Глава 1

Конец.


Концовки — одна из важнейших, а иногда и самых ожидаемых частей истории.


Они обозначают собой кульминацию длинной, а иногда и короткой серии событий, через которые прошли наши любимые, а иногда и не очень любимые персонажи. Американские горки, которые включают в себя все взлеты и падения, испытания и невзгоды, счастливые воспоминания и душераздирающие события, которые вы переживаете вместе с ними, заканчиваются здесь. Некоторые концовки грустные, болезненные и оставляют непроходящую тупую боль в груди. Оставляют злость на то, что приходится видеть, как персонажи страдают на протяжении всей истории, до самого её конца и даже после него.


Но люди всё ещё жаждут их.


Не Чонгук.


Ему нравилось читать только те истории, в которых все персонажи получают заслуженный счастливый конец. И у него есть очень простая причина для этого.

Он читает художественную литературу, чтобы убежать от реального мира. Логичный мир, где люди думают не сердцем, в отличие от любимых персонажей. Счастливые концовки — это азартная игра в реальном мире, но в вымышленном мире это может быть иначе.


Но потом он думает, что делает конец «хэппи-эндом» и гарантирует ли этот финал , что герои будут жить долго и счастливо, как утверждает писатель, ведь счастливый конец — это не что иное, как тот момент в истории, когда весь хаос стихает, все начинает успокаиваться, и будущее выглядит только обнадеживающим. Персонажи достигают максимального уровня счастья, а финальная сцена описывает лучший момент их жизни.

Он провел немало времени, размышляя над одними и теми же вопросами, а потом давным-давно забыл об этом, так как не мог найти правильный ответ.


Если вы спросите Чонгука, то в его истории самым счастливым моментом в жизни был тот, когда он женился на «любви всей своей жизни».


Он ясно помнит тот день, когда женился.


Для него все было размыто, слезы радости застилали ему глаза, когда он стоял перед мужчиной своей мечты. Сильные руки Тэхёна нежно держали его дрожащие руки. Дрожь его голоса, когда они произносили свои клятвы, не могла скрыть счастья. Бурлящего чувства в его груди, когда он смотрел на квадратную улыбку своего возлюбленного. Его сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди от того, как сильно его переполняли любовь и привязанность, когда его возлюбленный произнес ему свою клятву, скрепив их союз поцелуем, который Чонгук никогда не забудет. Этот поцелуй будет дорог его сердцу всю оставшуюся жизнь, даже если до него было множество других поцелуев, от которых поджимались пальцы на ногах.


Он знал, в тот самый момент, когда уголки глаз Тэхёна сморщились, когда он впервые широко улыбнулся ему как своему мужу — это навсегда. В тот момент он понял, что в их истории будет не только «счастливый конец» но и «долго и счастливо».


Теперь, пять лет спустя, Чонгук боится, что мог ошибиться.


Первые годы их супружеской жизни он помнит ясно, как день.


Они поженились сразу после выпуска Чонгука, после четырех лет знакомства. Это было примерно в то же время, когда Тэхён опубликовал свою первую книгу, которая — к большому шоку и удивлению молодоженов — стала лучшей… Бестселлер того времени.


Казалось, это произошло за одну ночь: имя Тэхёна было на языке у каждого критика, журналы были заполнены его фотографиями и интервью, а читатели — фанаты, как их называл Чонгук, — следовали за ними, куда бы они ни пошли.


Это было утомительно, временами изматывающе, но Чонгук гордился своим мужем, потому что он был единственным, кто знал, что это — результат не одной ночи.


Только Чонгук знал, сколько раз он появлялся у Тэхёна дома, готовый пойти на свидание, которое они планировали несколько дней из-за плотного графика Тэхёна, только для того, чтобы найти его сгорбившимся над столом. С легким храпом, выходящим из его губ. Его щека лежала прямо на исписанных страницах.


Чонгук был тем, кто видел мешки под глазами Тэхёна — которых не было, когда они начали встречаться. Мешки, которые появились из-за того, что он не спал как следует в течение нескольких дней, пока Чонгук уехал домой, чтобы навестить родителей. В эти дни некому было напоминать Тэхену о том, что ему нужно есть, принимать душ и отдыхать.


Это Чонгук был тем, кто прижимал его к груди, пытаясь сдержать собственные рыдания, когда Тэхен — впервые — сломался перед ним однажды ночью после того, как издательство отклонило его черновики в седьмой раз.


Чонгук был тем, кто очень по нему скучал, хотя они жили в одном доме, потому что Тэхен часами пропадал в своем кабинете, чтобы писать.


Но Чонгук никогда не жаловался. Он верил в своего парня. Он знал, что Тэхён когда-нибудь добьется успеха, что его тяжелая работа окупится, и они снова станут парой «влюбленных голубков». Такими какими были с тех пор, как заикающийся первокурсник Чонгук начал встречаться со своим профессором, уверенным в себе старшекурсником.


Он знал, что все изменится, и он сможет делать все те вещи, что делают другие его друзья из университета со своими партнерами. Ничего особенного, просто ходить на свидания, проводить ночи, обнявшись вместе, пока они смотрят повторы некоторых старых шоу, вместе печь яблочные пироги, не позволяя Тэхену сжечь все дотла.


Он был и всегда будет полон надежды.

Что времена меняются.

И что их любовь останется неизменна.


И в течение следующих двух лет, после успеха первого романтического триллера Тэхёна — после их свадьбы — все действительно изменилось. Тэхён был… счастливее, чем когда-либо прежде. Он водил Чонгука на свидания в рестораны, побывать в которых Чонгук даже не мечтал.


Сладкие ночи, когда их тела сплетались под простынями вместе, пока они шептали что-то милое в кожу друг друга, вернулись.


Тэхен не сжег их новый дом, но Чонгук не смог помешать ему разбить две из шести мисок, подаренных мамой на свадьбу.


Иногда Тэхёну приходилось ездить в разные города, чтобы продвигать свою первую, а затем и вторую книгу, и он всегда брал с собой Чонгука. Каждый новый город казался Чонгуку местом для следующего медового месяца — их медовый месяц два года спустя все еще не закончился. Тэхен обязательно устраивал персональные meet & great для Чонгука, на котором читал ему импровизированные стихи, которые были ничем иным, как признанием в вечной любви.


К его мужу.


К его музе.


Чонгук, конечно, краснел. Смеялся над глупым мужем. Но однажды, из-за чистого любопытства и скуки после их на удивление, свободного дня, он задал Тэхёну вопрос, который некоторое время крутился у него в голове, как логотип DVD.


