Бабушка всегда говорила, что после смерти все шиноби попадают в ад, потому что иной исход просто невозможен для них. У тех, кто убивает без капли чести, не может быть другого конца. Но Оборо по ее словам была исключением из этого негласного правила, и все это понимали. Маленькая химе клана Ига была слабой и не способной на убийства, она была милосердной, сострадательной и до безобразия доброй, и плакала каждый раз, когда кого-то из ее клана убивали или ранили. Оборо и сама это понимала, ровно до того момента, пока не увидела бессознательное тело отравленного Генноске. Лишиться его значило умереть самой, это разорвало все ограничения, сдерживавшие ее. После этого она убила двух человек, и думала, что на этом все закончится, но могла ли она знать о том, что с собственной смертью унесет и жизнь своего возлюбленного? Нет, никогда. И души их никогда не встретятся... Ликорисы расцвели в том месте, где она вонзила катану себе в грудь. Белые ликорисы стали тропой, ведущей к землям вечной жизни. Оборо была убийцей, самоубийцей, и не понимала, почему даже сейчас их пытались разлучить.

- О, Ками-сама! Почему... почему, Ками-сама?!.. - кричала она, глядя на удаляющуюся спину Генноске. Снова... снова их разделяли, на этот раз навсегда, потому что путь его вымощен кровавыми цветами, ведущими прямиком в ад. - Я отдам тебе все, Ками-сама, только пусть Генноске-сама живет! Пусть он живет! Пусть он родится снова в этом мире и будет счастлив, пусть не со мной, но прошу, Ками-сама!..

Она упала на колени, руками вцепившись в белые цветы, сминая и разрывая их на куски. Она провожала взглядом молчаливую фигуру возлюбленного, не в состоянии бежать за ним следом, не в состоянии достигнуть его ушей своими криками, и когда пришло смирение, словно мантру повторяла:

- Генноске-сама...