— Кави, скажи это.
Кавех мечется взглядом, заламывает руки, лишь бы не смотреть на Хайтама, который склонился так близко к нему...
— Ну же, ты сможешь.
Кавех борется с нахлынувшей тревожностью, дышит глубоко, пытаясь собраться с силами.
— Нет, Хайтам. Я устал, я так устал... Я не смогу этого сделать, — нервно говорит он, сдерживая накатившую истерику и в который раз отворачиваясь, чтобы не видеть этих выразительных голубых глаз.
— Начало уже положено, ты признал, что устал, — мягко улыбнулся секретарь, аккуратно положив ладони на чужие содрогающиеся плечи и мягко погладив.
Кавех в последнее время постоянно говорил, что всё в порядке, что заказы не ждут и надо работать. И даже так он сохранял улыбку на лице, но от аль-Хайтама ничего не скроешь. Кави не хотел признаться даже себе, что сил почти не осталось, потому и продолжал грузиться работой, изводя себя до последнего.
Хайтам сейчас очень давит, хотя, кажется, он действует из лучших побуждений. Но Кавеху становится тяжело дышать, что хочется схватится за горло, лишь бы воздух продолжал поступать в лёгкие. Он сгибается под тяжестью рук Хайтама и оседает на пол.
— Ты чего, Кави? — обеспокоенно спрашивает секретарь, подхватывая его, чтобы не ударился. У самого теперь нервы зашалили, ведь не знал, что такое могло произойти.
У архитектора так и вязались на губах слова о том, что всё в порядке, и сейчас он поднимется, улыбнется привычно и, извинившись за минутную слабость, направится в свою комнату доделывать проект. Но ноги не слушаются, так же, как и всё тело, а самообладание окончательно подводит, вынуждая слезинки скапливаться в уголках глаз. Он пытается что-то сказать, но захлёбывается собственными всхлипами, а нижняя губа предательски дрожала. И так стыдно сейчас, что Хайтам видит всё это. Хочется отвернуться, но тот так обеспокоенно вглядывается, держит в руках, что просто не может это сделать.
— Я не в порядке..., — сломавшимся голосом говорит Кавех и тут же заливается рыданиями.
Он тщетно вытирает слезы, они всё равно продолжают стекать по щекам, капая вниз, оставляя мокрые следы на одежде. Дрожащими пальцами цепляется за плащ Хайтама, комкая его. Сейчас бы закрыться от всех и от всего, спрятаться под этот же плащ, но тогда это ничего не решит и не поможет. Мерзкие мысли снова начнут лезть в голову, отравлять его разум.
А сейчас он получает нежные касания и тихий пока неразборчивый шепот. Хайтам подушечкой большого пальца стирает слезы, заправляет светлые волосы за уши и не выпускает из своих объятий.
Кавех наконец-то смог сказать это, смог признаться самому себе, что он не просто устал, а выгорел окончательно. Каждая улыбка была измученной, наигранной. Каждая новая работа высасывала все последние силы. Сейчас он мог выпустить всё, что скопилось у него за эти месяцы.
— Ты смог, Кави, ты смог, — шептал Хайтам на ухо, прижимая к груди плачущего архитектора, который цеплялся за него, пытаясь спрятать лицо, — Теперь ты отдохнёшь. А я позабочусь о тебе.
Не то чтобы Хайтам не заботился. Он часто готовил Кавеху, заставлял поесть, когда тот совсем не выходил из своей комнаты. Будил его поздно вечером, прося лечь в кровать, а не спать за столом. Но иногда просто накидывал теплый плед на плечи, когда тот был слишком вымотан. А иногда останавливал бессмысленные архитекторские порывы мягким "нет", к чему Кавех прислушивался и действительно соглашался, что затеи глупые и слишком тяжелы в выполнении.
Хайтам видел всё с самого начала, но Кави нельзя было помочь, пока тот сам не захочет, пока он сам не поймет, что не в порядке. И теперь, когда он признался, Хайтам сделает всё возможное, чтобы привести его в чувства. Снова сделать жизнь яркой и радостной, полной счастливых моментов и событий.
Всхлипы становятся всё тише, но тело всё ещё дрожит и кажется таким хрупким, но секретарь позаботится о нем, не даст до конца разбиться. Он сцеловывает последние слезы с щек, гладит так нежно, что Кавех слабо улыбается, являя свой вновь возродившийся свет в глазах. И хоть в них ещё блестели слезы, Хайтам не даст этому огоньку погаснуть.
Он помогает подняться с пола, придерживает, не давая упасть, ведёт до кровати, следя за нетвёрдой походкой. Сейчас Кавеху надо поспать, ведь снова сидел до поздней ночи. И хоть он противился по началу, усталость взяла своё, он покорно лёг, оставив все свои чертежи незаконченными. Хайтам не хотел оставлять его одного, потому устроился рядом, приобнимая и охраняя чужой сон, а Кави прижался, устраивая голову на груди, закинув руку на талию.
Теперь вся тяжесть, лежавшая на душе, останется позади. Кавеха окружат заботой и вниманием. Хайтам поможет справиться со всем, главное, что теперь ему позволят. Позволят снова сделать его счастливым.