Бежать. Не оглядываясь. Она убегает уже много лет, уже и забыла зачем. Уже гонка доставляется какое-то нездоровое удовольствие. Гонка со временем и от нее же самой.
Оказавшись дома, в студии под крышей обычной многоэтажки, которых в округе десятки, Сомин захлопнула дверь, по привычке озираясь, не видел ли ее кто. Легкий тусклый свет маленькой лампы еле разогнал ночной мрак. Яркий свет мог привлечь ненужное внимание, она всегда в тени. Так спокойнее.
В темноте чиркнула зажигалка, Сомин шумно затянулась, распаляя уголек на конце сигареты, с нескрываемым удовольствием наполнила легкие едким дымом и расслабленно выдохнула.
Скинув только обувь, Сомин растянулась на низкой кровати, докуривая и обдумывая этот странный вечер. То ли этот коп очень глупый, то ли новичок, но его самомнение явно пострадало, подумала она и улыбнулась, сделав вторую тягу, вспомнив горячую крепкую фигуру, которая по-хозяйски устроилась на ней. Приятная тяжесть отозвалась в бедрах какой-то давней, уже забытой тоской.
А ведь ей понравилось, давно Сомин не ощущала такого. Будто жизнь вернулась к ней на минуту. Дело в чувстве опасности – да. Кураж, адреналин, все это подстегивает и заводит. Она коснулась губ и вспомнила отзывчивые мужские, легко прикусив и еле слышно хмыкнув, почти постанывая.
Глубоко втянув еще раз горечь тления, Сомин вспомнила про добычу. Пошарив по маленькой сумке через плечо, она высыпала содержимое на кровать. Пара золотых цепочек, с подвесками инкрустированными бриллиантами. Кольцо из белого золота с голубым топазом и еще черт знает что, Сомин теряет интерес к тому, что крадет сразу же, как только возвращается домой. Она примерила кольцо на безымянный.
Полюбовавшись на то, как переливается, даже в блеклом свете крошечной настенной лампы, красивый чистый камень, та просто фыркнув ,откинула его в сторону. Она ворует украшения, но не носит ничего, даже маленьких золотых простых сережек.
Ей нравится чистота и свобода тела, цепляющаяся одежда выводит ее из себя, даже кольца для нее что инородное, мешающее, лишнее.
Сомин потянулась за еще одной сигаретой, красная пачка с белым треугольником, большие черные буквы узнаваемо гласили «Marlboro». Невыносимо крепкие, горло всегда противно дерет. Зато это успокаивает, привычка, которая с ней с тринадцати. Как она вообще еще не заработала себе рак легких – загадка.
Еще давно, когда она была подростком, заменяя порой себе обед, а бывало еще и ужин парой сигарет, теперь слишком глубоко на подкорке они для нее символ надежности, контроля и напоминания о том, что больше на улицу она не вернется. Ничьей собачонкой по вызову не будет. Антидепрессант, который всегда доступен.
Обдумав, что завтра она надежно, вот уже как полтора года, у верного друга сдаст золото на переплавку, а камни на переогранку и получит деньги. Только на самое необходимое, ей не нужно больше; снимать жилье, которое, к слову, на большую удачу, ей обходится в копейки, еду и вещи первой необходимости. У нее остается достаточно , чтобы отправить по привычному адресу, туда, где они куда нужнее, чем тем, кто купит эти бесполезные побрякушки.
Добив сигарету до самого фильтра, Сомин направилась в душ. Спать не хотелось, слишком много впечатлений за вечер. Подставив тонкую фигуру под огненно-горячие струи воды, девушка блаженно закатила глаза. Намыливая себя и волосы просто кусочком душистого мыла; ей не нравились тягучие и слишком пенные искусственно пахнущие гели для душа и шампуни. Под пальцами она ощутила привычную шершавость, на нее нахлынули воспоминания. Нежная кожа девушки на левом бедре была испещрена грубыми, зарубцевавшимися ожогами. Перед глазами давно не всплывали картинки тех дней, когда она ненавидела себя настолько, что позволяла с собой так обращаться.
Мальборо.
Те самые, запах которых въелся в мозг до такой степени, что даже тошнота от одного их упоминания, прошла. Будто противоядие в ее теле, она переборола страх и отвращение. Теперь она хозяйка своих страхов и своего прошлого.
Но она не забудет звук затухающего окурка, и запах собственной тлеющей плоти. Никогда не забудет.
Сомин давно это пережила и приняла, а сводить следы своего прошлого не хотела, хотела помнить. Нельзя забывать, как с тобой обошлись люди, всегда нужно быть наготове, быть осторожной. Каждый в этом мире сам за себя, остальное чушь.
Ладонью протерев запотевшее зеркало, в отражении показалась молодая девушка с каштановыми волосами ниже плеч, налипшими на острые ключицы. Невысокая, даже миниатюрная. Немного усталый взгляд широко расставленных медово-карих глаз, высокие четкие скулы, вздернутый нос и аккуратный чувственный рот.
Обернувшись мягким полотенцем, девушка принесла с собой в комнату густой пар мыльного аромата. Из настежь открытых окон по студии гулял еле прохладный ветерок. Жаркое лето в этом году выматывало, хотелось жить только ночью, когда, наконец, прохлада опускалась на пыльный город и можно было дышать. В любом случае, это почему-то не мешало девушке принимать душ из кипятка, потом с удовольствием разгуливая голышом по квартире, наслаждаться прохладой.
Уже в густой темноте, выключив весь свет, Сомин протопала босыми ногами к кровати, скинув мокрое полотенце. Ощущение шелковых простыней; мимолетное желание их приобрести настигло ее ещё в прошлом месяце и о покупке которых она ни разу не пожалела; невероятно расслабляло, особенное удовольствие прохлады на коже. Она почти сразу же погрузилась в сон, крепко обняв подушку рукой.