— Хён? Ты говоришь, что я твоя муза, но почему тогда ни в одной из твоих историй нет счастливого конца?


Они лежали на кровати, смотрели телевизор, ничего особенного, просто переключали каналы в дорогом отеле в новом городе, где на следующий день Тэхен должен был встретиться со студентами университета. Голова Чонгука покоилась на груди Тэхёна, на его сердце, ритмичное биение которого он слушал. Лучший звук в мире, по мнению Чонгука.


Запах Тэхена опьянял, потому что недавно он принял душ с ванильно-карамельным мылом, и когда Чонгук уткнулся носом в изгиб его шеи, чувствуя легкое головокружение, он почувствовал вибрации под собой. Тэхён разразился смехом несколько мгновений спустя.


Чонгук поднял голову, чтобы посмотреть на Тэхена, сбитый с толку тем, что его муж нашел в вопросе что-то смешное. Но Тэхён просто прижал его к груди, прежде чем ответить.


— Ты знаешь, какая власть у тебя надо мной? Ты можешь погубить меня, полностью уничтожить за считанные секунды. Твоя любовь, забота, внимание, восхищение и уважение ко мне поддерживают меня, Чонгук-а. Я не могу представить свою жизнь без тебя. Теперь, когда я знаю, каково это, когда ты здесь, со мной, в моих объятиях, я даже не могу представить, что со мной будет, если однажды ты решишь, что больше не хочешь терпеть меня.


— Хен!


— Это правда. Мое сердце, мое все принадлежит тебе. Мысль о том, что я не проснусь рядом с тобой, пугает меня, больше чем что-либо. Я излил эти мысли и страхи при помощи слов в своих рассказах. У моих историй может и не быть счастливого конца, Чонгук-а, но помни, что ты есть и всегда будешь моим счастливым концом.


Слезы тогда неудержимо катились по его щекам. Чонгук чувствовал себя немного глупо, но даже тогда его муж только хихикал. Тэхен притягивал его ближе, целовал в лоб, и шептал успокаивающие слова — его голос был глубоким и теплым — пока Чонгук не заснул, убаюканный утешительным теплом мужа.


Никогда еще он так не любил своего мужа.


И это печальная правда, с которой Чонгук не хочет сталкиваться — отказывается сталкиваться — сегодня.


♡


Он сидит на крыльце, наблюдая за играющими соседскими детьми, улыбаясь блаженному счастью, которое излучают их маленькие круглые лица.


Есть что-то умиротворяющее в том, чтобы смотреть, как играют дети. Это кажется пустой тратой времени, пока однажды вы не решите выйти из своего большого пустого дома и с усталым вздохом и оцепеневшим сердцем сесть на крыльцо.


Детям не нужна торжественная вечеринка в честь открытия ресторана или подписание важной, выгодной сделки, чтобы стать счастливыми. Или большое знакомство, происходящее в каком-нибудь далеком городе в роскошном книжном кафе, которое разлучило бы вас с любимыми на неделю.


Только посмотрев на них, понимаешь, как легко и просто забыть обо всех заботах своей жизни и полностью погрузиться в глупые самодельные игры. Как легко забыть об одиночестве, которое приходит, когда ты живешь в трехэтажном доме, в одиночестве, целую неделю. И следующую.


Как легко забыть, что в груди есть пустота, которую может заполнить только кто-то, а отсутствие этого кого-то ощущается постоянным жгучим напоминанием того, как было раньше.


Иногда он играет с ними, когда они подбегают к нему со своими большими круглыми глазами, слишком неотразимыми, чтобы Чонгук мог им отказать. Их родители — не важно кто был дома, чтобы присматривать за детьми — просто застенчиво улыбались Чонгуку и горячо благодарили его за то, что он выполнял просьбы их детей.


Чонгук всегда старается дать им понять, что он тот, кто получает удовольствие, и что он не против поиграть с ними время от времени.


Им не нужно знать, что он совершенно эгоистичен, когда бегает по двору, а счастливые хихикающие малыши следуют за ним, и его имя слетает с их губ бессвязной мешаниной.


Это мимолетно, но так Чонгук забывает о пустоте своей жизни, к которой он привык за это время.


Иногда ему интересно, его соседи позволяют ему играть со своими детьми потому что знают об этом? Если они были достаточно наблюдательны, то могли заметить тоску на лице Чонгука. Если бы они сложили дважды два, то смогли бы найти ответ на вопрос о том, почему в последние пару лет они видят его чаще, чем в первые два года, когда он только переехал в этот дом со своим новоиспеченным мужем.


Чонгук считает, что лучше не думать об этом слишком много. Лучше просто позволить себе искренне улыбнуться, когда он берет детей на руки, чтобы кружить их, столько, сколько может.


Но когда солнце начинает садиться и небо окрашивается в ярко-розовый оттенок, родители зовут их домой. Дети скулят, топают ногами и просят Чонгука о помощи, но в конце концов выполняют просьбу родителей, возвращаясь домой.


Чонгук наблюдает, как они покидают его двор, и машет рукой тем нескольким, что оборачиваются и смотрят на него печальными глазами. Он корчит смешные рожицы, чтобы рассмешить их, и обещает снова встретиться с ними завтра.


На этом же месте.

Потому что Чонгук будет здесь.

Завтра.

На следующий день после этого.


Он собирается вернуться в дом, когда видит его.


По спине пробегает дрожь, а сердце впервые за неделю бьется немного громче, и к лицу возвращаются краски. Уголки губ слегка приподнимаются, когда он смотрит, как его муж возвращается домой спустя неделю. Он чувствует, как просыпается каждая клеточка его тела, вибрирует энергия. Жизнь возвращается в каждую частичку его тела.


Волосы Тэхена, развиваемые ветром, спадают на лоб. И Чонгук хочет, чтобы его муж просто шел быстрее, чтобы он мог как можно скорее пропустить его волосы сквозь пальцы и аккуратно заправить их за ухо.


Но он идет медленно.


Слишком медленно, и Чонгук не хочет слишком много думать об этом, но он был один целую неделю. Мысли лезут в его мозг всякий раз, когда Чонгук так долго остается дома один.


Знакомая боль чувствуется где-то в его сердце, но Чонгук игнорирует ее, как делал последние пару лет, и натягивает на лицо улыбку, молясь, чтобы это выглядело так же искренне и легко, как раньше.


Только посмотрите на этого, его Тэхена.


