Это была обыкновенная операция – из тех, за которые платят огромные деньги, и о которых не пишут в СМИ.
Одна из тех операций, о которых знают единицы, как правило, ее участники, ее организатор и те, против кого она была устроена. И на этот раз – вполне обычное дело, – помимо работников Академии Сумеру, к ней добавили... наёмниц. Что, вообще-то, было уже не самым обычным делом, потому выходцы с пустынной планеты Рамил в большинстве своем – мужчины, а вот женщины встречались в разы реже, а нанимали их еще реже из-за присущей им безумной жестокости. Собственно, эти наёмницы были еще хуже. Капитаном у них была контрабандистка из Ли Юэ, корабль они гордо называли пиратским, а одна из групп на корабле называлась "Пламенные звери". Очень подходящее название.
Аль-Хайтам поднял глаза на нанятых. Опустил на планшет. Посмотрел на их данные. Дэхья, как главная наёмница, отличалась большой вспыльчивостью и страстью к ближнему бою, и, конечно же, особым отношением к заданиям: не провалила еще ни одного. Джехт, девушка с пометкой "на стажировке", отличалась еще большей жестокостью, не вспыльчивостью – ужасной ненавистью к миру и недавно была вытащена Дэхьей лично из тюрьмы.
Аль-Хайтам тяжело вздохнул.
— Вы получили информацию?
— Обижаешь, червь! — усмехнулась Дэхья, хлопнув Джехт по плечу, — все будет в лучшем виде.
С Дэхьей Аль-Хайтам был хорошо знаком. Он в принципе выделил ее среди всех наёмных рабочих и нанимал ее чаще всего, и ее послужной список уже на половину состоял из работ при Академии.
Аль-Хайтам что-то утверждающе буркнул, махнул рукой своим людям – паре ученых из Академии, – и направился к капитанскому мостику корабля. Операция состояла в следующем: возле Гхаби, главной планеты Сумеру, был замечен достаточно большой корабль. На вызовы никто не отзывался, никакой связи со стороны корабля не было. Корабль не отслеживался на радарах и нашли его только за счет того, что небольшая патрульная группа в него врезалась, оставив корабль на автопилоте. Туда же послали еще одну группу, уже знавшую, что случилось, и после крепления к кораблю они также выпали из зоны действия сети. Любой сети. Не работали ни Акаша, ни древний Интернет, ни примитивные радио сигналы. Корабль пропал, указав только то, что виновник торжества оказался грузовым.
Собственно, выслали учёных – на выяснение причины такого глушения сигнала, – и наёмников на случай боя. Аль-Хайтам был и неплохой боевой единицей, и хорошим учёным, и, как сказало начальство, "нечего без дела сидеть, бумажки разбирать". Их корабль был уже возле последних координат грузового. На капитанском мостике было необходимо только следить за всеми камерами и показателями.
Аль-Хайтам оперся на панель управления и уставился на экран, показывавший его самого со спины. Корабль был небольшим – грузовой отсек, управление, одно большое пространство с некоторыми удобствами для экипажа и различные технические отсеки. И здесь Аль-Хайтам был один. В черно-зеленом костюме, с кучей карманов, в продвинутых наушниках, с тремя видами бластеров на поясе и еще плазменным ножом в сапоге. О ноже, конечно же, знал только Аль-Хайтам. И это грубое, пустое одиночество... успокаивало. Он мог собраться с мыслями, выработать план действий, выстроить несколько нелогичных предположений. Скорее всего, грузовой корабль принадлежал организации "Бездна". Совершенно неконтролируемая преступная организация, которая подминала под себя любых преступников. Исключения были до того редки, что о них не упоминали. У Организации была одна странная особенность: они будто не подчинялись ходу времени и законам пространства, появлялись нигде и уходили сразу же, молча, сея хаос и разруху. В основном терракты.
Корабль засек искажение в поступающих волнах света. Они прерывались и снова появлялись. Это... это была довольно проблематичная технология из-за того, что волны света тяжело отслеживать на дальних расстояниях, а вблизи искажения порождали даже сами двигатели кораблей. В общем, как радар подобная технология не работала, но с этим грузовым кораблем лучшего варианта не было.
Аль-Хайтам включил демонстрацию с нужных камер: и правда, вдалеке виднелся темный силуэт, при приближении походивший на корабль. Силуэт со всех ракурсов не закрывал ни одного небесного тела, чтобы можно было точно сказать, что это он. Системы корабля его, конечно, с горем напополам идентифицировали с пометкой "30% на ошибку". Аль-Хайтам наклонился к микрофону капитана, и по всему кораблю раздалось:
— Приближаемся.
* * *
Ученые Аль-Хайтама оставались на корабле, чтобы передавать информацию в случае чего. Он, Дэхья и Джехт отправлялись на грузовой корабль. Процедура вынужденной швартовки заканчивалась.
Дэхья была во всеоружии: в своем экзокостюме, с боевым протезом руки и в своих забавных наушниках, напоминавших кошачьи уши. Наушники служили ей дополнительным локатором: она буквально слышала врага за десяток метров за спиной. Довольная, разгоряченная предстоящей схваткой. Драться она не любила, но приходилось, и уж очень простой логикой: если тебе необходимо это делать и у тебя это получается, то полюби это! Аль-Хайтам же настраивал оборудование.
