожно переспросил Тсуна, предчувствуя, что ответ ему не понравится.

— Да. Штаб-квартира Вонголы практически уничтожена.

Интонацию, с которой Лар произнесла эти слова, не использовали, когда сообщают плохие новости. Ею сообщали лишь их часть: незавершённость вместе с отстранённо ровным голосом. Он напрягся, как перед ударом, готовясь услышать, что бы далее не последовало.

— Вонгола всегда была сильна, но в этом времени есть семья, сил которой достаточно, чтобы стереть нас. Семья Мельфиоре. Ты, скорее всего, про них не слышал, десять лет назад их ещё не существовало. Их босс Бьякуран Джессо — опасный человек, он и его хранители обладают кольцами Маре. Они как минимум равны по силе кольцам Вонголы, что само по себе очень опасно, а Мельфиоре ещё и умеют ими пользоваться. Ты видел, кольца можно зажечь пламенем посмертной воли, — Лар вытащил из-под полы накидки ладонь, демонстрируя смертоносные украшения. — И с их помощью открывают коробочки с особенным оружием.

Тсуна кивнул. Учитывая причудливый сигнальный «фонарик», который ранее выпустила Лар, он представил что-то, похожее на бумеранг Базиля — на его лезвии тоже горел голубой огонёк. Как тот же бумеранг возможно запихнуть в небольшую коробочку было, конечно, уже совершенно другим вопросом.

— Коробочки изменили стиль сражений и расстановку сил внутри мафии. С их помощью и с сильными кольцами Маре Мельфиоре заявили о себе, — Лар немного помолчала прежде чем продолжить. С каждым последующим предложением, произнесённым ею, пустота в районе сердца Тсуны разрасталась всё шире, как бы ранее он не готовил себя к худшему. — Месяц назад у нас с ними случилась большая заварушка. Внешний советник собрал оперативную команду и отправился на место незамедлительно. С ними потеряли контакт. Гражданские из семьи Десятого тоже пропали: твоя мать, ваши школьные подружки и кого ещё вы там успели втянуть в мафию. Девятый неизвестно где и жив ли вообще. Вария до сих пор держится, но последнее сообщение от них было неделю назад. Вполне возможно, что к текущему моменту всё успело измениться в худшую сторону. Пока что сведений от выживших в штабе не было-

Внезапно она оборвала сама себя и вскочила, роняя палочку с рыбой. Нога шаркнула по песку, туша костёр. Тсуна напрягся.

Ругнувшись под нос, Лар нацепила очки и напряжённо принялась всматриваться в чёрный лес. Ночная тишина мерно шелестела ветром в листве и нарушалась разве что стрекотом насекомых, но за этим было что-то ещё — подсказывала интуиция. Тсуна настороженно вслушивался и спустя некоторое время он услышал. Тяжёлые шаги и вырывающийся пар.

Не успел он опомниться, как Лар вцепилась в его плечо, увлекая вместе с собой за большой валун неподалёку. Через секунду на поляну вышло нечто. Нечто очень знакомое.

— Страу Моска, модифицированная версия Гола Моска, — шепнула Лар, подтверждая. — Чёрт, я не натыкалась на них в этом районе раньше. Мельфиоре развернули серьёзную охоту на Вонголу. Твои цепи на месте?

— Да, — в тон тихо отозвался Тсуна.

— Хорошо, тогда мы вне опасности. У Страу Моска в приоритете поиск сигнатур. Просто переждём.

Грузные шаги приближались. Тсуна постарался сглотнуть, но, кажется, тщетно, ком в горле никуда не исчез. В миг вспотели ладони. Паникуя, он щупал содержимое карманов толстовки: варежки, сделанные Леоном, кейс с пилюлями, скрепка, какие-то бумажки, скатанные в шарики…

Страу Моска остановился прямо напротив валуна. «Конец, это конец! Нас обнаружили!» Но отвести взгляд было невозможно. Выглядывая поверх камня, Тсуна трясся. Лар под боком одной рукой крепко сжимала его локоть, удерживая от необдуманных рывков, и также косилась в сторону вторженца.

Из трубок вырвался пар. Распрямившись, робот на долгие две секунды застыл над недавним кострищем, изучая его.

А затем что пикнуло. Металлическая голова начала медленно подниматься. Тсуна проследил за возможной траекторией, куда тот собирался посмотреть, и замиранием увидел белеющую в полумраке ткань, зацепившуюся за ветку — парашют потухшего сигнального фонарика, что ранее Лар выпустила из коробочки.

Моска выпустил ещё пара. Поднял ногу-

Короткий свист металла, рассекающего воздух.

Тсуна видел, как металлический бок расходится на две части; как машина останавливается посреди движения; как из-за застывшей массивной фигуры появляется ещё одна, тоньше и меньше ростом, но явно принадлежащая взрослому человеку; как новоприбывший ещё какое-то время держит наготове меч, оглядываясь по сторонам — Тсуна видел всё, но не мог понять, как происходящие события выстроились в последовательность, как они были связаны между собой.

