— Привет, Саррен. — Миннеан состроил подхалимскую ухмылочку, скинул с плеча тяжёлую поклажу и тут же принял соблазнительно-вызывающую позу, увидев которую Мирьям демонстративно закатила глаза, но он-то знал, что на его тело даже подруга посматривает с интересом. — Всё работаешь?

Саррен его жестов не оценил. Он облил Миннеана, как из ведра, холодным, жёстким взглядом малиново-розоватых глаз. Саррен свои глаза ненавидел (хотя ненавидел он вообще всё, так что это не показатель), а вот Миннеан эти кровавые омуты очень даже любил и готов бы был петь оды вроде «тону в твоих глазах», если бы не понимал, что ему за это могут отрезать яйца. Саррен, красивый брюнет с мутировавшим геном, так замечательно повлиявшим на цвет его глаз, был их работодателем. А ещё он был сто-пятисот-процентным натуралом и заигрывания Миннеана пропускал мимо ушей с обидным равнодушием.

— Пока вы шароёбились по лесам, у нас тут произошла маленькая революция, так сказать, — сухо оповестил Саррен, поправляя свои модные очки. Кажется, мутировавший ген ещё неплохо так повлиял на чувствительность к свету и на качество зрения. «Мы ещё не трахаемся просто потому, что у этого сухаря зрение, как у крота», — утешал себя Миннеан. — Так что надеюсь, вы принесли что-то хорошее.

— Детка, мы принесли много добра! — Миннеан растёкся по столу, глупо улыбаясь.

— Ещё раз назовёшь меня деткой и ни один торговец у тебя товар больше не примет, — нейтрально оповестил Саррен, берясь за документы.

Мирьям тихонечко хрюкнула в ладошку, и Миннеан кинул ей злобный взгляд, мол, сама дура.

— Мы насобирали тебе кучу жетонов и паспортов, — сообщила Мирьям, приглаживая грязные после из вылазки волосы, — нашли двух ребят, из тех, что ты искал, и... — она покопалась по карманам, — ещё нашли силовой шар, но никто не решился его принять. — Мирьям выложила на стол небольшую сферу, которую они отняли у полуживого солдата, брошенного на поле боя в Цвейге. Такие сферы создавали учёные из технологически продвинутой Иррии. В одном шарике на пять сантиметров в диаметре можно было заключить колоссальные объёмы энергии и информации. И, на самом деле, они с Мирьям нашли две такие, о чём Саррену знать было не обязательно.

Саррен с интересом повертел сферу в руках.

— Я куплю её, — сказал он, и Миннеан с Мирьям переглянулись. Если Саррен покупает сферу, значит, у него есть кому её сбыть. А это значит, что при должной сноровке, они смогут продавать эти сферы напрямую. — Если подождете, пока я закончу с работой... — Саррен прибрал сферу в ящик стола и выразительно посмотрел на Мирьям, видимо, считая её лидером в их дуэте, а может быть, просто устав от раздевающего взгляда её напарника.

— Ага, — ответила Мирьям. — Мы подождём.

Они присели в кресла напротив Саррена. Миннеан устало развалился, почти стекая на пол, как домашний кот. Он вышел на «охоту» сразу после происшествия в клубе, выдернув Мирьям из дома, и они провели в поле почти сутки. Потом пришлось тащить обратно тяжёлую добычу, потому что Мирьям весит, дай Богиня, пятьдесят килограмм и не обладает такой лошадиной выносливостью, как Миннеан, который с детства привык к долгим переходам, ночевкам на открытом воздухе и тяжести на плечах. И всё же, как он сам полагал, лучше Мирьям напарника ему не найти. Она была ловкой, прозорливой и чувствительной к аномалиям, но главным её преимуществом перед прочими было Миннеана к ней доверие.

Миннеан зачилил в креслице, откинув голову на спинку и, видимо, задремал, потому что внезапно очнулся посреди чужого разговора, ощущая на щеке мокрый след от собственной слюны.

— ...ну, короче, он ему отсосал, а когда коп спросил, как его зовут, то назвался Олли, — увлечённо рассказывала Мирьям.

Ну вот, теперь Саррен будет считать его шлюхой. Хотя не то, чтобы у него без этого были шансы. Миннеан поморщился и стёр с губ подсохшую слюну, выпрямляясь в кресле. Саррен и Мирьям увлечённо обсуждали его постельные приключения за чашечкой кофе, сидя за столом, и то, что они уже начали сплетничать, словно две курицы, означало, что Миннеан благополучно проспал их деловые переговоры, и Мирьям уже всё с этим красноглазым принцем решила, избавив напарника от необходимости выслушивать их скучные торги.

