"Сестренка, как насчет встретиться через час в "нашем" местечке и перекусить пиццей и соком? Или твоя изрядно аппетитная фигура уже не позволит тебе без костюма бодро взбежать по лестнице?" – даже текстовое сообщение от Кэссиди, не сдобренное смайликами, было донельзя теплым и самую чуточку насмешливым, словно произнесенное его голосом.
Их любимым местом на Гибралтаре была крыша одного из ангаров, врезавшегося в скалу. Оттуда открывался потрясающий вид на море и небо, часть скалы закрывала от пронизывающего ветра. А еще туда вела лестница с широкими ступенями, по которой было так удобно носиться наперегонки. Кэссиди и Фария постоянно проводили там время, когда оказывались на базе Гибралтар, сопровождая Ану. Вернее. Ану сопровождала напросившаяся Фария, а Кэссиди выдавали задание на присмотр за девочкой (подальше от запасов виски Рейеса и для уменьшения количества выкуриваемого – при Фарии Кэссиди старался дымить поменьше). И вся база знала, где именно можно найти эту парочку, сидящую на пледе и то играющую в настолки, то читающую комиксы, то поедающую утащенную из столовой еду. Знала – и не совалась туда.
"Судя по тому, что ты, ковбой, последний раз ездил на лошади лет десять назад, сейчас они не могут тебя поднять, так что кто бы говорил! :)" – Фария же решила не пренебрегать смайликом, чтобы ответная колкость не выглядела так, будто она обиделась. – "Через час, говоришь? Почему нет, я как раз вернусь с тренировки и успею переодеться. Пицца после кардио, да еще на свежем воздухе, ммм..."
"Договорились!"
Дальнейший путь Кэссиди лежал прямиком в медпункт, который только-только успел развернуться полностью. На подходе он немного замедлил шаг, прислушиваясь, поймал себя на том, что пытается расслышать голос с очаровательным гаитянским акцентом.
– Что за...
Наваждение отогнать пришлось, как следует постучав живой рукой по стене. Боль в рассаженных костяшках привычно привела в чувство. Заодно появился повод с полным правом нагрянуть к медику. Так себе причина, конечно, но это ведь Энжи, она уже привыкла.
– Ангела, мое Крылышко, самый ласковый доктор на моей памяти, выплевывай кофе, идем обедать нормально! – голос Кэссиди наполнил весь медблок разом, спугнув тишину в углах.
План был прост: устроить сюрприз сестренке, притащив Ангелу, и потихоньку оставить девчонок на крыше одних. Пусть разберутся уже в своих чувствах, а то путаются как мошки в паутине. Красивые такие мошки, одна с синими крыльями, вторая с золотыми. Ходят, смотрят друг на дружку и никак не поговорят нормально, потому что рядом постоянно кто-то оказывается.
Правда, ответом ему был не голос златокрылой целительницы, а тот самый чарующий баритон с теплым гаитянским акцентом. Как говорят, бойся своих желаний...
– Мисс Циглер сейчас занята, у киберниндзи снова что-то вышло из строя. Но я могу передать ей!
Вслед за голосом показался и его владелец – довольно непривычно было видеть Батиста в медицинском халате вместо навороченного боевого костюма или свободной яркой одежды. Он широко и будто бы чуток неловко улыбнулся визитеру. Правда, когда профессиональный взгляд зацепился за кровь на костяшках Кэссиди, улыбка тут же поугасла.
– А-а-а, так бы сразу и сказал! Иди сюда, сейчас принесу перекись.
– Нет, не стоит беспокойства, доктор... эм... Огюстен... да... Батист, – Кэссиди неловко откашлялся, возблагодарив загар за то что не позволяет ему заливаться густой краской смущения. – Все в порядке, я просто не очень удачно потренировался, – он спрятал руку за спину как напроказивший школьник. – Не стоит внимания, правда. Так Ангела занята, да?
Батист – вернее, сейчас это действительно был скорее доктор Огюстен – скептично хмыкнул:
– Видал я таких "не стоит внимания", а потом приходится ампутировать, и повезет, если всего пару пальцев. Так что давай обработаем рану сейчас, а не когда разовьется сепсис. Заодно подождешь мисс Циглер, я думаю, она как раз скоро закончит с Шимадой и выйдет.
– Хорошо.
Кэссиди справился с собой, снова принялся улыбаться и красоваться как призовой жеребец. Так намного проще, всегда было легче строить из себя лихого разудалого ковбоя, которому море по колено. Шут и паяц, все знакомо донельзя, типичный Коул Кэссиди. И ведь не скажешь, что хочется сбежать сейчас от Батиста, забиться в нору и сидеть там, пережидая, пока утихнет глупое сердце, в которое незаметно вкрался этот перебежчик "Когтя". А ведь раньше Кэссиди ни в какие "любовь поразила его как удар молнии" не верил.
– Позвольте предложить вам свою руку, доктор. Как жаль, что вы не кардиолог, а то сердце шло бы комплектом. С другой стороны, хорошо, что вы не патологанатом...
Батист рассмеялся, беря руку Коула в свои, грубые, но не шершавые, благодаря смягчающим кремам, и очень теплые.
– Спасибо, конечно, за щедрое предложение, но я бы предпочел тебя целым! Погоди, это же... рана от бетона? – удивился доктор, ничто не укрылось от его профессионального взгляда. – Что-то я не помню, чтобы в курс твоих тренировок входили бои со стенами.
– Ну может, я разок-другой в сердцах шарахнул по ближайшей стене, не помню, – искренности и честности во взгляде и голосе Кэссиди сейчас было хоть отбавляй. – Но вы же меня подлатаете, док?
Пальцы чуть дрогнули словно пытаясь ухватиться за руку Батиста и не отпускать. Кэссиди продолжал улыбаться, удерживая эту улыбку изо всех сил.
Батист улыбнулся в ответ и на мгновение мягко сжал пальцы Кэссиди, будто бы ободряя.
– Конечно! Это ведь моя работа, – почему-то смущенно добавил он.
Батист держал руку Коула на несколько бесконечных мгновений дольше, чем требовалось для осмотра, и ему не удалось скрыть неохоту, когда отпускал, чтобы отойти к шкафам с лекарствами. И как будто искал там перекись дольше, чем требовалось, словно давая Кэссиди время прийти в себя… Или давая передышку себе самому.
– И как тебе на базе? – привычная легкость вернулась в голос Кэссиди, стоило пару раз вздохнуть и прояснить мозг. – Пока что тут не самое уютное место, пустовато, но мы это скоро исправим, гарантирую. Как тебе Уинстон? Нет желания предложить ему банан?
Он прошелся по кабинету, трогая кончиками пальцев механической руки стены, словно пытаясь нащупать невидимые метки.
– Из всех баз в память сильнее всего врезался этот медблок... Как и Шимаде, наверное. Нас тут столько раз собирали, причем его буквально. Почему со всех особо опасных миссий нас по кускам тащили именно сюда, я так и не узнал.
Батист как раз вернулся с банкой перекиси и ватными дисками.