Он шаркает ногами, потирает руки, чтобы защититься от холодного зимнего ветерка, и позволяет своим глазам всматриваться в каждый дюйм лица своего мужа, по которому он очень скучал в последние дни. Каждая линия, каждый изгиб, каждая родинка такие родные и в то же время такие незнакомые.


Он сглатывает, когда Тэхён поднимается на крыльцо, и его руки сами поднимаются, чтобы обнять мужа, пока его желудок сжимается.


Он с замиранием сердца наблюдает, как Тэхён шепчет неслышное «Привет!», едва заметно улыбается ему, не прилагая никаких усилий, чтобы хотя бы казаться искренним — в отличие от Чонгука — и, обняв его сбоку, целомудренно целует в щеку, прежде чем войти в дом, оставив Чонгука стоять в одиночестве на крыльце.


Он стоит там какое-то время. Оцепенение в сердце медленно уступает место жгучей боли, с которой он слишком хорошо знаком. Дрожь снова пробегает по его спине, но на этот раз от холода. Легкое прикосновение тепла к его щеке, которое он ощутил на краткую секунду, тоже уступает место окружающему холоду.


Это не что-то новое, как и влага, которую он пытается сморгнуть, когда смотрит, как один за другим включаются уличные фонари. Как ребенок с другой стороны улицы выбегает из своего дома с широкой улыбкой на лице. Серия радостных криков срывается с его губ, когда он подпрыгивает и бросается в приветственные объятия своей матери, крепко обнимая ее, чтобы показать ей, как сильно он скучал по ней весь день, пока она отсутствовала на работе.


Чонгук слабо улыбается в ответ, когда женщина приветствует его, прежде чем войти в свой дом, прижав ребенка к груди.


♡


Однажды Тэхён приходит домой пораньше и остается дома чуть больше, чем на две недели.


Чонгук вне себя от счастья, несмотря на то, что большую часть времени Тэхён остается в своем кабинете, работая над очередной книгой, выходя из дома только на обед и ужин.


Одного его присутствия достаточно для Чонгука, который впервые за долгое время не чувствует одиночества, которое обычно приходит, когда живешь в доме, слишком большом для двух человек.


Однажды вечером он проскальзывает в его кабинет с чашкой чая в руке. Тэхён не поднимает глаз, слишком поглощен своей работой. Чонгук тихо подходит к нему сзади, ставит чашку на стол и обнимает Тэхёна со спины.


— Чонгук… — протестует Тэхён, когда Чонгук пытается отвлечь его, кусая за ухо и выхватывая ручку из рук.


— Удели мне внимание, — рычит он в ухо Тэхёну, который только хихикает, когда пытается дотянуться до ручки, но Чонгук убирает руку и начинает целовать его шею.


Тэхён вздыхает, но, к величайшему разочарованию Чонгука, умудряется украсть у него ручку, пока тот занят созданием засоса на шее.


Чонгук стонет, садится на стол, прямо на бумаги, дергая за шнурки худи Тэхёна, чтобы притянуть его ближе.


Он касается Тэхеновых губ. Улыбается и один раз прижимается своими губами к губам Тэхена, чувствуя, как руки его мужа опускаются на его бедра. Но Тэхён просто использует ситуацию, чтобы столкнуть его со стола.


— Я работаю, Чонгук. Не сейчас.


Подарив ему легкую улыбку, Чонгук соскальзывает со стола, но не выходит из комнаты, а смотрит, как Тэхён возобновляет работу, поставив чашку с чаем перед собой. Он стоит там какое-то время, пытаясь придумать причину остаться, потому что знает, что Тэхён скоро скажет ему уйти, сказав что-то о том, что он отвлекает.


Дело в том, что Чонгук знает, что он отвлекает. Но он всегда был тем отвлечением, на которое Тэхён раньше никогда не обращал внимания. Отвлечением, которому Тэхен придавался, откладывая работу, насколько бы важной она ни была.


Когда Тэхён подносит чашку к губам, чтобы сделать глоток, Чонгук ждет и надеется, что он что-нибудь скажет. Он умирает от желания услышать похвалу в его теплом голосе. Просто небольшое спасибо. Или было вкусно.


Чонгук с замиранием сердца видит, как Тэхен просто ставит чашку обратно и возвращается к работе.


Чонгук выходит из комнаты, чтобы дать Тэхёну тишину, которую он хочет, и с тяжелым сердцем тихо закрывает за собой дверь.


Прислонившись к ней спиной, он оглядывает пустой дом и думает, что делать дальше. У него есть целый вечер, который можно посвятить себе. Но он понятия не имеет, как его провести.


Он вспоминает то время, когда это никогда не было проблемой. Он думает о том, что в самом начале, когда Тэхен еще был не таким известным, а обычным бедным студентом в коллежде, как и Чонгук. О том, как он, пытался пережить свой последний год, а следом за ним плелся Чонгук. Из библиотеки в кафе, и затем в его комнату в общежитии.


Потому что, хотя Тэхён был занят, он всегда находил время для Чонгука.


Даже если раньше они не разговаривали, а просто молча сидели в одной комнате, Тэхён знал, что Чонгуку будет достаточно даже его присутствия. Иногда он что-то спрашивал, хотя Чонгук понятия не имел, что изучает Тэхён. Но посыл был ясен. Тэхен делал это чтобы Чонгук знал, что он не мешает.


Сегодня Чонгук чувствует что-угодно, кроме этого.


Вечером его приглашают на вечеринку по случаю дня рождения соседского мальчика, и перед уходом он решает сообщить об этом Тэхёну. Но когда он пытается открыть дверь, она не поддается. Очевидно, Тэхён запер её изнутри.


Он уходит оставив на обеденном столе записку, в которой говорит Тэхену где ужин и где будет Чонгук, если ему будет интересно.


Мальчику только что исполнилось два года, и Чонгук запрокидывает голову от смеха, когда пытается показать это на пальцах, но они слишком маленькие и просто не хотят слушаться


Он тянет мальчика к себе на колени и пытается научить его этому, когда его мать подходит и садится рядом с ним. Она какое-то время наблюдает, как они играют, прежде чем Чонгук понимает, что она хочет поговорить, и осторожно помогает мальчику слезть с колен.


Они смотрят, как он убегает к своим друзьям, прежде чем она говорит:


— Ты хорошо ладишь с детьми.


Чонгук застенчиво улыбается ей и пожимает плечами.


— Я им нравлюсь. Понятия не имею, почему.