— Доброе утро, — прохрипел он, с трудом разлепляя ресницы.

— Доброе, Минни. Я тут как раз рассказывала Саррену, как ты облажался с тем копом.

— Ага, — флегматично согласился Миннеан, разминая затёкшую шею, — спасибо, подружка. Неужели у тебя насколько скучная личная жизнь, что тебе приходится всем ябедничать на то, какой я кобель? — огрызнулся он. Ну правда, какого черта? Он ради красавчика Саррена чуть из трусов не выпрыгивает, а она всё портит.

Мирьям нахмурилась и поджала губы. Обиделась. Её личная жизнь и правда не изобиловала яркими красками, как ни странно, ведь, на вкус Миннеана, Мирьям была очень даже ничего. С её-то сиськами.

«Может быть, она всё ещё влюблена в придурка Олли? — задумался он, — но это ведь не повод отказывать себе в удовольствиях».

— Вообще-то Мирьям правильно поступила, рассказав мне об этом, — вступился Саррен, подливая кофе в третью нетронутую чашку и жестом приглашая Миннеана к столу. — Я смогу подправить кое-что в твоих документах, если ты этого хочешь.

Миннеан подошёл к ним поближе и присел на краешек стола, подтаскивая к носу ароматный кофе. Пожал плечами, издавая скептическое похмыкивание.

— Ты заломишь мне за это оверпрайс, а ведь я даже не знаю, станет ли коп меня искать. Неоправданные траты, дружочек, совсем не оправданные.

— Ну как хочешь. — Саррен нисколько не поменялся в лице. — И убери свою жопу с моего стола.

Он окликнул Миннеана, когда они уже собирались уходить. Мирьям поехала домой отсыпаться, а Миннеан остался на пару слов.

— Глупо же надеяться, что ты попросил меня остаться, потому что вдохновился историями о моих оральных навыках и решил предаться со мной страсти? — полушутя спросил Миннеан, присаживаясь обратно в кресло, и громко зевнул.

— Верно, — согласился Саррен, и на его губах мелькнула лёгкая улыбка — довольно редкий гость и оттого только более желанный. Хотя улыбка Саррена никакого трепета у Миннеана не вызывала. Саррен хорош, как красивая картинка, и эта картинка куда органичнее смотрится без эмоций, таких лишних на аристократическом лице. — Миннеан. Как ты относишься к мужчинам постарше?

— Так ты вроде младше, — хохотнул Миннеан.

«Да я сегодня жгу».

Саррен заглянул ему в глаза, мол, давай серьёзно.

— Помнишь, я говорил, что у нас кое-что произошло?

— М-м-м... допустим.

— Человек, который крышевал выход за стену, был пойман на взятках.

— Это плохо.

— Да, но не всё потеряно. — У Саррена как всегда всё схвачено. — На его место сел подходящий человек. Нужно только немного подтолкнуть его в нашу сторону.

— М-м... к чему ты клонишь?

— Я хочу, чтобы ты... поболтал с ним.

— Поболтал, Саррен? Хочешь стать моим сутенером? — весело усмехнулся Миннеан.

Саррен не изменился в лице.

— Тебе только и нужно отнести ему документы и усладить его глазки своим присутствием. И получить за это щедрое вознаграждение от меня.

— Неужели этот человек настолько туп, что готов сделать что угодно за красивые глаза?

— Он согласится в любом случае, Миннеан, — заверил Саррен, чуть склоняясь в его сторону и впиваясь в лицо малиново-розовым взглядом, — но ты можешь повлиять на выгодность сделки.

— Почему бы тебе самому не сходить в таком случае? — спросил Миннеан спустя небольшую паузу, уже зная, как знал и Саррен, что согласится. Это дело уже подспудно будоражило его воображение и приводило тело в состояние лёгкого возбуждения.

— Напрашиваешься на комплимент? — усмехнулся Саррен.

— Дай мне день отоспаться, и я схожу.

