Спасение в любви?

Подготовка к праздникам всегда была наполнена суматохой. Зима в этом году, на удивление, была тёплой, чего не ожидал Хаширама. В Узу но Куни, в отличие от Конохагакуре но Сато, хоть и разница была не слишком огромна, чтобы сильно переживать. Однако, мужчина очень волновался, ведь это будет первая зима Мито в его, да, его с Мадарой деревне. Очень важно было проследить, чтобы всё прошло хорошо, и его супруга насладилась праздником. Эта зима была хороша, что очень радовало всех.

Первый Хокаге нервно ходил по своему кабинету, держась за голову. Он выглядел очень взволнованно, что сразу заставило Тобираму тяжело вздохнуть. Младший брат Хаширамы прекрасно видел чувства старшего к Мито-химе, однако та была похожа на лёд, который невозможно было пробить — она не замечала чувств главы клана Сенджу. Это даже поражало Тобираму, который считал Принцессу клана Узумаки, практически, идеальной. Она была умна, сильна, хозяйственна, обучена манерам, изящна, красива — все критерии идеальной жены. Вот минусы, конечно, у неё были спорные: она не видела, либо не хотела, чувства других, а также была очень страшна и категорична в период своего гнева, с которым братья Сенджу уже успели познакомиться. Хаширама до сих пор боится разозлить свою супругу.

— Что на этот раз? — скрестив руки на груди и нахмурившись, спросил Тобирама, смотря на брата.

— А вдруг Мито-чан не понравится праздник? — Хаширама обернулся в его сторону со слезами на глазах. — Что если она захочет вернуться домой и оставит меня? — атмосфера подавленности появилась вокруг Первого Хокаге, который вновь был погружён в свои чувства.

— Ваш брак — это договор между кланами, даже если захочет, — Сенджу младший хмыкнул, прикрывая глаза и чувствуя головную боль от обычного поведения брата, — то не сможет.

— Я держу Мито-чан в плену, уа-а! — Хаширама расплакался, сев на пол и обняв свои колени. Это заставило бровь Тобирамы дёрнуться от раздражения.

Младший вздохнул, массируя виски и думая о том, почему же ему так повезло со старшим братом. В любом случае, Сенджу знал, что пока ни-сан сам не захочет успокоиться, то ничего его не приведёт в нормальное состояние, потому Тобирама спокойно направился к своему столу и приступил к разбору отчётов, пока Хаширама плакал. Это было обычной картиной, потому никто особо не удивлялся, кроме тех, кто видел братьев Сенджу впервые.

Хаширама действительно очень старался для оформления этого праздника, ведь желал, чтобы Мито нравилось находиться в его деревне. Он даже специально выделил участок для строительства квартала для клана Узумаки, чтобы в будущем смело приглашать их и даже, быть может, кто-нибудь захочет остаться в Конохе жить. Это было бы прекрасно, да и Мито-химе будет рада своим сородичам в новом для неё месте. Первый Хокаге очень переживал за всё, что должно было случиться в будущем. Однако, ему всё же было сложно признаться в том, что он действительно влюбился по уши в свою супругу. Хаширама не отрицал, что это были те самые чувства, близкие к любви, но и назвать их ею не мог. Это было впервые в его жизни, всё же приоритеты раньше были совершенно иные.

***

Хаширама шёл по улице, немного покачиваясь. Зимние улицы его деревни были прекрасны, а само осознание, что мечта воплотилась в жизнь — это нечто неописуемое и невероятное. Это было действительно сложно передать словами, но в такие моменты Сенджу осознавал, что по-настоящему счастлив. У него была прекрасная жизнь, в которой он уже достиг многого, но останавливаться здесь и сейчас Первый Хокаге не собирался. Ему нужно было сделать ещё столь же много, чтобы остаться в истории. Стать примером для будущего поколения шиноби. Эти мысли всегда приводили в восторг и заставляли сердце трепетать. Осознание собственного вклада в будущее было невероятным.