— Ты очень терпелив с ними, — говорит она, улыбаясь ему. — Дети хотят этого. Они растут так быстро. Им нужен кто-то, кто может догнать их, но в то же время достаточно терпелив, чтобы позволить им учиться медленно, в своем собственном темпе. Это то, что им нравится в тебе.


Чонгук смотрит на нее, не зная, что сказать. Когда он с детьми он никогда не делает что-то специально. Это естественно для него. Он поднимает взгляд, когда ее дочь подбегает к ней, плача, потому что одна из ее косичек слишком распущена, и смотрит, как мать осторожно собирает ее волосы и снова туго завязывает их, прежде чем девочка снова убегает, широко улыбаясь.


— Мой сын написал тебе письмо, — начинает она, и Чонгук хихикает, вспоминая, как он поймал его, когда ребенок пытался засунуть бумагу в его почтовый ящик, который был слишком высоко. Поэтому он оставил бумажку на крыльце.


— Он не дал мне прочитать, — добавляет женщина, игриво щурясь на сына, который танцует посреди гостиной.


— Это было просто сердце, — отвечает он, улыбаясь мальчику.


— Я так и думала. Он еще не умеет писать, поэтому везде рисует сердечки, — она приподнимает брови, указывая на стены, покрытые разноцветными сердечками, и Чонгук мило улыбается шатким рисункам.


— Ребята, вы планируете? — внезапно спрашивает она, и Чонгук в замешательстве хмурит брови, прежде чем она делает жест в сторону детей.


Чонгук напрягается, торопливо отводит взгляд от нее и пытается отвлечься, наблюдая за играющими детьми, но его зрение расплывается, и в его мозгу всплывает воспоминание, которому не больше года. Те же самые слова звенят в ушах.


— Не сейчас, Чонгук.


— Прости! Я не хотела… — она начинает извиняться, когда Чонгук какое-то время молчит. Он качает головой, но она продолжает: — Право, не мне спрашивать. Я…


— Мы думаем об этом, — отвечает он хриплым голосом. Женщина похлопывает его по спине, сочувственно улыбается и встает, чтобы уйти.


— Ты будешь хорошим отцом, Чонгук.


♡


Чонгуку было пять, когда его мать познакомила его с яркими оттенками цветов, помимо основных и второстепенных, которые он изучал в школе. Мальчик с оленьими глазами не мог выговорить многие названия, но его пальцы коснулись каждого из них. Впервые увидев своими глазами, как цвета смешивались вместе на его указательном пальце, теряли свою индивидуальность и вместе производили совершенно новый.


Ему было девять, когда он написал первый портрет.


Его матери.


Она громко вздохнула, прижав руку к груди над сердцем не только из-за резкого сходства портрета с ней, но и из-за множества цветов, покрывавших маленькие руки Чонгука. Он ухмыльнулся матери, гордясь своим творением, прежде чем мать подхватила его на руки, осыпала поцелуями и прошептала ему в волосы:


— Ты благословен, дитя мое.


По сей день, даже несмотря на то, что его матери нет рядом, чтобы напомнить ему об этом, Чонгук рисует руками, воплощая в жизнь кадры, которые он делает на своих ежедневных утренних прогулках, и чувствует себя счастливым от того, что есть одна вещь, в которой он хорош.


Одна.


То, что никогда не покидало его.

То, чем он будет дорожить до самого конца.


Ветер уносит с собой шторы, и Чонгук завязывает их, прежде чем устроиться в кресле напротив окна, поставив перед собой холст, и наблюдая за детьми из гостиной.


На губах появляется улыбка, когда один из них замечает его, машет ему и приглашает присоединиться к ним. Но Чонгук указывает на свой холст, и ребенок издает восхищенный визг, прежде чем убежать, чтобы рассказать об этом другим детям. В конце концов, они его самые большие поклонники.



Он качает головой, глядя, как они бегут к родителям, чтобы сообщить, куда пойдут через несколько часов. Грызть печенье с шоколадной крошкой, окружив Чонгука, который закончил рисовать. И нахваливать его творение. Хотя Чонгук знает, что дети понятия не имеют, о чем говорят, их болтовня до сих пор звучит как благословение для него.


Вытирев руки тряпкой, он опускает указательный и средний пальцы в бутылочку с ярко-красным, подносит их к белому полотну и останавливается. Его глаза то опускаются, то задерживаются на гибкой фигуре мужа, который сидит во дворе у дерева с книгой в руках.


Его руки чешутся. Взгляд обращается к фотографии, которую он сделал сегодня во время утренней прогулки, прежде чем снова вернуться к мужу. Это занимает всего секунду, но Тэхен шевелится, наклонив голову еще ниже, к книге. Ветер ерошит его волосы, заставляя падать на глаза. Очки немного съезжают с носа, прежде чем Чонгук снова вытирает руки.


Он не помнит, сколько раз он делал это раньше. Никогда раньше ничто и никто не мог отвлечь его так легко, как сейчас. Комната на чердаке заполнена полотнами разного размера, на каждом из которых одно и тоже лицо. В разных фактурах, стилях и с разных ракурсов. Всегда очень красочно.


Чонгук ходит туда в те дни, когда висящие в небе облака слишком тяжелые. Капли дождя небрежно падают вниз, скользят по его щекам, прежде чем ноги уносят его на чердак, и время сливается воедино, глядя в эти миндалевидные глаза. Его скорбное сердце бьется.


Один в тишине комнаты.


Теперь его пальцы погружаются в черноту. Такую темную на фоне его бледной кожи, еще темнее на холсте, куда он наносит ее нежным прикосновением.


Он бросает взгляд на лицо мужа лишь на секунду, прежде чем пальцы искусно скользят по холсту, мягко касаясь шероховатой поверхности, когда он воспроизводит тот самый объект, о котором поет его сердце. На который ему не нужно смотреть дважды, прежде чем каждая впадина и изгиб, шрам и родинка сливаются воедино, чтобы сформировать лицо человека, которого он любит каждой частичкой своего существа.


— Тэхён… — выдыхает он. Сердце сжимается, и одинокая слеза скатывается по его щеке, пока он смотрит на новую картину.


Он поднимает голову и видит Тэхёна. Прямо за окном, в окружении цветочных клумб, таких красочных и таких красивых. Так близко, если только они оба достаточно постараются.


Но когда Чонгук пытается, то касается только ветвей дерева, возле которого сидит Тэхён. Их стебли образуют изображение протянутой руки, которая касается его собственной, в то время как Тэхён еще больше опускает голову в книгу. В другой мир, в котором он живет, так далеко от Чонгука.


