Attention

Все строчки — это выдержки из песни Tokio Hotel — Attention. Поэтому я просто настоятельно рекомендую послушать ее, и вы поймете, как бы шикарно звучали их голоса в дуэте и под гитару…

Чанель дернул на себя двери, впуская в прихожую ночной морозный воздух, и уступил дорогу двум явно замерзшим фигуркам. Сам съежился от колючего прикосновения под легким джемпером и красноречивым взглядом подогнал вошедших, мол: «Быстрее, чего вы копошитесь?»

— Хань, где вас носило?! — пытаясь перекричать музыку, хмуро спросил он, наблюдая за тем, как друг отряхивает снег с одежды прямо на пол, создавая маленькие лужицы-капельки. От новоприбывших веяло явным холодом, который угрюмо смешивался с уютным теплом прихожей, что, никуда не спеша, осторожно согревало.

— Пешком топали! — прокричал друг, а на удивленный взгляд Пака добавил: — Машина заглохла на повороте, — Лу стянул шапку, стряхивая и сбивая с нее липкие катышки снега. — Пришлось там оставить. Утром заберем. Фуух… ну и погодка в ночь. Жесть! — Хань уже вовсю пританцовывал под громкие биты, что были слышны из гостиной, и в этом дурацком танце пытался расстегнуть замок куртки. — Кстати, знакомься, это Бэкхен, я тебе о нем говорил! — Лу указал на стоящего рядом парня в яркой красной куртке, который стряхивал снег с широкого шарфа-хомута и замерзшими пальцами пытался его раскрутить.

— Привет, — махнул Чанель новоприбывшему на его гулкое «Привет» куда-то в вязку и вновь переключился на Ханя. — Давайте раздевайтесь и присоединяйтесь, мы уже вовсю веселимся. Затарились пивом и закусками на неделю вперед. О уже отжигает.

— Кто бы сомневался, — пробурчал Хань: его было не слышно и лишь по искривленному рту можно было понять, что он не доволен, но Хань быстро добавил: — Кстати, Бэк, — он повернулся к другу, — это Чанель — хозяин всей этой богадельни. Если что…

Чанель по инерции устремил взгляд на новенького и … если что, то что? Он почувствовал, будто медленно опускается в морскую толщу и практически ничего не слышит; музыка стелилась непонятным фоном и плотным туманом вокруг, и сам он, как безвольная кукла, идущая ко дну, пялился на парня, который наконец-то развязал свой дурацкий шарф и теперь смотрел на него с чуть заметной улыбкой на красивых губах. Чанель не сразу, но все же уловил какое-то странное и до глупости подходящее ситуации «Тревога!» и попытался разобраться в потенциальной опасности. Но темные растрепанные волосы, мокрые ресницы, красные щеки, губы с бледной от холода поволокой и…

Чанель судорожно сглотнул и честно сделал над собой усилие понять, что происходило, но где-то глубоко на самой периферии сознания яркой вспышкой мелькнула мысль, тут же погаснув, что он всего лишь пропадает. Причем на глазах. Пропадает только от одного взгляда на губы, что скромно увенчаны милой родинкой, которая, как Полярная звезда, притягивала взгляд и вела за собой, уверяя в истинности выбранного пути. Север. И этот Север заставлял замирать дыхание и сердцебиение, лишь иногда напоминая, что эти действия жизненно необходимы.

— … в общем, если что, здесь любой тебе поможет и все подскажет. Чувствуй себя, как дома, — закончил пламенную речь Хань, пытаясь вместить две куртки на узкой вешалке поверх чужих вещей. — Идем, — он дождался, пока Бэкхен разулся, и по-хозяйски утащил того за руку в гостиную, все так же пританцовывая. — Привет! Ребят, знакомьтесь, — прокричал он и вместе с новеньким утонул в шуме дома.

А Чанель остался стоять в полнейшем ступоре и часто моргал, продолжая смотреть на стену, возле которой минутой ранее стоял Бэкхен. Смотрел, но абсолютно ничего не видел и не слышал кроме бешеного стука своего сердца, которое азбукой Морзе отбивало лишь одно: имя, которое он впервые услышал из уст друга.

Бэкхен рассмеялся, чуть оголяя ровный ряд белых зубов и наклонился к Ханю, что-то шепнув другу на ухо. Тот отрицательно повертел головой и как-то грустно улыбнулся, пожимая плечами. А потом махнул рукой и потянулся за своей бутылкой пива, запрокидывая голову и допивая янтарную жидкость. Отставил стекляшку и что-то сказал вслух — Чанелю не было слышно, но, проследив за взглядом новенького, он безошибочно определил тему разговора. «Тема» стояла возле музыкального центра и просматривала музыкальные диски, что-то безнадежно откладывая в сторону, а что-то одобрительно складируя рядом.

— Неплохой выбор, — Сехун обернулся, размахивая музыкальным альбомом с обложкой в темных тонах. — Одобряю, — тоном музыкального эксперта сообщил он, и Чанель, цыкнув, демонстративно закатил глаза — Пака как бы не очень волновало одобрение его личного музыкального вкуса.

— Бэк, так тебя переселили в комнату к Ханю? — услышал он рядом голос Чонина, который ловким движением закинул в рот соленую фисташку, мерно ее пережевывая.

— Да, — повысил голос новенький, и Чанель задержал дыхание, вслушиваясь в его речь. — Администрация запланировала в нашем крыле косметический ремонт, вот и распределили нас, затыкая дыры в таких комнатах, как у Ханя. Неплохая такая комната, скажу я вам. Даже лучше, чем у меня была, — он довольно усмехнулся и слегка прикусил кожу нижней губы, плавно отпуская ее.