— Увидишь людей – не бей сразу, лучше обездвижить... если нападут – стреляй по конечностям, шанс смерти минимален, а вот говорить ему надо будет... — Дэхья наставляла Джехт за его спиной, то и дело слышались щелчки, скрипы прикрепляемого оружия. — Если увидишь что-то странное, что никогда не видела – запомни, где, и не трогай, червь с этим разберется...
Выходцы с Рамила не отличались грамотностью: у них банально не было школ. Только один человек выделился за всю космическую историю Сумеру. Оттого Джехт не смогла бы отличить научный прибор от составляющей корабля. Правда, народ Рамила был на удивление умён, даже умнее многих профессоров. Их просто надо было обучить. Джехт походит на пару заданий и уже начнет отличать безделушки от важных улик.
Дэхья в этом очень сильно отличалась. Она все схватывала налету. Она даже могла решить сложные математические уравнения, сама того не замечая, и умела использовать точные науки в бою. Конечно, с терминами у нее была та еще беда: так, любой сканер у нее был "штукой для уточнения", а управление кораблем состояло из "кнопочек и рычажков, но я разберусь!" И она разбиралась.
Собственно, неграмотность народа Рамила – намеренное упущение правительства Сумеру.
Аль-Хайтам отвлекся. Он снова уставился на оборудование, закреплял на себе датчики, прятал по карманам провода, настраивал микрофон и камеры.
Процедура швартовки почти закончилась.
Аль-Хайтам взял еще два набора остлеживающих устройств.
— Вы закончили? — он оглянул наёмниц, их разительное отличие. Дэхья вся была утонченной, четкой, будто сошедшей с рекламы какого-то спортивного костюма или военной организации. Одежда Джехт была мешковатой, тяжелой, оружие ее было массивным, и вся она была низенькой, коренастой, твердой. — Тут камеры, микрофоны и еще разные датчики, чтобы отслеживать состояния в корабле и различные массы, которые могут на вас попасть, — он поднял в руке небольшие датчики, соединенные проводками, — а здесь – два экрана, на них может появиться карта корабля или что-то важное, например, команды, когда нет возможности говорить, – в другой руке были два экранчика, оба вкрепленные в широкие браслеты.
Дэхья подтолкнула Джехт к Аль-Хайтаму. На нее устанавливать подобное было удобно. Складки ткани, пояса, ремешки, запасное оружие, а к визору, закрывавшему ее глаза, он даже прикрепил наушник. И экран закрепил на неиспользуемой Джехт руке. Джехт волновалась.
Аль-Хайтам подошел к Дэхье. С ней... была проблема. Она любила использовать огонь и плазму, часто датчики на ней банально не могли что-то обработать из-за температуры. Аль-Хайтам смотрел в глаза Дэхье, и она смотрела на него, молча, не двигаясь. Они встречались редко, и почти не общались: болтливая Дэхья в его обществе предпочитала молчать.
Прошла долгая минута.
— Я сама, — все-таки тихо сказала Дэхья, отводя взгляд.
Аль-Хайтам кивнул.
Руки все-таки предательски дрожали, когда он ее касался. Это было неловко. Неприлично. Смущающе. Большинство датчиков для Дэхьи устанавливались в районе груди и бедёр, где экзокостюм нагревался меньше всего: даже экран она ставила на ногу и почти им не пользовалась. Аль-Хайтам повернулся и направился к выходному люку. По имеющимся данным, кислород в грузовом корабле имелся, и поэтому необходимости в шлемах не было.
Но он все-таки взял со стены одну из аварийных масок для снабжения кислородом и прикрепил на пояс.
Джехт и Дэхья последовали его примеру.
— Открывайте люк, мы готовы! От нас идет сигнал на ближайший спутник, — прозвучал голос учёного в динамиках.
Люк открылся с тяжелым шипением.
Дэхья пошла первой, Джехт второй, Аль-Хайтам последним. Это была логичная расстановка сил, принятая без малейшего обсуждения.
Корабль пришвартовался к одному из выходных отсеков. Давление стабилизировалось моментально. Горели красные лампы, стены были кромешно-черными, не светились даже полосы аварийного выхода. Надо было пройти в капитанский отсек: там были какие-никакие данные. Люк корабля закрылся.
Дэхья открыла дверь в коридор. Видно было, что корабль перешел в аварийный экстренный режим: дверь поддалась ей не сразу.
Связь с кораблем пропала.
В коридоре была кромешная тьма. Приходилось ориентироваться по показаниям экранов. Коридор был длинным, справа были, вероятно, точно такие же отсеки для выхода и наружных работ, слева же глухая стена. Позади коридор сворачивал в какое-то огромное пространство даже без дверей: вероятно, часть грузового отсека; впереди приборы фиксировали изменение воздуха и какое-то тепло. Всего на пару градусов выше основной температуры. Включать фонарики было пока опасно. Коридор кончился. Дверь была сломана. Датчики спроецировали пространство на экране. Это был коридор к жилым помещениям, сломанная стена и эти самые жилые помещения – кухня там, комната для отдыха. Теплом тут была жидкость.