Комната на чердаке приветствует еще одно полотно, поставленное у самой дальней стены с легкой вуалью над ней, вдали от остальных.


Оно выделяется по нескольким причинам, но Чонгук не думает, что другие портреты это заметят.


Но, когда Чонгук выходил из комнаты, другие — красочные — портреты, с жалостью смотрели на новый, и те, что шли после него. Пока еще не понимая, что это они выделяются.


Намек на цвет в темной комнате.


♡


Он моет посуду поздно вечером перед сном. Тщательно оттирая поверхности дорогого набора, подаренного им матерью Тэхёна на свадьбу. Чонгуку каким-то образом удалось сохранить их блеск на протяжении многих лет.


Они блестят под ярким светом кухни, и Чонгук аккуратно раскладывает их по шкафам, когда свет на кухне внезапно гаснет.


Он поднимает взгляд на теплые тусклые огни, оборачивается и видит, что в гостиной горит свет.


Он слышит, как Тэхён передвигает мебель наверху, и задается вопросом, что происходит, когда решает закончить вытирать посуду, прежде чем присоединиться к нему.


Но ему не нужно этого делать, когда он чувствует, что Тэхен стоит позади. Его грудь слегка прижимается к спине Чонгука, когда он прислоняется к нему, прежде чем сильные руки обвивают его талию.


Ритмичное биение его сердца становится хаотичным, когда он чувствует теплое дыхание на своей коже, глаза закрываются, мягкие губы прижимаются к родинке на его шее.


Трясущимися руками он осторожно ставит последнюю тарелку в шкаф, а Тэхён целует всю его шею, пока не достигает плеча, и бормочет:


— Иди спать.


Руки сжимаются вокруг его талии, и Чонгук кладет свои ладони поверх рук Тэхёна, проводя по предплечьям. Переплетая их пальцы.


Тэхён прижимается щекой к щеке мужа, и Чонгук не может не улыбаться, когда поворачивает голову и целует родинку на кончике носа Тэхёна.


— Ты не устал? — спрашивает он шепотом, не желая нарушать безмолвную красоту этого момента, чувствуя, как рука Тэхёна скользит под его рубашку, его широкие ладони так теплы на его коже. Чонгук вздрагивает, когда Тэхён качает головой и его губы касаются челюсти.


Это что-то новое.


Тэхён всегда устает, когда возвращается из нового города, и Чонгуку приходится довольствоваться тем, что они находятся достаточно близко, в одной постели, когда он спит рядом с ним.


Ну, Тэхён спит.


Чонгук наблюдает за ним в свое удовольствие. Его глаза движутся под закрытыми веками, губы приоткрыты, а часы тикают, пока не наступает утро, и Тэхен не уезжает в следующий город, отмеченный в расписании.


Он оборачивается, когда Тэхён кружит его, посмеиваясь, и именно тогда Чонгук замечает тихую музыку, играющую из динамиков.


Его глаза расширяются, когда Тэхён притягивает его ближе, и вдруг они медленно танцуют на кухне. Тэхён утыкается лицом в изгиб его шеи, в то время как Чонгук неуверенно обнимает его за шею, кладя подбородок на плечи Тэхёна.


Зажмурив глаза, Чонгук наслаждается моментом, наслаждается теплом тела Тэхёна, поглощающего его, покачивающего.


Он понятия не имеет, что происходит, но когда Тэхён целует его ключицу, Чонгук вздыхает, а сердце громко бьётся в груди.


Он позволяет себе быть в моменте. Не пытается понять, что и почему, и откидывает голову назад, когда Тэхён смотрит на него. Смотрит на него так, как он помнит. Как смотрел его парень много лет назад, когда они были так влюблены.


Тэхён касается его, хихикая и вызывает у Чонгука ответный смех. Их голоса громче музыки, и Чонгук сохраняет это где-то в журнале памяти, чтобы восстановить, когда он узнает, что Тэхён покинет его на следующий день.


Его хриплый смешок, его манящие глаза, эта квадратная улыбка на его соблазнительных губах, которые в следующее мгновение прижимаются к его собственным. Нежно, всегда так нежно.


Чонгук выдыхает в губы, обхватывает заднюю часть шеи Тэхёна, чтобы лучше направлять, и глубоко целует его, немного отчаявшись от страха, что все закончится.

Что Тэхён в любой момент остановится и уйдёт.


В кровать.


Ночь закончится, как и этот блаженный момент между ними.


Другой рукой он опирается о стойку, чтобы удержаться,


Чтобы удержаться он опирается свободной рукой о стойку, к которой Тэхен его прижимает, целуя так, как Чонгук этого жаждал.


Чонгук притягивает его за волосы, когда чувствует, что Тэхен отпускает его назад. От хватки на талии останутся синяки. Он стонет от резкого рывка, и Чонгук скользит языком в его рот, еще больше углубляя поцелуй, чувствуя знакомое тепло, окружающее его.


Когда руки Тэхёна погружаются в его спортивные штаны, Чонгук шепчет ему в губы хриплым голосом:


— Что… что ты делаешь?


Тэхен смыкает их губы, затем целомудренно целует его и шепчет так же необычно:


— С годовщиной, детка.


Чонгук замирает, холодок пробегает по его телу, даже когда Тэхён снова начинает его целовать. Он пытается ответить на поцелуй, но слезы наворачиваются на его глаза, и он мягко толкает Тэхёна в ответ.


— Сейчас 16-е, Тэ. До нашей годовщины еще десять дней.


Тэхён напрягается, и Чонгук чувствует это, видит, панику в глазах Тэхёна. То, как ослабевает хватка на его талии. И Чонгук не может с собой совладать, когда его лицо искажает гримаса боли., но он не хочет позволять слезам вырваться наружу. Он просто смотрит, как Тэхён с каждой секундой становится все более размытым.


Тэхён уже уходит.


Руки соскальзывают с его талии, лицо исчезает, когда он делает шаг назад. Чонгук видит вину в его глазах и задается вопросом, не появилась ли она только потому, что он перепутал дату.


Тэхен бормочет слабое извинение и поворачивается, чтобы уйти, но Чонгук сжимает в кулаке его ночную рубашку и дергает, глотая всхлип, который вот-вот вырвется из горла.


— Не уходи...


Его сердце немного разбилось сегодня вечером, разбивалось мало-помалу в течение нескольких дней, но он знает, что оно полностью разобьется, и будет уже невозможно восстановить, если Тэхён оставит его сегодня вечером.