Дом, несколько пустой на первый взгляд, но вполне уютный. А с появлением Мито, он и вовсе стал куда приятнее и теплее для Сенджу: отныне возвращаться было не столь печально и бессмысленно. Сюда хотелось вернуться. Веселье заполняло Хашираму, и он с яркой улыбкой тихо отворил двери, входя домой и стараясь быть как можно тише, мало ли его жена спала. Хотя в это время она и должна была спать, потому нужно было быть осторожнее.

Какое-то осознание появилось в голове Первого Хокаге — он вспомнил причину, по которой вновь отправился в бар: смерть Мадары от его рук — это действительно ужасное чувство, которое погружает на дно. Хашираме сложно как-то описать эту боль утраты и опустошения, которые заполнили его душу. Сенджу хотелось сбежать от этих чувств, он желал забыться в алкоголе и думать о чём угодно, только лишь бы не о нём. Хаширама чувствовал, что его эмоции начинали исчезать и, если не найти хоть где-то утешение в чём-либо, то он превратится в живого трупа, истерзанного собственными чувствами вины, беспомощности, пустоты, боли утраты, грусти и множества других, которые как-то появились все разом внутри него. Что можно было сделать? Как же спастись?

В это же время: на втором этаже дома, в тёмной комнате, освещаемой лишь луной, сидела девушка, чьи красные волосы спутались, а лицо было красным от алкоголя — ей тоже было плохо.

Узумаки Мито старалась всегда во благо клана. Она всё же была принцессой своего рода, потому и должна была стремиться к идеалу. Вот только почему-то ей не становилось лучше от всего этого. Возникало ощущение, что при приобретении этой самой идеальности, она погружалась куда-то на дно, куда-то глубоко в себя: теряла себя, если говорить иначе. Девушка знала обо всех своих достоинствах, старалась скрыть свои недостатки и всегда чувствовала себя подавленно. Почему-то ощущение счастья не возникало, только усталость и опустошение. Чувство, что ты живёшь, исчезло в конец, когда она запечатала в себя Девятихвостого Демона Лиса. Он будто бы стал её проклятием, погружал в какое-то безумие. Оставаясь тет-а-тет с собой, Мито слышала его голос, призывающий уничтожить всё и признать, что она на самом деле слаба… это правда.

Узумаки Мито была слаба. Как бы она не старалась, но пустота в душе не исчезала. Это было всё отвратительно. Наверное, именно по этой причине ей удалось взять свои эмоции под контроль столь хорошо — их уже совсем почти не осталось. Мито уже слишком привыкла контролировать себя, что даже не могла плакать. Лишь алкоголь помогал ей в этом, но идеальная Принцесса клана Узумаки не могла пить часто, да и тем более при свидетелях. Это всё вызывало боль в груди. Супруга Первого Хокаге действительно чувствовала сильную боль, но не могла ничего сделать с этим.

Быть джинчурики — это значит, что ты лишаешься всего лучшего в жизни. Мито узнала это только спустя месяц, как запечатала в себя Демона Лиса. Она была первым в мире джинчурики, потому и самой первой узнала кое-что ужасное об этом: ты остаёшься в одиночестве, погружённый в ненависть своего Биджу, тебя боятся намного больше, чем можно представить на первый взгляд, а презрение к этим существам начинает переноситься на тебя — такова правда. Конечно, люди не могли открыто показывать своих эмоций, но Мито прекрасно видела их холодные глаза. Она всё прекрасно понимала, и это было ещё более отвратительным.

Помимо этого, она была здесь чужой. Узумаки понимала, что вокруг люди не признавали её, но признавали статус. Отвратительно находиться в месте, где тебя окружают незнакомые люди, которые всего лишь на документах и битвах являются друг другу «близкими». Их кланы не имеют огромной дружбы, как об этом твердят другие — это лишь выгодная сделка.

Мито и Хаширама знали друг друга лишь в работе, но не больше. Да, между ними был интим, который был необходим для договора, ведь нужно было обязательно обзавестись общим потомством, что станет этаким подтверждением их союза. Это было естественно.