– На мой взгляд, логично, что Шимаду везли к мисс Циглер, это же ее пациент, ее, как там говорят, великое творение, – Батист сосредоточенно принялся обрабатывать руку Коула, перекись неприятно защипала. – Хотя... до меня дошли отголоски некоторых слухов, что ходили по базе...
В этот момент кабинет внезапно заполнил задорный рок, и телефон Батиста, что лежал на столе, пополз к краю с очевидно суицидальными намерениями. Тот бросил на него быстрый взгляд.
– Хм, Фарра? Ладно, потом перезвоню.
– Фария тебе звонит? – несказанно удивился Кэссиди. – А, наверное, хочет аккуратно выспросить, на месте ли Ангела. Ай! Оно щиплется! – жалобно сообщил он, только чудом не отдернувшись от Батиста.
Что поделать, бравый ковбой куда легче переносил оторванную взрывом руку, сотрясение мозга и сломанные ребра, чем вынимание занозы или дезинфекцию мелких ссадин. А уж если требовалось вскрыть загрязнившуюся рану и почистить ее от гноя, впору было объявлять на все базы операцию по поимке агента Кэссиди.
– Спокойно, спокойно, – проворковал Батист, сжимая ладонь Коула немного сильнее, чтобы точно не вырвался. – Уже почти все.
Покончив с перекисью, он под гитарные риффы звонка опшикал рану чем-то, что воняло так же безжалостно, как перекись щипала. Последний пшик пришелся как раз на момент, когда вызов прервался.
– Про симпатию мисс Амари к мисс Циглер я слышал... – задумчиво заговорил Батист в неожиданной тишине, пока перебирал пластыри в коробке, подбирая подходящий по размеру. – Но чаще на базе говорили про чувства Шимады к ней. И про то, что тебя вместе с ним тащат в один медпункт по той же причине, только с твоей стороны. Поэтому, – он наконец вытащил нужный пластырь и развел руками, – я предпочитаю слухам не верить, какими бы интересными они ни были.
– Я... Я и Ангела? – Кэссиди поперхнулся воздухом, затем начал неудержимо смеяться. – Черт, я никогда не думал, что про нас ходят такие слухи. Или подожди, – он перестал смеяться, затем нахмурился. – Ты про мои чувства к Гэндзи? Ооо...
Грянувший следом хохот опасно балансировал на грани истерики. Кэссиди несколько раз порывался что-то сказать, но не мог, снова чуть ли не сгибаясь пополам.
– Я... – кое-как выдавил он. – Ох... Видишь ли, Гэндзи, в отличие от меня, сугубо гетеросексуален и очень традиционен. Да, мы пару раз вместе спали, но исключительно потому что за ним надо было присматривать.
И опять захохотал.
– А, вот оно как, – равнодушия в голосе Батиста было... чуть больше, чем прозвучало бы естественно. И с этими словами он налепил на обработанную и почти зажившую благодаря вонючему лекарству рану веселый пластырь – на нем голубой единорог беззаботно скакал над облаками с радугой.
– ...сбоить, переключи в режим ожидания и иди сразу ко мне, – в дальней части кабинета открылись двери, и оттуда вышла Ангела, все еще продолжая инструктировать Гендзи. Тот послушно кивал, не глядя на нее.
А потом его взгляд последовательно остановился на Коуле, на пластыре, на руках Батиста, на самом Батисте и снова на Коуле. Поймав его ответный взгляд, Гендзи прищурился, очевидно, улыбаясь под маской, и красноречиво подвигал бровями.
Кэссиди разобрал его, все разобранное уничтожил ответным взглядом, подлетел к Ангеле, обхватил ту за талию и чмокнул в щеку.
– Некогда объяснять, ты идешь со мной, – выпалил он. – Судя по слухам, я в тебя невзаимно влюблен, так что требую себе шанс узнать меня, такого прекрасного, получше прямо сейчас. А ты, мерзкий японский автомат по поглощению еды, между прочим, тоже любовь всей моей юности, так что не хихикай! Стой и рыдай, глядя как я ухожу от тебя.
И перекинул Ангелу через плечо. Та принялась шутливо лупить его по спине кулаками.
– У меня дела, Коул!
– У всех дела!
– Мне нужно заполнить карту Гэндзи!
– Сам заполнит! Не сопротивляйся, это ненадолго, на один обед в самом романтичном месте базы.
С места Кэссиди рванул как ковбойская лошадь, еще и скаковая с кучей призов. Он опаздывал, Фария наверняка уже на крыше...
– Так если это такой прямо романтичный обед, может, медицинский халат не самая подходящая для этого случая одежда? – Ангела пыталась еще возражать, но поняв, что Коула уже не остановить, сдалась и вздохнула: – Ладно, можешь меня опустить. Спасибо, что забрал с работы, правда.
Кэссиди донес ее до жилого блока, поставил наземь и улыбнулся, задорно и свободно.
– Иногда тебе стоит менять обстановку, Энжи. А про обед я не шутил, кстати. Подожди минутку.
Он нырнул в свою комнату, схватил упаковки сока и пару готовых мясных саморазогревающихся пицц.
– Вот, – он предъявил добычу. – Идем...
К счастью, к тому ангару, крыша которого должна была послужить приютом двум романтичным пташкам, через жилые блоки идти было ближе.
– Идея следующая: ты сейчас поднимаешься вон по той лестнице на крышу, я смотрю снизу на твои ножки, потом поднимаюсь с обедом и получаю от тебя по лбу за подглядывания, – предложил он.
– Можешь получить по лбу сразу, авансом, – выдвинула встречное предложение Ангела и, не дожидаясь ответа, щелкнула его пальцами. – Давай помогу, – с этими словами она забрала у него две пачки сока, по одной в каждую руку, и стала подниматься.
А у Коула тем временем дзынькнул телефон, уведомляя о новом сообщении.
– А ведь я еще ничего такого и не сделал, – печально сказал он. – Так, что там пишут...
"Слегка задерживаюсь, буду через пару минут", – сообщала Фария.
Кэссиди хмыкнул, поднялся следом, оглядел крышу, потом дернул плечом, скидывая неизменное пончо, разостлал его около скальной стены.
– Будет пледом для пикника, – пояснил он. – Садись, оно мягкое, удобное и теплое. Ну или можешь сесть ко мне на колени, – он ухмыльнулся, плюхнувшись наземь, опершись спиной на скалу и вытянув ноги, – моя тайная любовь.
Пиццы лежали и ждали своего часа, разогрев требовал буквально пару минут так что Кэссиди позволил себе полюбоваться небом. И Ангелой. Красивая пара будет с маленькой Фарией.
Ангела сняла халат, сложила его и принялась озираться в поисках места, куда его можно приткнуть. Она осталась в джинсах и футболке с логотипом какой-то музыкальной группы – Коул такое не слушал, поэтому не узнал, но выглядело стильно.
Не придумав ничего лучше, Ангела положила халат на пончо рядом с Коулом, затем пощупала его колени, будто проверяя, не слишком ли твердо на них будет сидеть, и наконец уселась, как ей и предложили, полуобернувшись к нему и скрестив ноги.