— Все в порядке. Только не уходи. Пожалуйста, — он дергает его за рубашку, и слезы текут по его лицу, когда Тэхён какое-то время не оборачивается. Он звучит жалко даже для себя, крича и умоляя Тэхена о внимании, но это не важно. Сейчас он готов просить.


— Пожалуйста, не оставляй меня.


Тэхён поворачивается и подходит к нему ближе. Чонгук кусает свои губы, чтобы они не дрожали, и позволяет Тэхёну притянуть себя ближе, позволяя ему вытереть щеки рукавами рубашки.


— Мне так жаль. Я…


— Тебя все равно не будет здесь в нашу годовщину, — перебивает его Чонгук, хотя ему и хочется знать, что Тэхен собирался сказать. О чем сожалеет и какую причину придумал.


Но Чонгук не думает, что сам готов это услышать.


Еще нет.


Он хочет быть эгоистом сейчас.


— Так что, может быть, мы сможем отпраздновать это сегодня вечером, — говорит он, приподняв бровь и пытаясь звучать знойно, как уже давно не было. Но не верит, что это сработало.


— Чонгук, я… мы не должны…


— Только на сегодня, пожалуйста, — он притягивает Тэхёна ближе, обнимает его за плечи. — Ты можешь взять меня, даже если это не наша годовщина, — шепчет он в губы Тэхёна, когда тот просто смотрит на него с сомнением в глазах.


Он убирает руки Чонгука со своего плеча, и лицо Чонгука морщится, когда он чувствует, что снова готов заплакать. Но Тэхён держит его руки в своих и начинает тянуть его в направлении лестницы, пятясь назад.


Тэхён медленно раздевает его в их спальне, его глаза тяжело смотрят на него, на его тело, и Чонгук дрожит, как в первый раз, когда он стоял перед Тэхёном, голый и обнаженный.


Когда Тэхён опускает его на кровать, Чонгук тянет его на себя, чтобы ощутить приземляющую тяжесть, которая вдавливает его в матрас. Давая понять, что Тэхен здесь.


Чонгук не закрывает глаз, когда Тэхён надвигается на него сверху, наблюдает, как лицо Тэхёна искажается от удовольствия, глаза закрыты, губы раскрываются в беззвучном стоне, прежде чем он уткнётся головой в шею Чонгука, тяжело дыша и увеличивая темп.


Чонгук крепко держится за него, ногти впиваются в кожу на спине Тэхёна, царапая и оставляя синяки и разрывая кожу в отчаянной попытке стать с ним единым целым.


Взгляд Чонгука падает на засос, оставленный им на шее несколько дней назад, но уже исчезающий, и он цепляется за него чтобы затемнить. Чтобы, когда Тэхён покинет его завтра, смотря в зеркало или потрогав шею, он вспоминал о Чонгуке. И, может быть, только может быть, в следующий раз он захочет вернуться домой пораньше.


Он глубоко целует его, когда Тэхён поднимает руки над его головой, тяжело дыша в его рот, когда он чувствует, что близок к краю, полностью отдается ему, показывая свои искренние эмоции, и кончает с закрытыми глазами. Удовольствие, позволяет Тэхёну распутать его дальше, пока он свободной рукой оглаживает каждый дюйм родной кожи.


И когда Тэхён наваливается на него сверху, тяжело дыша в изгиб шеи, Чонгук прижимает к себе его потное и трясущееся тело, предаваясь мечтам о том, что Тэхён не захочет оставить его утром.


Вот бы остаться так, в его объятиях.


Когда Тэхён очищает его, а затем притягивает к себе на руки, Чонгук прижимается лицом к его шее, прижимаясь губами к венке быстро бьющегося сердца.


Он пропустил это.

Пропустил его.

Так много.


Мгновение спустя Тэхён засыпает, а Чонгук наблюдает за ним так долго, как только может, и просыпается в пустой кровати, когда солнечный свет просачивается сквозь окна. Простыни уже такие холодные. Он остается в постели весь день, заставляя себя встать только тогда, когда его желудок начинает громко урчать. Весь остальной день проходит как в тумане.


♡


Тэхён действительно возвращается раньше обычного, но и уходит тоже раньше. На следующее утро, не оставшись даже на целый день.


Чонгук прижимается к нему. Нога, перекинута через торс Тэхёна, рука на его груди, к которой он прислоняется щекой, слушая медленно бьющееся сердце спящего мужа.

Небольшие дуновения воздуха, вылетающие из его приоткрытых губ, щекочут щеку Чонгука, когда он лежит без сна, тупо уставившись в стену.


Чонгук был беспокойным. Он не мог сосредоточиться на том, что говорил Тэхён, когда пытался заговорить с ним, прежде чем заснуть.


Его мысли бегают, мысли кричат ​​друг на друга в голове, но в комнате гробовая тишина.

Он смотрит на размер комнаты, в которой они спят. Размер кровати и дополнительное пространство позади него, когда он лежит почти поверх Тэхёна.


Он думает о комнатах этажом выше, которые они не используют и открывают раз в месяц для уборки.


Думает о своем переднем дворе, который выглядит пустым даже если покрыт клумбами, которые Чонгук вырастил за эти годы.


Думает о том, как его голос эхом отзывается в доме, снова и снова напоминая ему, что он единственная живая душа, обитающая здесь большую часть времени.


Он еще сильнее прижимается к Тэхёну, закрывая глаза и думая о том, что дом иногда кажется страшным, чужим как для других, так и для его собственных глаз.


— Проснулся? — хриплый ото сна голос пугает его, и когда Чонгук поднимает глаза, Тэхен смотрит на него сверху вниз.


Они так близко, их носы соприкасаются, дыхание смешивается, и Чонгук смотрит на него широко открытыми глазами с надеждой и вздыхает с облегчением, когда Тэхён наклоняется, чтобы чмокнуть его в губы раз, другой, проводя рукой по спине Чонгука.


— Не можешь уснуть? — снова спрашивает он, и Чонгук слегка улыбается, качая головой.


Тэхён улыбается в ответ и целует его в лоб, бормоча:


— Чем ты сегодня занимался?


Сердце Чонгука трепещет, и он откидывает голову еще дальше, чтобы посмотреть на него, но Тэхён кладет руку ему на затылок и притягивает к своей шее.


Глубоко вздохнув, Чонгук прижимается носом к теплой коже, вдыхая новый, фруктовый запах геля для душа, вместо привычного ванильно-карамельного.


