4 

— Вы здесь уже вторые сутки, а я не то чтобы особо гостеприимен. 

— И всё так же прямолинейны. 

Гелия фыркнул, не сводя глаз с пряжи. Валтор горящим взглядом следил за длинными пальцами, ловко и быстро орудующими спицами. Нить превращалась в кусок ткани, но не магией, а работой умелых рук, и это невольно восхищало создание, которому колдовство было проще, удобнее и понятнее. 

— Зачем это вам? — не выдержал всё же Валтор, склоняясь и вклиниваясь между Гелией и его изделием. Тот устало вздохнул: норовистый маг был ужасным гостем, постоянно требующим внимания. Он не давал ни гулять, ни читать, ни, вот, вязать в спокойствии и одиночестве. — Вы же владеете волшебством. 

— Это не отменяет того факта, что такая монотонная работа руками меня расслабляет, — Гелия пожал плечами. — Я попросил одного из своих... гостей... научить меня чему-то, что помогло бы мне не сойти с ума. Я умею вязать и вышивать, а ещё у меня огромная библиотека, часть которой — мои собственные сочинения. 

— Вот как! — тёмный волшебник восхитился сильнее. — Вы весьма интригующая личность. 

— А вы — невероятно назойливая. 

— И вы безумно терпеливы. 

— Будь это не так, я бы уже разорвал вас на клочки и заморозил каждую клетку, чтобы не допустить восстановления плоти, — строго заметил молодой мужчина, посерьёзнев вмиг. Валтор облизал губы: так было только интереснее. 

— Вы очень, очень добры, мой король. 

Гелия едва заметно зарделся. 

5 

Наконец Валтор дал Гелии от себя отдохнуть. Неделю ледяной король приходил в себя... Или маялся от тоски, тут не понять. Он чувствовал не безмятежность спокойствия, а тревогу затишья и, совсем немного, буйство нетерпения. 

Невольному затворнику, как он, вольность тёмного волшебника, пробывшего тут почти трое суток без перерыва, обошлась большими нервами, хоть он и не подавал виду. Каждую секунду проводить вместе с другим живым существом? Как же дико! Особенно с Валтором, который мастерски ловит настроение и начинает молчать ровно тогда, когда начинают сдавать нервы короля. А в остальное время он говорит. Говорит, говорит и говорит, и слушать его приятно. Он рассказывает о разных мирах, где бывал, о магии и существах, которых видел. И Гелии интересно, правда интересно, ведь уж он не видел ничего, но Валтор рассказывал так красочно и ярко, что хотелось на всё посмотреть лично. Умел увлекать и соблазнять, о да. 

Когда он ушёл, вроде бы всё вернулось в норму. Лес, замок, снег, льды, ветра. Свобода и заточение одновременно, одиночество, жизнь без жизни. Но в этот раз в груди теплилась до боли надежда на то, что этот языкастый паршивец вернётся. 

Гелия не дурак. Он знает, что Валтору нужно. Зачем? Тот ещё не сказал, даже если скажет, то вряд ли правду. Но король снежных просторов и не думал его выгонять. Прогонять единственное живое существо, которое может рядом с ним находиться? Он не сошёл с ума! Он совсем не особенный. Ему хочется общения, тепла, обычного и банального. Пока Валтор может ему это дать, пусть будет рядом, — так решил Гелия. А Ледяных глаз ему не видать, о них Гелия не скажет ни слова. 

Когда Валтор возвращается, Гелия неожиданно для себя расслабляется. Теперь он находит тот факт, что он может видеть своего загадочного противника перед собой, скорее приятным. 

— Давно не виделись, не так ли? — приветствует его Валтор. На губах его сытая ухмылка: доволен собой. 

— Очевидно, вы были слишком заняты, чтобы скрасить моё одиночество. 

Неожиданно даже для себя ледяной король в ответ несколько наигранно (возможно) обижается, еле уловимо дуя губы и складывая руки на груди. Тёмный маг легко смеётся в ответ, подхватывая игру и в то же время проницательно замечая искры правды в ней. 

— Прошу простить мою ветренность. Каюсь, был увлечён на стороне. Но, согласитесь, возможность похитить заклинания Первичных Материй стоит дорого! 

— Хоть расскажите о них, — Гелия с обиженным видом поправляет свой хвост, в который в этот раз вплетены сверкающие белым, голубым и розовым бусины. Валтор провожает его волосы восторженным взглядом. 

— Как пожелаете, Ваше Величество. 

Валтор делится информацией беспрекословно: рассказывает и о заклинаниях, и о роли их в магической системе Волшебного Измерения. 

— Стихии стали первыми, кто покорился древним волшебникам. Именно потому в этих свитках заключена невероятная мощь, первая победа, давшаяся безумными усилиями, — поясняет он. Каким-то образом Гелия оказался вновь на своём троне, а Валтор —у его ног. Король рассматривает его уже в который раз. Ему всё кажется, что его волосы должны быть безумно мягкими, они так и манят, особенно когда голова тёмного на уровне его ладоней, чтобы их погладили, но Гелия этого не делает. 