Тихий шорох, такие же шаги и тяжёлое дыхание — это заставило Мито тут же выпрямиться и посмотреть куда-то в пустоту, будто бы она видела, что происходило на первом этаже. Девушка сглотнула слюну, осознавая, что муж в этот раз, впервые за короткий промежуток их брака, вернулся домой с гулянки. Такого ранее не замечалось за ним. Это действительно сначала напугало, словно Узумаки была подростком, которого родители могли поймать за изготовлением запрещённой печати. Сердце готово было пробить грудную клетку… Сенджу Хаширама вошёл в спальню, слегка покачиваясь. Его взгляд тут же зацепился за жену, а после за пустые бутылки рядом с ней. Эта картина стала невероятной. Первый Хокаге впервые видел, чтобы его супруга пила, да и ещё столько…!

Между ними воцарилось молчание. Несколько напряжённое, смущённое и поражённое. Странные эмоции возникали в эти несколько секунд, которые будто бы тянулись вечность. Они смотрели в глаза друг другу, а после отвернулись, словно найдя где-то в спальне что-то более интересное. Хаширама уже через минуту собрался и принял реальность, которая в корне отличалась от того, к чему он привык: его строгая и воспитанная жена была пьяна. Мужчина тепло улыбнулся ей и распечатал ещё несколько бутылок саке, садясь на пол перед Мито и говоря мягким голосом:

— Быть может, сегодня разделим алкоголь между нами? — его глаза были прищурены. Он был не таким, как перед окружающими. Сейчас Хаширама выглядел, на удивление, очень собрано и рассудительно, несмотря на его опьянение, он выглядел сексуально. Мито покраснела от собственных мыслей. Стараясь придать голосу твёрдости, она ответила:

— Х-хорошее предложение, — в таком состоянии было сложно себя контролировать, а Узумаки стоило признать, что она быстро напивалась. В глазах всё расплывалось, голова тоже была наполнена, будто бы мылом.

— Тогда пойдём в гостиную, — Сенджу продолжал тепло улыбаться. В той комнате было уютнее и комфортнее выпивать, о чём мужчина прекрасно знал: именно потому он её приглашал туда.

Мито кивнула, поднимаясь с кровати и спотыкаясь о пустую бутылку. Хаширама быстро среагировал и подхватил супругу, не давая ей подчиниться закону гравитации и встретиться с полом. Это заставило Узумаки смутиться ещё сильнее, она тут же подскочила из хватки мужчины и прикрыла рот рукой, стараясь скрыть ещё более красное лицо. Девушка тихо поблагодарила за помощь и отвела взгляд. Мито казалось всё это неправильным и непотребным, выходящим за рамки вон. Её муж вообще не должен был видеть такой картины. Это вызывало противоречивые чувства, что заметил Хаширама.

Сенджу тихо вздохнул, понимая, что его супруге было сложно. Мужчина старался улыбаться, чтобы не дать ей придумать ещё что-то в таком состоянии, из-за чего Узумаки могла бы стать более подавленной и тихой. Они переместились в гостиную. Комната, по виду, будто бы пустая, минималистичная. Однако в ней ощущался уют и комфорт, который было не так легко достичь, как казалось на первый взгляд, ведь, до приезда Мито, здесь было по-настоящему пусто и одиноко. Хашираме нравилось возвращаться домой, особенно в этот вечер…

Мито и Хаширама сидели друг напротив друга, их разделял чайный столик, на котором уже были бутылки саке и несколько пиал (откуда только?), помимо этого Первый Хокаге успел где-то найти небольшие закуски и разместить их на столике. Мито была удивлена его навыкам. Уж такой ситуации она не могла себе представить, что она будет разделять алкоголь со своим мужем… Подобная история могла бы её рассмешить в прошлом, но в настоящем это уже не являлось шуткой. Сердце продолжало отбивать новый ритм, отчего-то Хаширама казался ей по-новому очаровательным.

Когда же она последний раз находила его столь красивым? Узумаки не помнила этого, но смотря на своего мужа сейчас, девушка искренне сожалела о том, что между ними не было любви. Хотелось его обнять и почувствовать себя слабой маленькой девочкой, а не сильной принцессой клана Узумаки, а также первого джинчурики. Мито устала быть сильной. Ей хотелось расслабиться. Смотря на Хашираму, она видела в нём нечто новое, нечто столь возбуждающее и заставляющее смущаться.