Аль-Хайтам все-таки включил фонарь на костюме. Мягкий, легкий свет. Наёмницы отошли, оглядывали помещение. Признаков живого не было, мертвого и опасного – тоже. Дальше уже находились жилые комнаты и капитанский отсек, но и здесь хотелось остановиться. Аль-Хайтам смотрел на проломленную стену. Части металла были будто готовы впиться ему в ноги и в руки, кривые, изрубленные, будто от глухого взрыва. Возможно, как раз из-за взрыва: с другой стороны стена была обуглена, и на полу обломки были черные. Джехт держалась близ Дэхьи и непонятливо озиралась. Дэхья же сложила руки на груди и молча следила за Аль-Хайтамом, за каждым его движением. А он разглядывал стену. Искал следы на полу. Следы разрухи, следы чего-то, что могло бы так грубо, так дерзко проломить это стену и даже не поцарапать стол. Это было как заброшенное войной здание. Таких не осталось почти. Разрушенные, кривые, неправильные, и все равно – жилые, люди сбежали из своих квартир день, может два назад, и дом этот медленно ждал своего сноса. И этот корабль был таким же. Избитый чем-то, грубой смертельной дракой. Аль-Хайтам провел пальцами по столу – не было и пылинки. А вот обувь оставляла следы на полу. По пеплу. По чему-то хрустящему. Дэхья хлопнула Джехт по плечу.
— Сражаться с людьми не так пугает, как с неизвестным, да? — прошептала она. Слышно было хорошо.
Аль-Хайтам подошел к жидкости – нет, жидкой массе – у стены. Прямо возле следующей двери. Масса булькала, вытекала из небольшого отверстия – похожего на пролом, – и, где-то засыхшая, кристаллизировалась в острые камушки. Аль-Хайтам сломал один из таких, повертел в пальцах, опустил в карман. Одна из жидкостей, применяемых на кораблях: топливная, электропроводящая, тепловая. Ни одна из них не была опасной. В конце концов, если вещество не разъедает металл, то и костюму Аль-Хайтама – и ему самому – не навредит.
Он постоял несколько секунд прямо перед дверью. Выключил фонарь. Тепло. Там было тепло. Двигающееся тепло, точно двигающееся, и Дэхья с Джехт тоже его видели. Быть может, прошлая исследовательская группа.
Дверь поддалась легко. Легче, чем Дэхье прошлая. И узкая полоса света из открывающейся двери всех насторожила.
Корабль – пустое, заброшенное судно, – на границе оживленной, хорошо защищаемой территории, напрягал каждым квадратным миллиметром.
Оно бросилось.
Выстрел.
— Что за х!... — хотела было вскрикнуть Дэхья, подпрыгнув к Аль-Хайтаму. Она схватила его за плечо, оттолкнула назад.
Оно. Что-то маленькое, размером с небольшую собачку, бесформенное, с неправильными конечностями лежало в ногах. Фиолетово-черное, пульсирующее, через прозрачную кожу виднелись двигавшиеся органы, и из дыры, проделанной насквозь "существа", вытекала прозрачная жидкость, вытекала толчками. Оно, по крайней мере, не двигалось.
Оно – оно было похоже на что-то неудачно скрещенное со слизнем, – неясно откуда появилось, но Аль-Хайтам понял, что оно на него нападало.
Дэхья включила подогрев у экзоскелета. На всякий случай. Джект достала оружие, замерцавшее по краям лезвия странным холодком. Аль-Хайтам не выпускал бластер из рук.
Это и правда были жилые комнаты. Штук десять. И коридор к ним. И дверь с пометкой "Комнаты экипажа". И правее от нее – "Пункт управления". Тесно.
Пугало не это.
Ни одной двери в жилую комнату – кроме экипажа, – не было. И свет был настоящий, полный, белый, не аварийный. Тяжелое дыхание Дэхьи будто заставило что-то в комнатах двигаться и вылезать.
— Не бей пока, — шепнул Аль-Хайтам.
Жилые комнаты состояли из кровати и компьютера. Вероятно, все остальное встраивалось в стену и оттого становилось незаметным. Аль-Хайтам смотрел. Воздух шевелился. Тепло шевелилось в том же месте, но менее массивное. И оно вылезало.
Они.
Странные, изрубленные куски мяса на каких-то кусках металла и проводов, хлюпавшие, медлительные. Такие же фиолетово-черные.
— Это... паразиты? Роботы?.. — спросила Дэхья в половину голоса. При всем желании это нельзя было назвать настоящей жизнью. Искусственной.
— Впервые вижу именно такое, — буркнул Аль-Хайтам.
Он и правда никогда такого не видел. Существ было примерно двенадцать, все они были примерно одного размера, и передвигались на механических конечностях. Безглазые, ущербные. Медлительные.
— Джехт, иди обратно на корабль, — Дэхья обернулась к ней.
— Так дальше хуже!
Аль-Хайтам выстрелил в ближайшее существо два раза. Оно перестало двигаться. Не издав ни единого звука, оно упало точно также, как и первое; за существами на ногах завиднелись и другие, но уже бесформенные. И, как они уже выяснили, эти существа умели передвигаться стремительно, но почему-то не делали этого.