Валтор свободно нарушает чужое личное пространство, но плещущееся на дне его зрачков дикое пламя подсказывало: если дорога шкура, не лезь в его собственное. 

Гелия хотел его слушать, отвечать ему, удивлять и восхищать (это льстило, это было приятно). Злить? О, нет. Поэтому он так и не коснулся Валтора сам. 

— Было сложно привыкнуть к своей должности? — спрашивает внезапно Валтор, глядя снизу вверх своими загадочными глазами, полными всё того же огня, яркого и вольного, но оттого немного равнодушного, ведь его интересы всегда несколько выше того, его окружает. 

Гелия растерянно моргает в ответ и касается своей груди. 

— Привыкнуть? Нет, я не привыкал. Я был рождён для этого.  

— Здесь? — удивился Валтор.  

Король медленно кивнул. 

— Здесь. Вместе с артефактом.  

Тёмный маг ненадолго хмурится и замолкает, а после переводит разговор на другую тему. Гелия спокойно ему это позволяет. 

6 

Гелия наблюдает сквозь огромные окна за тем, как метель затихает, оставляя ясное, впервые за многие столетия, небо. Он слабо улыбается этому: ему всегда нравилось наблюдать за переливами цветов в вышине. Ещё только розово-малиновый рассвет, и встречать его с тёмным магом, устроившимся у него на ногах, ему нравится. 

Король сидит на мягком диванчике, у самого края, а Валтор лежит на мягких сидениях, вытянувшись вдоль дивана во весь свой огромный рост. Голова его покоится на коленях у Гелии. После положительного ответа на осторожный вопрос повелителю снега было даровано право касаться Валтора, и он им пользовался вовсю, перебирая мягкие светлые пряди. Валтор иногда довольно жмурился, иногда глядел в глаза Гелии — серые, наполненные силой, словно разгар вьюги, и почему-то дарующие то же спокойствие, когда ты сидишь в тёплом доме, закутанный в одеяло, пьёшь свой горячий напиток и наблюдаешь за бесновениями зимы из окна. Спокойствие и безопасность.  

Рассвет они встречали вместе. Ни одному из них не было необходимо спать, и задержался в этот раз Валтор достаточно, чтобы Гелия отметил это в очередной раз про себя.  

— Такое тут случается нечасто, да? — интересуется тёмный.  

Король кивает. Им не нужно даже уточнять вопросы: они и так понимают друг друга. Да, почти всё время тут бушует метель. Затишья редки.  

— Последний раз лет двести назад. 

— Вам нравится смотреть на небо, Ваше Величество? 

Этот вопрос довольно мягкий, аккуратный. Гелия часто дивится тому, как при всей своей напористой натуре Валтор умудряется оставлять о себе впечатление человека обходительного и не обделённого воспитанием, но он прекрасно чувствует те моменты, когда можно наглеть, а когда не стоит. Насмешку над своим любимым занятием король бы ему не простил. 

— Нравится. В любое время суток. Утро, день, сумерки, ночь... Небо всегда очень красивое. Может, мне даже немного завидно. 

— Но вы тоже безумно красивы в любое время, — горячо протестует Валтор. И Гелия чувствует его искренность, отчего еле слышно смеётся: 

— Моя красота довольно невзрачна. На меня ещё нужно постараться обратить внимание. А небо... Ему это даже не нужно. Ничьё признание. Оно совершенно в любую секунду времени и независимо от других.  

Они молчат несколько часов, а потом выбираются на прогулку. Валтор недовольно фыркает, когда ему на голову валится снег, и мотает головой, словно сонный зверь, разбуженный порцией холода. Гелия тихо хихикает и спустя некоторое время ещё раз заставляет снежок рухнуть на Валтора с ветки пушистой ели. В этот раз волшебник дует на него губы, но недолго: он очень хочет заметить в окружающем мире то, что видит его спутник. И замечает.  

Эту ночь они проводят за счётом звёзд. В этой глуши никто не давал им названия, так что они просто соревнуются во внимательности: кто насчитает больше.  

Ничья.  

7 

В какой-то момент радость от этого знакомства сменяется задумчивостью, а после — печалью и вспышкой гнева. 

— Вы вольны приходить и уходить, когда вздумается. Мне это не нравится, — делится внезапно своими наблюдениями Гелия. Валтор немного удивлённо косится на него: 

— Почему же именно это так вам не нравится?  

— Потому что выходит так, что там, снаружи, есть что-то, что интересует вас больше меня, — Гелия ведёт плечами. Глаза Валтора округляются, а после довольно щурятся. 

— О, поверьте, никому не сравниться с вами! 

— Тогда зачем уходить? — склочно хмурится король льдов.  