Чанель сделал глубокий вдох, замер и, когда почувствовал легкое головокружение, позволил себе тихо выдохнуть, продолжая впитывать звонкий голос. Он даже особо не вникал в значения сказанных слов: в данный момент весь смысл прямым потоком проходил мимо него. Чанель не хотел слышать, только слушать. А Хань все говорил и говорил, тормошил рассказами Бэкхена и светился весь, словно тот был одним из лучших людей, которых он знал. У этого китайца даже нос слегка вздернулся в сторону потолка.

— Ладно-ладно, мы поняли, что Бэк отличный парень, — рассмеялся Чонин, бодая Ханя в плечо и протягивая через него бутылку новому знакомому с намерением чокнуться. — За знакомство?

— Да запросто, — широко улыбнулся Бён, потянувшись навстречу и облокачиваясь рукой о бедро Ханя, кинул взгляд на стоящего в сторонке Сехуна, который в этот момент слишком сильно стиснул несчастную коробку от музыкального диска, и поприветствовал его легким поднятием бутылки, припадая к горлышку и допивая остатки пива.

Бэк вновь что-то шепнул своему соседу, игриво улыбаясь, но тот опять отрицательно махнул головой, нерешительно опуская взгляд.

— Я принесу еще, — Лу как-то неуклюже вскочил с дивана и, захватив пустую бутылку друга, оглядел комнату, выцепив взглядом еще несколько таких же. — Пойду выброшу и принесу новые, — он повысил голос, чтобы его все услышали, и спешно покинул помещение. К слову, так и не сообразив, что не заметил еще одну пустую бутылку — ту, что была в руках у Сехуна. Тот проводил Ханя тоскливым взглядом, посмотрел на свою пустышку и, не скрывая раздражения, отставил ее на одну из звуковых колонок.

Чанель грустно улыбнулся своим мыслям и перевел взгляд, тут же встречаясь глазами с Бэкхеном — парень сдержанно одарил его скромной улыбкой и сам поднялся с дивана, чтобы последовать за Лу. И, наверное, сейчас Чанель был бы абсолютной копией Сехуна, если бы сам О не отвлек его:

— Пакчан, а сыграй нам что-нибудь, я видел, ты гитару с собой привез.

***

— Прости, но вы оба дураки, — проходя мимо кухни, услышал Чанель знакомый звонкий голос. Даже остановился, но продолжения так и не последовало. Видимо, парни закончили свой разговор на этой невеселой ноте. Переложив гриф гитары с одного плеча на другое, он потопал обратно в гостиную.

— Чего желает душа? — сходу спросил Чанель, устраиваясь удобнее на диване и ловко пробегаясь подушечками пальцев по серебряным струнам.

— Давай что-нибудь на твое усмотрение, — О сел напротив, а остальные гости разбрелись по комнате, располагаясь кто где. Чонин дотянулся до пульта управления и вырубил музыкальный центр.

— Ну, раз так… — Чанель задумался и закусил щеку изнутри, размеренно перебирая в голове свой репертуар. Прищурился в привычной манере и посмотрел на Сехуна, тут же смекая, каким будет ответ — песня сама нашла себе слушателя. — Ок… — хитро протянул он и ударил по струнам, нужными аккордами, начиная резвое вступление и на ходу вспоминая слова.

«Я пытаюсь сказать тебе,

Я пытаюсь узнать тебя.

Безумно хочу показать тебе,

Борюсь, чтобы добиться тебя…»

Чанель легкой жалостливой хрипотцой в голосе выделял каждое значимое слово, чтобы смысл исполняемых строчек меткими стрелами вонзался в человека, для которого песня предназначалась.

«Как только я оказываюсь в твоих руках,

Ты уходишь и бросаешь меня.

Это жестоко с твоей стороны — сжигать меня,

Но я люблю, как ты причиняешь мне боль…»

Сехун неосознанно закусил нижнюю губу до болезненного побеления и лишь иногда открывал рот, чтобы повторять слова песни, что сейчас не оставляли его равнодушным и — Чанель надеялся именно на это — больно жалили этого глупца.

Только вот все его рыцарские побуждения канули в лету, когда он боковым зрением выхватил у входа в комнату знакомую фигурку и полноценно глянул в ее сторону. Бэкхен заинтересованно посмотрел на него, слегка покачивая головой в такт мелодии и одобрительно улыбнулся.

«Attention…»

Сердце Чанеля пропустило удар, пока пальцы на автомате выдавали ритм, а текст был по-дурацки проглочен застопорившимся рассудком. Бэкхен улыбнулся еще шире, а в следующий момент сам вступил в песню, спасая положение и честь хозяина дома.

«Я выцарапываю твоё сладкое имя прямо на своей коже,

Ты оставил меня истекать кровью, но я не мог сдаться.»

Чанель, как завороженный, следил за каждым движением парня, что с грацией кошки подбирался к нему на каждом спетом слове.

«Я проглотил яд, чтобы он поразил меня,

Верни мне моё сердце, которое отвергло твоё тело…»

Бэкхен сел на невысокий столик перед Чанелем и продолжил петь, отстукивая ногой и смотря на него, будто удерживая на крючке, а в глубине его глаз отблесками света умиротворенно плескалось черное море.

«…я никогда не дам тебе уйти,

Терпеть не могу тот факт, что так нуждаюсь в тебе.»

Море мерно успокаивало, легкой пеной выползая на берег и давая призрачную надежду. И Чанель благодарно кивнул парню, чтоб после под восхищенное со всех сторон «Воу» они продолжили уже в тандеме.

«Не важно, что ты сказал, важно, как ты сказал,

Не важно, что ты сделал, важно, как ты сделал.

Я смертельно устал жаждать твоей любви,

Я выбрал быть одиноким,

Чем жить без твоего внимания…»

Пак, как ребенок, радовался каждой спетой строчке в их неожиданно сложившемся импровизированном дуэте и с упоением вглядывался в лицо парня, пил все его эмоции и буквально дышал его радостью, отказываясь от воздуха. Сейчас Бэкхен был его воздухом. Чанель опустил слегка опьяненный взгляд ниже и стал считывать слова с чужих притягательных губ, повторяя их движения. Ничего вокруг не видя: весь мир сжался до размеров слов из песни и… о, Господи, маленькой чувственной родинки.