— Иди на корабль, — кивнул Аль-Хайтам, — или находись возле него. Связь должна появиться или с нами, или с кораблем, будешь докладывать.
— Ты меня недооценива...
— Валяй пререкаться! — рыкнула Дэхья.
Джехт послушно кивнула и удалилась быстрым шагом. Не бегом. Умная девочка.
— К экипажу? — Дэхья повернулась к Аль-Хайтаму. Он кивнул.
И пошел за ней.
Существа, вероятно, среагировали на движение.
Упало еще два существа. Они собирались, чтобы прыгнуть: их темные внутренности сокращались позади туловища, собирались в крепкий комок. Трогать их сейчас было опасно. Дэхья шла к комнатам экипажа медленно. Она поняла. Существа падали также медленно, один за другим; трупа для исследования хватит, жизнь важнее, а оно может быть и опасным.
Раздался скрежет.
— Там кто-то есть, — произнесла Дэхья, — скребется, как животное.
— На датчиках ничего нет.
— Твои датчики не отслеживают роботов и прочую тварь в таких условиях, — она пнула ногой подползавшее к ней существо, и Аль-Хайтам его тут же застрелил.
Существа не кончались.
— Корабль наверняка продырявлен во многих местах, — заключил Аль-Хайтам. Не мог такой объем существ взяться из ниоткуда. Прошлая экспедиция тоже направлялась изначально к капитанской рубке. Если их не нашли там, они должны быть здесь – если эти существа не жрали все подряд. А Джехт слышно не было.
— Да ну нахрен, — тяжело выдала Дэхья после еще одного скре
же
та.
Дверь упала.
Аль-Хайтам застыл в опеценении.
Дэхья упала на пол, и ноги ее придавило... то, что раньше было человеком. То, что Бездна создает из людей. Рычащий, больше двух метров ростом, тяжелый человек с парой лишних конечностей. Совершенно голый и лысый, и изо рта его лилась пена.
Он скреб дверь, обнюхивался, слепой. И за спиной его были такие же люди – в углу Аль-Хайтам видел яркую одежду Сумеру. Дэхья уже рычала, хватала человека за плечи горящими руками. Справится. С животными справляться легче.
Капитанская дверь бластеру не поддалась.
Он выхватил из сапога нож – заодно и придавил одно из тех существ, – и сунул его в то место, где располагался магнитный замок. Если его выломать, вырезать, разбить...
Раздавался истошный крик.
Раз за разом.
Он заставлял Аль-Хайтама жмуриться, держать нож крепче, и наушники не могли и на сотую долю заглушить всю боль, всю пронзительность этого воя. Он продирал дыру в груди, крошил зубы в кровавый фарш и ломал кости. Дверь. Он должен сломать дверь любой ценой. Даже если там еще одни монстры или просто озлобленные люди – он обязан. Под вой. Раздававшийся снова.
Он знал, как жестока в бою Дэхья. Он знал, что кожа этих тварей сейчас просто плавится заживо вместе с внутренностями – и она рычала так злобно, что могла заглушить этот вой. Эти твари Бездны были сильны. И их всегда было много. В нос ударил тяжелый, мерзкий запах сожженной резины, будто торфа. Горевшие люди пахли не так. Скорее всего, запах от тех существ.
Дверь.
Дверь.
Дверь.
Эта чертова дверь состояла из грубейших сплавов, выломать ее было невозможно. Взломать без электричества – тоже. Она была заперта намертво, как последняя надежда капитана. Но замок, если выдернуть главный замок... нож едва ли плавил или резал дверь, Аль-Хайтам искал какие-то трещины в самом замке.
Крик.
Вой.
Человеческий.
Кричала Дэхья.
Аль-Хайтам обернулся на ту короткую секунду осознания.
Первое создание Бездны лежало обугленным трупом в ее ногах, пара других наседала, желая прижать ее к земле, и ткань на спине у нее была изорвана, а лицо исказила гримаса не злобы – боли.
Быстрее.
Быстрее.
Аль-Хайтам отпрыгнул от двери.
Выстрел. Выстрел. Выстрел – замок выбит, дверь поддастся.
Выстрел – он попал в одно из созданий, и оно завизжало громче.
— Сюда! — едва ли он мог перебить этот вой.
Но дверь открылась сильно легче. Открылась так, что пройти в нее можно было только боком, да и держа рукой.
Там было, хвала Академии, пусто.
И – снова – вопль создания.
Аль-Хайтам увидел, как Дэхья бросила один из своих любимых ножей в создание и угодила прямо в голову. Она бежала в появившийся проход.
Выстрел. В одну из пяти ног создания.
Аль-Хайтам протиснулся в дверь.
И там уже упал на пол.
Дверь закрылась.
Он подскочил на колени и зарылся в карманах, ища конкретную вещь; нашел быстро – небольшой тюбик размером с палец, и содержимое наскоро выдавил в отверстие, где раньше был замок. Быстро затвердевающий сплав. Одна из лучших разработок Академии: эту штуку нельзя было сжечь, разбить, сломать, расплавить, утопить, сжать под давлением, но было этого вещества так мало, что вот – хватило на замок.
