— Что за прозвище такое странное — «Эмеральд»? — пробормотала Клаудия, знакомясь с делом обвиняемого. Молодой цыганский парень, что устраивал на улицах Парижа какой-то хаос, если верить словам свидетелей, выпрашивая деньги у прохожих и пугая приличных девушек своими вызывающими танцами. Ещё и козла всюду с собой таскал, не исключено, что приученного подворовывать овощи и выпечку из лавок.
Клаудия давно перестала жалеть тех, кто ищет лёгкого заработка. Жизнь порядочного человека может быть трудна, но совесть и законопослушание должны перевешивать всяческие сомнительные помыслы, которые, пока она жива, не останутся безнаказанными.
На заседании Эмеральд не сводил с неё изумрудных глаз, чем раздражал и вместе с тем заставлял отвлекаться, чтобы отвечать неизменно холодным, бьющим больнее любого приговора взглядом.
Он помогал своей семье, что было бы благородно и похвально, не выбери он не тот путь. Симпатичный и обаятельный, Эмеральд мог получить честную работу, если бы приложил достаточно стараний. А теперь помощь семье обернётся очередным позорным клеймом.
Его увели после оглашения приговора. Эмеральд не был убийцей и не совершал крупных краж, а потому в качестве наказания за нарушение общественного порядка получил тюремный срок длительностью в полгода. Достаточно для того, чтобы переосмыслить приоритеты. А ей — забыть о его пронзительных глазах
В следующий раз они встретились спустя несколько месяцев. Клаудия складывала пакеты с покупками в багажник своего чёрного Ситроена, стараясь не оборачиваться и подавить дрожь в чересчур напряжённых плечах. Он ей не померещился. Рядом с улыбающимся Эмеральдом всё так же бежал его рогатый питомец, а сам парень не излучал ни грамма мстительности или злобы, когда приблизился к Клаудии беспечной походкой.
— Ваша честь, — по её коже пробежали мурашки от его мелодичного бархатного голоса.
— Сейчас не время и не место для твоей клоунады, — сорвалось с её уст уж слишком неуверенным шипением. Улыбка Эмеральда стала шире. Сделав ещё один шаг, он, к окончательному ступору Клаудии, совершенно беспардонно чмокнул её в кончик длинного носа, подмигнул и скрылся в ближайшем переулке.
Щёки Клаудии вспыхнули — само собой, от стыда — она пробормотала проклятие, захлопнула багажник и, оперевшись на него бёдрами, подняла уставший взгляд к небу.
Жаль, что оно не бывает изумрудным.