нашёлся

Шаг. Второй. Третий. Ещё. И ещё один.

Руки в стороны, параллельно земле. Взгляд к небесам, в омут звёзд.

Выдох ели-ели слышен, весь вес — на левую ногу, правая — чуть в сторону.

Концентрация. Баланс над пропастью в пару десятков этажей. Конверсы лёгкие, не издают ни звука при ходьбе. Выступ на краю крыши под подошвой гладкий, бетонный.

Слабый ветерок ласкает нежную кожу, пуская россыпь мурашек.

Слух улавливает заливистый смех сразу в несколько голосов — где-то веселится молодёжь. Квартал-другой ближе к одиночным жилищам. Разворот на сто восемьдесят градусов. Отсюда не увидеть, но компания наверняка наслаждается жизнью, гуляя под высокими фонарями. Глаза отчуждённо обводят мешанину из разноцветных огоньков, касаются верхушек домов и возвращаются к окружённой извечными спутницами луне.

Медленный тихий вдох через нос до покалывания в груди. Шум города приглушен ночью, мешается с отголосками безмолвной природы. Мегаполис никогда не погружается в сон полностью, но та окутывает людей ласковыми объятиями темноты, сменяя время суток — так весенний день уже отступил, а солнце сдало свой пост и отправилось дальше.

В этой части планеты по плану сейчас не его смена.

Шаг. Два. Три. Разворот. Кончики пальцев покалывает от колыханий прохладного воздуха. Нога вновь отрывается от выступа, зависая над землей… Подъём на носочек.

Веки прикрываются. В ноздри забивается сладковатый запах — у самого подъезда ещё цветёт вишня. Нежно-розовые лепестки ни в какую не хотят осыпаться, продолжая радовать взор одного молодого человека. На его балконе часто можно заметить совсем юную девушку в сопровождении двух верных собак, а вот сам хозяин квартиры отдаёт предпочтение крыше или старенькой лавочке под кронами деревьев. Ночной город по-особенному прекрасен и они… Одинокие дети, затерявшиеся среди многомиллионной толпы, любят это волшебство. Только вот сегодня стеклянные перегородки не залиты желтоватым светом — лампы погашены, а девушка крепко спит в обнимку с питомцем.

Конверсы касаются абсолютно пустого балкона. Приоткрытые дверцы бесшумно разъезжаются под незначительным натиском ладоней. Лабрадор у второй двухместной кровати лишь приподнимает голову, бросая взгляд на гостя, и вновь утыкается носом в передние лапы. Тишину квартиры ничто не нарушает, а вот покой… Тоже ничего.

Разве что чуть-чуть…

Незваный нежданный ночной гость.

Он улыбается, ступая ближе, и приседает на корточки, желая лучше разглядеть спящего парня. Одежда уличная, кровать — застелена… Сил хватило только на то, чтобы сдвинуть подушку, которая теперь крепко прижата к груди. И всё, и организм взял верх.

Уголки губ невольно расползаются шире, пока где-то в клетке из рёбер разливается тепло. Подушечка указательного пальца невесомо скользит от середины лба до родинки на кончике носа, заставляя беззащитного в своём умиротворении парня на долю секунды насупится. Тело отторгает нежные прикосновения, не желая поддаваться вмешательству.

А у Чимина между лопатками жжёт…

С чужих губ срывается недовольный вздох, но стоит мягкому пледу опуститься на измотанное долгим днём тело, как складка меж бровей моментально разглаживается.

— Покажи мне…

Однажды он попросит, повторяя свои же слова, а пока… Сложенные лодочкой ладони озаряет искрящийся белоснежный свет, рассеиваясь и прогоняя беспокойный сон.

Ему на замену приходят причудливые образы синеватой чащи и двух силуэтов чуть поодаль. Странные существа внешне похожи на людей и в то же время кажутся чем-то иным. Это нельзя объяснить, просто… Чувствуется подсознательно в них что-то такое…

А Чимин в этом сиянии видит собственные воспоминания, откидывает голову от бури смешанных чувств и передаёт их молодому человеку, вытесняя чужие кошмары.