Он рвано набрал в легкие воздух и чуть не задохнулся от резкого прилива кислорода в организме, через силу заставляя себя заглянуть в черное море. А Бэкхен лишь тонко улыбнулся.

Кажется, он все понял.

Чанель читался как раскрытая книга.

— Отлично играешь, — похвалил его Бён и, встав со стола, по-дружески похлопал его по плечу.

И это прикосновение — легкое, не несущее в себе никакого подтекста — словно удар тока по внутренностям. Чанель почувствовал, как резко все сжалось, сердце совершило болезненный кульбит, а легкие сдавило до невозможности сделать даже малейший глоток воздуха. Тело парализовало на пару секунд, но этого хватило, чтобы понять, что он безвольной куклой падает на дно, утягиваемый тяжелыми, обвивающими ноги, цепями. Всё.

Повисшая в комнате тишина давила на него и ему не хотелось быть открытым для всех. Казалось, будто все смотрят только на него и все понимают — понимают, что он снова впечатлительный ребенок, и это его очередной «первый раз». Глупо, наверное, но приходится верить в любовь с первого взгляда; и эта гамма чувств и эмоций, эта идиотская ситуация вообще не вяжется у него в голове: такого не было даже при его длительных отношениях!

— А ты, — взяв паузу на мгновение, он прокашлялся, избавляясь от комка в горле, — отлично поешь, — только смелости поднять взгляд не хватило. Пак любовно провел пальцами по грифу. — Занимался вокалом?

— Окончил музыкальную школу, — Чанель почувствовал улыбку Бэкхена и хотел ею насладиться, но, обернувшись, наткнулся на губы, обхватывающие горлышко бутылки. Его обдало жаром. Хочешь-не хочешь, а фантазии пролетели вперед паровоза, даже если думать об этом парень не собирался. Все, Пак, тебя клинит.

— А учишься? — Чонин в этот момент хотел сказать что-то остроумное, но вместо этого подавился хмелем и хрюкнул, щуря глаза в сторону приятеля, и это было что-то вроде «Я знаю, чем ты слушал, когда мы знакомились».

— На факультете менеджмента.

— Но хочет стать певцом, — усмехнувшись, Хань поставил рядом с Чанелем пиво и сел рядышком с другом. — Он идиот и губит свою карьеру.

— Мечты и реальность очень часто не совпадают, Хань.

— Фигня! Все это просто отмазки, — Чондэ, кажется, уже успел поднять свой уровень алкоголя до нужной кондиции: он посмеивался через каждую фразу и готов был спорить со всеми. — Зависит, конечно, от уровня твоей жажды славы, но можно быть певцом и в баре. Ну или в какой-нибудь второсортной группке. Если хочется петь — ты будешь петь.

Бэкхен пожал плечами: он как-то не горел желанием спорить и, выдав несколько несущественных аргументов против позиции Чондэ, которые тут же были пылко отклонены, он отмахнулся от Кима, как от назойливой мухи, и перевел тему. Только Чанель снова был где-то не с ними: перебирая аккорды, он душил тишину своей музыкой, а внутри пытался совладать с собой и своей зацикленностью на одном конкретном человечке, который своей легкой улыбкой дарил и покой и смятение.

Чанель почувствовал в нем свой центр мира.

***

Пак выпустил дым, пьяным взглядом рассматривая плавные линии рисунка, что тот рисовал, постепенно уплывая за пределы теплой кухни, и прислонился виском к холодному стеклу. Он вгляделся в темноту за окном и сфокусировался на отражении тлеющего кончика сигареты, что светился оранжевым огоньком каждый раз, как он прикладывался к фильтру и затягивался. Сонно зевнул, а в следующий момент дернулся, когда дверь на кухню распахнулась, и он встретился со слегка озадаченным взглядом в отражении окна.

— Ты куришь? — сходу неловко спросил Бэкхен.

— Есть такое, — усмехнулся Пак и выдохнул в приоткрытое окно, смешивая чистый морозный воздух с серым сигаретным дымом. — Тебе не нравится?

— Да нет, все в порядке. Не бери в голову, — отмахнулся парень. — Я вообще Ханя искал, но раз его здесь нет… — Бэкхен неуклюже потоптался на месте и взлохматил волосы, — пойду искать дальше.

— Он вроде на второй этаж поднимался, — Чанель затушил недокуренную сигарету и прикрыл окно, оборачиваясь полноценно.

— Сехун только что туда поднялся, — горько усмехнулся Бэк. — Господи, — он запустил обе руки в волосы, сцепляя пальцы на затылке, — что между ними происходит?

— Сложно сказать, — Чанель, слегка пошатываясь, подошел к столу и развернул к себе стул, перекидывая через него ногу и садясь.

— Нет, не сложно, — тихо фыркнул Бэкхен и сам приблизился, садясь рядом с ним. — Даже я, человек, который впервые в вашей компании, вижу, что у них там ничего сложного нет.

— Только они сами все еще не поняли это, — хмыкнул Чанель. — Мне кажется, там что-то произошло, что выстроило эту дурацкую стену между ними. Как-то уж быстро они отдалились друг от друга, хотя из нас всех общались теснее всего.

— Но разве так тяжело сказать человеку, что он тебе нравится? — недоуменно посмотрел ему в глаза Бэк. Он тяжко вздохнул и, вытянув руку вдоль стола, лег на нее, снизу вверх разглядывая черты лица Чанеля.

— Сказать.? — Пак задумчиво посмотрел на него. — Ты, правда, считаешь, что можно вот так спокойно подойти к человеку и сказать ему о своей симпатии?