– Ладно, колись, Кэссиди, – заговорила Ангела, глядя на него через плечо. – Я же знаю, что девушки тебя не привлекают, а чтобы украсть меня с работы на обед, тебе не обязательно устраивать спектакль. Так что это было?
Кэссиди прикрыл глаза и чуть поморщился.
– Ненавижу эту базу, скалы давят. И призраки ходят по пустым кабинетам. Хотелось устроить что-то глупое, встряхнуться, напомнить себе, что прошлое не вернется. Если честно, когда я тебя уносил, я ждал, что из динамиков рявкнет Рейес... Или что навстречу попадется Жерар и спросит, куда я потащил самого красивого ангела, а потом предложит нам билеты на балетную постановку... а, так о чем ты? Да, просто так, почему нет?
Внезапная исповедь Коула застала Ангелу врасплох, так что она даже не нашла слов, чтобы ответить. Только несколько секунд растерянно моргала – а потом, развернувшись к нему лицом, обняла.
– В отпуск бы тебе, Кэссиди, – прошептала Ангела ему на ухо. – Хотя... Всем бы нам в отпуск. Вот бы махнуть всей базой куда-нибудь в теплые края, к морю, и месяц ни о чем не думать, кроме того, какое мороженое сегодня съесть.
Кэссиди негромко и как-то горько засмеялся, аккуратно обнимая ее за талию.
– Море... Прописываете теплое море где-нибудь на Гаити, да, док? И фрукты. И закаты рядом. И звездные жаркие ночи.
– Можно и на Гаити... – вздохнула Ангела, обнимая его крепче и поглаживая по спине...
Правда, Гаити внезапно оказалось куда ближе – в акценте баритона, который неожиданно произнес совсем рядом:
– Ну и ну, так значит, вот оно как на самом деле!
– А?
Кэссиди вздрогнул, уставился на Батиста. Внутри кольнуло неприятным предчувствием, что произошло нечто, не слишком приятное.
– А мы тут вас на обед ждем, – выдал он самым обыденным тоном, на какой только был способен. – Пицца и сок. И красивые виды на море. Говорят, от морского воздуха аппетит лучше.
И вопросительно глянул на Фарию, аккуратно отпуская Ангелу.
– О... Фарра... Фария... – неловко пробормотала Ангела, едва не споткнувшись о колени Коула, пока вставала. Потом принялась отряхивать и расправлять абсолютно чистую и ровную футболку. – Ты тоже здесь... вместе с Батистом?
Тот как раз первым опомнился и заговорил:
– Мне Фарра позвонила и позвала пообедать в одно классное место, как она сказала. Ну, место и правда классное, красиво тут! – он принялся озираться, рассматривая море, которое будто бы окружало со всех сторон и вместе с тем было далеко внизу, а затем продолжил, очевидно чтобы разрядить обстановку... или успокоиться? – Не поверите, никогда тут не был! Может, потому не залезал, что не хотел нарываться, мол, новичок, да еще и из "Когтя", повсюду рыскает и что-то ищет. Все же я очень благодарен Overwatch, что так тепло меня приняли.
– Расслабься, если чем Overwatch и славится, так это тем, что собирал раньше даже таких как я, позволяя им повсюду бродить, а тогда тут была военная дисциплина и строгие командиры, – Кэссиди вставать не стал, наоборот, сполз чуть пониже, закинул руки за голову. – А это место мы как-то нашли с Фарией, когда были молодыми и глупыми. Камер тут не было, так что мы отлично прятались, пока нас искали по всей базе, обещая оторвать мне голову. А... Пицца.
Он кивнул на коробки.
– Сама греется. Распаковать и потянуть за уголки. Выбирайте. Пицца и сок – отличный перекус, я думаю. А на ужин Уинстон обещал приготовить что-нибудь вкусное.
– Насчет сока... Фария, тут есть твой любимый, гранатовый! – Ангела протянула ей одну из пачек, а сама выглядела так, будто этот самый гранатовый сок пролила себе на щеки. Фария тоже выглядела смущенной, правда, ее кожа была еще более смуглой, чем у Коула, с этим ей повезло. Рассеянно кивнув в благодарность, она приняла пачку из рук Ангелы и так и замерла с ней.
Молчание стало еще более напряженным, и Батист только переводил взгляд между присутствующими и неловко топтался, не решаясь шагнуть в личное пространство трех старых друзей. Кэссиди осмотрел эту картину, негромко хмыкнул и поднялся.
– Что ж, думаю, мы с Батистом прогуляемся немного, покажу ему главную местную достопримечательность. А вы спокойно обедайте, мои прекрасные птички, оставляю вам пончо, на нем можно сидеть, лежать и всячески топтаться, это славная боевая накидка, которая повидала немало на своем веку. Идемте, доктор Огюстен, вы еще не видели здешний конференц-зал, он поистине впечатляющ количеством экранов, которые туда напихали в свое время.
Не переставая мести изысканную словесную чушь, он направился к лестнице, мимоходом задев плечом Батиста. Тот напоследок оглянулся на растерянных девушек и пожал плечами, ободряюще улыбнувшись. А потом поспешил за Коулом, ибо тот явно вознамерился от него оторваться.
– Слушай, прости, если мы вас прервали, – заговорил он, поравнявшись с Кэссиди уже неподалеку от ангара. – Мне кажется, Фарра тоже не знала, что вы захотите уединиться!
– Что? – Кэссиди уставился на него во все глаза. – Уединиться на крыше ангара, открытого всем взглядам? Да и с какой целью нам уединяться с Энжи? Пока что тоска по прошлому не настолько настигла, чтобы плакать на плече друг у друга и запивать все это алкоголем.
Он развел руками и рассмеялся, насколько хватало сил.
– Извини, что так получилось. Я вообще звал на обед Фарию, чтобы притащить туда Ангелу и потом тихонько смыться, оставив их вдвоем. Иначе они никогда не поговорят толком, так и будут вздыхать каждая в своем углу. Мне в голову не могло прийти, что она превратит обед в дружеские посиделки...
Батист внезапно повеселел, хотя, казалось, и до этого был не то чтобы грустным:
– Но дружеские посиделки – это же прекрасно! Правда... разве вы с Ангелой не... разве она не твоя... э-э-э... дама сердца? – он неловко запнулся и тут же поднял ладони в примирительном жесте. – Ты это, если что, если вопрос нетактичный, можешь не отвечать!
– Нет, – Кэссиди рассмеялся, хотя смешок вышел каким-то сухим и неловким. – Моя дама сердца, самая красивая и умная женщина мира, сейчас далеко от меня да и любовь тоже ушла. Впрочем, Ану я любил как любят богинь, крутить романы с красавчиками-агентами мне это ничуть не мешало.
Он встряхнул головой.
– Прости, тыковка, я пойду. За обед извини, угощу тебя попозже. Пропустим по стаканчику как-нибудь, у меня есть отличное пойло в запасах.