Он рассказывает ему о своей новой картине, которую закончил сегодня. Новых цветах, которые он добавил в их сад, и рассказывает о новых письмах, которые получил от ребенка. О вечеринке в честь дня рождения мальчика. Он опускает разговор, который был несколько дней назад с матерью мальчика. Тот самый разговор, который стал причиной его громких мыслей сегодня вечером.


Тэхён усмехается.


Чонгук чувствует вибрацию на своей щеке и проводит рукой по груди Тэхёна.


— Я видел это письмо. Подумал, что у тебя появился тайный поклонник, но потом понял, что это всего лишь ребенок, слишком очарованный тобой. Ничего нового.


Чонгук улыбается ему в шею, целует засос, который он оставил несколько ночей назад. Он снова тускнеет, и Чонгук хочет сделать его темнее, но не настаивает. Тэхён все еще звучит слишком сонно.


Он откидывается назад, чтобы полюбоваться чужим лицом с близкого расстояния, позволяет глазам скользить по каждому дюйму его кожи, прежде чем остановиться на родинке на кончике носа, и тянется, чтобы поцеловать ее, приподнявшись на локте.

Он смотрит на Тэхёна, который моргает, его глаза слипаются ото сна, но он борется с этим, улыбаясь и снова целуя Чонгука в губы.


И на мгновение Чонгук чувствует, что вернулся назад, в первые годы их брака, когда Тэхён боролся со сном. Бодрствовал долгие часы, потому что не мог перестать смотреть на Чонгука, который постоянно жаловался на это.


— Если бы я мог, я бы смотрел на тебя каждую секунду этого дня, мой дорогой муж.


Он улыбается, думая об этом, и на мгновение его сердце забывает обо всем. Всем. Он не думает, и слова выскальзывают из его рта, замерев между ними и пугая обоих.


— Я хочу ребенка.


Слова повисают между ними тяжестью, пока они просто смотрят друг на друга. Чонгук, глаза которого расширились от страха, предвкушения и капельки надежды, за которую он все еще цепляется. Тэхён с пустым выражением лица.


— Что?


Чонгук судорожно вздыхает, но заставляет себя повторить то, что сказал. На этот раз он не отступит.


— Я хочу воспитывать ребенка. С тобой.


Тэхён хмурит брови, но прежде чем он успевает что-то сказать, Чонгук продолжает говорить так быстро, что слова смешиваются, и половина предложения теряется, потому что его голос так дрожит. Но он продолжает.


— Я знаю, что у нас уже был этот разговор раньше. Но Тэхён, я думаю… я думаю, что я готов. Я могу это сделать. Мы можем это сделать сейчас.


— Ты сам ребенок, Чонгук, — Тэхён смеется, отмахиваясь от всего, что его муж только что сказал, и наклоняется, чтобы поцеловать его, но Чонгук уворачивается, чувствуя прилив адреналина в себе. Эту острую потребность высказать всё прямо сейчас, потому что он знает, что после сегодняшнего вечера Тэхёна не переубедить. Так он делает все, что может.


— Если я смог выйти за тебя в двадцать два, то наверное, я могу позаботиться о ребенке когда мне двадцать восемь. Тебе самому тридцать два. Подумай об этом, Тэ. Это идеальное время, для такого решения.


Тэхён на мгновение закрывает глаза, хмурит брови, и Чонгук надеется, что на этот раз он хотя бы обдумает эту идею. Но когда он открывает глаза, он говорит:


— Мы не готовы, Чонгук. Появление ребенка означает, что нужно остепениться. Но судя по тому, что я знаю сейчас, мы переедем через год, и затем ещё чаще. Ребенок пока что не вписывается в наши планы.


Чонгук качает головой, садится на торс Тэхёна, оседлав его, пока тот обхватывает его щеку и спорит, слезы уже жгут глаза.


— Я позабочусь о ребенке и обещаю, что твои планы не пострадают. Я могу это сделать. Тебе не придется…


— Ты только что сказал, что хочешь сделать это со мной. Теперь ты говоришь, что позаботишься обо всем. Чонгук, поверь мне, мы еще не готовы.


Чонгук открывает рот, чтобы возразить, но Тэхён качает головой.


— Мы поговорим об этом позже, Чонгук, и когда придет подходящее время, ты поймешь, что я пытаюсь донести прямо сейчас. Иди спать. Уже слишком поздно.


Слезы начинают течь по его щекам. Тэхён пытается обнять его, рука поднимается, чтобы вытереть слезы рукавом. Но Чонгук качает головой, сам вытирая слезы. Ткань его ночной рубашки резко натирает кожу, и он соскальзывает с колен Тэхёна, свернувшись калачиком на своей стороне кровати, оставляя между собой и Тэхёном пустое пространство.


— Детка… — Тэхён скользит к нему сбоку, пытается оторвать руки от лица, но Чонгук просто зарывается лицом в подушку. — Малыш, не делай этого. Мы действительно сейчас не можем внести ребенка в наше расписание.


— Ты даже меня не можешь внести в свое расписание, — хочет сказать Чонгук, но только еще больше скручивается, подтягивая колени, и многозначительно отводит взгляд от Тэхёна, когда тот смотрит на него через плечо.


— Разве ты не хочешь иметь…


— Чонгук...


Тэхён сдвигается и закидывает ногу на ногу Чонгука, обвивая рукой его талию и прижимаясь грудью к спине Чонгука.

— Пожалуйста, Чонгук, постарайся понять. Я действительно хочу растить с тобой ребенка. Я не могу сказать, когда, но когда-нибудь в будущем. Думаю да, только не сейчас.


Чонгук хочет покачать головой и сказать ему «нет». Сказать ему прямо сейчас, что нас уже давно не осталось.


Мы не готовы.

Мы будем двигаться.

Наши планы.


Это Тэхён не готов, думает Чонгук. Это его карьера, его будущее, его планы. Чонгук нигде не видит себя, потому что он здесь. Каждый день он здесь. И когда они переедут на новое место. Там по-прежнему будут только он и новый дом.


Он шмыгает носом, протирая глаза, но один раз кивает, чтобы Тэхён перестал говорить.

Он чувствует усталость и думает, что больше не может продолжать с ним разговаривать, притворяясь, что все в порядке.


Его рыдания переходят в периодическое всхлипывание, и как только Тэхён засыпает позади него, он выскальзывает из его рук, из комнаты и идет в ванную, где скорбит о будущем, о котором он мечтал для себя и Тэхена, много лет назад, жертвуя собой.