Лар рядом с ним застыла. Тсуна упустил момент, когда она отпустила его локоть и вместо него ухватилась за цепи, готовая зажечь кольцо и активировать коробочку. Однако, кажется, она узнала того, кто вдруг появился перед ними: из её фигуры исчезла готовность тут же бросаться в атаку, но и не расслабилась полностью. Лар всё ещё выглядела настороженной, когда заговорила:

— Не ожидала встретить кого-либо сегодня. В этом районе обещали сильный ливень.

— Тогда хорошо, что я захватил с собой зонт, — прозвучал ответ. Секундочку, это что, была какая-то кодовая фраза?

— Ямамото, — выдохнув окончательно, поприветствовала Лар, и Тсуна во все глаза уставился на мужчину перед ним. Эти черты лица… Точно, он выглядел как повзрослевший Ямамото, почему Тсуна не узнал его сразу? Должно быть, темнота исказила знакомые черты, да большой шрам на подбородке отвлёк его внимание. — К чему это было? Москва не засёк нас, а его поломка в этом районе укажет, что наша база где-то здесь.

— Ну, не волнуйся, всё под контролем, — отозвался взрослый Ямамото со столь отчётливо знакомой интонацией в голосе: точно такую же он использовал с взбешённым Гокудерой в настоящем. То есть, теперь уже в прошлом. Он вложил катану в ножны и задумчиво оглядел Тсуну. — Это же не какая-то плохая шутка, да? Я пришел встретить агента внешнего советника, но ты тоже тут. Как странно. Иллюзия? Или ты привидение?

Взрослая версия его друга склонила голову к плечу, и от его реакции Тсуне иррационально стало легче. Он смог даже вполне искренне улыбнуться, хотя и довольно вымученно.

— Нет, я настоящий, Ямамото. Из прошлого. Похоже, я тут застрял.

— Вот как! Выглядишь хорошо, Тсуна, — Такеши вернул улыбку. — В любом случае, пойдём.

— До места встречи ещё день пути, — возразила Лар.

— Информация, которой ты располагаешь, фальшивка. Прости, — Ямамото развернулся, показывая, чтобы они следовали за ним. — База, на самом деле, недалеко, именно поэтому я и вышел встретить вас здесь.

Рядом со знакомым лицом Тсуна почувствовал, что впервые за этот сумасшедший день может выдохнуть. С Ямамото было спокойно, пусть он и выглядел чуть иначе и от него веяло непривычной серьёзностью — как тянуло холодом от летящих в лицо тонфа Хибари-сана.

База произвела на него впечатление, несмотря на то, что Тсуне казалось, будто за сегодня он слишком устал, чтобы чувствовать что-то ещё. При проходе через раму с необычным фильтром Лар резко потеряла сознание, Ямамото подхватил её на руки. Улыбнувшись виновато, он указал на одну из дверей дальше по коридору и сказал, что Тсуне нужно зайти в неё, а сам Ямамото пока отнесёт Лар в лазарет.

В комнате ждал Реборн. Живой Реборн из его настоящего, в странном костюме и всё такой же садист. Потирая набухающую шишку на затылке, Тсуна и не пытался скрыть слёзы, выступившие в равной степени и от радости, и от боли.

А когда вскоре к ним присоединился и Ямамото, туго затянутый в груди узел тревоги и сдерживаемой паники настолько ослаб, что Тсуна испытал такое большое облегчение. Он не один. Он больше не один на один с этим кошмарным будущим, с этим гробом.

Кстати говоря…

— Я очнулся в гробу, — сообщил он, переводя взгляд от Реборна к Ямамото и обратно. — Почему я лежал там?

Губы Такеши превратились в одну тонкую линию, он сжал челюсти и насупился. И это было самое непривычное выражение лица, которое Тсуна когда-либо встречал у друга. Он никогда не видел, чтобы Ямамото выражал недовольство или затруднение ярче, чем просто слегка сведёнными бровями. И это выражение в глазах… Гнетущее, почти вымученное. Ранее в сумерках он не заметил его во взгляде повзрослевшего друга.

— Что тебе успела рассказать Лар? — Пришёл на выручку хранителю Реборн.

— Месяц назад семья Мельфиоре почти уничтожила штаб-квартиру Вонголы… — Он старательно подбирал слова. — Много людей пострадали и пропали…

— Верно, — согласился Ямамото, прикрыв глаза. Он сел на кресло напротив Тсуны. — Месяц назад пал штаб. Однако силы Мельфиоре тоже оказались на пределе. Бьякуран предложил переговоры. Ты согласился. Опасность была большой, гарантии выглядели очень ненадёжно, но были и причины соглашаться. И ты решил, что они стоят риска, — он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Однако Бьякуран и не планировал вести переговоры. Со встречи ты вернулся уже мёртвым.

Что. Просто… что?

— Н-нет. То есть, я не мог умереть! — Тсуна нервно улыбнулся. Мысли метались внутри черепа, ища аргументы в поддержку его отрицания. — Гроб не был закопан, он лежал на поляне. Крышка! Она сдвинулась очень легко. Не была прибита. Может, это всё один большой обман? Чтобы п-провести Мельфиоре.

