their morning started well.

Первая мысль Кевина, когда он просыпается — почему ему так холодно и жарко одновременно, когда он был на сто процентов уверен, что еще с вечера он ставил идеальные двадцать три градуса по Цельсию.

Вторая мысль Кевина — это не мысль даже, это легкий трепет, вызванный осознанием того факта, что он уснул в обнимку со своими парнями. Обоими. Сразу.

Сердце Кевина пропускает удар.

Он старается не шевелиться, чтобы не разбудить ни Нила, ни Эндрю. Они оба могли проснуться от обычного движения в хорошие дни, а в плохие — даже от звука автомобильной сигнализации за окном. В настоящее время, на самом деле, с такими резкими пробуждениями посреди ночи стало полегче; с их ментальным здоровьем стало, слава Богу, полегче. Но в начале отношений втроем оба парня все еще страдали от кошмаров и неожиданных подъемов, как и от бессонницы после, из-за чего по утрам Кевин часто встречал Нила и Эндрю, сонных, обоих с кружками уже остывшего кофе и какао. Они старались быть максимально тихими, чтобы не разбудить Кевина, что у них славно получалось.

Дэй немного расстраивался, когда даже после многочисленных уговоров, его все еще никто не будил ночью, но в глубине души он понимал, что Нил и Эндрю просто по-своему заботятся о нем и его режиме сна.

«Хоть кто-то в нашей семье должен нормально спать, » — в конце концов отрезал Эндрю. Возможно, это так хорошо подействовало на Кевина, потому что тогда Миньярд впервые назвал их отношения семьей.

Сегодня, к счастью, была хорошая ночь. Оба парня спали свои законные здоровые 8 часов, сытые и счастливые. Кевин тоже, и он был бы еще счастливее, если бы не ощущал себя завернутым и в охлаждающую, и в согревающую сторону термоодеяла одновременно.

Нил слишком холодный для живого человека практически всегда. Особенно во сне: его тело будто еще не отошло от жизни в бегах и до сих пор старается сохранить жизненно важное тепло. При этом он практически никогда не мерз; зимой он никогда не надевал шарф или перчатки. Эндрю всегда хмурил брови, а Кевин в открытую возмущался, но ни тот, ни другой не могли ничего сделать против упертого: «Мне не холодно».

Эндрю, наоборот, всегда слишком горячий; его руки чаще всего делают разогревающий массаж парням после ночных тренировок, пусть и с некоторой долей ворчания. И так случалось, что именно Миньярд в итоге грел заледеневшие кончики пальцев Нила.

Его, Кевина, лед и пламя. Его кондиционер и обогреватель. И они оба сейчас мирно посапывают с двух сторон: Нил — уткнувшись носом Кеву куда-то в шею слева, и Эндрю — лежа на его груди справа.

Кевин рад, что Эндрю никогда не ложится на левую часть его груди, потому что сейчас взволнованный стук его сердца точно разбудил бы Миньярда.

Дэй проводит рукой вдоль позвоночника Нила, не может удержаться — тот выгибается во сне и издает непонятный умилительный звук: что-то среднее между зевающим воем и сонным мычанием.

Кевин замирает, не двигая рукой. Не то чтобы у него есть план действий. Если Нил проснется, то проснется Эндрю и сладкая постельная идиллия, скорее всего, подойдет к концу. Разочаровывающе. Но если Нил не проснется, Кевин не сможет это полноценно понять, так что он не сможет убрать руку, чтобы точно не рисковать разбудить Джостена, что приведет к затекшей руке.

На самом деле, выбор очевиден. Кевин готов потерпеть колючую боль затекшей руки ради спокойного сна своих парней.

Его героизм, к сожалению, не был оценен по достоинству: с громким сопением Нил напрягается и жмурит глаза, пытаясь открыть их. По утрам Джостен словно слепой котенок: самое сложное для него — это не вылезти из-под одеяла, а открыть глаза. Он снова что-то мычит и, проведя носом по шее Дэя, еще сильнее обнимает ногами его бедро.