Коул Кэссиди, мастер побегов от самого себя, маэстро уворотов от вопросов и гроссмейстер игры в загадки. Типичное поведение. Так что сбежать от Батиста оказалось легко. Нырнуть в ближайшую дверь, пронестись по коридору и свернуть в пустой ангар. Не особо пустой...
– Привет, – Эхо радостно улыбнулась ему.
– Привет, – Кэссиди улыбнулся чуть более свободно.
Эхо приняла форму Джека Моррисона, вопросительно посмотрела, раскрывая объятия. Кэссиди отрицательно мотнул головой. Сегодня не успокаивало подобное. А ведь когда-то он любил Джека, разумеется, глубоко внутри, и не питая надежд, просто млел от его внимания и старался почаще пересекаться. Как еще несколько сотен агентов... И Эхо, понимая чувства Коула, создавала иллюзию, что Джек рядом. Это веселило обоих. Но сейчас Коул не хотел видеть рядом бывшего главу Overwatch.
– Поняла, – Эхо мгновенно изменила форму.
На Батиста. В свободной веселой рубашке и легкомысленных бриджах. Кэссиди слегка смутился.
– Я так предсказуем?
– Я просто знаю тебя, Коул. И имею доступ к камерам.
Эхо-Батист уселась около стены и посмотрела на Кэссиди. Тот подошел, улегся, пачкаясь в пыли, сложил голову на колени Эхо.
– Я чертовски отвратителен как любовник... Возлюбленный... – он поморщился от собственных слов. – Ай, к черту. Я просто сбежал от Батиста, представляешь? Развернулся и свалил, сказав что-то тупое напоследок.
– Можешь порепетировать со мной другую речь, – предложила Эхо.
Рубашка на ней растаяла. Кэссиди хмыкнул, провел живой ладонью по прессу Эхо-Батиста, огладил плечи.
– Это мои эротические фантазии или твои, подружка?
– Все воссоздано по камерам из раздевалки, – гордо сказала Эхо. – Если тебе так будет легче, я могу снять остальное.
– Воу, полегче, подруга, – Кэссиди закрыл глаза. – Я еще не настолько отчаялся, правда, спасибо, но я не любитель подобного рода замен. Я бы предпочел... Настоящего. Если бы сам все не испортил, – он нащупал руку Эхо, положил ее на свое лицо. – Давай побудем так, в красивой иллюзии интимного полумрака.
Эхо мягко улыбнулась губами Батиста, ласково погладила щеку Коула грубыми пальцами и замерла. Некоторое время тишину нарушало лишь их мерное дыхание – хоть Эхо в дыхании и не нуждалась, она старательно воссоздавала образ, – да отдаленные звуки жизни на базе. Где-то проходили тренировки, откуда-то доносился смех, а потом неподалеку включили негромкую приятную музыку.
– Твоих рук... эм, систем дело? – усмехнулся Коул, на что Эхо-Батист лукаво подмигнула.
Как же хорошо было прятаться от проблем внешнего мира в приятных иллюзиях, что мастерски умело создавать творение Мины Ляо...
Вот только раздавшийся совсем рядом лязг металла вмиг разбил иллюзию вдребезги. Эхо мгновенно вернула себе собственный облик, но Батист никуда не делся – только теперь он стоял у входа в ангар, растерянно замерев в нелепой позе рядом с какой-то кривой железякой, которая еще покачивалась после того, как наделала шуму.
Моментально оказавшийся на ногах Кэссиди растерянно посмотрел на него, медленно убрал в кобуру выхваченный было кольт.
– Батист? – зачем-то глупо спросил он. – А ты здесь... эм... давно стоишь?
– Я только что нашла в своих записях напоминание о том, что Уинстон просил меня кое-что проверить в системах Афины, – Эхо изящно вспорхнула и умчалась прочь, унося с собой музыку и душевное спокойствие Кэссиди.
– Что ж, тыковка, – он неловко кашлянул. – Ты не ушибся? Эта штука выглядит тяжелой и с парой острых углов.
– Я в полном порядке, в отличие от этой... штуки? – чтобы сгладить неловкость, Батист поднял железку и попытался вернуть ее на место, так и этак присобачивая ее к торчащим из стены штырям, на которых она, очевидно, держалась. Правда, успехом сия затея не увенчалась, и после нескольких неудачных попыток Батист сдался и положил железку на пол.
А потом глубоко вдохнул, расправил плечи и поднял на Коула ясный взгляд, в котором не читалось иных эмоций, кроме решительности:
– Ты так внезапно сбежал, что я подумал, будто у тебя что-то случилось, и последовал за тобой, чтобы убедиться, что ты в порядке. А когда догнал, то увидел... в общем, я понял, что ты определенно не в порядке, если считаешь себя плохим возлюбленным.
– Ох, черт, – Кэссиди двинул руку к затылку, жалея об отсутствии шляпы, которую можно было бы надвинуть на глаза, безжалостно растрепал волосы. – Ну я... кхм... Да, я малость не в порядке, это правда. Но я надеялся, что успешно это скрываю за своей обворожительной манерой шутить. Так ты давно там стоишь? – он подошел к разрушенной конструкции, поднял отлетевшую деталь и парой движений насадил обратно на штыри, прислушиваясь к шелчкам, после чего похлопал по боку, проверяя, удалось ли зафиксировать.
– Достаточно давно, чтобы понять, что ты скрываешь что-то, что меня непосредственно касается, – Батист взял Коула за живую руку, провел большим пальцем по пластырю. – И, как доктор, могу добавить, что постоянное подавление сильных эмоций приносит только вред – и психическому, и физическому здоровью.
Кэссиди усмехнулся.
– И что же прекрасный доктор Огюстен предложит в качестве лечения? – он улыбался, так привычно и легко.
– Для начала, вот это, – Батист сделал шаг навстречу и коснулся губами улыбки Коула, легко и мимолетно, будто на пробу, а отстранившись, лукаво усмехнулся: – А дальше посмотрим, как пациент отреагирует на лекарство.
Кэссиди думал не слишком долго, сделал полшага вперед, обхватил Батиста за пояс и притянул к себе, углубив поцелуй. Как бы странно это не прозвучало, поцелуй был успокаивающим. Словно это не Кэссиди так и норовил сбежать.
– Пациент ощущает значительные неудобства в нижней части тела, – сообщил он деловым тоном. – Думаю, это свидетельствует о том, что лекарство действует?
Дверь в дальнем конце ангара лязгнула, демонстративно медленно поехала вверх, открывая ноги Гэндзи. Кэссиди отпустил Батиста.
– Что случилось? – быстро бросил он.
– Прости, ковбой, – виновато сказал тот, с первого взгляда оценив обстановку, – срочный сбор. Засекли "Коготь" около руин на Илиосе, туда же подтянулись омники. Уинстон хочет, чтобы вы разобрались. Я пытался напроситься, но позвонил Хандзо… Сам понимаешь, я не могу упустить шанс попытаться его пригласить в нашу команду чуть более настойчиво.
– Фария со мной. Заря и Дива тоже. Пойдем небольшим отрядом. Жаль, Лена еще не прибыла, – Кэссиди активировал связь и теперь проверял нагрудник.