— Вот дерьмо.
— То ещё.
Аль-Хайтам включил фонарь. Дэхья отряхивала руки и оглядывала капитанскую рубку. Быстро они увидели на местах капитана и его помощника трупы – определенно трупы, – и переглянулись между собой. Трупы было легко отличить.
— Корабль? — спросил Аль-Хайтам. Ни один из динамиков не отозвался. Ни один из экранов не загорелся.
Дэхья, прихрамывая и шипя, подошла к пульту управления. Аль-Хайтам задержался у двери, слушая вой и стук по ней. Должна выдержать. И огляделся вокруг: капитанская рубка, в отличии от остальной части корабля, выглядела даже хорошо.
Дэхья сорвала с себя в первое движение – сожженную и изорванную одежду, во второе – остатки изломанного экзокостюма. Она осталась в одной только обуви, и, кажется, осталось что-то на спине. И движения эти были до того четкими, грубыми и безотказными, что даже ее обнаженное, и даже почти не израненное тело не вызывало ни смущения, ни похоти, ни какого-либо желания, только неуместное восхищение. Надо было искать решение проблемы, и Аль-Хайтам это понимал; но бурлящие ожоги на груди, животе и ногах Дэхьи... Она оперлась о капитанское кресло, и смотрела на Аль-Хайтама болезненно-понимающе.
— Сколько у нас времени?
— Много, они не проломят дверь, а потом успокоятся.
Дэхья кивнула и села на остатки одежды. Она тяжело дышала. Аль-Хайтам встал рядом с ней на колени, в набедренном кармане нащупал тоже тюбик, правда, опустошенный наполовину. Достал, открутил крышку.
— Что ты с собой не носишь, а, червь? — усмехнулась Дэхья.
— У меня с собой есть даже десять таблеток срочного провианта, — он криво улыбнулся, выдавливая на руку содержимое. Это была мазь для первой помощи. Обеззораживала, создавала крепкую пленку на ране и обезболивала. Довольно известная и удобная вещь. — Только ожоги? Выпрями ногу.
— Там, где обожглась, еще и покусали. Что за твари... о, Ахмар-р-ай!
Аль-Хайтам покрыл ожог на ноге этой мазью. Каких-то удивительных свойств она не имела, но была ужасно практична. Собственно, в карманах Аль-Хайтам и правда старался носить с собой все, что может пригодиться.
— Бездна... ты подобных видела? — еще часть мази, и он коснулся достаточно крупного ожога на животе. И у него четко видна была рваная рана и следы зубов по краям. — Ты не избавилась от привычки прижигать.
— Эй, это обычно удобно! — Дэхья привыкла к ощущениям от мази, — фиолетовых – нет, а людей... не настолько убогих.
— У них есть одна странная технология, — надо было покрыть и ожог, и раны... — мало того, что они уничтожают личность у некоторых подчиненных, вводят что-то, что позволяет их клеткам мутировать и подстраиваться под... под другие. Такое используют очень, очень редко. С ума сходят часто и без мутаций, а сейчас они, скорее всего, съели друг друга или экипаж... в общем, они научились вживлять в тело чужие органы и ткани. Они делают это бездумно и нелогично, но тело увеличивается. Это не еда. Это как... дополнительная масса.
— И поэтому они такие высокие? — Дэхья приподняла бровь.
— Да. Ты не заметила? У них довольно длинные ноги или живот. Это не их части тела.
— Гадость, — Дэхья даже язык показательно прикусила.
Надо было обработать грудь. Ожог был с пару ладоней Аль-Хайтама и... и прямо на груди. Как больно... У него, как правило, не возникало затруднений, но проблема была в том, что это не какая-то раненая женщина, а его знакомая, и он не врач. Это было просто неприлично. И по-человечески, и по законам.
— Прекращай пялиться, — сказала она без всякой злобы, — я могла бы и сама, — и взяла из рук тюбик.
И действительно: Аль-Хайтам даже не спросил. А мог бы. Дэхья, вообще-то, в помощи редко нуждалась.
— Ага... — он поднялся на ноги и пошел к пульту управления. Даже не взглянул на трупы капитана и помощника, уже было ясно, что умерли они от истощения. Вопли прекратились достаточно давно.
Аль-Хайтам нашел пульт управления электричеством. Пара щелчков – и свет, хоть и аварийный, но появился в рубке, некоторые индикаторы на пульте зажглись. Свет в прошлой комнате он трогать не стал: он горел там и раньше, пусть и горит. Надо было найти что-то, передающее сигналы или объясняющее, почему, все-таки, корабль не замечали на приборах. Он вывел на небольшой экран последние сообщения: получен удар в грузовой отсек, герметичность не нарушена, однако из контейнеров вышли перевозимые... Аль-Хайтам открыл другую документацию, когда убедился, что пилоты умерли от истощения. Довольно быстро, кстати. От них даже не воняло, просто пахло.
— Эти фиолетовые существа – опыт в создании многоклеточного организма из одноклеточного, — кинул Аль-Хайтам назад, — что-то между грибами и животными... они немного мутировали и соединились со слизнями, находившимся в соседнем контейнере. Как люди.
