— А ну стой! Курва! За ним!
Джедер успел только схватить с постели свою рубаху и стремительно сигануть в открытое окно, не забыв при этом игриво подмигнуть сидевшей в постели леди. Это ее разгневанный муж только что грозился, что сделает из него чудный кошелек. Милые люди! Ах, что за город Майдевен.
Мужик схватил с комода первое, что попалось под руку и рванул вниз по лестнице надеясь настигнуть стервеца. Растерянная леди лишь неловко помахала в след пропавшему из проема окна человеку и прикрыв грудь расплылась в придурковатой улыбке.
Джедер не терял времени. Длинные ноги несли его вдоль домов, он ловко перепрыгивал невысокие заборчики и целые лестничные пролеты- сказывался опыт удирания из магической академии. Тем временем, казалось за ним гонится уже пол города.
Плохие мужья и неверные жены. Для Джедера каждая из них была как далекая и недостижимая вершина, покорив которую он обычно терял интерес. Но разве было от этого кому то плохо? Он любил чужих жен, а они страстно любили его. Ах, эти дамы. Как милы собой они были. Как истосковались они по мужской ласке. А эти их муженьки? Старые и дряблые, они обычно были значительно старше своих молодых супруг и вряд ли могли уделять им столько внимания. А тут — все довольны, особенно если никто лиший ни о чем не узнает.
Джедер притормозил у обрыва. Тут хотели что-то строить, но забросили и весь глубокий овраг зарос высокой травой. Маг оглянулся, оценил риски и сиганул вниз, прокатившись задом по песку и поднимая пыль.
— Курва! — тот человек , что поймал чародея с поличным в сердцах плюнул тому в след. Лезть в овраг так никто и не решился.
Джедер бежал по дну оврага. Злая молодая летняя крапива хлестала его по загорелым бокам, рубаха зажатая в кулаке развевалась как белый флаг. Тело зажгло, закусало, а он только больше раззадорился, расхохотался. Все бежал и бежал, пока не увидел перед собой искрящуюся в вечерних лучах Злоту. Джедер запыхался, упал коленями на песок.
Где-то там за грудиной заныло и сжалось давно забытое и глухое к чувствам сердце. Как непривычно! Больно.
«Я уже и забыл как это бывает. Столько лет прошло.»
Чародей выпустил из рук рубаху. Заскреб пальцами по груди. То ли плакал, то ли смеялся.
Как он мог допусть такое? Как мог позволить себе такую глупость? Такую неосторожность.
Он запястьем утер ставшие влажными глаза, сбросил на песок сапоги, зарылся стопами в теплый, нагретый летним солнцем песок. Там, внутри груди, что-то отчаянно билось. Джедер вошел в мутные воды Злоты. Холодна речная вода! Ах, зараза! Как пробирает, аж до костей. А ему только лучше, он хохочет, распугивая мелких рыбешек.
Маленькие и пухлые белые ручки ласково обвивают темную шею. Как маленькая улиточка, ладошка забирается в багровые кудри, сжимает прядь волос, оттягивает назад. Джедер поднимает эту малознакомую, но приятную ему даму на руки. Опускает буйную голову на ее белую грудь.
Он всегда пользовался особой любовью у женщин, что в Ливарре, что здесь в Майдевене. Только здесь на севере на него смотрели, как на заморский черный жемчуг — диковинку и от того еще более интересную редкость. Он купался в людском внимании, ловя на себе взгляды заинтересованных женщин и мужчин. А если Джедер сам проявлял к кому-то интерес, то «жертва» была просто обезоружена чародейским обаянием.
Он кладет даму на широкую хозяйскую постель, на которой, вероятно она спала прошлой ночью со своим мужем, а теперь развлекается здесь с этим чужестранцем. Она весела и мила и сейчас им приятно общество друг друга. Джедер слышит ее игривый смех, а сам улыбается как кот, которому предложили ложку хорошей сметаны.
Ее юркие ладошки гладят его грудь проходя снизу вверх совсем легко будто и нет никакого шрама. О некоторых вещах простым людям лучше просто не знать. Он мягко отводит ее руки, ему не нравится это прикосновение.
Скоро остатки одежды оказываются разбросанными по спальне, его рубаха лежит рядом — он привык, что иногда нужно уходить очень быстро.
Они приятно и с пользой проводят время вместе.
Джедер смотрит на ее лицо, на этот вздернутый носик и приоткрытый чувственный рот. Он быстро моргает, словно пытается стряхнуть наваждение. Что за ерунда. Он смотрит на нее, а видит маленькое треугольное личико молодого короля. Его синие глаза.
Что же это? Иллюзия?
«Неужели я решил обмануть сам себя?» — спрашивает сам себя Джедер и в мыслях благодарит небеса, что глаза этой милой леди закрыты и она не видит его сбитого с толку лица.
Джедер поддается этому еще пока не до конца понятному ему импульсу, он закрывает глаза и представляет вовсе не другую женщину, а лицо короля Йорвета. Повинуясь этому странному чувству, в мыслях он целует губы другого человека, а не этой женщины. Ах, только бы не назвать ее его именем!
Джедер успел только натянуть свои шоссы, как услыхал яростный топот внизу.
— Приятно было провести с вами время! За лекарством для мужа приходите в четверг! — он, паясничая, картинно кланяется и очаровательно улыбаясь устремляется к распахнутому окну.
— А ну стой! Курва! За ним!
«Как бы хотел я снова увидеть эти глаза. Синие, как небо над Ливаррой. Ах, за что мне все это! Как мог я, старый дурак быть так неосторожен» — корил себя Джедер, а непослушное буйное сердце пело, трепетало и звенело от переполнявшего его счастья.
Холодные воды окутали его тело. Все вокруг будто замерло, затихло и наэлектролизовалось. Мелкие капельки воды зависли в воздухе над рекой. Джедер нырнул, замер, коснулся босыми ногами дна. Сомкнул посильнее глаза и представил его лицо. Снова отозвалось. Глупое сердце!
«Влюбился! В короля... Старый дурак!» — в ярости на самого себя Джедер отчаянно лупит руками по воде, всплески замирают в воздухе как кусочки стекла, а сам он почти рычит как подстреленный волколак. Взлетают в небо напуганные шумом и воплями мага птицы.
Рубашка вся в песке, она перекинута через его шею. В руках пара сапог, а сам весь сырой до нитки, волосы прилипли к лицу. «Мне как будто снова 20, как глупо» — корит себя Джедер, а сам улыбаятся ступая босыми ногами по серым камням мощеной мостовой. Как жаль, что дома его никто не ждет.
В замке всегда прохладно и влажно. Йорвет лежит в постели. Одеяло отсырело и он дрожит от холода, стараясь не двигаться. Стоит ему пошевелить рукой или ногой и сдвинуть их с нагретых мест, как по телу пробегают мурашки. Никак не уснуть и снова разнылась нога. Юноша смотрит в потолок, на балдахин над кроватью и видит только темноту.
Он встает с постели и подходит к окну, там за окном теплая летняя ночь, темнота и тусклые мерцающие огоньки некоторых окон. Он смотрит вдаль, туда, где на Белой площади в «башне» чародея загорается свет.