Кевин вздрагивает: прохлада чужого тела оказалась слишком близко к неожиданно чувствительной зоне. Примерно в этот же момент он осознает всю неловкость своего положения. Он не просто проснулся в обнимку со своими парнями, он сделал это со слишком приятным утренним стояком, даже несмотря на то, что такие казусы, как казалось Кевину, остались в далеких подростковых годах.

Он вздыхает и старается отвлечься. Теперь Дэй точно проснулся — попытавшись посчитать овец и потерпев поражение, он думает над другим планом, как избавиться от стояка, не вылезая из-под парней. На ум приходили самые базовые вещи: пробежка (к сожалению, нет), приложить холод (нет… хотя у него было бедро Нила, которое, на самом деле, лишь ухудшало ситуацию), мастурбация (точно нет!)

Кевин слышит, как Нил что-то ворчит ему в шею:

— Доброе утро, — он старается звучать максимально ласково, чтобы Джостен не заметил, как он неловко отодвигает свой таз от его бедра.

— Я уверен, что уже день.

— Разве?

Нил лишь мычит в подтверждение и поднимается на локтях, чтобы клюнуть Кевина в уголок губ.

— Утро.

Эндрю — взъерошенное, немного помятое нечто, просыпающееся очень медленно. Его волосы торчат во все стороны, и он опять немного шмыгает носом из-за разыгравшейся аллергии. Он тоже приподнимается на локтях, но только затем, чтобы проверить состояние Дэя и Джостена. Не то чтобы они были в опасности или их плохие дни участились; нет, Эндрю просто не мог (читать — не хотел) избавиться от потребности следить и защищать.

Миньярд бросает взгляд вниз и поднимает бровь в вопросе, возвращаясь к Кевину. У последнего краснеют уши: глупо было надеяться, что Эндрю не заметит его… проблемы. Нил хмурится и смотрит то на Кевина, то на Эндрю, видимо, пытаясь понять, что происходит.

— Дэй?

— Я здоровый парень с активной сексуальной жизнью, Миньярд.

Нил выглядит еще более потерянным, будто бы его нога не находится ближе всего к стояку Кевина. Эндрю лишь качает головой и хмыкает в ответ на вопрошающий взгляд.

Джостен коротко пожимает плечами и, оперевшись на один локоть около торса Кевина, тянется к Эндрю за своим утренним поцелуем.

Кевин доволен, несмотря на неудобство в виде стояка. Он, наверное, никогда не был настолько довольным в своей жизни, как сейчас, когда он наблюдает за двумя целующимися любимыми парнями, его партнерами, лежа в их общей кровати, в их общей спальне, в их общей квартире. Домашняя, ленивая атмосфера в совокупности с недавним пробуждением, но отсутствием спешки, расслабляет.

Кевин Дэй был в восторге.

***

Кевин Дэй был в муках.

Для кого-то оказаться зажатым, будто в сэндвиче, между двумя любимыми и до головокружения сексуальными парнями — это предел мечтаний. Для Кевина, на самом деле, тоже: его грудная клетка была раздавлена с двух сторон Эндрю и Нилом, зашедшими в своих утренних поцелуях достаточно далеко, и все, что он мог делать в этой ситуации — это сжимать зубы до скрипа, стараясь не выпустить какой-нибудь стон.

Нил своей растопыренной ладонью опирается на грудь Кевина и выбивает того из мыслей. Дэй пытается восстановить дыхание, но Джостен слегка сжимает его, и из груди вырывается вздох.

Он чувствует, как горит, плавится. В какой момент наблюдение за парнями и утренняя неловкость переросли в тягостные и, казалось, бесконечный мучения — он не знал. Но Кевин четко видел, как, разбирая Нила на части лишь с помощью языка и неаккуратных объятий через Дэя, Эндрю иногда возвращал свой взгляд к нему.

