Погода стояла неимоверно жаркая. Невыносимо жаркая. Казалось, плавилось всё - улицы, дома, люди в них. Марево заставляло и так не особо прекрасно чувствовавших себя людей совершенно сходить с ума - мозг и так плавится от невозможных температур, а тут ещё и картинка в глазах плывёт.
Но аль-Хайтам сходил с ума совершенно не по этой причине.
Его профессия, как и профессия Кавеха, предполагала возможность работать из дома. В такую жару шанс не вылезать из пусть душного и пыльного, но тёмного с закрытыми шторами и достаточно комфортного по температуре места действительно радовал обоих. И они оба этим шансом воспользовались.
И сейчас, сидя на кресле в гостиной за прочтением очередных бумаг, аль-Хайтам жалеет о своём решении.
Потому что прямо перед ним за рабочим столом стоял Кавех. Нагнувшись над очередным чертежом в поисках "той самой" несостыковки. Без рубашки. Не то чтобы его одежда обычно отличалась целомудренным видом - непозволительно глубокие вырезы, неприлично полупрозрачные ткани - вид торса соседа по несчастью уже нисколько не удивлял аль-Хайтама. Но в таком положении он его увидеть явно был не готов.
Словно услышав мысли Хайтама, архитектор вдруг повернулся в его сторону, недоумённо осматривая его. Он прервал тишину:
- Тебе... нормально? - от этого вопроса повисло неловкое молчание.
"Блять, о чём он..."
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, не знаю, может, то, что ты при температуре, похоже, плавящей металл, сидишь полностью одетым? Тебе не жарко?
- А ты хочешь, чтобы я разделся? - от этого (несерьезного, конечно) вопроса самому стало неловко. Но, слава Архонтам, Кавех в ответ лишь усмехнулся:
- Да мне бы лишь бы твою голову светлую не перегрело. Так - хоть в трёх рубашках сиди, если так нравится, - он вернулся к работе.
Как бы ни было стыдно это признавать, Хайтам не мог оторваться от созерцания. Непонятно, почему именно сегодня эти покрытые испариной плечи, выпирающие лопатки и ровная впадина позвоночника стали такими притягательными. Перегрелся, наверняка. Чтобы не усугублять ситуацию, он решил покинуть гостиную, направившись в кабинет. Конечно, солнечная сторона делала своё дело и кабинет превратился в сауну. Именно поэтому Хайтам и решил работать в гостиной - задохнуться за работой не очень хотелось.
Но работа не шла. В голову так и лез образ полуодетого Кавеха, что безумно раздражало.
"Какого... я вообще думаю об этом?"
Жара в кабинете давила на и так не особо способный работать с такими мыслями мозг, поэтому аль-Хайтам решил хоть немного охладиться стаканом воды. Которой, как специально, в кабинете не было. Пришлось выйти на кухню. Стараясь не смотреть в сторону погружённого в работу архитектора, Хайтам прошёл на кухню. Но, пока наполнял стакан, сам не заметил, как залип. Он упёрся взглядом в тело соседа, предательски соблазнительно склонившееся над столом. Такое...
- Аль-Хайтам! Ты уже три минуты льёшь воду мимо стакана! У тебя всё в порядке? - вывел его из потока мыслей Кавех.
- А... - он засмотрелся и настолько погрузился в свои фантазии, что не заметил, как руку с графином повело явно левее стакана, - да. В порядке.
- Ты весь красный. Перегрелся?
"Да, блять, перегрелся."
- Не знаю. Возможно. Займись работой, - аль-Хайтам не знал, куда деть взгляд. Куда ни глянь - везде он. Руки, шея, плечи. Взял стакан и наконец выпил спасительной для подозрительно пересохшего горла воды. Закрыл глаза, давая возможность Кавеху уйти. Но тот так и стоял в проходе.
- Ты бы хоть переоделся. Жарко неимоверно.
- Тебе весь день моя одежда покоя не даёт.
- А тебе мои плечи. Я же молчу, - Хайтам аж воздухом поперхнулся, - ты правда думаешь, что я не вижу? - губы тронула лёгкая ухмылка.
- О чём ты? - кажется, у него покраснели кончики ушей.
- Я, конечно, дурак, но не полный, - Кавех положил руку соседу на предплечье, от чего Хайтам на секунду потерял возможность мыслить, и стал говорить заискивающим тоном, - ты уже дважды на меня засмотрелся. Я, конечно, знаю, что привлекателен, но не думал, что для тебя, - снова эта ухмылка.