Ему хочется показать то, чего больше нет. То, что он не успел увидеть и никогда не увидит в будущем, ведь многовекового леса больше нет. Этих двоих тоже… Больше нет.

А Чимин есть. Продолжает жить, наблюдая за всеми метаморфозами мира.

Некогда могущественный южный лес, населённый самыми разными волшебными существами, постепенно поступился местом людскому городу, а тот с течением времени и вовсе превратился в мегаполис. Сначала с этих земель пропала магия, потом иссякла вся зелень… Сейчас же среди каменных зарослей только изредка можно встретить растения.

Но матушка природа упорно продолжает оберегать свои детища. Даже если одни уничтожают другие. Даже если новые в большинстве случаев обречены на мучения…

От рождения и до смерти.

Так бывает. Ничего не поделаешь. И вот перед глазами… Вновь бетонные здания вместо любимых деревьев. Только небосвод всё тот же. Правда, соревнуется теперь со светом человеческих жилищ за право на существование — звёзд практически не видно.

Чимин покачивает свешенными ногами, без капли страха восседая на краю крыши.

Мирный гул столицы нарушает свист шин, на что природа недовольно и незримо для большинства людей тут же отзывается — порывом ветра. Но своё особенное дитя она окутывает объятиями особо бережно, не позволяя воздуху больно резануть по коже.

На отрешённое лицо просится благодарная улыбка, пока сердце отстукивает такое же молчаливое «спасибо», а пальцы путаются в трёхмастной шёрстке бездомной кошки.

За спиной, совсем близко слышится тихая вкрадчивая поступь.

И теперь Чимин не улыбнуться точно не может. Он аккуратно поворачивается к знакомому человеку боком, подгибая под себя одну ногу, и окидывает белые, слишком броские в глубокой ночи, одеяния взглядом. Тем не менее рубашка с чуть потёртыми на коленях джинсами не становятся преградой — подошедший располагается рядом на пыльном бетоне, ни капли не беспокоясь о том, что наверняка запачкается, и совсем не выглядит расстроенным тем, что его присутствие заметили раньше запланированного.

— Нашёлся, — выдаёт он абсолютно счастливо…

И как-то зависает. На считанные секунды. А после объясняет:

— Боялся не увидеть тебя снова, — Чимин ничего не отвечает, продолжая почёсывать мурчащую кошку за ушком, но ответа и не требуется. — Мы никогда не договаривались о встречах, понимаешь? — едва заметного кивка хватает. — Я поднимаюсь сюда с момента переезда и всегда застаю тебя на крыше. А вдруг… А вдруг ты меня ждёшь? — глаза в глаза, голос ломается. — Я вчера не заметил, как уснул, и не пришёл. Ты мог решить…

Частит, захлёбывается в словах, выражая всю кашу из эмоций, от которых с самого пробуждения продыху не было, а слушатель ведь даже не старается вникнуть в смысл.

У него сознание бродит по памяти, пока взгляд зависает на родинке под нижней губой. Мог решить что? Не важно. Важно кое-что иное. Кое-что уже давно прошедшее.

— Вивиан, — представляется, протягивая руку. — Можно просто Ви.

Чимин тогда проигнорировал этот жест, страшась подтвердить догадку. А прошлой ночью сам… И сейчас почему-то вспоминается, что он всё ещё даже не представился.

— Меня зовут Чимин, — прерывает поток несуразной бессмыслицы. — Пак Чимин.

Из сказанного им вообще, если так задуматься, только невольно вырвавшийся от неверия вопрос об имени при первой случайной встрече — Чимин тогда в очередной раз гулял по ночному мегаполису и наткнулся на одной из крыш на знакомого незнакомца.

— Слышал городские легенды о предначертанных? — спрашивает он, решая исправить уже этот факт. — Точнее, историю об одной паре, которой оказались охотник и фея?