– Прихвати медика, – посоветовал Гэндзи, усмехаясь чему-то. – А лучше двух.
– Ангела, ты с Фарией, прикроете нас с воздуха. Вторым пойдет Батист, – тут же выщелкнул Кэссиди. – Быстро зашли, всех перебили, быстро вышли. Успеем к ужину, тем более, что сегодня стряпает Уинстон.
По пути к шаттлу Батист заскочил в арсенал за своей лечаще-калечащей пушкой, и там встретились с Ангелой и Фарией, которые как раз только что облачились в боевые костюмы. Завидев Коула и Батиста, они как-то странно переглянулись, будто обменявшись бессловесными репликами. По всему было видно, что общий язык эти двое нашли там, на крыше. Во всяком случае, держались они друг с другом куда свободнее, чем раньше.
– Если все готовы, отправляемся, – объявила Ангела, как только Батист нацепил свой боевой рюкзак, и первой пошла на посадочную площадку. Фария поспешила за ней, догнала, коснулась ее руки, получила ответное прикосновение и ускорила шаг.
Слегка прогромыхали тросы, затягивающие внутрь меху Ханы. Та уже успела сунуть в рот жвачку и сейчас с любопытством осматривала корабль. Александра, несмотря на габариты, умудрившаяся явиться неслышно и незаметно, пристегнула ремни и с не меньшим интересом разглядывала все вокруг. Кэссиди в шаттл явился последним, уже в шляпе, неизменном пончо и нещадно дымя сигарой. Окинул всех взглядом.
– В герои никому не рваться. Зайдем со стороны маяка, там побольше места для полетов. Заря, приоритетная цель для твоего прекрасного щита: Ангела, у нее достаточно сниженная маневренность, когда она сосредоточена на лечении; далее Батист. Батист, лечишь Зарю и Диву, не жалея сил и ни на что не отвлекаясь. Фарра, будешь моими глазами...
– А щит и лечение для тебя? – уточнила Александра.
– О, тыковка, по мне еще попасть надо, чтобы потребовалось лечение... – ухмыльнулся Кэссиди. – На моей памяти это мало кому удавалось.
Батист бросил на Коула хмурый взгляд, хотел было что-то сказать, но передумал и только кивнул ему. Ангела и Фария снова переглянулись, затем Ангела закатила глаза, а Фария улыбнулась, сдерживая смех.
– Ну что, – лениво хмыкнул Кэссиди. – Ты еще скажи, что я не прав.
– Конечно прав, – торопливо подтвердила Фария и снова улыбнулась.
Неожиданно громкий щелчок, с которым Хана лопнула пузырь жвачки, словно стал сигналом, возвестившим начало миссии.
Кэссиди весь полет провел, погруженный в просмотр отчетов, хмурясь и обдумывая планы. Подходить к нему в таком состоянии не решались, не так уж часто ковбой бывал серьезным и сосредоточенным. Даже Хана слегка приглушила звук игры. Батист полуприкрыл глаза, словно погрузившись в свои мысли. Время от времен он бросал взгляды в сторону Кэссиди, однако тут же глаза отводил. Кэссиди быстро пролистывал какие-то смазанные изображения, короткие отрывки с камер наблюдения, потом развернул непонятные схемы, больше всего похожие на чертежи коммуникаций.
– Не волнуйся, все будет в порядке, – попыталась подбодрить его Фария.
– Ага, я затащу! – подтвердила Хана.
– Вот это меня и пугает, – ухмыльнулся Кэссиди. – Все, вижу впереди море и прямо чувствую, как в моем сердце звучит сиртаки. Все по местам, попробуем подобраться как можно ближе, – он перестал улыбаться и сосредоточился. – Предчувствия у меня какие-то…
– Не каркай, – с заметным акцентом сказала Александра и хлопнула его по плечу. – Идем.
Батист, согласно плану, последовал за ней, напоследок еще раз бросив на Кэссиди хмурый взгляд. Он явно хотел ему что-то сказать, вот только было не место и не время.
За ними шаттл покинула Фария и, едва сойдя с трапа, сразу же взмыла в небо. Ангела – за ней, верной спутницей.
– Джи-эл-эйч-эф, – пожелала Коулу Хана, выводя меху следом.
– Что ты сказала? – переспросил Кэссиди.
– Пожелала удачи, – фыркнула Хана.
– И тебе, – Кэссиди кивнул, коснулся пальцами шляпы и скрылся в ближайшем переулке. – Тишина на канале до распоряжения.
– А почему командует он? – успела еще возмутиться Хана.
Кэссиди только усмехнулся. Не было времени – и желания – объяснять, что Фарра, как и Заря, хороши на военных операциях. А вот в том, что касается налетов, подлых ударов в спину и прочего использования ресурсов самым причудливым образом, лучше довериться тому, кто в этом разбирается.
И когда совершенно внезапно впереди мелькнула черная фигура в развевающемся плаще, Кэссиди все еще думал эту мысль. А потом стало поздно. Жнец оказался совсем рядом, двинул без замаха под дых. И любезно придержал за плечи. Кэссиди разогнулся, пнул в ответ, попал в колено. Заняло это все какие-то секунды, после чего Жнец издал хриплый короткий смешок. И телепортировался прочь. Словно поприветствовав Кэссиди, счел свою миссию выполненной. Ну или у него были свои мотивы не устраивать прямо сейчас перестрелку, кто его знает, старого военного психопата.
Да, Кэссиди прекрасно знал, кто скрывается под маской Жнеца. Дробовики. Странный черный дым, запечатленный на некоторых видео, полученных Афиной невесть каким путем. Знакомый почерк некоторых операций, присущий исключительно Рейесу. Бывший Blackwatch в рядах "Когтя", все как один из тех, кто был в восторге от методов своего командира и ненавидел Моррисона за излишний пацифизм. А еще Кэссиди знал, кто такой Солдат-76. Тоже почерк... А еще анализ Эхо. Что именно она проанализировала, Кэссиди не допытывался, просто прочитал отчет, принял к сведению и удалил файл. Странно, но внутри тогда ничего не дрогнуло, он просто встроил эти детали в изменившуюся картину мира.
– Отчет, – бросил Кэссиди.
– Вижу агентов "Когтя", – тут же отозвалась Фарра. – Уходят к шаттлам. Вижу группу омников на три часа... Черт. У нас проблема. Их много. Скоро будут около маяка.
– Отпускаем "Коготь", – решил Кэссиди. – Пусть валят, перехватим на другом объекте. Как только омники приблизятся – атакуй. Будешь сигнальной ракетой, – он посмеялся над собственной шуткой. – Всем внимание. Стягиваемся к маяку. Готовимся.
Фарру не пришлось уговаривать – Кэссиди еще не договорил, а она уже синей птичкой летела в указанном направлении. И, конечно, Ангела была с ней рядом – золотым отблеском. Как же хорошо они спелись в бою, любо-дорого смотреть. Вот бы еще наконец так же спелись и в мирной жизни...
Кэссиди поймал себя на том, что так и замер, любуясь на своих "сестер" и тратя драгоценное время. Конечно, они красивые, воодушевляющие и все такое, но лучше бы ему самому поспешить к маяку, а то все лавры малышка Фария заберет себе.