— Это... многое объясняет, — задумчиво произнесла Дэхья. Аль-Хайтам продолжал рыть документацию, на этот раз – о составе корабля. — А как у людей кости сращиваются?..
— Ты про этих? Не сращиваются, только мышцы. Они конечностями двигают, как... как ушами. Ну, или отгрызают себе часть тела и прикрепляют к ней новую вплотную. Нашел...
— Извращение... — буркнула Дэхья, — мазь твоя кончилась.
— Ага.
И продолжил читать.
Выяснил, во-первых, то, что корабль не имел ни одной технологии для отправки сигналов, из-за чего не мог замечен случайно. Из-за этого, собственно, и случилась главная проблема – безнаказанность экспериментов. Во-вторых, корабль был покрыт веществом, поглащавшим девяносто девять и восемь десятых света. В-третьих, был сделан из сплавов, поглощающих большинство сигналов, что было логично...
— Ого...
В-четвертых, жидкость, которая вытекала из стены, поглощала вообще все сигналы. Она находилась между всеми стенами, во всех прошивках. Состав ее не был указан, она была единственной жидкостью в составе корабля и относилась к стелс-набору технологий. Странная вещь, но никакого генератора этого вещества на корабле не было.
— Мы обречены, если Джехт не справится, — заключил Аль-Хайтам. Больше в документации ничего интересного он не нашел. Там даже почти не было информации про Бездну. Датчики все записали, можно не беспокоиться.
— Она справится! — твердо заявила Дэхья.
Аль-Хайтам подошел к ней. Посмотрел сверху вниз. Ожоги уже покрылись блестящей пленкой. Вопли и возня окончательно прекратились, но выходить было опасно: существа могли пролезть через открывающуюся щель. Аль-Хайтам сел рядом с Дэхьей и повернул к ней голову.
Они смотрели друг другу в глаза.
Она беспокоилась. О Джехт, которая могла бы справиться с этими существами в одиночку; об ученых, которые могли бы достать хорошее оружие по площади; о себе, о том, что жизнь наёмническая кончается рано, глупо и не по-геройски. Она надеялась, что Джехт вернется, и надеялась на это настолько же, насколько и не надеялась. Джехт вовсе не пугливая, нет, она перерезала глотки целой деревне, но боялась чего-то необычного. Нелюдей. Монстров. Неожиданности. И, в конце концов, она просто не выбьет дверь.
Он размышлял. О том, как удалось Дэхье одним движением сорвать экзоскелет... потерял крепления, скорее всего. О том, как все-таки клетки могли объединиться с абсолютно другим видом и мутировать. Что за черно-фиолетовые органы – органоиды? – были у них внутри. Что случилось с прошлой экспедицией? Что они чувствовали? Что случилось с грузом? Поели ли людей из врезавшегося корабля? Из чего состоит та жидкость и при каких условиях она твердеет?
Дэхья отвернулась. Подняла голову в потолок. Аль-Хайтам поступил также.
— А тут даже неплохо, — улыбнулась Дэхья, — тепло, сухо и безопасно.
— Твоя правда, — ответил Аль-Хайтам.
— Давай поговорим. Весь корабль молчит, а мы поговорим.
— Ты, вероятно, сошла с ума...
— А почему нет? Мы с тобой так редко разговариваем, а видимся чуть ли не пару раз в месяц.
— Статистически – полтора раза в земной месяц и один раз в шесть месяцев на Гхаби.
Дэхья не придумала, что ответить. Раны уже не так болели.
Как давно он с ней общается? Уже и не вспомнить. Это наверняка вышло случайно, где-то на главных улицах Гхаби, а, может, в баре. Она наверняка искала подработку, а он – дурачливого соседа или одного из студентов на попечении. Может, он даже попросил ее помочь; а, может, она сама к нему подсела, подмигнула и с глуповатой фразочкой предложила свои услуги. А может, они и не встречались вовсе, и Академия выбрала все за него, и встретились они уже на задании, он – сильный ученый, она – любопытная защитница. Работать с ней, безусловно, было выгодно и удобно. В работе с ней было нечто по-теплому человеческое, что не заставляло его закатывать глаза и включать музыку погромче. Такое глуповато-забавное, присущее в основном детям, животным и хорошим профессорам.
— Почему ты все отказываешься от работы в Академии? — наконец спросил Аль-Хайтам. Сколько раз он ей предлагал...
— Ненавижу сидеть в одном душном месте и выполнять рутинную работу! — Дэхья даже засмеялась, — да и ты сам хорош: вроде секретарь, а ходишь на такие вылазки...
— Без них у меня не будет стабильной работы, только лишние проблемы. И что плохого в стабильности?
— Скука, книжный ты червь, скука. Скучно это – делать одно и то же с утра до вечера каждый день. Так-то хоть истории есть, много чего интересного...
— Так и умереть недолго. Да и в Академии есть работа, связанная с полевыми испытаниями... ты бы вполне могла стать генералом.
— И что теперь? Не развлекаться, потому что приближаешь смерть? А генерал... звучит заманчиво, но поздно уже, ты пойми. У меня отряд, пираты, Джехт, наконец... капитан постоянно новеньких подбирает, а их всех надо воспитывать. Работы по горло. Не могу я взять и уйти, а целую группу сорванцов даже ты на работу не устроишь.