Вивиан отрицательно мотает головой, из-за чего почти чёрные пасма спадают на такого же цвета глаза. Ожидаемо. Никто не знает. Чимин ни с кем не делится, но…

— Когда-то давным-давно в мире существовала магия. И у всех волшебных существ были предначертанные природой половинки. Они узнавали друг друга по прикосновениям. Два раза невидимые метки на телах обоих давали о себе знать — когда один из пары впервые касался второго и когда другой впервые по собственной инициативе прикасался к своему предначертанному. Места меток тоже совпадали, так что… Ошибиться было невозможно.

Ким Тэхён — потомственный охотник на нечисть. Ему не в новинку блуждать чёрт знает по каким дебрям, но так далеко он оказывается впервые. А всё потому, что ситуация с недавних пор в край накалилась и теперь человечество нацелено на целые поселения.

Людям мало войн между представителями рода человеческого. Людям мало своих владений со всеми благами и богатствами в придачу. Людям просто всего всегда мало.

Те, кто у верхушки власти, возжелали территории, принадлежащие иродам.

Теперь человечество не шибко интересуют одиночные особи, люди требуют не только полного истребления нечисти, они хотят присвоения земель и подчинения магии.

Магии.

Её вообще реально подчинить в свою угоду?

А природу...?

Это ведь нечто гораздо сильнее. Без этих составляющих мира не было бы вовсе. А тут какие-то людишки возомнили себя божествами всего сущего, вознесли на вершину и провозгласили себя лучше всех остальных. Лучше равных с ними от природы существ.

Тэхён этого не понимает, но и принимать противоположную сторону не спешит.

Он один из лучших среди своих, имеет много почестей и привилегий, продолжает семейное дело, не скован рутиной… А ещё всё-таки может пощадить, что приравнивается к измене и карается смертной казнью. Тэхён просто умеет немножечко думать головой.

Собственной головой. И в силу статуса может быть не таким как большинство.

Совсем чуть-чуть. Ведь лишаться комфортной жизни или этой самой работающей головы никому не хочется. Он — не исключение. Но он — не часть безликой серой массы.

Он просто человек. Человек, которому присуща человечность. Ни больше того, ни меньше. И приговаривает Тэхён к смерти лишь тогда, когда кто-то посягает на жизнь или здоровье другого. Определяет вид, определяет что из себя представляет и… делает выбор.

Есть опасные существа. Опасные люди тоже есть. Так чем же они отличаются?

А Тэхён отличий и не ищет. У него есть лишь одно правило: прежде чем убить, ему необходимо узнать, с каким существом он имеет дело. Или человеком. Это касается всех.

Потому что не все заслуживают смерти. Особенно только из-за того, кем родились.

И раз уж роль палача отведена ему, то и выбирать, кому даровать жизнь, а кого стереть с лица земли, будет он сам. Решать, заслуживает на существование кто-либо или же нет, не в праве никто другой. Никому не позволено вершить чужие судьбы. И всё же…

Вот он, во всей своей красе, пробирается через отдалённую часть леса в поисках владений, не принадлежащих людям. Его руки давно уже по локти в крови… И в связи с этим, в связи с тем, что он вершит чужие судьбы, Тэхён осознаёт и признаёт, что виноват перед самим собой, перед обеими сторонами мирового конфликта, а ещё перед природой.

Тоже и особенно сильно виноват.

Но та всё равно, будто бы помогает, даже сейчас, когда он представляет опасность жителям наиболее южного леса, подталкивает в нужном направлении. Или же просто не препятствует передвижениям чужака… В любом случае — остаётся на его стороне.

А правильная такая позиция или нет — не дано знать никому. К сожалению или к счастью. Абсолютно всё без исключений в этом мире относительно. Для одних он герой, а для других — злодей. Но самое главное то, что с собой у Тэхёна конфликтов не бывает.