Эх, вот бы и ему своего личного медика… Он мотнул головой и поспешил на звук взрыва: Фария открыла огонь. Где-то рядом зачастили пушки мехи: Хана принялась соревноваться с командой.
– Дива, аккуратней! – рявкнула сверху Фарра, перехватывая управление отрядом. – Заря, щит!
Кэссиди поспешил свернуть направо, заметив подкрадывающихся к отряду штурмовиков. Выцелил всех и кольт проставил последние точки в их омничьей жизни.
– Ну наконец-то, я уже подумала, что ты заблудился, – задорно хохотнула Фария в приватном канале. – Будем вести подсчет, братишка? У меня уже восемь!
Судя по тому, как яростно отстреливались Хана и Александра спина к спине, те уже вели свой собственный подсчет. Батист держал лечение наготове, время от времени кидая в Александру лечащие снаряды да постреливая из-за могучих спин и мехи.
– Семь, но я тебя точно обгоню, сис. Так что это было на обеде? И откуда там взялся Бап? – Кэссиди укрылся за углом дома, пропуская снаряды, которыми наугад выпалили в его сторону.
Фария вздохнула, а потом внезапно выругалась. Послышалось несколько ракетных выстрелов, и только тогда она ответила:
– Девять. Да просто надоело натыкаться на тебя около медблока, такого грустного и печального, словно сейчас помрешь от депрессии. Вот я и решила взять твое счастье в свои руки... Ах ты ж! – снова выстрелы, в этот раз им вторила очередь из бластера Ангелы. – Десять и одиннадцать! О чем это я? Ах да, как только ты пригласил меня на обед, я поняла, что это мой шанс притащить и Батиста, а потом оставить вас вдвоем, чтобы вы наконец разобрались в своих чувствах!
– Надо же, а я привел Ангелу, чтобы потом тихо смыться и оставить вас наедине... – хохотнул Кэссиди. – Тринадцать, я тебя обогнал. И мишени Энжи не приплетай!!!
– Я только снесла ему щит, добила того омника Фария, – вступилась Ангела, подключаясь к каналу. – И хватит ее отвлекать! Потом подведете свой счет, когда вернетесь с миссии – живые и здоровые! – последнее она произнесла с таким нажимом, что не повиноваться было бы кощунством.
Однако Фарра сразу же заговорила снова – Коулу потребовалась секунда, чтобы понять, что это уже не приватный канал:
– Вижу омников к юго-востоку от маяка. Черт... Всем прегруппироваться! Враг ведет подкрепление!
Хана уже пустила меху в полет в указанном направлении, Александра спешила за ней, грузно топая под весом брони и пушки. Отправляясь за ними, Батист наконец заметил Коула и успел ему улыбнуться и махнуть рукой. Кэссиди рванул вперед, слыша, как Заря что-то кричит про щит.
– Не высовываться! – рявкнул он.
Однако приказ запоздал, Дива уже направила меху в сторону врага, затем заложила крутой вираж, едва успев увернуться от обстрела. Взорвался угол дома, засыпав все каменной крошкой.
– "Бастионы"! – крикнула сверху Фарра. – Трое.
– Я разберусь, – быстро сориентировался Кэссиди. – Отступайте.
– Заряд почти кончился, я не смогу дать щит!
– Я! Разберусь!
Три "бастиона". Не так уж и плохо, если подумать. В висках поселилось алое, ударило, перетекло куда-то в правый глаз, угнездившись там. Время застыло, давая отличный обзор: выстроившиеся в ряд омники, взлетевшая Хана, прикрывшая матрицей щита Фарию и Ангелу, Александра, почти скрывшаяся за домом. Кэссиди никогда не задумывался, что это такое иногда приходит к нему, позволяя безошибочно найти самое узявимое место врага и всадить в него пулю. Но оно всегда приходило вовремя, да и жизнь спасало не раз, так что он с радостью приветствовал эту боль, прошивавшую на несколько секунд висок.
"Надо было еще раз поцеловать Бапа", – отстраненно подумал Кэссиди, неторопливо вынимая кольт и зная, что живым он с этого перекрестка уже не уйдет, просто не сможет: не с его скоростью уворачиваться от уже летящих навстречу снарядов. И что выстрелить он все-таки успеет, а сейчас это главное: разобраться с чертовыми танками, которых вроде как уже не должно было нигде остаться. Кэссиди разрядил в "бастионов" весь барабан в последний момент и позволил себе зажмуриться, отпустив алое нечто. Так хотя бы не страшно, когда не видишь, как в тебя летят выстрелы обезумевших омников...
Смело взрывной волной и ощутимо приложило о ближайшую стену, но почему-то Кэссиди даже не потерял сознание. Или он умер так быстро, что даже не заметил, как провалился в преисподнюю? Ну нельзя после прямого попадания сразу трех "бастионов" оставаться живым и даже не корчиться от боли? Хотя плечо, которым он приложился о стену, все же болело, как и опаленная кожа на лице...
– Ну нет, Коул, только не в мою смену! – приятный баритон с гаитянским акцентом стремительно приближался под громкий топот.
Кэссиди осторожно приоткрыл один глаз. Весь мир был окутан каким-то мягким сиянием.
– Я что, попал не в ад, а в рай?
Боль на лице и в плече исчезала, сменяясь таким знакомым и приятным покалыванием. Кэссиди вспомнил поезд в метро, импульс энергии... и расплылся в улыбке.
– Я знал что ты меня не оставишь, тыковка, – провозгласил он, пытаясь приподняться.
– А я знал, что ты снова начнешь выпендриваться! – выдохнул Батист, присев рядом и кладя руку Коулу на плечо. Казалось, от него самого исходят исцеляющие волны, хотя, конечно, это просто работал его медицинский костюм. – Пока не вставай, я еще не закончил.
– Не выпендриваться, а... – "делать свою работу" Кэссиди проглотил, – производить впечатление. К тому же, как еще я бы мог получить личного медика, если бы не играл в героя?
– Ты мог просто подойти и попросить! – ворчал Батист, но было очевидно, что ворчанием он скорее пытается себя успокоить, чем действительно злится на Коула. – И я бы тебя прикрывал всегда, когда нужно, а не когда случайно увидел, что ты решил принести себя в жертву экстремистскому робо-культу!
– Эй, у меня все было под контролем, ладно? – Кэссиди усмехнулся. – Собрали бы потом меня в мою же шляпу, а потом вместе с Ангелой слепили заново. Фария, как там обстановка? Есть, за кем погоняться?
– Не собрали бы, я не всемогущая, не хватало мне только второго Шимады, поэтому я целиком на стороне своего коллеги, может, хоть его ты послушаешь, – огрызнулась вместо нее Ангела и пояснила: – У тебя все это время был включен общий канал.
Когда наконец отозвалась Фария, было слышно, что она с трудом сдерживает смех:
– Порядок, братишка, мы уже добили остальных. И у меня теперь двадцать восемь, вот так! – Коулу показалось, что она высунула язык. – И это я не считаю тех двух, которых прикончила Ангела, а за Зарёй с Дивой я вообще почти не следила!