— И погрязла ты в рутине похожих заданий...
— Это не так горько, как сидеть в кабинете с одним видом из окна.
И они снова замолчали. Звуков за дверью не было. Аль-Хайтам поймал себя на том, что его ужасно клонит в сон. В такой... тяжелый сон. Не настоящий. Грубый. Как в коме. Ему один раз выпало побывать в коме, такой себе опыт. Конечно, стабильность для него была главным критерием в работе. Надо было платить за жилье, за воду, за электричество и связь, за еду и за новые книги, различные подписки на журналы... и все-таки и работа Дэхьи, на удивление, была стабильна. Она о себе рассказывала довольно мало. Может, ей и правда просто не нравилось кому-то принадлежать, кто выше обычных ценностей. Она принадлежит не какому-то там начальству, решающему, что и когда; она принадлежит отряду, с которым прошла огонь и воду, принадлежит своим мимолетным ученикам и ученицам, своим подругам и друзьям. Аль-Хайтам принадлежит будущему, а она – настоящему. Ее не волнует, что там будет через год или два, чем платить за воду, даже когда ты живешь в достатке; ее волнует, как не сжечь тренировочную площадку. Это она здесь и сейчас. Он – в гипотетическом будущем, обеспеченный, в спокойной старости, проживший жизнь, которая ему понравилась. Понравилась... а если им разок поменяться? Он не будет думать о завтра, а она распланирует дела на ближайший год. Так бредово, так смешно, что он даже не смог сдержать улыбки. Понравиться... как это вообще – понравиться? Ему же нравится его жизнь, он не хотел бы себе другой. И Дэхье он бы тоже не хотел другой жизни, просто там – в его будущем, – он не уверен, что она будет. Ему нравится ее жизнь. Густая, бурная, незасивимая. Необъятная и такая простая.
— Дэхья, ты мне нравишься.
Он пришел к такому простому и обычному выводу. Детскому. Понятному до безобразия. И повернулся к ней, и не мог перестать улыбаться: так глупо!
— Я знаю, — она с улыбкой щелкнула его по носу, — ты мне тоже.
— Знаешь?..
— Знаю. Люди в меня часто влюбляются, знаешь ли, и это заметно. Смотрят, хотят быть ближе, меняются ради меня или требуют меня поменяться. Хайтам, это так глупо!.. я для них слишком красива, слишком свободна, вот они и считают, что я просто идеальна, — она смеялась, смотрела ему прямо в глаза и так радовалась этому едва заметному румянцу, — и я тоже влюблялась. Но это все – по-другому. Он красивый, я красивая, и мы были вместе до утра, следующего задания или его смерти... Но ты, знаешь, ты делаешь это по-другому. И это видно. Ты думаешь о том, что станет с человеком в будущем. Я... я не знаю, влюблялся ли ты, но я знаю, что ты любишь свою работу, своих студентов и своего дурачливого соседа... И меня ты любишь.
— Ты... и ты молчала? — он удивленно раскрыл глаза. Ее голос, такой мягкий и струящийся, ни капли не дрожал после такой разрухи и ран.
— Я не знала, как именно ты меня любишь. Может, ты любишь меня, как коллегу! У тебя на лице сплошь задумчивость. У моих парней на лицах все написано.
Аль-Хайтам поджал губы. Как именно... по-другому, определенно по-другому. Она была там, недоступной в своей бурлящей жизни, и она со столькими прощалась: она была слишком хороша! И от этого тянуло. К ее нестабильности. К тому, что утром она здесь, а вечером – там. Что она простая. Что она утянет за руку в безумную идею. И – в то же время – понятная. Она думает о том, как раздобыть денег, как обучить, как общаться. Она думает – но жить не забывает. Она не строит планов на несуществующее будущее – она продлевает настоящее.
Нет, она не живет здесь и сейчас, а он – завтра.
Они вместе живут завтра. Просто он считает, что завтра – это что-то другое, что не должно поменяться, а она считает, что завтра – это продолжение лучшего сегодня и плохое новое.
— Я бы хотел разделить с тобой и обычную жизнь, — сказал Аль-Хайтам минуты через три. Ему надо было все обдумать и понять. А она только этого и ждала: все смотрела, улыбалась так по-кошачьи хитро. — Не ночь, не задание. Я... я хочу знать, что ты будешь рядом как можно дольше.
Дэхья ласково улыбнулась.
В рубке все еще была тишина. И за ней – тоже.
— А внутри ты все-таки романтик, — она довольно зажмурилась и наклонила голову, и тут же глаза раскрыла довольно-довольно, — я бы хотела к тебе возвращаться. Не влюбиться, а полюбить, знаешь? Все-таки скучной стабильности.
Все слова, которые он мог сказать, она уже сказала. Что-то – с шуткой, а что-то – совершенно серьезно. Он потянулся к ней, осторожно, будто боясь спугнуть. Будто завтра ее может не стать, и он боится привязаться. Но и она к нему притянулась, как могла со своими ранами. Положила руки ему на плечи. Робко. Будто он ее вот-вот оттолкнет и скажет, что сошел с ума. Он поправил ей волосы. И она уткнулась ему в плечо. Как она хотела к нему прижаться!.. согреться, упасть в руки, почувствовать себя беззащитной и слабой, а не вынужденной защищать.