- Кавех, не переходи черту, - он одёрнул руку, - ты всё неправильно воспринял.
- Да? - он недвусмысленно опустил взгляд ниже пояса Хайтама.
"Блять. Блять, блять, блять!"
- Это совершенно не то, о чём ты думаешь, - неловкость превысила все возможные границы. Аль-Хайтам не может осознать всей той ситуации, в которую влип. Но Кавех, видимо, сдаваться не собирался. Он подошёл ближе к Хайтаму и склонился над его ухом, шепча:
- А мне кажется, именно это, - последнее слово он произнёс таким тоном, от которого всё тело словно током пронзило. Как бы ни старался, аль-Хайтам не смог сдержать короткий, но тяжелый вздох.
- П-прекрати, х-хватит, - дыхание сбилось. Кажется, Кавех и не думал прекращать, - ты что, пьян?
- Пить в такую жару, - он продолжал говорить прямо на ухо Хайтаму, - форменное самоубийство. Наверное, - это слово он почти простонал, - такое же, как жить с тобой в одном доме, - его губы почти касались уха, горячее, томное дыхание, раз за разом заставляло чувствовать что-то, схожее с ударами тока. Кавех знал слабое место соседа. Определённо знал, - и если бы тебе не нравилось то, что сейчас происходит, - архитектор завёл руку Хайтаму за спину и кончиком большого пальца провёл по позвоночнику от основания черепа до рёбер. Стон сорвался с губ, а подбородок чуть дёрнулся вверх, - ты бы уже оттолкнул меня, а потом выгнал бы из дома без права шмотки забрать. Не отрицай очевидного, - второй рукой он провёл по внутренней стороне бедра, от чего аль-Хайтам был вынужден закусить губу, чтобы не издать ещё одного стона.
"Это всё так неправильно..."
Рука Кавеха поднималась по бедру выше, а горячее дыхание обдавало шею.
"Но мне так нравится..."
Кавех прижался к нему всем телом. От него веяло теплом, нет, жарой, такой же, как стояла на улице, а может и ещё большей. Когда он коснулся губами мочки уха, аль-Хайтам окончательно потерял возможность думать. Он почти простонал имя Кавеха, когда тот, повернув Хайтама спиной к кухонному столу, медленно опустился на колени. Глаза застлала пелена, когда прозвучал единственный, помимо тяжелого дыхания и стонов, звук расстёгивающейся ширинки брюк.
- Кавех... - он проговорил это сквозь зубы, сдерживая громкий стон, когда почувствовал, как с него стягивают бельё, - не... надо...
- Ты этого не хочешь? - вот сказать, что он этого не хочет Хайтам точно не может.
- Твоя... Ах! Взяла... - он полностью отдаётся чувствам.
Горячий язык проходится от основания к головке, медленно, так, что тело Хайтама содрогается от нетерпения и напряжения. Кавех аккуратно, кончиком языка обводит головку, словно дразня, и пальцы аль-Хайтама с огромной силой сжимают столешницу. Кавех не медлит, нет, но он растягивает удовольствие. Он прикасается влажными губами и плавно двигается к основанию, от основания вновь возвращается к головке и с самым неприличным звуком чуть отстраняется, смотря Хайтаму прямо в невидящие глаза. Прерывистые стоны и вздохи наполняют комнату, аль-Хайтам уже почти лежит на столе, опираясь на локти. Зрение его затуманено, сердце неистово стучит и, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Кавех вновь приближается к члену и берёт его до основания. Хайтам берёт его за волосы сильно, но аккуратно, задавая темп. Он ощущает, как волна судорог охватывает тело Хайтама и смыкает губы чуть сильнее, раздаётся громкий вздох облегчения-наслаждения и Кавех чувствует, как тёплая жидкость разливается у него в глотке. Он шумно, показательно глотает и смотрит в глаза соседу.
- Ка-а-ви... - кажется, он впервые так его назвал. Он тяжело дышит, стараясь восстановить нормальное своё состояние, отойти от шока и в целом принять произошедшее.
"Мне только что отсосал мой сосед на моей кухне..."
- А теперь и вправду можно вернуться к работе, - словно ничего не было, словно они только что просто чаю выпили, говорит архитектор, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. Он встаёт перед потерянным Хайтамом и рвано целует его.
Уже стоя в проёме, ведущем в гостиную, Кавех, между делом, роняет:
- Всегда мечтал это сделать. Подумать только, стоило просто снять рубашку.