Миньярд, все еще взъерошенный, но уже точно не такой сонный, выглядел как самый настоящий совратитель. Он одним взглядом заставляет трепетать, и Кевин просто не может сопротивляться. Он привык идти за Эндрю. Идти с Эндрю. Ему не нужно осознавать или размышлять, он, будто заклятая змея, поддается, играет по правилам Миньярда.

Кевин не может перестать восхищаться. Почему сейчас, когда никто из них не сходил в душ или даже не почистил зубы, когда он лежит, вспотевший и буквально взмокший, готовый кончить в штаны от наблюдения яростных поцелуев своих парней, почему именно сейчас он чувствует себя так возвышенно? Он знает, что для большинства их ситуация — грязная, низменная, насыщенная бездумной страстью, но Кевин не может даже выразить все чувства, всю любовь, переволнявшую его.

Он часто и неглубоко дышит. Нил так и не убрал руку с его груди, из-за чего в голове Кевина набатом стучала кровь. Он не был так чувствителен к стимуляции сосков, как Эндрю, но сейчас он готов был умолять даже о ней.

Миньярд снова бросает взгляд на Дэя, и тот задыхается. Ранее золотисто-имбирные глаза теперь казались темно-кофейными из-за расширенных в удовольствии зрачков. Кевин готов молить, встать на колени, восхвалять, но в конце концов лишь тихо и жалобно поскуливает.

Нил отрывается от Эндрю между ними остается греховная ниточка слюны, которая мгновенно исчезает. Кевин мельком взглянул на нее и, наконец, осознал, что произошло. Его уши начинают гореть, и он жмурится, пока Нил хихикает.

— Что-то не так? — Нил не может перестать улыбаться, и Кевин быстро понимает, что Эндрю имеет в виду, когда говорит, что ненавидит их.

— Ненавижу тебя, Боже…

— Плагиат, — Эндрю хмыкает и проводит ладонью по груди Кевина. Дэй пусть и выше, но его грудная клетка не сильно больше, чем у Миньярда, и… Он прав. Боже.

Кевин вздыхает, чувствуя, как он готов взорваться на месте, и прогибается в спине в попытки уйти от стимуляции. Он не может кончить вот так, он знает, что не может, но удовольствия так много, Эндрю и Нила так много, всего так много, что он просто не справляется. Он снова скулит и теперь отворачивает голову в сторону, чтобы хотя бы не видеть такую до безумия притягательную картину.

Эндрю останавливается буквально в сантиметре от его соска. Дэй чувствует горящей щекой, ухом, шеей вопросительный взгляд Миньярда. Он не может посмотреть в ответ, потому что, как оказалось, его глаза зажмурены, так что он лишь аккуратно кивает.

Эндрю хмыкает и кончиком пальца придавливает горошину соска:

— Надейся.

У Кевина шум в ушах, Кевин еле фильтрует доходящую до него информацию, и, когда он все же понимает, что ему сказали, то шумно выдыхает и открывает глаза.

А там прежняя — прекрасная, — картина: Нил и Эндрю снова целуются, Нил закрыл глаза и наслаждается, Эндрю заботливо следит за ним из-под век; его рука на челюсти Нила, поглаживает его ухо. Нил мычит в поцелуй и Кевин чувствует, как этот звук отдает прямо в его член.

Он снова скулит

Эндрю снова бросает на него взгляд, все еще целуясь с Нилом, и, Боже, этот взгляд, наверное, может растопить все льды полюсов Земли.

Джостен же не смотрит на Кевина: он берет Эндрю за ту руку, что у него на челюсти, удерживает внимание на себе и улыбается. Эндрю кусает его нижнюю губу, а Нил все еще улыбается, и Кевин знает, что Нил улыбается его страданиям.