— И думать не могла, что все случится так, — она так глупо и весело сказала это, остранившись. А он все боялся опустить руки. Как правильно делать?.. — Так клонит в сон...
— Что-то не так.
Аль-Хайтам осторожно, едва касаясь заставил ее отстраниться. Он взял Дэхью за плечи, и она тоже поняла неладное. Воздух стал тяжелее. Грубее. Как будто... как будто кроме воздуха в рубке появилось что-то еще. Она и до этого чувствовала на глазах что-то такое тяжелое, как при кровопотере, и была уверена, что это один из тех многочисленных концов, когда отряд ее уже хоронил. Воздух действительно стал тяжелым.
— Джехт, — прошептали они одновременно.
— С-стой, — Аль-Хайтам, держа Дэхью одной рукой, снова зарылся в карманах. Каждый раз – какая-то рулетка. А достал он... небольшой пакет с блестящей тканью. — Если это тот газ, что есть на корабле, то мы уснем через десять минут. Вызволят где-то через двадцать пять, — говорил он бегло, разворачивая ткань.
Пояснять не стоило. Это была та ткань, которой спасались при перегреве и переохлаждении, красно-синяя.
— Э?.. — но она все-таки не поняла, зачем он в одно движение накрыл ее тканью красной стороной наружу. И, возможно, только сейчас поняла, что была обнажена. — А...
— Она работает больше от света. Тут ей нечего притягивать или отражать, — он поправил ткань так, что она закрывала Дэхью одеялом.
Джехт – умница. Видимо, она не убежала сразу, или смогла вместе с учёными принять данные с датчиков. Аль-Хайтам поправил Дэхье волосы еще раз и отпустил ее. Она с искрой в глазах не отводила взгляда. Воздух все еще был тяжелым. Этот усыпляющий газ, хоть и находился на стадии тестирования, усыплял любые организмы – даже аэробные бактерии приходили в состояние полного покоя; то, что этим существам для жизни нужен воздух, сомнению не подвергалось, а, следовательно, и газ мог на них подействовать. Другого газа на корабле не было, как и другого варианта. А там их вытащат. На корабле намного больше техники...
Слова у них кончились. Точнее, Дэхья бы нашла, что сказать, это Аль-Хайтам в делах привязанности и выражения эмоций мог только делать так, как это делают другие. Он читал о подобном в книгах, и, в принципе, нетрудно соотнести описание с показателями. Трудно это что-то проявлять. Да и Дэхья ранена...
Она положила голову на плечо Аль-Хайтаму и закрыла глаза.
— Я все-таки вздремну.
— Угу-м.
Он тоже закрыл глаза. Нечего тут разглядывать. Жаль, однако, что он не взял с собой электронной книги. Читать с экрана на руке неудобно, а аудиокниги – извращение, каких надо поискать. Но книга – не предмет первой необходимости, а оттого она осталась лежать на корабле... Обидно. Обидно...
Это было до того глупо, до того неправильно, но, наверное, так и должно было случиться... случиться... да, для них что-то... что-то такое имело наибольшую вероятность. Вероятность... вероятность непросчитанную. Нужды не было считать. Нужда... И мысли путались. Постепенно... постепенно пропадала нужда в мышлении.
* * *
Это была обычная операция. Из тех, о которых не напишут в СМИ. Обычная, и даже удачная операция.
Мертвецов потчили их отделы. На грузовом корабль потом вызвали более подготовленный и большой отряд: человек пятьдесят военных. Они взяли два живых образца тех слизнеподобных существ на изучение, а всех искаженных людей обратили в пепел.
Аль-Хайтам проснулся только на корабле, на приличном расстоянии от грузового. Дэхья уже заказывала у любимого мастера новый экзокостюм и параллельно болтала с Джехт, кажется, о новых румянах. Как выяснилось позже, о том неловком разговоре она прекрасно помнила, но никому не рассказывала. Хотя, как она призналась, ужасно хотелось пожаловаться Кандаке, которая о ее новой – глупой – влюбленности знала уже давно. Аль-Хайтаму рассказывать было некому.
Через земную неделю он даже пригласил ее на свидание, перед этим перерыв с два десятка книг об отношениях. Кавех, увидев подобное пополнение в их электронной библиотеке, очень долго расспрашивал Аль-Хайтама о его избраннице – или избраннике?! я в жизни не поверю, что это не научный трактат! – но безуспешно.
Надо сказать, что Дэхье очень подошло выбранное ей платье... Потом, через месяц, после пары заданий, она даже зашла к нему домой на чашку кофе. Между прочим, настоящего кофе. Кавех, великодушно уходя из дома, сказал: "У тебя, конечно, есть вкус, но она могла бы выбрать и получше. Напиши, как я смогу вернуться!" Но потом – это уже планы. На которые Дэхья могла только засмеяться и сказать, что она планов не строит, просто надеется, что задание не будет ужасно опасным.
Но потом, конечно, это уже планы...