Де'Карли мчался по мрачным районам Нью-Йорка, уже не осматривая каждый угол на наличие внезапных грабителей и маньяков. Разве должен был бог преступного мира, пусть даже низвергнутый со своего Олимпа, беспокоиться о подобной черни?
И даже если за ним гонится полиция, разве значит это, что он побежден? Нет, конечно же нет.
Свет фонарей, отражавшийся в тысячах луж, не был столь губителен, как дневной, но все же он выдавал беглеца с головой. Желая лишь погрузиться в непроглядную тьму, Риккардо свернул в переулок и, лихо перемахнув через забор, помчался сквозь лабиринты старых домов, хозяева которых в ночное время были далеко не у себя в жилищах. И все же, даже с полицией на хвосте, мафиози не решился бы использовать скопище квартир в качестве убежища: у Гетто были свои правила, и даже мафия не посмела бы их нарушать.
Наконец вдалеке показалось заброшенное здание, в котором сам Де'Карли не раз отсиживался после длительных погонь. Переплетение коридоров и сотни комнат сделали это укрытие идеальным, а в хаотичных мыслях единственным.
Преодолев квартал с завидной скоростью, он рванул к знакомому незаколоченному окну, существованию которого мафоизник был обязан местным вандалам. Бесшумно проникнув внутрь, он по уже давно знакомым скрипучим доскам метнулся в глубины здания, проверяя карманы на наличие пистолета. Само оружие было прочно закреплено в кобуре, однако, проверив боеприпасы, Рикардо обнажил пустую предательскую кобуру, в которой не осталось ни патрона. Впрочем, верный нож все ещё был за пазухой, и опытному убийце этого было достаточно. Оставалось затаиться где-нибудь в подвале и ждать, когда можно будет наткнуться на жертв из-за угла. Однако поразмыслив ещё, Де'Карли все же склонился к северной части сооружения: если за ним отправят подкрепление, засада на полицию превратится в его собственную тюрьму, а быстрый отход через окно ещё никому не помешал.
Карта здания была знакома ему наизусть, и когда за заветной дверью оказалась непривычная картина, Риккардо мгновенно выхватил нож. Лишь секунду спустя сориентировавшись, он наконец смог разглядеть в доселе неизвестном противнике простого художника, вставшего у мольберта. Не было особо понятно, что именно молодой парень делал в криминальном районе, однако Де'Карли было откровенно плевать: ему казалось, что на холсте явно не хватает красной краски.
Обернувшись, художник не сразу понял, что происходит, но Рикардо не собирался ждать, пока тот что-либо предпримет: мафиози молча вскинул нож и одним коротким рывком оказался рядом с незнакомцем, готовясь нанести тому удар. Тем не менее, парень оказался быстрее и, истошно заорав, тут же треснул убийцу палитрой.
В следующую секунду Де'Карли замер, пытаясь понять, что произошло, однако он в тот же миг почувствовал новый удар по голове. Нападавший попытался сделать шаг назад, но художник схватил мольберт и, все так же громко крича, зарядил противнику по рёбрам. Рикардо сложился пополам, и это лишь усугубило проблему: от резкой боли в хребте он вовсе упал на колени, после чего мог лишь прикрывать голову руками, чтобы незнакомец не сломал ему череп.
Примерно в тот момент мафоизник понял, что он влип.
Нанеся ещё пару ударов, художник наконец замолчал и перестал избивать человека, который пытался напасть на него с ножом. Де'Карли ещё пару секунд не решался открывать глаза, ошеломлённый столь сильным сопротивлением, когда прозвучал очевидный, и в то же время крайне тупой вопрос:
— Ты кто?
— Хуй в пальто, — нерешительно отняв нывшие кисти от головы, буркнул Рикардо.
— Я... Я тебя не боюсь!
Мафиози открыл глаза и увидел, как художник, отойдя на два шага, держит перед собой наточенный карандаш, будто бы надеясь орудовать им как ножом.
— Я заметил, — осторожно поднимаясь с пола, кивнул Де'Карли, и тут же предложил: — Давай так, я спрыгну вот в это окно... — он указал на прозрачное стекло и, поняв, что давший отпор придурок действительно отвернулся, продолжил, — а ты сдохнешь!
На сей раз художник не успел среагировать, и Рикардо сбил его с ног, попутно выдирая возможное оружие из костлявых рук. Оказавшись на полу, парень попытался снова закричать, но мафиози вовремя закрыл тому рот рукой. Убийца занёс карандаш, желая проткнуть художнику горло, однако тот вцепился в руку незнакомца, упорно отказываясь умирать. Молчаливая борьба продолжалась секунд пятнадцать, пока из недр здания не послышались крики полицейских.
— Твою мать, — тихо выругался мафоизник и перевел взгляд на незнакомца. — Так, слушай сюда. Либо ты мне говоришь, где ты живёшь, либо я тебе прямо сейчас глотку вскрою.
Художник что-то неразборчиво промычал, и Риккардо пришлось оторвать руку от его рта.
— Ни за что!
— Ты что, слабоумный?
— Если ты из мафии, я не буду тебе помогать!
— Ты как бы прямо сейчас рискуешь подохнуть, смекаешь?
— Я не стану тебе помогать! — упорно повторял художник.
Де'Карли завис, пытаясь понять, что с его жертвой было не так: он либо был через чур смелым, либо феерически тупым. И все же что-то в нем было странное, что Риккардо хотел понять.
Мафиозник вскочил и, пока художник не успел опомниться, локтем разбил стекло, после чего спрыгнул с подоконника.
***
Рассматривая на страницах газеты собственный портрет (который был, к слову, лучше, чем рисунки Чарли), Риккардо вздохнул. Воспоминания о первой встрече с Батлером никогда не были приятными: ни тот момент, когда его избили, ни синяки, которые ещё долго украшали бледную кожу на спине. Хотя, рассуждая на ту же тему, второе пришествие художника в его жизнь тоже было таким себе. Когда, скрываясь от полиции, он помчался на первый всплывший в голове адрес, мафиози рассчитывал на то, что адом станет жизнь Чарли, а не его собственная. Впрочем, со временем он привык к этому бесконечному хаосу вокруг и даже смог его частично полюбить.
— Рикки, слушай, а кровь можно использовать как краску? — донёсся голос с кухни.
— Безусловно, — фыркнул убийца, уже смирившийся с прозвищем.
Чарли был безмерным идиотом, который, однако, являлся важной фигурой в его плане. К тому же, весь этот бесконечный парад голода, недосыпа и прочих страданий стал частью его повседневности, к которой Де'Карли все же привык. Может, художник и приносил тонну проблем, однако он все же был хорошим другом и, что он бы никогда не признал, но все же чувствовал в душе...
— Стой, Чарли, чья кровь? — насторожился Риккардо.
— Моя, конечно же! — отозвался парень. — Кстати, ты знал, что из вен она льется быстрее, чем из обычных порезов?
— Чарли, мать твою! — заорал несчастный сожитель, бросаясь на кухню, где смеявшийся во весь голос Батлер стоял с ещё пока что целой рукой. — Иди ты к черту с такими шутками!