– Ладно, сегодня ты обставила бедного старого ковбоя, – Кэссиди хохотнул. – Возвращаемся, мы герои, ура! Раненые есть?
– Хана разодрала локоть и колено, когда неудачно приземлилась, эвакуировавшись из мехи, – под возмущенное "эй!" Дивы отрапортовала Ангела. – Но ее я уже подлатала, так что остался только ты. Помощь нужна?
– Благодарю, мой ангел, но мне уже помогают, негоже мне одному оттягивать на себя всех медиков! – Коул поцокал языком. – Возвращайтесь, мы вас догоним.
Последнее, что он услышал, прежде чем отключить наконец общий канал, был смешок Фарии. Ладно, они наверняка еще долго будут подтрунивать друг над другом, но сейчас... Сейчас надо было возвращаться. И когда первый шок схлынул, оказалось, что это несколько труднее, чем Кэссиди рассчитывал. Возможно, у него все-таки что-то сломано, потому что болело все тело, несмотря на старания Батиста, который так самоотверженно его лечил, что это даже льстило... И немного смущало.
– Ну что, тыковка, пойдем? – как можно более беззаботно хохотнул Коул и даже не отказался опереться на руку Батиста, когда тот помог ему подняться. – Нас уже заждались, как бы не прервали наше интимное уединение.
– Только хотя бы сейчас не геройствуй, – Батист оставался серьезен и не спешил отпускать Коула. – Можешь опереться на меня.
Это было очень соблазнительно, опереться на крепкие плечи боевого медика, возможно, чуть-чуть повиснуть на нем, чтобы он придержал за талию... От таких мыслей даже улыбка получилась не вымученной, когда он продолжил хорохориться:
– Да ладно тебе, старик Кэссиди и не из таких передряг выбирался! Вот пройдем вместе еще пару миссий, и тогда поймешь, чего этот ковбой стоит!
Не без труда встав, Кэссиди похлопал Батиста по плечу и сделал несколько бравых шагов в сторону шаттла, как что-то пошло не так. Маяк вдруг опасно накренился, грозя задавить, а попытавшись уклониться, Коул ощутил, что не может оттолкнуться от земли просто потому, что она уходит из-под ног...
– Ладно, я понял, – вздохнули где-то сверху, и его легко, как пушинку, подняли на руки и, бережно, едва покачивая, как одинокий кораблик в спокойном море, понесли куда-то, где точно будет лучше.
Кэссиди позволил себе расслабиться и прикрыть глаза. Сознание погрузилось в золотое сияние, снова показалось, что он подстрелен на миссии, чересчур хорохорящийся мальчишка, схлопотавший в бок пулю.
– Только не бросай меня в терновый куст, Гейб, – пробормотал он прежде, чем золотое сияние превратилось в отблеск волос Джека, синева неба – в его глаза, а сам Кэссиди обмяк неподвижно.
Возвращение в сознание вызвало острое чувство дежавю. Потолок медблока на Гибралтарской базе был уже словно старый ворчливый сосед, которого знаешь чуть ли не всю жизнь и успел выучить до последней морщинки в уголках глаз, даже несмотря на то, что обычно не очень-то рад его видеть. Но сейчас почему-то от новых морщин защемило в груди – за годы запустения потолок в дальнем углу пошел трещинами, и их еще не успели залатать. Тогда, чтобы их не видеть, Коул повернул голову влево, и чуть не удивился, когда не встретил на соседней кушетке Гендзи. И тут все не так как прежде. Прошлого не вернуть – и, наверно, оно и к лучшему, когда жизнь предлагает начать с чистого листа.
Тогда он посмотрел направо – и не сдержал улыбки.
– Ну наконец-то приятные перемены.
Услышав его голос, Батист, который до этого, ссутулившись, сидел за столом и заполнял какие-то бумажки, развернулся к Коулу и устало улыбнулся в ответ:
– Ну, с возвращением, ковбой.
– Долго я провалялся? – он медленно сел, оценивая самочувствие. – Ладно, не отвечай, пожалей мою самооценку.
Самочувствие было приемлемым, так что Кэссиди поспешил спустить ноги на пол.
– Да не очень долго, чуть больше трех часов прошло, только недавно стемнело, – Батист кивнул на окно, за которым разлилась темнота, приправленная желтыми пятнами фонарей. – Так что ужин ты пропустил, но я приберег для тебя кусок пирога от Уинстона.
Когда он встал, Коул и правда увидел, что на столе, подальше от бумаг, чтобы не запачкать, стояла тарелка с пирогом. Батист тем временем подошел к нему и обошел медицинским сканером, при этом почему-то держа дистанцию, будто боясь лишний раз прикоснуться. Будто это не он еще сегодня утром настойчиво залепил ему рану милым пластырем с единорогом.
– Все в порядке, – наконец вынес вердикт доктор Огюстен. – Только не снимай до завтра повязку с плеча. У тебя был вывих, а еще трещины в трех ребрах, но для мисс Циглер это плевое дело. Так что можешь возвращаться к себе.
– Возвращаться к себе? – переспросил Кэссиди, поднимаясь. – Тыковка, ты внезапно стал таким холодным. Я что-то не так умудрился сделать, даже будучи в отключке? Я, конечно, на многое способен, но вот испортить отношения, валяясь в бессознанке – это даже для меня перебор.
– Просто встревать в чужие отношения – это последнее, что я бы хотел, едва обретя новый дом, – голос Батиста звучал невозмутимо, словно он репетировал эту речь, пока ждал Коула, но вот только смотреть ему в глаза не решался, сосредоточенно и донельзя медленно складывая сканер. – Ты мне симпатичен, Коул, но я ценю честность и не хочу становиться между тобой и... Гейбом, кажется?
Лицо Кэссиди исказила такая гримаса, словно Батист с размаху всадил ему кулаком в незажившую рану.
– Между мной и Габриэлем Рейесом действительно лучше не становиться никому. Линия огня, знаешь ли...
Он с трудом сглотнул, словно даже дышать ему было трудно, снова вспомнил Жнеца, хватку на плече и уход того, демонстративный, словно говорящий "И что ты мне сделаешь, щенок?", попятился, слепо мотнул головой, врезавшись в стену, затем развернулся и с размаху всадил в нее кулак, заставив жалобно вздрогнуть шкаф с инструментами. По пальцам тут же потекла кровь. Пластырь сорвался. Кэссиди еще раз ударил стену, затем остановился, уперевшись в нее лбом и тяжело дыша.
– Стой, стой, что ты делаешь?! – отбросив всякую отстраненность, Батист схватил его за руку. – Какой такой Габриэль Рейес? Или лучше не спрашивать, чтобы ты еще что-нибудь себе не разбил?
Он потянул Коула за собой, мягко, но настойчиво, усадил обратно на кушетку, но отойти пока не решился, не убедившись, что пациент не начнет снова буянить.