— А почему нет? — Бэкхен лениво улыбнулся.

— Ну, — Чанель пристально посмотрел ему в глаза, — возможно это и легко, но только при условии, что ты уверен в том, что чувства обоюдны.

Бэкхен неосознанно провел языком по верхней губе, и его кончик застыл на остром клыке, а в следующее мгновение медленно приподнялся, коснувшись того места, где находилась пикантная точка.

— Но ведь никогда не знаешь наверняка.

— Это правда. И подтверждение тому — два дурака на втором этаже.

— А если уже не дурака? — Бэкхен шельмовато посмотрел на него и хитро изогнул губы. — Ты слышишь крики или ругань?

— Нет…

— Вот и я нет, — он согнул в локте руку, на которой лежал, и подставил ее под щеку. — Видимо, не так уж и сложно сознаться в том, что кто-то занимает все твои мысли.

Чанель облизал губы и слегка поерзал, вглядываясь в лицо собеседника. Он сложил руки на спинке стула и положил на них подбородок, располагаясь практически на одном уровне с Бэкхеном. Просто смотрел и удивлялся. Сам себе. А чуть пьяное море напротив позволяло окунаться в себя и даже не пыталось утащить на дно, но вот чертовы губы… Фантазия красноречиво нарисовала картину, где Чанель почему-то смело пробовал на вкус то самое чувственное место, которое сейчас слегка отливало влагой от слюны.

— И откуда ты только такой взялся? — шепотом спросил он все, на что был сейчас способен.

— Меня Хань пригласил, помнишь? — таким же шепотом ответил ему парнишка.

— Едва ли… — одними губами произнес Чанель, цепляясь за хмельной блеск в чужих глазах.

— Что-то не так?

— Не знаю… — Чанель опустил веки и едва заметно тряхнул головой, будто желая освободиться от похмелья, и будто это самое похмелье виновато в его странном помешательстве. Ну нельзя ведь так… Нельзя. Он прекрасно осознавал это, но просто был не в силах запретить себе продолжать рассматривать Бэкхена. Да и сейчас, будучи с закрытыми глазами, Чанель все равно видел образ этого парня, несмотря на то, что абсолютно ничего о нем не знал, кроме того, что Бён новый сосед Ханя по комнате.

— Тебе кто-то нравится, — протянул Бэк, и в его голосе не было ни капли насмешки.

— Я пытаюсь разобраться в этом, — Пак открыл глаза, избавляясь от легкой пелены.

— Так сложно? — Бэкхен все еще выжидающе смотрел на него.

— Не сложно, но… странно? — он вдруг протянул руку и коснулся костяшками пальцев щеки Бэкхена, а потом опустился чуть ниже, задерживаясь большим пальцем над верхней губой. Он немного грубо провел по самим губам и тут же ухватил парня за подбородок, вздергивая его и заставляя охнуть от неожиданности. — Как думаешь, может, мне подсыпали приворотное зелье?

— Глупости не говори, — Бэкхен оттолкнул его руку и, посмотрев на него недовольно, поднялся со стула. — Кому это могло понадобиться? — взгляд сверкнул обидой, но Чанель лишь изогнул бровь. И только когда Бэк вышел из кухни, так и не дождавшись ответа, тихо бросил в закрывшиеся двери:

— Тебе?

***

Хань спрятался от шума на веранде второго этажа, устроившись за дубовым столом. Уместив голову на сложенные руки, он смотрел в окно, наблюдая за кружившимися в собственном танце снежинками. Это завораживало и успокаивало, внутренние черти замолкали и уже не так глубоко вонзались когтями в его душу.

Есть много вещей, которые сложно объяснить, да и самому понять. Хань не сможет объяснить «Почему» Сехун, «Каким образом» Сехун, «Зачем» Сехун, да и понять — как дальше-то? Это продолжается слишком долго. Он пытался выкинуть из головы, забить, забыть, обрубить все связи и перестать общаться. Пытался, правда пытался. Но чужое имя будто выжжено у него где-то внутри. Его упрямо поджатые губы или сощуренные во время смеха глаза с десятком морщинок-лучиков на уголках глаз, его вечная жажда приключений и детство в заднице, задор и открытость, сосредоточенность и озорство. Горько выдохнув, Хань попытался вытолкнуть из себя эти образы, но, как обычно, ничего не получилось.

А время нихрена не лечит.

Зацикленный на мыслях о Сехуне, он не заметил, как нарушили его одиночество; слегка дернулся, только когда отодвигаемый стул издал скрежет, а, повернувшись, натолкнулся на пьяные, блестящие в полумраке глаза. И тень улыбки, которую Сехун тут же задушил, усаживаясь рядом.

И тишина.

Лу продолжал смотреть в окно, стараясь расслабиться: у Сехуна была замечательная способность — он умел быть невидимым, неощущаемым — словно исчезал на время. Ничего не хотелось говорить. Да и Ханю нечего было сказать, в прошлый раз он все, что нужно было, рассказал.

Баюкающие отголоски музыки и такая же атмосфера веранды, и китаец почувствовал, как его накрывает плотным одеялом сна. С Сехуном уютно, до безобразия просто. И это несправедливо. Несправедливо, что нечто внутри тебя выбрало подходящего тебе человека и теперь постоянно стремилось всеми клеточками к нему, а в итоге ты получаешь ничто и игру в «Мы были пьяны, я все забыл.»

Когда длинные пальцы Сехуна легли на его запястье, Ханя пробрало стайкой мурашек от головы до пят за жалкие доли секунды, и такой же кучей надоедливых мыслей, но, не желая выдать себя и продолжая находиться где-то между сном и реальностью, он медленно поднял взгляд на парня.