Он делает то, что делает без сомнений и претензий, потому что это его выбор.

Разгуливать тут, охотится на «нечисть» тоже его решения.

И любой их исход Тэхён примет без споров.

Даже если приговором будет смерть.

А пока можно наслаждаться.

Жизнью, природой…

Волшебством.

Громадные деревья, полностью покрытые зелёной корочкой, в какой-то момент приобретают синеватые отблески, а спустя ещё километры… Перед взором открывается граница. Тоненькая стена из… водянистой субстанции. В невероятно красивых золотых узорах. Тянется, кажется, из недр земли и до самого неба. Словно защитный... купол?

Тэхён осторожно, воровато оглядываясь по сторонам в поиске опасности, подходит впритык и задирает голову — конца края не видать. Приседает на корточки и разгребает у самой преграды, стараясь пока ненароком не прикоснуться, глубокую ямку — аналогично.

Вокруг ни одной живой души. Тиши да гладь. Воздух прохладный и влажный, а ещё очень вкусно пахнет — набирать чистейший кислород в лёгкие само удовольствие.

Слух, нюх и зрение обласканы окружающей природой.

Даже натруженные мышцы невольно расслабляются. Хотя делать привал Тэхён всё же не решается, вместо этого отправляясь вдоль стены и разглядывая тонкие отметины.

Поистине завораживающие виды.

Только вот усталость берёт верх, интерес возрастает с каждым пройденным рядом с границей шагом, а изменений, не считая не повторяющейся росписи, по-прежнему нет.

И он всё же останавливается, чтобы попробовать прикоснуться, но стоит кончикам пальцев чуть надавать на синюю субстанцию… как та поддаётся, позволяя продеть через себя руку по кисть. Сунуться дальше, всем телом, Тэхён не решается, осекаясь и отступая.

От выдернутой ладони разлетаются капли, словно преграда действительно состоит из воды, а держится только благодаря магии, запечатанная вот этими золотыми узорами.

Детская непосредственность побеждает — непослушное тело одним рывком всего за один большой шаг вперёд пересекает стену, ступая на территорию волшебных существ.

Безумство, лезть столь неосмотрительно, но… Тэхён в восторге.

Как минимум потому, что остаётся сухим, хотя по ощущениям на доли секунды был полностью окутан водой. Не как в речке, а будто бы тонким слоем — плотно к коже.

Он даже почти испугался, что не сможет выбраться и ему будет нечем дышать.

Но вот Тэхён стоит по другую сторону, оглядываясь на защитный купол. Делает судорожный вдох, потрясённо выдыхает. Оглядывается по сторонам, опомнившись, и сдвигается с места. Только теперь возобновляет путь на юг, вглубь причудливого леса.

А природа продолжает поддерживать его в пути.

Шаги неспешные, поэтому сорвавшаяся с соцветия лазурных цветков бабочка тут же перетягивает всё внимание, приковывая к себе взгляд. Она кружит совсем рядышком, беззвучно трепещет ультрамариновыми крыльями и то отдаляется, то вновь подлетает…

Как будто зовёт пойти следом.

Тэхён размыкает губы, тянется к ней, машинально поднимая руку… И следует за проводником. Хватка второй ладони на рукоятке ножа заметно слабнет. Предсказуемо.

Он не чувствует опасности, не замечает чужого присутствия, словно… Околдован.

На деле же просто зачарован местными красотами.

И даже когда бабочка приводит к усыпанной какими-то цветами поляне, среди которых его ожидает не менее прекрасный парень, Тэхён не спешит настораживаться или обороняться. Нападать тем более. Незачем ведь. Он вполне безобидный на первый взгляд.

«Нашёлся», — мелькает в мыслях.

Почему-то внутренний голос озвучивает это, как само собой разумеющееся.

Хотя... Тэхён много времени и сил потратил на то, чтоб повстречать в южном лесу хоть кого-то помимо животных, так что радость от пересечения объяснима. Тем не менее.

