— Нет.
— Вольф, ну не отказывайся сразу. Подумай…
— Зиглинде, нам двоим здесь едва хватает места. Ребёнку нужна полноценная комната, и нет, прежде чем ты предложишь — гостиную нельзя превратить в спальню.
Эти споры продолжались с прошлой недели, и было сложно определить, кто из них был прав. По крайней мере, Вольфрам считал свою точку зрения разумной и обоснованной.
— Во-ольф, — протянула его возлюбленная, зарывшись пальцами в свои волосы, — подумай по-нормальному. В смысле, ты же не будешь отрицать, что нам уже пора…
Она подняла глаза и столкнулась с его усталым взглядом. Тема возможного пополнения утомила Вольфрама, но он понимал, что любимая слишком зациклилась на идее стать матерью, отчего игнорировала любые возражения и аргументы.
— «Пора» — для чего? — вздохнул он, неосознанно проглотив наживку, хитро подкинутую Зиглинде.
— Ну… — её лицо прояснилось, — как бы… остепениться? Мы ведь все эти годы не занимались ничем, кроме работы под руководством Виктории и Сиэля. Я считаю, что нам пора подумать о себе.
Его лицо осталось таким же невозмутимым, но она не сдавалась:
— И ребёнок станет отличным началом! Мы будем заняты ею…
— Я всегда занят, и ты, насколько мне известно, тоже.
— Но мне будет проще! Мы усыновим девочку, и я не потрачу несколько месяцев на беременность и восстановление после родов. А ещё она достаточно взрослая для того, чтобы помогать с уборкой. Соответственно, и у тебя свободного времени прибавится…
Наконец он поколебался, и Зиглинде с воодушевлением подумала, что её план сработал, пока тот не разбился о реалии с последовавшим ответом Вольфрама:
— Она живёт практически на улице, вероятно, работает на фабрике, — холодно произнёс он, — даже если мы возьмём её, как ты предлагаешь…
— Усыновим, — настала очередь Зиглинде перебить его.
— Усыновим, — проворчал Вольфрам, — я сильно сомневаюсь, что она захочет работать у нас уборщицей.
— Она же не будет убираться круглосуточно, тупица, — Зиглинде закатила глаза, раздражённая тем, что приходится разжёвывать очевидное, — просто небольшая помощь по дому: игрушки убрать, кровать утром заправить. Конечно, она будет наслаждаться своим детством, и превращать её в прислугу я не собираюсь — ты, как никто другой, должен это понимать, Вольфрам. Она не заслуживает мучений.
Сердце в его груди заколотилось сильнее от этих слов. Вольфрам закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он знал, что Зиглинде права, что должен был научиться больше доверять ей. Она не просто так умоляла его хоть что-то изменить в их жизни. Они должны морально преодолеть то, что произошло много лет назад.
— Ты права, — мягко признал он, глядя на возлюбленную, — но, — быстро добавил, пресекая восторги, — ты должна мне помочь. Очистка свободной комнаты от твоих книг и других вещей займёт некоторое время, но, поскольку ты не сможешь полноценно участвовать в уборке, у тебя будет другая задача. Завтра мы поедем в город, и ты выберешь для ребёнка постельное бельё и игрушки.
Зиглинде нетерпеливо закивала в ответ, светясь от счастья и глуповато улыбаясь.
— Конечно, конечно, — соглашалась она со всеми его условиями.
Она была взволнована внезапным согласием Вольфрама после бесконечных споров, длившихся неделю. Звонко рассмеявшись, поймала лицо возлюбленного в ладони, притянула к себе и вовлекла в поцелуй.
Их поцелуй длился, казалось, несколько минут, пока они наконец не отстранились друг от друга, чтобы потом соприкоснуться лбами.
— Ты будешь прекрасной матерью, — шёпотом признался Вольфрам.
— Угу, я знаю, — промурлыкала в ответ Зиглинде, и её губы расплылись в улыбке, — не могу дождаться. Наконец-то у нас будет небольшая идеальная семья.
Вольфрам был настолько погружён в собственные мечты, что практически избавился от сомнений. Пока они с Зиглинде поддерживают друг друга, всё будет хорошо.
— Надеюсь, по крайней мере, месяц наш дом продержится в чистоте и порядке. И больше не возникнет никаких пожаров.
— Это было только один раз, — простонала Зиглинде, — и ты сам виноват, что не напомнил мне затушить свечу!
— Мы едва не остались без дома из-за твоей привычки читать по ночам… так что, полагаю, моей вины тут нет, — беззлобно поддразнил её Вольфрам, усмехнувшись.