У Сехуна глаза — словно океан с бесконечным дном — загадочные, говорящие, кричащие своим молчанием, и пусть цвет глубокий, карий, они видятся синими и нереальными. В Сехуне словно есть какая-то магия, которая не подвластна обычным людям, и Лухан снова тонет в нем.

О хотел что-то сказать, Хань чувствовал и видел это, но парень продолжал молчать и смотреть прямо в глаза и куда-то сквозь, и это казалось неким общением. У парня начинала гудеть голова, словно где-то там на подкорке подсознания между ними шел разговор, но он не мог уловить ни единой мысли. Это раздражало.

Наверное, эти гляделки продолжались около получаса, а может и час: Лу потерял счет времени, однако, когда Сехун отвел взгляд, он уронил тихое и хриплое:

— Прости.

Прикрыв глаза, Лухан всеми силами пытался усмирить проснувшихся зверей и пылкие чувства, что набатом гремели в висках, и при этом старался выглядеть безучастным. Это было очень по-взрослому, но так сложно.

— Хань… Я просто растерялся. Испугался, я не знаю… Это просто как кирпичом по башке, понимаешь? Ну и…

— Как-то я не особо чувствовал твой страх, когда ты своим языком лез мне в глотку.

— Я был пьян.

— А сейчас? Сейчас ты настолько же пьян? Сейчас ты извинишься, добавишь еще литр пива, а на утро все будет в порядке? — Хань не хотел нарушать атмосферу уюта и покоя громкими словами, поэтому слова звучали тихо, но твердо. В голосе не было осуждения или попытки задеть — только усталость. Он очень устал.

— Хань…

— Что?

— Да, утром все будет в порядке, но только если ты прекратишь…

Хань вздрогнул, когда ощутил костяшки пальцев Сехуна на своей щеке: тот с особой нежностью провел ими пару раз от скулы до линии челюсти и остановился, снова требуя зрительного контакта. Лу не успел поднять глаза, как теплые, слегка обветренные губы коснулись его. Сердце тут же сбилось с привычного ритма, кровь зазвенела по венам, эхом отдаваясь в черепной коробке. Сехун не спешил, целуя медленно с какой-то нежностью и трепетом, а Ханю казалось, что он сойдет с ума: звон в ушах только усиливался.

— Прости, — Сехун прижался своим лбом к его и повторил: — Прости, — снова затягивая в поцелуй.

***

Чанель перевернулся на живот, медленно выпадая из сна, и облизал пересохшие губы. Чуть тихо простонал и, обняв подушку, уткнулся в нее лицом. Опять облизал губы, но от многовековой Сахары так и не избавился. Он приподнялся на локтях и осмотрел комнату, которая уже освещалась дневным светом, окинул взглядом растрепанные макушки всех спящих, вспоминая, кто же лег спать с ним в одной комнате, а кто в соседней, и заметил одно откинутое одеяло: кто-то умудрился проснуться раньше него. Чанель нахмурился и не спеша сполз с кровати, опуская ступни на холодный пол и недовольно жмурясь. Какое-то время все еще пытался полноценно проснуться, а потом поднялся и потопал вниз: с Сахарой срочно нужно было что-то делать.

Он спустился на первый этаж и прошлепал по коридору на кухню, но резко остановился и вернулся обратно в коридор: на вешалке не хватало красной куртки и того самого шарфа грубой вязки. Чанель подозрительно прислушался к шуму в доме и быстро вернулся в комнату, теперь тщательно рассматривая всех спящих — так и есть, отсутствовал лишь Бэкхен.

Пак нервно потер лицо руками, заставляя себя полностью проснуться и включить мозг — куда же парень мог уйти? Отсюда до главной дороги — единственного места, где можно было словить машину и уехать — километра три… неужели он…

Чанель сжал кулаки, вспоминая вчерашний вечер и их с Бэком разговор: «А если тот обиделся? Черт… черт… черт!»

Он мгновенно нашел взглядом свои джинсы и свитер, натягивая их на ходу и выбегая из комнаты. Только бы этот дурень не надумал шуровать к трассе пешком, учитывая ночной снегопад. Бэк… Бэкхен, ну что же ты такой глупый?

Чанель уже обулся, хватая свою куртку, но, услышав рев мотора, испуганно выскочил на улицу, замирая и во все глаза пялясь на то, как через заметенный за ночь снегом въезд на территорию загородного дома нагло продирался автомобиль Ханя. Чанель сжал в руках куртку, изумленно наблюдая, как машина остановилась перед самым входом и из нее выбрался Бэкхен. Парень пару раз дыхнул на ладони и растер их, а потом посмотрел на Чанеля.

— Доброе утро, — тихо поприветствовали его. — Или день.

— Доброе, — Чанель улыбнулся, как дурак.

— Чего голый выперся, холодно же! — буркнул Бэкхен. Он заскочил на веранду и открыл дверь в дом, ожидая, пока за ним зайдут следом.

— Да так… — выдохнул Пак, — я думал… — он прижал куртку к груди, — думал, ты ушел.

— С какой стати?

— Не знаю… — замялся он.

— Блин, ну я и замерз, — прошипел Бэк, раздеваясь.

А Чанель обомлел, ощущая, будто видит дежавю: щеки парня раскраснелись от мороза, а на ресницах была уже хорошо знакомая влага от растаявшего инея. Замерзшими руками Бэкхен размотал свой чертов шарф, что закрывал почти половину лица и, как в качественном эротическом фильме, оголил губы.

Чанель отвернулся:

— Чаю?

— Было бы неплохо, — Бэкхен продолжил растирать ладони.

— Ты чего один потащился к машине? — Чанель вошел на кухню и нажал на кнопку чайника, разглядывая цветную лампочку индикатора.

— Ханю не до этого, — объяснил парень. — К тому же, я давно проснулся, нужно же было себя чем-то занять.

— А если бы она не завелась? — укорил его Чанель, поджимая губы.