— Я всегда возвращаюсь. Неужели это ничего не значит? — невинно спрашивает тёмный маг, надеясь, что этого будет достаточно. О, нет. Гелия несколько жаден до внимания.  

— Не думаю, — повелитель снега поднимается с трона. — Если там интереснее, то и возвращайтесь туда. Навсегда.  

В итоге Валтор не понял, каким образом оказался за воротами замка. Наглухо закрытыми. Окружавшие дворец щиты ясно давали понять, что хозяин дворца не в настроении и к нему лучше не подходить. Вот только волшебника это не останавливало. Он не знал, чем спровоцировал этот импульсивный поступок короля, но собирался всё исправить и завоевать его благосклонность снова.  

Гелия же сидел на полу около трона, где не так давно сидел сам Валтор, подобрав ноги к груди и обняв колени руками. Наверное, он переоценил свои силы, ввязываясь в эту игру. Чем дольше они с Валтором проводили время вместе, тем сильнее резало по сердцу осознание того, что это лишь искусная игра тёмного мага, нацеленного на артефакт. Гелия никогда не забывал об этом, но по своей неопытности думал, что одно лишь знание позволит ему оставаться холодным и отстранённым, что он сможет поиграть, как играл сам маг. Но, увы, он был далёк от этого. Сердце его, прежде ледяное и скованное цепями долга, начало дрожать от присутствия Валтора. Таять.  

Зря он это допустил. Зря позволил себе думать, что ум удержит ещё совсем невинное и беззащитное сердце. Всхлипнув, Гелия уронил слезу, быстро обратившуюся в крохотный осколок льда. Еле слышный треск — ледяная слеза разбилась о пол. Затем ещё одна, и ещё, и ещё... 

Вьюга ревела за окном, как сумасшедшая, вторя рвущемуся из груди короля вою. Но он старался всеми силами себя сдержать, позволяя лишь литься слезам, а после придушивая и их. Он знал, на что шёл. К чему это всё? Нужно прекратить жалеть себя и... Каким-то образом нужно просто продолжить жить, выполняя свои обязательства.  

«Стоит ли?» Чего стоит на самом деле такая пустая жизнь? Жизнь в одиночестве, жизнь в холоде и мраке?  

«Какие глупости. Он просто сводит меня с ума!» 

Приведя себя в порядок, Гелия поднялся и рассеянно глянул в сторону окна. Держать его подальше от себя — это правильное решение, намного более рациональное и взвешенное, нежели раньше. С этим нужно смириться и... И...  

И что ему делать, оставшись вновь с самим собой?  

Внизу раздался грохот, а затем незнакомый глухой стук. Гелия удивлённо вскинул голову и вышел на лестницу, неспешно направляясь на первый этаж. Стук повторялся достаточно часто, будто бы выбивая какой-то лёгкий, незатейливый ритм.  

На первом этаже, у самых дверей, что были до этого заперты, величаво гарцевал олень. Его копытца, касаясь льда, и выдавали тот самый стук. Гелия склонил голову набок, рассматривая зверя.  

Он много знал о них, но вживую ни одного ещё не видел. Светло-рыжая шерсть и белыми пятнышками у хвоста, белое брюшко, пушистые ушки, ветвистые рога, светло-сиреневые, как и носик — олень был небольшим, но очень красивым. Голубые глаза его просяще смотрели на Гелию, а копыта нетерпеливо выбивали неизвестную королю песнь. 

Губы Гелии тронула слабая улыбка, и он протянул руку. 

— Иди сюда.  

Олень тут же нырнул под пальцы короля головой, позволяя ласкать его мягкую, густую шерсть. От удовольствия зверь двинул ушками назад и вперёд, перебирая стройными ногами.  

— И не стыдно тебе? — тихо спрашивает его Гелия. Олень заводит ушки назад, будто бы испугавшись раскрытия, а потом качает мордочкой. — Так и знал. Ты бессовестное существо, Валтор.  

Зверь светится, и Гелия жмурится, чтобы не быть ослеплённым. Возможно, ему не стоило это делать столь беспечно — этот тёмный волшебник всё ещё остаётся его противником. Но Валтор не собирается ему вредить. Со всё ещё закрытыми глазами король чувствует объятия: руки Валтора смыкаются за спиной Гелии, и маг прижимается к нему, укладывая подбородок на его плечо. Королю ледяных просторов снова хочется заплакать, но на этот раз от счастья.  

Он пытался отречься от этой привязанности, но у него не получилось. И он этому рад, ведь в беспросветной тьме его жизни загорается путеводное пламя. Оно тёплое и яркое. Бывает лукавым, но, если обманешься, это твоя вина.   

— Мы перешли на «ты»? — тихо уточняет тёмный маг. 

— Думаю, да. 

Гелия улыбается немного увереннее. Принятое им решение глупое, но изящное. Ему нужно просто подождать, пока представится шанс.