– Подожди... Вот ты сейчас меня серьезно спросил, кто такой Габриэль Рейес? – Кэссиди посмотрел на него так, словно у Батиста отросла вторая голова. – Глава Blackwatch, редкостная мразь и... – он перевел дыхание. – Бывший глава Первого Ударного, бывший друг Джека Моррисона и Аны Амари, мой бывший, – тут он сделал нарочитую паузу, глядя на Батиста как кот на миску сметаны, оставленной без присмотра, – командир. Ныне – одна из моих приоритетных целей.
– Подожди... – эхом отозвался Батист и нахмурился так, будто решал в уме самое сложное в мире уравнение (при том, что высшая математика в медицинском университете заканчивается на первом курсе). – Это тот самый Рейес? И он твой враг, хотя вроде как умер, а еще ты назвал меня его именем, пока я тебя нес?
Он растерянно опустился на кушетку рядом и потер виски.
– На одном из первых заданий, – монотонно начал Кэссиди, – я решил выпендриться и показать какой я дохрена крутой. Отбился от отряда и начал строить из себя героя. Хотел показать Рейесу, что не какой-то сопливый курсантик из Overwatch. Строил успешно до того момента, как меня подстрелили. Рейес тогда примчался, нашел меня… И потом восемь кварталов тащил на руках, кроя матом так, что я оставался в сознании лишь затем, чтобы выслушать его речь и запомнить самые цветистые обороты.
Он невесело усмехнулся.
– Рейес дал мне шанс доказать, что я хоть чего-то стою, что я могу помогать людям, даже будучи таким вот, грабителем банков и последней преступной сволочью. Он дал мне шанс. Сказал, что второго шанса заслуживают практически все. И что он даст мне этот шанс. Я делал то, что умел лучше всего, безропотно исполнял приказы, гордился тем, что со мной работает лучший из лучших, даже на Джека фыркать начал. А потом… Потом Рейес подставил нас. Просто взял и подставил. Мы пробивались через город, кишащий солдатами "Когтя", бежали, стреляли, снова бежали. И потом было самое паршивое. Ана посмотрела на меня с разочарованием, понимаешь? Неважно, что я до этого делал, скольких убил, сколько обокрал складов "Когтя", сколько подстроил взрывов… Она смотрела по-разному: с насмешкой, с неодобрением, иногда даже расстроенно, но я никогда ее не разочаровывал. И Джек, он… – Кэссиди кашлянул. – Он тоже посмотрел так… Это сразу перечеркнуло все прошлое, все, в чем я хоть чем-то был хорош, перечеркнуло совместное время, перечеркнуло мои заслуги, то, что я был отмечен наградами и что Overwatch меня признал. Джек умел смотреть так, но я никогда не думал, что мне достанется такой взгляд. "Я зря тебе поверил", – вот что говорили его глаза. И тогда я осмотрелся, понял, во что Рейес превратил нас. И сбежал. Я разочаровал Ану, оказался недостоин доверия Джека и в конечном итоге, все это закончилось вот так.
Он откинулся назад, оперся затылком на стену и прикрыл глаза.
– Сегодня я его встретил. Разменялись. Бывший агент "Когтя" завербован бывшим агентом Blackwatch. Бывший командир Blackwatch служит "Когтю". Не спрашивай, ладно? Я пока что не готов об этом говорить.
А когда Кэссиди открыл глаза, Батист сидел рядом уже с перекисью, ватными дисками и коробкой пластырей наготове – он даже не заметил, когда тот все это принес. Только убедившись, что Коул закончил, он взял его руку и снова принялся обрабатывать.
– Наверно, мне стоит поблагодарить тебя за доверие, – задумчиво заговорил Бастист, осторожно стирая кровь. – Ты очень смелый, если так просто принимаешь свое прошлое. И, пожалуй, мне стоило бы ответить откровенностью на откровенность, тем более, что есть нечто схожее в том, какими мы были... Но я пока не готов вспоминать и рассказывать, чтобы не спугнуть светлое будущее. Так что, – он в последний раз протер рану сухим ватным диском и заклеил новым пластырем – в этот раз с русалочкой в окружении рыбок, – если ты не против, то оставим это на следующий раз.
– Я удирал от своего прошлого как только мог, так что я его не принимаю, скорее, не отвергаю чересчур категорично, – хмыкнул Кэссиди, поднял руку и улыбнулся непривычно мягко. – Надо же, русалка. Фария любила их раньше. Помню, как искал для нее в школу пенал с русалкой, в итоге нашел какой-то кожаный голубой с синей полудевушкой-полурыбой, она с ним ходила, пока он не превратился в мятую полинялую тряпку. Ладно, – он встряхнул головой. – Пожалуй, ты прав. Мне стоит вернуться к себе. Спасибо за то, что подлечили, док.
– Постой, – едва отпустив, Батист снова взял его за руку. – Я все-таки должен извиниться. Эта вся ситуация с Габриэлем, а до этого с мисс Циглер... А еще раньше, когда мы летели на эту базу, я предположил, что вы с мисс Амари вместе, пока она не сказала, что предпочитает женщин, – он глубоко вдохнул. – Будто вместе с прошлым я бегу от самой мысли, что могу рассчитывать на взаимные чувства, придумывая отношения тому, кто мне симпатичен, лишь бы не оставить себе надежды на то, что я еще могу рассчитывать на ласку в этом мире, – Батист словно намеренно избегал слова "любовь". – Так что если кто-то из нас и никудышный возлюбленный, Коул, то это я. Пожалуйста, больше не говори про себя так.
– О, то есть, ты приписал мне роман с Фарией, Ангелой, Рейесом... Ах да, Гэндзи, – Кэссиди усмехнулся. – И ни разу не угадал. Кстати, Бап, я выдам тебе тайну, – он понизил голос, приблизил губы к уху Батиста и выдохнул, – с Эхо, Уинстоном, Миной Ляо и Жераром Лакруа у меня не было отношений помимо дружеских, и ни в кого из них я не был влюблен.
Тот закрыл лицо ладонью и приглушенно застонал.
– Ты же простишь меня? У меня еще есть шансы или я закопал себя окончательно?
Кэссиди негромко и тепло рассмеялся.
– Если сейчас я тебя поцелую, это будет достаточным ответом?
Батист неуверенно улыбнулся, позволяя ему увидеть себя таким уязвимым, каким никому не показывал, наверно, с самого детства.
– А можно?
– Нужно, тыковка, – Кэссиди наклонился к нему. – Я твой.
Сперва Батист положил руку ему на щеку, ласково провел пальцем по достаточно отросшей бороде, рассматривая его губы нежным взглядом – и только потом коснулся своими, еще более осторожно, чем в первый раз. Кэссиди немного помедлил и ответил, прикрывая глаза и растворяясь в поцелуе.
Над дверью кабинета на весь коридор вспыхнули разом надписи "Не входить, идет операция", "Соблюдайте тишину", "Не вмешивайтесь в работу медиков" и почему-то "Идет совещание" – Афина по совету Эхо ненавязчиво намекала, что лучше не заглядывать сейчас туда, где на стуле нежно обнимались рукавами белый халат и коричневая рубашка.