— Ну… — пожал плечами Бэк, — вернулся бы, — спокойно заключил он. — Здесь, правда, недалеко.

— Недалеко ему, — фыркнул Чанель, только сейчас вспоминая, что хотел пить. — Ты… блин… — он открыл холодильник и буквально выдернул из него бутылку с водой, нервно отвинчивая крышку и прикладываясь к горлышку. — Я уже решил, что ты поперся к трассе!

— Не заводись. Вот он я, на месте, — Бэк примирительно улыбнулся, выставляя вперед ладони. — Правда, что ли, испугался? Эй…

Чанель опалил его раздраженным взглядом и уже было хотел съязвить, но:

— Всем доброе утро, — услышал он довольный голос Сехуна, медленно вплывающего на кухню и растирающего шею, к слову, с уже расцветающими признаками того, что с Ханем у него уже все совершенно просто и понятно. О достал из шкафчика две чашки и кинул в них пакетики с чаем, совершенно не обращая внимание на то, что оказался в центре небольшой словесной перепалки.

Бэкхен посмотрел на чашки и смешно закусил губы, указывая на них взглядом Чанелю и за спиной у Сехуна оттопыривая большой палец.

— Наконец-то нашли общий язык? — спросил Чанель, отставляя бутылку с водой и усаживаясь за стол.

— Что? Какой язык? — не понял Сехун.

— Спрашиваю, все ли у вас хорошо, — усмехнулся Чанель и уточнил: — с Ханем.

— Оу… — он смущенно улыбнулся. — Да.

— Мы рады, — Бэкхен подошел к Чанелю со спины и уложил обе своих ладони ему на плечи, чуть сжимая. — Правда, Чанель? — и наклонился к его левому плечу, практически прижимаясь щекой к чужой щеке.

— Конечно, — чувствуя, как сердечный ритм начинает зашкаливать, и теряя весь запал, Пак повернул голову, касаясь носом еще холодной кожи. — Очень… — его дыхание сбилось, и он сглотнул. Сейчас им хватило бы всего лишь одного случайного движения. Бэкхен медленно повернулся к нему лицом, встречаясь взглядом, и тоже замер, не дыша и почти не моргая. Его правая рука непроизвольно переместилась на шею Пака. — Сехун, — не зная, что на него нашло, Чанель не громко позвал друга, в то же время не выпуская из цепкого хвата глаза напротив, — а так ли на самом деле тяжело признаться человеку в том, что он тебе нравится?

— Нет, — отозвался О, занятый приготовлением чая и не замечающий происходящего за спиной. — Но при условии, что ты не полный идиот. Вот я оказался именно таким, — парень вздохнул и оперся руками о столешницу, задумавшись. — И по своей глупости потерял кучу времени, что мог уже быть рядом с Ханем. Ребят, — он обернулся в тот момент, когда Бэк резко выпрямился и с каким-то странным интересом принялся рассматривать свои носки, — учитесь на моем примере и не будьте трусливыми идиотами. Поверьте, это время уже не наверстать.

Бэкхен понимающе кивнул и сцепил руки в замок, жуя губы. А потом кинул потерянное «Ну, ладно…» и покинул кухню, забыв про чай, что хотел выпить.

***

Чанель поправил покрывало на диване и подвинул на место диванную подушку, последним критическим взглядом осматривая гостиную после ночного кутежа. Он обернулся на звук спускающихся со второго этажа гостей и довольно улыбнулся, заметив, как Сехун тормознул Ханя, обнимая за талию и быстро целуя в губы.

— Мы поехали! — громко предупредил его Хань и кивнул на прощанье, натягивая на себя куртку.

А минутой позже в дверном проеме появился Бэкхен и нерешительно посмотрел на него:

— Ну… счастливо. Спасибо, что приняли в свою компанию — вы классные ребята. Я надеюсь, что не в последний раз видимся.

— Я тоже, — согласился с ним Чанель.

 Бэк опустил глаза в пол и собрался сказать что-то еще — даже набрал в легкие воздух — но, видимо, в последний момент передумал и просто кивнул ему, исчезая в коридоре следом за новоиспеченной парочкой. А Чанель прикрыл глаза и честно сознался себе в том, что этот человек за очень короткое время сумел внести в его жизнь, в его мысли и в чувства полнейший сумбур. И если еще вчера можно было частицу произошедшего спихнуть на алкоголь, то утреннее притяжение уверяло в противоположном.

— Бэк, ну чего ты там застрял! — услышал Чанель с улицы голос Ханя и сам выглянул в коридор, проверяя, все ли у того в порядке. Бэкхен стоял возле вешалки, но резко обернулся, немного испуганно посмотрев на него. — Бэк?! — парень закусил нижнюю губу и снял с вешалки свою куртку.

— Иду уже! — крикнул он в ответ и, еще раз неловко улыбнувшись Паку, вышел на улицу, на ходу застегивая молнию.

Дверь за парнем закрылась, а Чанель так и остался стоять, держась за дверную коробку и чувствуя себя окруженным какой-то глухой пустотой. Вспоминал и прокручивал в голове все произошедшее и сказанное, подсознательно выискивая во всех диалогах хотя бы намек на то, что хаос в его чувствах нашел отклик. Вспоминал пронзительный взгляд совсем близко — вот только протяни руку. И глубокое черное море, беззаботно плескавшееся где-то там, на глубине глаз, и сулившее безопасное плавание в спокойных водах под ярким солнцем над головой в виде мелких морщинок в уголках, когда парень улыбался.

Так легко признаться?

Почему нет?

А если все это лишь игра его воображения? И Бэкхен обычный гость, который просто провел хорошо время в их компании с намеком на будущую дружбу? И с Паком в том числе.

— Они уже уехали? — в коридоре появился Чондэ, наклоняясь и натягивая ботинки.

— Как раз уезжают, — в подтверждение чему звук мотора на улице быстро сходил на нет.