Миннеан вернулся домой почти на автопилоте, шастая, как тень, от стены к стене, от мусорного бака к аэрокару, припаркованному каким-то смелым приезжим, избегая света, что распространяли камеры слежения. Некоторые районы попадали под комендантский час, и влезание в объектив камеры-следилки могло выйти Миннеану боком. В лучшем случае ему бы пришёл нехилый штраф, в худшем, если бы дежурный в участке счёл его достаточно опасным, мог прибыть наряд полиции. А если уж местный житель сталкивался с копами, то ничего хорошего из этого по определению выйти не могло. Иррия заявила свои права на небольшую провинцию на границе с Империей, ещё когда Миннеан под стол ходил, не нагибаясь, намереваясь, по-видимому, одержать стремительную победу и подмять провинцию под себя, и так, с одной стороны и вышло. В официальных новостях Цилла уже лет десять как считается частью Ирийской Империи, но сталкеры, охотники, наркоторговцы и прочие нелегалы вроде Миннеана (то есть бо̀льшая часть местного населения Циллы), не понаслышке знают о затяжных боях, которые проходят в продолжающих сопротивляться городов. «И как им только сил хватает? — всегда размышлял Миннеан с неудовлетворенным интересом. — Где они берут снарягу и людей, готовых прятаться по лесам и убивать иррийцев исподтишка?».

Двадцатилетняя война являлась несомненным фактом, но, в условиях информационного голода, слишком уж загадочным, мистическим почти.

Замок на двери с наружной стороны открывался ключом. Миннеан специально запарился: снял карточную систему, которую мог взломать каждый школьник, добыл на барахолке замок старого образца, отвалил нехилые деньги знакомому умельцу за пару ключей и за молчание, долго ставил этот замок в ночь, вздрагивая каждый раз, когда мимо пролетала камера-следилка. В отличие от Мирьям, после первой же их большой вылазки купившей себе небольшую комнатку в элитном районе, в котором жила в основном иррийская элита, и не было практически никаких ограничений по передвижению, Миннеан выбрал иную стратегию.

Следилки, в обилии снующие недалеко от его дома, создавали дополнительную защиту от мелких воришек и прочих недоброжелателей. Нахождение на границе трущобного района, где целыми стаями сновали повстанцы, делало местонахождение труднодоступным для иррийской полиции. По той же причине Миннеан мог не слишком беспокоиться проверками. Были и минусы, разумеется, но они меркли в сравнении с плюсами. В конце концов, жизнь посреди чинной имперской элиты Миннена пугала даже больше, чем возможность быть схваченным на нелегальщине.

И именно эти факторы, а также, разумеется, старомодный замок на двери, сделали возможной ситуацию, когда его старший брат стоял в тени на пороге дома, а не ждал внутри, пугая внезапным появлением до нервного срыва.

Миннеан, конечно, вздрогнул, когда от стены внезапно отделилась внушительного размера тень, но не заорал и не плюхнулся на зад, что бы обязательно случилось, ожидай его это зрелище где-нибудь в гостиной.

— Богиня милосердная, — выдохнул он зло.

— Это всего лишь я, — посмеялся брат тихо, вкрадчиво, как смеялся только он, а затем сграбастал Миннеана в свои медвежьи объятия.

Миннеан вцепился пальцами в мягкую ткань куртки на чужой спине и уткнулся носом брату в плечо, вдыхая знакомый с детства запах въевшегося в кожу крепкого табака. Брат навещал его довольно редко, чаще звонил, но на этот раз пропал со всех радаров на целый месяц, и Миннеан уже начал беспокоиться.

— Где ты шлялся, а? — возмутился Миннеан, даже не пытаясь скрыть радость от встречи, и сунул ключ в замочную скважину.

— То там, то тут, — смешливо отбрил его брат, трепля по макушке.

Когда после щелчка включилось яркое освещение, они встали напротив друг друга, осматривая, словно две ищейки. Брат был и выше, и заметно крепче, что не удивительно: в своё время этот псих участвовал в боях без правил, а вот Миннеану, вечно прыгающему по развалинам да по скалам и макакой взбирающемуся на деревья, жизнь диктовала быть сухим и поджарым.

Грубоватое лицо брата с твёрдым подбородком и демонически-голубыми глазами было вечно обветренным, правую сторону пересекал наискосок короткий глубокий шрам. Похожий же шрам сиял на подбородке, чуть оттягивая книзу полную нижнюю губу. Брат выглядел жутковато, хотя пугающим он был и без этих шрамов. Достаточно было одного взгляда, чтобы запугать всех вокруг, включая и самого Миннеана.