— «И вправду, как малютка стесняюсь», — эта мысль уже не первый раз мелькала в её голове, заставляя усмехаться.

Кто бы мог подумать, что такая строгая, холодная и сдержанная девушка может быть и вот такой. Это действительно заставляло Узумаки насмешливо усмехаться, ведь она впервые показала свою, можно сказать, слабую сторону кому-либо, и этим человеком стал её муж. Невероятное совпадение. В любом случае, именно это отчего-то заставляло почувствовать близость между ними. Хаширама выглядел задумчивым и несколько подавленным, хоть он и пытался улыбаться ей почти всё время, но Мито видела всё насквозь. Ей было тяжело видеть его в таком состоянии.

Узумаки потянулась к макушке супруга, когда тот разливал саке, и погладила его по голове. Это очень удивило Сенджу, который даже почувствовал смущение. Он не ожидал подобных действий от своей жены, которая обычно не показывала их отношения слишком ярко. Все всегда говорили о любви Первого Хокаге, но не о любви принцессы клана Узумаки — это многое говорило, на самом деле. Подобные разговоры часто вводили Сенджу в депрессию, ведь он тоже не понимал: есть ли у Мито к нему чувства? Почему она так холодна? А если их брак окажется провальным? Вдруг она несчастна с ним? — это приводило к самым ужасным мыслям, по мнению мужчины, который действительно испытывал трепетные чувства по отношению к супруге. Разве можно было бы не любить столь милую даму? Это было бы преступлением.

Мито в своём привычном образе: белое кимоно с разными цветными вставками, волосы, подобранные в аккуратные пучки — она была привлекательна и вызывала странное желание, будто бы хотелось завоевать эту девушку, которая на вид была непоколебима. А сейчас, видя её такой домашней и уютной, хотелось только обнять и насладиться этим мгновением…

— Мито-чан, как ты? — Хаширама знал, что ей было тяжело принять свою новую роль, что ей было тяжело делить тело с Демоном. Тёмные глаза мужчины выражали искреннее беспокойство, что это невольно заставило девушку говорить честно:

— Я устала, — на глазах появились слёзы, Узумаки правда не хотела брать так много ответственности, которая была теперь значила намного больше, чем раньше. Если биджу высвободится, то это станет трагедией и поводом для объявления того, что Коноха не способна выполнить свои условия, а клан Узумаки создаёт нечто некачественное.

Сенджу было сложно видеть её такой потерянной. Он не сдержался и резко приблизился, притягивая Мито в свои объятия. Отчего-то им показалось, что всё вокруг замерло. Лишь их сердца стучали, будто пытаясь достать друг до друга и рассказать о том, что же они на самом деле чувствуют. Они чувствовали смущение и какой-то необычный трепет, который сложно было передать словами. Хотелось прыгать, ощущение, что тело наполнялось неведомой силой, которая делала его лёгким. Это было неописуемое чувство. Хаширама сильнее прижал к себе супругу, а она вскоре поддалась этим чувствам и обняла его в ответ. Сложно сказать, сколько они просидели в таком положении, было ли это влиянием алкоголя или эмоций, но оба были наполнены чем-то странным, порхающим. Это дарило неведомую силу идти дальше, словно они зарядились этим чувством, но в тоже время, возникло какое-то чувство голода, когда эти объятия оборвались.

Супруги смотрели в глаза друг другу и чувствовали нечто новое, чего ранее между ними не было. Были ли это их первые объятия? Да, хоть они и целовались, согревали друг другу постель, но никогда просто так не обнимались. Это было странное ощущение, но такое приятное, что не хотелось его отпускать.