— И ты давай собирайся. Я пойду пока машину прогрею, — Ким потряс брелоком с ключами. — У тебя все хорошо? — он потянулся за своей верхней одеждой. — Чего такой потеряный? Влюбился что ли?

— Я? — меланхолично переспросил Чанель. — Влюбился? — а в голове мыслью пролетело «Возможно…» — Не знаю, но нравится мне однозначно, — едва слышно сказал вслух Чанель и улыбнулся.

— Кто? — Чондэ недоуменно уставился на него.

— Бэкхен, — выдал Пак, будто это был самый очевидный ответ, а его друг этого не понимал. — Бэкхен мне нравится.

— Так нужно было ему об этом сказать? — укорил его Ким, завязывая шарф. — Я надеюсь, что ты это сделал?

— Нет, — повертел головой Чанель, пару раз несильно и виновато стукнувшись лбом о деревянный косяк. — Но скажу. Обязательно.

— Вот и отлично. Не будь Сехуном.

***

Чанель буквально взлетел по лестнице, перемахивая сразу через несколько ступенек подряд, но перед самой комнатой нерешительно замер с занесенной рукой и неосознанно задержал дыхание. Прикрыл глаза и сделал несколько расслабляющих вдохов, медленно выпуская воздух сквозь зубы. Оглянулся по сторонам и все-таки решился постучать — каждый удар отдавался громким эхом в подъезде, а затаившийся страх в области солнечного сплетения выпустил шипы. Теперь Чанель, упрямо перешагивая с ноги на ногу, ожидал хоть какие-нибудь признаки жизни по ту сторону двери. Но, услышав первые звуки отдаленных шагов, его мысли резанул немой вопрос: «А что, если откроет Хань?» — объясняться перед другом, что он делал здесь с самого утра, не было никакого желания. Вот только, пока он пытался придумать правдоподобную причину, вспоминая хоть что-то, что Хань мог бы у него когда-то там взять и якобы не вернуть, дверь тягуче медленно и лениво открылась.

И снова Чанель позабыл, как дышать. Сонно растирая глаза рукой с отсутствием какой-либо осознанности на лице — казалось, что он одной ногой все еще в царстве Морфея — дверь открыл Бэк. И в его взгляде отчетливо читалась та неожиданность, с которой он застыл, пораженно смотря на внезапного, утреннего гостя.

— Ты… — на вдохе.

— Я… — на выдохе.

— Привет, — Бэкхен пожевал губы и добавил: — Хань уехал с Сехуном, они вернутся не раньше вечера.

— Я не к Ханю. К тебе, — Пак, затаив дыхание, разглядывал растрепанного после сна парня: слегка измятая футболка с каким-то музыкантом и домашние штаны, чуть задранные на одной ноге. Вот такой Бэкхен по-домашнему настоящий: босой, растрепанный, с поджатыми пальчиками на ногах и невероятно уютный на вид.

— Ко мне? — Бэк взволнованно облизал губы, шире открывая дверь и отходя в сторону, чтобы впустить нежданного раннего гостя. Или все же жданного?

— Да. Поговорить хотел, — Пак осмотрелся, вспоминая, когда он последний раз заскакивал к Ханю в общежитие. С тех пор в комнате многое изменилось и прибавилось. Прибавился Бэкхен, и это было главным преимуществом.

— Со мной? Что-то случилось? — Бэк нервно сцепил пальцы и посмотрел на него, будто загнанный зверек. Но потом дернулся в горькой усмешке. — Ты, наверное, нашел…

— Ты мне нравишься, Бэкхен, — тихо, но уверенно перебил его Пак и теперь стоял и смотрел на парня с какой-то болезненной надеждой и ожиданием, чувствуя, как от волнения потеют ладони.

— Черт… — на выдохе проскулил Бэк и прикрыл рот тыльной стороной ладони, одновременно пряча удивление и восторг.

— Бэкхен? — Чанель сделал шаг в его сторону, напряженно всматриваясь в лицо Бёна. — Я не уверен, взаимно ли это… Я вообще ни в чем не уверен, кроме своих чувств, но… Я достаточно насмотрелся на Ханя с Сехуном и не хочу, чтобы такое же недопонимание возникло между нами. Хотя, наверное, глупо вот так резко делать какие-либо выводы, ну, то есть… Я не могу не думать о тебе и мне кажется, что это не просто наваждение, да и думать о тебе все же приятно… — он закончил свою речь неловкой усмешкой, боясь, что просто смешает сейчас все нужные слова в одну кашу и покажется полным идиотом. Если уже им не показался.

Бэкхен опустил руки и на мгновение зажмурился, видимо, впитывая и осмысливая сказанное, но тут же раскрыл глаза и взглянул на него снизу вверх.

— Ты тоже поддался словам Сехуна? — он неуверенно улыбнулся. — Боже…

— Не поддался… Мы с тобой только сутки назад познакомились, а у них эта возня с детства, по-моему. Но почему нет? Бэкхен, ты мне, действительно, очень понравился, и я хочу верить, что это обоюдно, потому что ты прочно засел в моих мыслях, — Чанель перевел дыхание. — Скажи что-нибудь.

Бэкхен молчал всего лишь пару секунд, хотя для Чанеля это время показалось вечностью, заполненной до краев смятением и ожиданием ответа, и когда Бэкхен чуть наклонил голову вбок, набираясь смелости, и когда на влажных губах расцвела почти незаметная робкая улыбка, но глаза по-прежнему упирались ровно в грудь гостю.

— Это взаимно, — парень на миг встретился с его взглядом и тут же смущенно опустил глаза. — На сто процентов взаимно.

— Я рад, — облегченно выдохнул Пак и прикоснулся ладонью к чужой щеке, радуясь тому, что Бэк чуть прильнул к ней. — Все-таки делать первый шаг немного страшно, — он подошел еще ближе, почти вплотную, рассматривая красивое с легким румянцем лицо. — Но сейчас я счастлив, что сделал его.