За то время, что Миннеан не видел брата, тот не набрал новых шрамов, не похудел и даже не загорел, однако из густой гладкой шевелюры начисто пропал цвет. Брат начал седеть ещё лет в двадцать, стремительно и беспощадно превращая светло-русую шевелюру в серебристо-серую. Из-за него Миннеан страдал страхами за собственные волосы, проверяя ярко-медные пряди на предмет наличия седых засланцев почти каждый день. Генетика — это всё же не шутки!

— Какой-то ты зелёный... — пробормотал брат, также оглядывая его, с целью исключить возможные повреждения. — Давно спал?

— Дори! — нахмурился Миннеан, отбрыкиваясь от крепкой руки брата, что схватила его за подбородок. — Сутки не спал точно, так что отстань.

— Ага, — кивнул брат. — Иди в душ и натрись там хорошенько, воняешь, как стадо бегунов, — распорядился он, хохотнув. — Я пока тут всё приготовлю.

— Есть, сэр, — закатил глаза Миннеан, хотя в душе испытывал удовольствие. Можно отпустить контроль, братишка о нем позаботится. Братишка всё устроит, как надо.

Он зашёл в ванную комнату, даже не посмотревшись в зеркало, зная, что увидит там грязное нечто с растрепанными волосами и красными от недосыпа глазами, и сразу включил хиленький напор воды, налил в мочалку геля с ягодной отдушкой (не какой-то вам шлюшный кокос или пошлый шоколад, а малина и хвоя — запах настоящих мужиков! — даже если они не совсем натуральные) и принялся лениво тереться. Вода и запах малины успокаивали и усыпляли.

Миннеан набрал воды в рот, смыл пыль с лица и волос шампунем и вздохнул, осознавая, что усталость усталостью, а забота о внешности — по расписанию. Пришлось намазать волосы бальзамом с силиконами, который делал их нежными и блестящими, а лицо — масочкой из глины.

В таком виде — с красными разводами маски на лице и прилизанными бальзамом волосами — его и застал вошедший Дори.

— Бля-я-я, тяжело быть пидарасом, — заржал он.

Миннеан нахмурился. Он не любил, когда брат касался темы его предпочтений. Даже если в шутку.

— Сколько тебе это, — брат покрутил пальцем вокруг лица Миннеана, — держать нужно?

— Минут пятнадцать, — сухо сообщил Миннеан.

— Вылазь тогда, пожрём.

Брат вышел из ванной, и Миннеан вытерся своим застиранным до дыр уже-давно-не-белым полотенцем и им же обмотал бёдра.

На кухне пахло кисло-сладким соусом, мясом и картофелем.

Они расселись на диване, включили слезливый сериал по телеку и принялись набивать животы. Брат притащил с собой кучу еды и, пока Миннеан чистил пёрышки, успел её то ли приготовить, то ли разогреть. Принёс он и четыре бутылки иррийского пива. Как бы циллийцы не презирали Иррию, они не могли не признать, что пиво у завоевателей отменное.

Молча доев свою порцию под звуки влажных признаний от Аиэрин к Рэксу, Миннеан снова удалился в ванную, где, сунув голову в раковину, смыл бальзам с волос и маску с лица. И только затем решился оглядеть себя в зеркале.

Как он и предполагал, белки глаз порозовели от недосыпа, щеки чуть втянулись, да и в целом видок был уставший, однако, по сути — не криминал. Все равно красавчик. Просто не спавший пару суток красавчик.

Миннеан улыбнулся и подмигнул своему отражению в зеркале.

Брат в гостиной с интересом наблюдал развитие отношений Аиэрин и Рэкса, попивая пивко, и закусывая сушеной рыбой.

Миннеан, уже сменивший полотенце на трусы, примостился рядом и тоже взял бутылочку.

С минуту они молча глушили пиво, а потом брат подуменьшил звук телевизора и Миннеан с содроганием понял, что сейчас что-то будет.

Первый раз, когда брат устроил ему разбор полётов, пришёлся на его тринадцать лет и на двадцать один год брата. Миннеану и до этого могло влететь, но в тот день он попробовал с ребятами принимать таблетки. Брат не притронулся к нему и не наорал, но в его взгляде и в голосе было столько пронизывающего до самого сердечка холода и столько внутренней силы, что Миннеан до сих пор с содроганием вспоминает эту их воспитательную «беседу».

Сейчас Миннеану двадцать семь, но он всё ещё поджимает хвостик, если брат намеревается серьёзно поговорить.