— А, эм, — Хаширама отвёл взгляд, чувствуя себя странно. Он невольно пришёл в себя после этого. Однако, смотря на смущённое лицо Мито и её губы, было сложно сдержаться… Мужчина схватил жену за запястье и поцеловал в губы. Лёгкий поцелуй на доли секунд, простое соприкосновение губ, но сердце готово было покинуть их тела. — Прости, я не сдержался, — Первый Хокаге действительно почувствовал какое-то волнение в этот момент, но понимал, что это было странно. Его лицо ничего не показывало.

Мито нахмурилась в этот момент, будто бы была недовольна этим извинением и сочла его непростительным. Узумаки схватила за водолазку своего мужа и притянула к себе, нежно целуя. От этого упрямства и напора Хаширама растерялся, краснея. Она была уж слишком мила, чтобы успокоиться… Это было и возбуждающе и, как-то, просто приятно. Очень хотелось за ней наблюдать, хотелось обнять и не отпускать. Странные мысли преследовали Первого Хокаге, чтобы он успокоился.

— Сенджу, — Мито оторвалась от его губ, смотря туманным взглядом в его глаза, — неужели ты ничего не чувствуешь? — она выглядела настолько очаровательно, что Хаширама еле сдерживал свои эмоции, это вызывало умиление. Узумаки говорила это раздражённым голосом, с некоторым недовольством и смущением. По-настоящему мило.

— Если бы, — Хаширама опустил голову, пытаясь спрятать лицо, но его полуублка, полуусмешка заставили сердце Мито пропустить удар, — ты знала, что я чувствую, то мы бы точно могли зваться супругами, Мито-чан, — его взгляд был полон нежности, любви и тепла.

Мито покраснела, понимая о чём говорил её муж. Она облизнула губы, не понимая, как так произошло. Им сейчас было плохо, но почему-то рядом с друг другом этого не ощущалось, словно проблемы исчезали, словно их не было — были только они, в этой пустой, но уютной гостиной. Всё здесь было наполнено этой атмосферной трепета и комфорта, который было сложно передать словами. Хаширама начал рассказывать о своём дне и делить, что очень заинтересовало Узумаки. Она внимательно, как могла, слушала его рассказ и временами уточняла некоторые детали. В эту историю также вошёл пункт о Мадаре и чувстве вине, где Мито его подержала и сказала, что их мечта всегда останется живой до тех пор, пока процветает Коноха. Это действительно смогло воодушевить Сенджу. После и сама Узумаки рассказала о своём дне… Это было так спокойно и обычно, словно они делали так каждый вечер. Им нравилось говорить и обсуждать такие вещи друг с другом и получать эмоции.

Комфорт, который ощущался, дарил свободу и спокойствие.

Мито слабо улыбнулась, опираясь лбом о плечо мужа.

— Знаешь, мне это нравится, — её тихий сонный голос вызывал умиление у Хаширамы, который поддерживал её и помог устроиться поудобнее.

— Мне тоже нравится, — тихо ответил ей мужчина, замечая, что она уже уснула.

Этот вечер стал для них особенным в преддверии праздника. Сенджу Хаширама захотел сделать этот праздник особенным только для своей жены, чтобы она запомнила его и смогла по-настоящему насладиться. А ведь скоро уже должны были приехать её родственники, которых было не так легко вытащить из Узушио. Первый Хокаге поднял супругу на руки и отнёс на второй этаж, укладывая на кровать.

— Сладких снов, Мито-чан, — отчего-то было так приятно видеть её умиротворённое лицо, что Хаширама невольно загляделся. Его жена вызывала у него улыбку и тепло.

Всё изменилось с этого вечера. Возвращаться домой стало самым обычным явлением, теперь Сенджу Хаширама не засыпал в баре или у брата, в крайнем случае в ближайшей гостинице. Он всегда возвращался домой, к своей раздражённой и недовольной жене, которая скрывала своё волнение и внимательно оглядывала его на наличие ушибов, которая помогала добраться до постели и обнимала. Это превратилось в их привычку: рассказывать о своём дне перед сном — этот вечер помог разобраться со многими проблемами в их отношениях и дало возможность сделать новый шаг. Они вышли на новый уровень доверия и понимания друг друга, теперь оставалось лишь признаться, что они в тот день желали сказать лишь: «ты мне нравишься».