у панси неровный загар — белые кресты рассекают её ступни, и такие же белые браслеты обхватывают её щиколотки. бледные пересекающиеся линии лежат на её лопатках. она похожа на смешанный шоколад — ну, когда к молочному примешивают белый.
панси должно бы это раздражать, но она смеётся каждый раз, когда снимает сандалии. а потом добавляет: «не завидуй, дорогуш», когда драко спрашивает, в чём дело.
а он ей не завидует. велика ли честь.
у поттера загар намного ровнее — было сложно уговорить этого упёртого барана вылезти из своих джинс и надеть шорты, но в этом столкновении драко всё-таки победил.
вот ему драко уже завидует — всё равно под футболкой кроется чуть менее смуглая кожа, да, он знает, и это тоже выглядит довольно забавно, но это не идёт ни в какое сравнение со спиной панси. и уж тем более ни в какое сравнение с драко, который если и покрывается пятнами, то разве что красного цвета.
солнце ненавидит его. наверное, инстинктивно чувствует в нём что-то плохое.
мама говорила не выдумывать, солнце светит всем одинаково, а у него просто пониженная концентрация меланина, но по факту она просто меняет шило на мыло.
рядом с поттером драко себя неожиданно ощущает бледным, почти прозрачным привидением.
всё это из-за окружающей обстановки. пляж и солнце не дают нужного контраста, делающего его таинственным аристократом, и тут драко некого винить — сетовать на погоду в его семнадцать уже как-то глупо. тем более, если учитывать, что приехать сюда хотел именно он. если учитывать, что столкновение по этому поводу было намного серьёзнее, чем спор о джинсах.
он бы без проблем оплатил все затраты в одиночку (и надеясь, что папа будет не так много ворчать), но что панси, что поттер — те ещё горделивые скотины, а что там по поводу других ему уже было не интересно.
в дороге они с уизелом чуть не выцарапали друг другу глаза.
потом, когда их всё-таки оторвали друг от друга, панс полезла драться с уизелом сама. и тогда заразилась этим «не завидуй, дорогуш», брошенным ей от драко.
она всегда была злопамятной, но он, опять-таки, явно не в праве её за это судить.
драко смотрит из тени зонта на всех этих идиотов, играющих у сетки. он понятия не имеет, в чём смысл, он не слушал правил и, на самом-то деле, ему не было интересно — панс смогла уговорить присоединиться только блейза, и, драко кажется, она будет удовлетворена только тогда, когда неплохо зарядит этим мячом по чьей-то голове.
поттер прыгает, чтобы достать до сетки — он всё-ещё такой маленький по сравнению с остальными, и это почему-то вызывает в драко лёгкий приступ нежности, — и его белая футболка приподнимается, оголяя на секунду кусок спины.
игра всё ещё неинтересная, но понаблюдать за ней драко явно не против.
он не следит за мячом — и именно поэтому замечает опасность только тогда, когда поттер оборачивается. солнце с ненавистью прожигает в нём дыру, как только он выкатывается из тени, а панси, скотина, ржёт так, что хватается за живот. а потом даёт уизелу пять.
он утопит её. или отравит. у него будет ещё много времени подумать, но безнаказанной она не останется.
за мячом посылают поттера — посылает панси, и это вроде как немного смягчает её участь, так уж и быть.
тот кидает мяч обратно, а сам заваливается на освободившийся шезлонг — грейнджер приходится не только судить, но и самой встать в игру.
— не возражаешь? — спрашивает он у драко.
— возражаю.
— ну и ладно.
звучит вполне себе справедливо.
поттер разглядывает его какое-то время, приподнявшись на локтях.
— думаешь о том, достаточно ли я несчастно выгляжу, чтобы освободить для меня моё место?
— мы с тобой вместе как орео.
— я не знаю, что такое орео.
— печенье такое. тебе бы понравилось есть его с молоком. наверное. можешь подойти?
драко чувствует подвох — но он всегда чувствует подвох.
может, так будет проще выпнуть поттера из его территории.
поттер протягивает руку к его ладони, прикладывается после словесной перепалки пальцами. его ладонь чуть влажная после игры и очень, очень горячая.
— видишь? — говорит он. — красивый контраст.
а потом драко тянет его на себя и происходит новое столкновение. сзади слышатся крики поддержки, возможно, обращённые к ним, драко спешит улечься в шезлонг, пока поттер не очухался, но его уже цепляют за щиколотку, и в итоге он чуть не разбивает себе нос об железный подлокотник. шезлонг выезжает из тени, вытолкнутый руками, а они разлёживаются на песке — к ноге всё ещё чувствуется прикосновение. драко отчаянно подавляет в себе желание разбить поттеру ногой очки — подумаешь, грейнджер их починит одним разом больше.
очки он всё-таки разбивает — рефлекторно, когда поттер щекочет его за пятку.
его будит крик. из подземелий, холла или откуда-то ещё — он точно не знает. в свои семнадцать он уже даже не сильно пугается.
следом не слышится никакого смеха тёти беллатрикс, или чьих-то мольб, или довольного, почти шипящего голоса тёмного лорда.
только вакуумная тишина и его собственное тяжёлое дыхание.
и тогда драко вспоминает, что всегда ставит на ночь заглушки.