— Мирьям мне написала пару часов назад, — нейтрально начал Дори, невозмутимо протягивая пивко.

— Ага? — пискнул Миннеан, поджимая под себя голые пятки.

— Она сказала, на тебе использовали бляшку.

— Допустим.

Брат повернул голову и окинул его своим фирменным взглядом, от которого у нормальных людей тряслись поджилки.

— Да, — съёжился Миннеан, сдерживая желание ответить по военному уставу. — Только не говори, что ты пришёл из-за этого.

— Почему ты не написал мне?

— Ерунда, — ответил Миннеан, махнув рукой. — Я же не фарфоровая куколка. В поле случались вещи и похуже, чем парень с бляшкой. И ты был недоступен.

— Он хорошо с тобой обращался?

Миннеан кивнул.

— Нормально.

— Ладно. — Брат расслабил напряжённые плечи, а затем полез в карман куртки.

От вида того, что именно было в кармане у Дориана, глаза Миннеана расширились, а на лицо наползла глуповатая умильная улыбка.

— Это...

— Возьми и используй. На пару лет хватит. — Брат подал ему золотую бляшку — возможность откосить от обязанности подставляться военному по первой просьбе раз в пол года. — И не спрашивай, как я её добыл.

Миннеан с трепетом взял в руки золотой орден, чувствуя, как к горлу поступает ком.

— Братишка... спасибо.

— Ладно тебе...

Дори не смог договорить, потому что Миннеан бросился ему на шею и сжал в крепких объятиях.

— Ты лучший брат на свете, Дори. — Он хлюпнул носом, сжимая мужчину ещё сильнее.

— Хочешь мне все кости переломать, чудовище? — весело хмыкнул тот, но послушно погладил брата по подсохшим волосам.

— Ага. — Миннеан расплылся в улыбке и отпустил Дориана. — Пойду спрячу ордер.

Пока Миннеан стелил постель, Дори отправился принять душ, после чего пришёл в спальню, сияя усеянным шрамами телом, и завалился на постель, наблюдая, как Миннеан мажет лицо кремом.

— А я-то думаю, че у братишки морщин всё нет и нет, — усмехнулся он, закидывая руки за голову.

— Сила антиоксидантов. К слову, я б на твоём месте тоже попил витаминок. Птичка напела, что в этом году усилятся радиоактивные выбросы. А у тебя всегда была хиленькая печень. — Миннеан закрыл банку и ещё раз осмотрел свое лицо в зеркале. Всё же они с братом были в чем-то даже похожи. Возможно, то была твёрдая линия подбородка, прямой нос или же хищное выражение лица. Возможно, хороший физический потенциал. А возможно, мама прижила их от разных отцов, и все совпадения случайны.

Миннеан отложил свои баночки и прыгнул в кровать, подминая брата так, что Дори уткнулся ему в плечо и привычно обнял за талию.

Если бы Мирьям увидела их в этот момент, то плевалась бы до скончания времён, но для Миннеана не было ничего необычно в том, чтобы спать с братом в обнимку. Они спали в одной постели с того момента, как Миннеан научился не ходить под себя во сне, и до тех пор, пока Дори не съехал из мамочкиного дома. Хотя уже три месяца спустя он забрал Миннеана к себе, где они продолжили спать в обнимку.

Как только Дори уткнулся носом Миннеану в подмышку и по-хозяйски закинул на него ногу, не прошло и пяти минут, как он вздрогнул и тихо захрапел. Миннеан же, несмотря на безобразную усталость, уснул не сразу. В голове обрывчатыми образами роились мысли. Он вспоминал мать и запах её перегара. Вспоминал её последнего мужчину, который смотрел на него масляным прищуром застланных дымом глаз. Потом — разговор с Сарреном за стеной в их первую встречу, где этот клерк в своём классическом облачении смотрелся, словно инопланетянин — чужеродное пятно цивилизации в мире разрухи и разложения. Потом — свой первый раз по ордеру и последний — на коленях перед иррийским копом.

От волос брата пахло сигаретным дымом и его, Миннеана, шампунем. Рука начала затекать, и Миннеану пришлось немного изменить положение тела. Дори не проснулся, а он уткнулся в макушку брата, нашёл родной запах среди тех запахов, что были навеяны извне, и внезапно ощутил сладостное умиротворение и покой.

Миннеан заснул спустя мгновение и проснулся только через двенадцать часов.