Он останавливается у самого края, не решаясь не то нарушить покой природы, не то сократить расстояние… В незнакомце сразу чувствуется магия, пусть внешне тот никак не отличается от обычного человека. Ведьмак? Лимнада? Сирена? У охотника есть одно единственное правило и первым пунктом в нём значится определение природы существа.

— Почему ты не в своём истинном виде? — вот так просто, не сдвигаясь с места и пока не предпринимая никаких действий, что уже противоречит роду его занятия.

Юноша отзывается так же просто и негромко, приподнимая руку с выставленным указательным пальцем на уровень груди, куда сразу приземляется синекрылая бабочка.

— Люди нас бояться, Тэхён, — впору задуматься, откуда же тому известно имя чужака.

Но Тэхён не обращает на это должного внимания.

— Покажи мне, — просит он вместо этого ещё тише, чуть опуская подбородок.

Юноша отрывает взгляд от хрупкого создания, устанавливая зрительный контакт, и можно заметить, как от едва заметного движения качаются тонкие серьги в его мочках. Он ничего не отвечает, но в следующий момент запрокидывает голову и закрывает глаза. Все изменения положения тела получаются удивительно плавными, изящными… Красивыми.

Незнакомец приседает, обнимая себя за колени и не позволяя увидеть оголяющую кожу, пока свободная белоснежная рубашка растворяется прямо на подтянутом теле, а от спины и предплечий отлипают полупрозрачные крылья, постепенно расправляясь и меняя цвет. Сначала бежевый тон перетекает в слегка фиолетовый, но, в конце концов, обе пары приобретают насыщенный сине-голубой оттенок, а сам парень медленно выпрямляется.

Тэхён упускает момент, когда фейри оказывается без штанов и белья, отвлекаясь на яркие блики света по всей поляне. Он смотрит-смотрит-смотрит на это существо, на слегка трепещущие за его спиной крылья… И всё никак не может насмотреться. Ноги сами делают небольшой шаг вперёд, посягая на целостность цветов, синхронно с тем, как губы и глаза поражённо распахиваются. Даже нож выскальзывает из ладони, с позором падая к ногам да тут же теряясь в высокой траве. Ветер колышет густые кроны плотной рощи деревьев вокруг, разносит по округе смешок и подхватывает снисходительное:

— Что же ты роняешь оружие, охотник?

Взгляд цепляется за орехового цвета глаза. Очарованное красотой и волшебством тело невольно сокращает расстояние, а Тэхён, забывая думать… Слепо следует порыву.

— Пока моё сердце будет биться, позволь оберегать тебя.

Голос оседает, сердце стучит гулко-гулко, где-то в ушах… Рука подцепляет пальцы чужой. Он, завороженный неземной красотой, как стало известно, фейри, оказывается в шаге от него, в окружении южного леса, в самом центре цветочной поляны…

Предлагает настоящее безумие.

Главный цепной пёс властей в один миг находит вескую причину переметнуться на противоположную сторону, чтобы никто и никогда не посмел позариться на это существо.

— А что потом?

Чимин улыбается… Медлит с ответом, но всё же мягко заверяет:

— Пророчество сулило им счастливый конец.

А в голове набатом: «Ты поймёшь, на ком твоя метка, когда он падёт от твоей руки, — предсказывает ведунья, отнимая старческую ладонь от бархатной кожи спины и скользя напоследок между крыльев кончиками узловатых пальцев. — Вы погубите друг друга, но конец... Конец спустя века вас ждёт счастливый». Будет ли он таковым?

— Но, — подсказывает Ви, склоняя голову к плечу.

Первая половина уже сбылась, а вторая часть истории начинается прямо сейчас.

— Он допустил ошибку.

