Если долго смотреть в полутьме на потолок, трещины на нём становятся узорами.
Ночь в Америке прозрачная и иссиня-чёрная.
Кириллову эти узоры не нужны, мысли его и без того пёстрыми лентами бегают по комнате.
Когда Кириллов в своих рассуждениях доходит до хрипа, Шатов, глядя на трещины-узоры, рассказывает по памяти русские сказки и всегда находит на потолке подходящие иллюстрации.
Узоры эти похожи то на затейливый малахит из Медной горы, то на волны синего моря-океана.
Шатов говорит и любуется, а Кириллов разбирает сказку до основания, строит на потолке чертёж, где каждый герой не узор, а шестерёнка.
Кириллов говорит, что Иван-царевич — человек, царь, и не может красть птиц, коней и дев, а волк — зверь, вор, убийца. Иван-царевич вступает в союз с волком, отрицает в себе человеческое и принимает звериное, чтобы достичь цели, не нарушая своей природы.
Тогда Шатов впервые признаёт в узоре волка черты своего лица.
Шатов больше не смотрит на потолок и не рассказывает сказок.
Они бегут из Америки.
***
Кириллов говорит, что человек должен достичь новой страшной свободы — непокорности.
Шатов однажды достигает — страшно и ново становится, а свободно — нет. Его лихорадит.
Кириллов говорит, что человек несчастен потому что боится заявить своеволие.
Шатов однаджы заявляет, ударяя Ставрогина по лицу. Его лихорадит.
Кириллов, наверно, не дрогнет, когда поднимет револьвер к виску.
А Шатов будет рычать и скрести когтями.
Кириллов, наверно, станет-таки богом.
А Шатов навсегда останется серым волком.
Но Кириллов, наверно, в детстве не слышал сказок.
***
Свеча на столе гаснет, во мраке за окном перекатывается гром, и только лихорадочный огонёк в глазах Шатова разгорается всё ярче. Он сильней сжимает револьвер под подушкой, стараясь не провалиться в беспамятство.
Как бы зверь не был слаб, он безумно боится смерти.
***
У Ставрогина, наверно, много лошадей — крапчатых, вороных, белоснежных — чтобы гарцевать по мощёным дорогам, гулять по лугам, являться на званые обеды.
Ставрогин умён, красив и честен. Ставрогин — царь. Иван-царевич.
Если царевичу нужно убить, украсть, он заходит в лес. Ему не нужно звать, не нужно предлагать ничего взамен, только блеснуть в небе молодым месяцем.
Волк предлагает ему свои ноги, незнающие покоя, свои зубы, свои глаза, сверкающие в темноте, шерсть, на которой не видно пятен крови, тень, за которой не видно человека.
У серого волка одно счастье — верить, что он любимый конь у царевича.
***
Разрезав тучи, в окно заглядывет молодой месяц. Шатов слышит шаги на лестнице.
Револьвер гремит под кроватью.