Этого слишком много, но Дэй не может оторвать глаз. Он чувствует, как его яйца сейчас взорвутся. В его голове повторяется мантра «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста», но он знал, что не может это сказать, так что сдерживался и громко выдыхал, поскуливая.

Кевин, скорее всего, мог бы кончить нетронутым.

Он смотрит на Эндрю и Нила, он видит их движущиеся языки, и, черт возьми, да, он уверен, он собирается кончить нетронутым.

— Я… Я сейчас… — он бормочет, но его язык слишком заплетен, его мысли слишком шумные, его член слишком тяжелый.

— Собираешься кончить?

— Мгм, — он мычит, такой открыто просящий и нуждающийся, что теперь Нил не может отвести глаз. Кевин Дэй, сын и звезда экси, лучший нападающий во всем мире, сейчас отчаянно скулит и готов кончить от наблюдения за своими парнями.

Что ж, Нил не знал, что мог получать настолько эксгибиционистское удовольствие.

Пока Джостен почти облизывается от такого податливого Кевина, Эндрю берет все в свои руки. Не убирая пальцы с соска Дэя, второй рукой он спускается вниз, к его члену. Кевин жмурится, когда чувствует прикосновение Эндрю к налитой кровью головке, и, чтобы не оставлять Нила в стороне — и, в какой-то степени, вернуться в реальность, — он хватается за запястье Джостена.

— Тебе что-то нужно? — Нил выглядит слишком дразнящим с этой его бытовой улыбкой и едва сбитым от поцелуем дыханием. Кевин собирался ответить что-то, но Эндрю сжимает свой кулак там, внизу, и начинает буквально накачивать его член. Из Кевина вырывается очередной скулеж, и он активно кивает головой.

— Хорошо, как скажешь, — Нил снова смеется.

Он явно более милосерден, чем Эндрю: он не заставляет Кевина произносить желания вслух, не лишает его практически всех прикосновений, не игнорирует его. Нил с улыбкой наклоняется и втягивает Кевина в поцелуй, где тот, на самом деле, не может толком ничего сделать, чтобы ответить; Эндрю все активнее работает над его членом, что напрямую мешает ему думать.

Когда Кевин кончает, он вдыхает, словно утопающий, и затихает. Его глаза закрыты, а грудная клетка трепетно приподнимается. Эндрю своей рукой на груди чувствует, как стучит его сердце.

Сперма Дэя растекается по его груди. Нил опускает взгляд с его лица и видит, как пара капель попали аж на ключицы и хихикает.

— Что тут настолько забавного, а? — голос Кевина хриплый и довольный.

— Ты кончил себе на ключицы. Практически нетронутым.

— Это забавно? — подключается Эндрю, вытирая попавшую на ладонь сперму о бедро Дэя, слегка нахмуренный.

— Достаточно. Забавнее, чем тот факт, что теперь нам надо идти в душ.

Нил театрально стонет и откидывается на кровать.

— Мне и так хорошо, — подыгрывает Кевин.

— Полностью покрытому в сперме? Ни за что. Вы в любом случае должны были бы идти в душ, грязные засранцы.

— Ну не при любом, — и у Нила, хоть и уставшее, но то самое выражение лица, когда он планирует очередную глупость. Эндрю и Кевин, конечно же видят это.

— Ну знаешь… — Нил самым греховным образом бросает взгляд на начавший застывать след спермы на груди Кевина и прикусывает губу.

Дэй смотрит сначала на него, затем прослеживает за его взглядом. Пару секунд он глупо моргает, а потом до него доходит.

— Боже! — Кевин краснеет, вскидывает руку и накрывает ей лицо лица, закрываю ему рот, — Хватит, ты убьешь меня и мой член.

— Вау, ты наконец нашел его кнопку выключения, тренер должен вручить тебе Нобелевскую, — Эндрю хмыкает.

Кевин закатывает глаза и вскрикивает, когда Нил облизывает его ладонь.

Их утро началось хорошо.