— Тсуна, — Ямамото был полон горечи и уверенности в своих словах. Голос не дрожал. Каждое слово вонзалось в разум Тсуны как острый гвоздь — в дерево. Чётко. По самую шляпку. — Я не знаю насчёт гроба, но ты точно умер. Тебя принёс Мукуро. Реохей-семпай осмотрел тело и подтвердил, что спасать было уже поздно. Я был там, с ним, я видел всё своими глазами.

— Н-но Мукуро… — Тсуна упрямо цеплялся за любую возможность.

— Это была не иллюзия. Базука меняет настоящего тебя с версией из будущего, помнишь? Если бы в гробу лежала иллюзия, ты бы никогда не поменялся с ней местами, — лицо Ямамото дрогнуло и смягчилось. — Прости, Тсуна. Должно быть, это очень трудно, узнавать о таких вещах, да ещё и вот так, разом обо всём. Мне очень жаль. Говорить об этом также тяжело, как тебе — слушать.

— Не теряй голову, глупый Тсуна, — как обычно по-детски высокий голос Реборна прозвучал ударом хлыста. Жизнерадостного хлыста. Злая такая радость, безжалостная в стремлении причинять добро и устраивать веселье окружающим. — Не всё ещё потеряно. Ямамото, несмотря на то, что они разделились, смерть хранителей ведь не была подтверждена?

В словах Реборна было зерно истины, они удивительным образом заставили Тсуну собраться и, отложив в сторону волнения, сконцентрироваться на сути происходящего. Потому что они отдалённо прозвучали как нечто, наводящее на план.

— Да.

Это «да» резануло слух Тсуны. Оно тянуло за собой лёгким шлейфом горькое «но».

— Ямамото…

Он хотел попросить продолжать, не жалеть его. Что, в конце концов, могло нанести Тсуне ещё больший урон, чем новости о том, что его близкие пропали без вести? Что сильнейшие, что Аркобалено мертвы? Что сам он тоже мёртв? Однако после всех сегодняшних потрясений сил хватило только на имя. Реборн же не произнёс ничего, лишь посмотрел на хранителя пристально. Последний выдохнул и в один момент как будто состарился ещё на десяток лет.

— Пока вы с Лар шли по лесу, тебе не показались места знакомыми?

— Нет.

— Эта база, где мы сейчас находимся, расположена на окраине Намимори. Ты построил её как место, где можно будет укрыться в крайнем случае. Мы перебрались сюда год назад, когда атаки Мельфиоре стали особенно жестокими, — Ямамото сцепил ладони в замок, будто не знал куда деть руки. — Штаб-квартира же находится в Италии. Атака, которая случилась месяц назад, произошла внезапно, но не была полной неожиданностью. Полгода назад Мельфиоре впервые попытались взять штаб штурмом, но у них это не получилось… Хаято — второй по силе среди нас и твоя правая рука. После той, первой атаки вы решили, что будет лучше если ты останешься здесь, на базе в Намимори, а он — в штаб-квартире.

В который раз за этот нескончаемый день Тсуна подумал: «Нетнетнет!». А его рот сам по себе произнёс услышанное не так давно:

— Пока что сведений от выживших в штабе не было. Но так сказала Лар-сан, она могла-

— Нет, на этот раз её информация верна.

— Остальные хранители? — Поинтересовался Реборн.

— Регулярно выходят на связь. О Хибари, правда, уже какое-то время ничего не было слышно. Хотя и я в Намимори прибыл недавно, так что не полностью в курсе всех дел. Однако одно я знаю точно, Хибари — это Хибари, — Ямамото слабо приподнял уголки рта — не более чем призрак когда-то яркой заразительной улыбки. В голосе проскользнул непонятный Тсуне смешок. — Он выиграет в любой битве. С ним точно всё в порядке.

— Пока мы можем сделать только одно, — Реборн буравил ученика взглядом. — Для начала собери хранителей, собери свою семью. В нынешней ситуации вы нужны друг другу больше, чем кто бы то ни было. После подумаем над следующим шагом. А сейчас — уже поздно. Если будешь нарушать режим дня, то получишь наказание, никчёмный Тсуна.

— Но Реборн!..

Обратившийся кувалдой Леон сильно ударил по боку. Тсуна свалился с кресла, перевалившись через подлокотник, шлепёнулся щекой об пол и заскулил. Ямамото легко рассмеялся. Ситуация была такой знакомой, не хватало только чего-то в духе «Десятый! Вы не сильно ушиблись? Чего ты ржёшь, бейсбольный идиот?!» и следующей за этим перепалки. Возможно, он никогда больше не услышит этот хрипловатый окрик. И тишина сейчас показалась вдруг отрезвляюще настоящей, неопровержимым доказательством, что мир вокруг — реальность, а не сюр.

Тсуна не знал, что в этот момент болит сильнее: бок, лицо или сердце.

***