Они оба допустили ошибку. Чимин знал, что заплутавший путник пришёл по его душу, но всё равно открылся. Знал так же и то, что сил противиться чарам у того попросту не найдётся… Он блуждал у границы, распуская в ладонях ромашки, когда ощутил, как сквозь стену прошёл человек, и сразу послал проводника, чтобы разобраться расправиться с чужаком. Всё по инструкции. Всех местных жителей обучали обороне себя и леса. Он не был исключением. Отвлёк моментально, обезоружил, даже не прилагая усилий, ослепил магией, как только расправил крылья… А Тэхён почему-то не заподозрил ничего, ступая в круг, из которого ни при каких условиях ни один обычный человек живым не вышел бы.

— Круг грибов — это ловушка, в которую феи, эльфы, ведьмы и другие лесные обитатели могли заманить или пригласить смертного. Стоит лишь переступить незримую черту такого круга и обратно человеку уже не суждено выбраться. Попытается — умрёт.

Чимин пожимает плечами, легко признавая часть собственной вины в столь глупом стечении обстоятельств и перемещая взгляд поверх чужого плеча на просторы города.

Он не был в курсе, что охотник его предназначенный. Понял только при трепетном касании, что на Тэхёне метка, но с осознанием припозднился. Тот тоже это почувствовал и переполненные бурей сменяющих друг друга эмоций глаза прочитал тут же. Чимину даже озвучивать сию оплошность не пришлось — коленки позорно дрогнули, взор метнулся по периметру, выдавая местонахождения грибов, о которых чужак даже не подумал… И всё сразу стало на места. Ничего нового, ничего удивительного. Наваждение ослабло в тот же миг, а лицо озарила треснутая улыбка. Тэхён тогда попросил лишь побыть с ним до утра.

Первые лучи невиданного в тех местах солнца всё равно погубили бы его. Счёт был на считанные часы. Чертовски мало для двоих предназначенных… У них не было и суток.

— Охотник на нечисть забылся, а фея просто защищала себя и свой дом.

По крайней мере, так Чимин оправдывается перед собой все эти долгие годы.

— Ты веришь в магию? — спрашивает после образовавшейся паузы Вивиан, получает в ответ молчаливый кивок и добавляет: — А в то, что городская легенда правдива?

Глупо спрашивать, зная некоторые подробности. Но ведь он не знает. Ещё кивок.

Невидимая метка на спине неистово вспыхивает, вырывая из мыслей, когда Вивиан смахивает мешающиеся пряди с чужих глаз, случайно касаясь подушечками виска. Чимин переводит задумчивый взгляд на его лицо, устанавливая зрительный контакт, и подмечает яркую прямоугольную улыбку. В тот злополучный день Тэхён так счастливо не улыбался.

Вивиан слегка ёжится под столь пристальным вниманием, неловко хихикая, роняет голову подбородком на грудь и принимается разглядывать пальцы. Чимин тоже опускает взгляд на его руки — те нервозно перебирают воздух, сжимаются и разжимаются, дрожат.

— Я думаю, предначертанные есть у всех, — признаётся, возобновляя беседу и выпячивая на секунду нижнюю губу. — И эта история может быть основана на реальных событиях.

Правильно мыслит. Само существование Чимина тому есть подтверждением. На губах невольно проскальзывает улыбка. В этой жизни Вивиан не чувствует связи, потому что человечество утратило большую части магии, но всё равно тянется к своей половинке.

Правда, Чимин тоже не в курсе некоторых вещей. Например, он ещё не знает, что в этот раз его черёд пасть. Один заплатил жизнью в буквальном смысле, другой заплатит тем же чуть иначе — лишиться крыльев для феи равносильно смерти. А Чимин вызвется, лишится, отдаст взамен на спасение предназначенного. И заново переродится человеком.

И в третий раз им, быть может, повезёт чуточку больше. В этом же уголке земли спустя века с новыми именами и новыми телами они встрется вновь... Интересно, какие у них будут имена? Как будет звать уже не Тэхёна и не Вивиана, который спросит:

— Как тебя зовут? — с этой своей прямоугольной улыбкой.

— Нашёлся… — на выдохе, вместо ответа.