— Ужасно страшно, — усмехнулся одними губами Бэкхен, смотря ему в глаза и почти не дыша. — Когда я написал тебе письмо, еще раз десять обдумывал — отдавать его или нет.

— Какое письмо? — не понял Чанель.

— В котором пытался сказать, что ты зацепил меня, и я хотел бы познакомиться с тобой ближе.

— Даже так? И почему же не отдал? — шепнул Пак, перемещая руку на его шею — такую теплую и контрастирующую с его холодными ладонями — а вторую укладывая на талию.

— А я отдал, — тоже понизил голос Бэк, млея от приятных прикосновений. — И честно думал, что ты его нашел и прочитал, раз пришел.

— Я не видел его, — нахмурился Чанель.

— Странно. Я клал его сюда перед отъездом. Даже чуть не попался, когда ты вышел из комнаты, — Бэкхен улыбнулся, протянул руку к верхнему карману на куртке Чанеля и расстегнул молнию, выуживая оттуда белый сложенный вдвое листок. — А вот и оно… Хотя уже не актуально.

Чанель мягко забрал из его рук письмо и, развернув, пробежался глазами по строчкам, выведенным аккуратным почерком, а следом расплылся в широкой улыбке.

— Получается, что я не был первым? — с наигранным недовольством спросил Пак.

— Получается, — смущенно пожал плечами Бэкхен.

Чанель прекратил улыбаться и убрал письмо обратно в карман, пристально смотря в глаза Бэкхену и заставляя его нервно сглотнуть и задержать дыхание.

— Тогда я знаю, в чем точно буду первым…

Он снова коснулся ладонью теплой щеки парня, большим пальцем поглаживая сокровенное местечко над верхней губой, где расположилась красивая точка. Ласково провел им по губам, обводя их контур, и отчетливо почувствовал, как его сердце вновь забилось в бешеном ритме. А в глазах Бэкхена назревал чувственный шторм, грозясь вот-вот выплеснуться и затопить собой Чанеля с головой. Он также волновался и боялся неизвестности. Чанель медленно склонился, замечая, как парень безмятежно прикрыл глаза в ожидании поцелуя, и поцеловал… родинку. Под удивленный вздох нежно прихватил кожу, обвел ее кончиком языка и опять поцеловал, едва касаясь — Бэкхен лишь рвано задышал, опаляя горячим дыханием и вцепившись пальцами в его куртку. Он чуть приоткрывал рот в надежде, что вот-вот получит полноценную сладость, но Чанель не спешил, позволяя себе в полной степени насладиться тем, что с первых минут знакомства прочно завладело его мыслями. Пак прижал к себе парня, удерживая его за затылок, мягко коснулся родинки кончиком носа и, лишь услышав жалобный стон, разрешил Бэкхену словить свои губы, затягивая в вязкий, как мед, поцелуй. Они встречались языками, просто прикусывали губы, едва отстраняясь, вновь соприкасались в легком и тягучем блаженстве и льнули друг к другу. Бэкхен на ощупь попытался расстегнуть молнию злополучной куртки, грубо дергая собачку и едва сдерживая обиженное сопение, потому что не мог в полной мере почувствовать тепло Чанеля. Но, как только ощутил под ладонями шерстяную вязку, довольно простонал в поцелуй, мотивируя того еще крепче вжать в себя и углубить поцелуй.

Когда они наконец-то оторвались друг от друга, то счастливо улыбнулись, заглядывая друг другу в глаза и стараясь не зацикливаться на чужих воспаленных губах. Но Чанель все-таки не сдержался и чмокнул любимую родинку, прижимаясь своим лбом ко лбу Бэка и переводя дыхание.

— Ее редко замечают, — смущенно усмехнувшись, Бэкхен пальцами коснулся собственных губ, кончиками скользя к месту, которое так приковало внимание Чанеля, не переставая смотреть парню в глаза.

— Серьезно? — Паку вдруг захотелось смеяться — очень громко и от всей души, так, чтобы сотрясалось все вокруг. Не потому, что смешно, а потому что он испытывал непередаваемый восторг. Просто потому что он сейчас стоял именно здесь, рядом с Бэкхеном. А еще он сделал очень важный шаг и получил своего кота в мешке.

И Чанель, поглядывая то на пальцы своего «выигрыша», то на блестящие от поцелуев губы, то на едва дрожащие ресницы, старался сдержать улыбку — он чувствовал себя счастливым, как никогда.

— Я сразу заметил, — шепнул он в алеющее ушко, впитывая в себя все еще исходящее от Бэкхена чувство уюта и сна.

— И ее еще никто так не целовал. Вернее, вообще никто, — шепотом на придыхании сознался Бэк и почувствовал, как сердце соскочило на нереально быстрый ритм: дышать рядом с Чанелем становилось все тяжелее — приходилось надрывно выдыхать ртом.

Притянув Бёна к себе, Чанель снова затянул его в поцелуй, только на этот раз не в дразнящий и тягучий, а в настоящий осмысленный поцелуй уже сложившейся пары.

— Надеюсь, что я реабилитировал себя в твоих глазах, — прижав голову Бэка к своей груди и позволяя ему услышать сумасшествие, что билось внутри него, он почувствовал то самое умиротворение, от которого дрожат кончики пальцев.

Все эти песни, все эти книги, все фильмы, оперы и пьесы, все они учат любви и кричат в один голос: «Спеши любить!» И пусть эти парни знакомы всего лишь двое суток, пусть это лишь начало их отношений, но Чанель отчего-то был в них уверен, потому что Бэкхен так же крепко обнимал его в ответ и тихо напевал:

«Я жажду твоей любви,

Я нуждаюсь в твоем внимании, иначе я умру…»