Том будущем, которое так легко мог получить.

Но он был слеп, слишком слеп в своей любви к Тэхёну, и теперь у него нет ни того, ни другого.


♡


Как много боли может выдержать его сердце? Сколько мрачных дней прошло словно в тумане, прежде чем онемение достигло своего пика и его тело не решило пожалеть себя.

Сегодня Чонгук в хорошем настроении, словно бы сейчас полнолуние и голубая луна.

Но он не возражает, просто встречает новый день более длинной, чем обычно, утренней прогулкой, переходящей в пробежку.


Его сердце бьется быстрее, чем обычно, ноздри раздуваются, когда он тяжело дышит и наблюдает за маленьким городком, в котором живет, с вершины ближайшего холма. Город окружен зеленью и другими холмами, более высокими, чем тот, на котором он стоит. Чонгук замечает, каким маленьким все кажется отсюда. Мост, ведущий в ближайший город, общественный центр, дома, люди, их проблемы.

Все кажется таким несущественным, но таким прекрасным, всплески разных цветов среди бескрайней зелени.


Его дом самый дальний отсюда, он стоит на окраине города, бледный и коричневый, цвета, которые Чонгук никогда особо не любил. Но это дом.


Дом, где он жил один последние три недели. Он не знает, когда Тэхён вернется. Он не звонил, а Тэхён никогда не звонит сам.


Но когда порыв ветра колышет его волосы, — игриво ерошит, заставляя падать их на лицо, на разгоряченной коже они ощущаются холодными — легкая улыбка касается уголков его губ, и Чонгук понимает, что он не возражает.


Впервые за многие годы он не обращает внимания на пустоту дома, когда проводит свой день. Не обращает внимания на пустое пространство под деревом во дворе, когда использует свои лучшие цвета, чтобы воплотить в жизнь их маленький городок с людьми и детьми, которые окружают его, пока все наблюдают, как он рисует в первый раз.


Их маленькие охи и ахи вдохновляют его на то, чтобы добавить еще немного красок. Их хихиканье, отражающееся от стен, заполняющее каждый нетронутый угол дома — пустота в его груди — песня для ушей Чонгука.


Чонгук теряется в их болтовне, купаясь в их комплиментах, до такой степени, что, закончив, моргает, глядя на собственное творение, ошеломленный тем, что превзошел самого себя.


Он не может оторвать глаз от холста, чувствует, как его сердце трепещет после очень долгого времени, когда перед ним вспыхивает его прошлое, такое юное, такое наивное, но полное мечтаний. Прошлое, в котором он мог создавать нечто подобное через день.


Слезы наполняют его глаза, в его груди вспыхивает надежда, когда он чувствует, как перехватывает горло, но он не может насладиться этим сполна. Дети уже тянут его наружу, и Чонгук быстро вытирает глаза, оглядываясь на холст. С широкой улыбкой на лице, сердце замирает от счастья, прежде чем он снова потеряет себя в их самодельных играх.


Тэхён приходит домой поздно вечером, но Чонгук не ждет его на крыльце. Он сидит на чердаке перед своим самым ярким холстом и впервые за долгое время позволяет себе мечтать. Мечта, которая парит, наполняет комнату и выходит за стены маленького чердака.


♡


Чонгук нервничает. Последние полчаса он ходит по спальне, кусая губу.


Он принял решение и чувствует себя счастливым, таким счастливым из-за того, что мало спал последние несколько дней, и все же он чувствует себя таким наполненным энергией.


Он смотрит на холст перед собой, прежде чем кивнуть самому себе и отправиться в столовую, где Тэхён потягивает чашку чая, неторопливо читая газету — знак того, что он в настроении поговорить.


Чонгук теребит рукава своей толстовки, когда входит в комнату. Тэхён смотрит поверх своих очков для чтения, прежде чем поманить его указательным пальцем, чтобы тот подошел поближе.


Чонгук улыбается, практически подпрыгивает к нему и задыхается, когда Тэхён сжимает в кулаке переднюю часть его толстовки и притягивает к себе для поцелуя с громким звуком.


Он краснеет, когда они отстраняются, потирает губы, чтобы скрыть улыбку, прежде чем скользнуть в кресло напротив него.


Тэхён тоже выглядит счастливым, и это вселяет в Чонгука надежду, дает ему силы думать, что разговор может пройти гладко.


Он бросает взгляд на книгу судоку, открытую для игры, которую Тэхён, должно быть, только что закончил, и берет ручку, просто чтобы занять руки, пока придумывает, как рассказать Тэхёну о своей новой идее.


Он откашливается, но мирную тишину между ними нарушает Тэхён.


— Итак, моя новая книга побила рекорд по количеству предварительных заказов, — так небрежно говорит он, не сводя глаз с газеты, а рот Чонгука приоткрывается от благоговения.


— Ты грешишь на меня? — спрашивает Чонгук, недоверчиво качая головой.


Он наблюдает широко раскрытыми глазами, как медленная, самодовольная улыбка расползается по лицу Тэхёна, прежде чем он кладет газету, и Чонгук практически чувствует, как его счастье вытекает из мужа и направляется к нему.


— Хён, это здорово, — его глаза немного слезятся, он чувствует себя счастливым за Тэхёна, когда смотрит на то, как сияет его лицо, пока Тэхен продолжает, дрожа от волнения. — Я сам не мог поверить!


Тэхен громко смеется, сжимая руку Чонгука в своих.


— Мы разбогатеем!


— Мы уже богаты, Тэхён, — говорит он сквозь смешок, когда Тэхён подносит их соединенные руки к его губам и целует костяшки пальцев.


— Но, детка, это так много, ты даже не представляешь. Мы уезжаем отсюда через месяц! И…


— Месяц? — спрашивает Чонгук, и улыбка медленно сползает с его лица.


— Да! Я имею в виду, как долго мы собираемся оставаться в этом маленьком городке?

Я знаю, что ты тоже хочешь уехать отсюда.


Нет, не знаешь, думает Чонгук, убирая руки и откидываясь на спинку стула, в то время как Тэхён продолжает, отчаянно двигая руками, рассказывать ему их планы на будущее.

Чонгук слегка улыбается, когда слышит его, но ничего не слушает. Даже когда Тэхён спрашивает его, всё ли в порядке, Чонгук просто кивает, понятия не имея, на что соглашается.


— Мы устроим вечеринку в эти выходные, а потом ты пойдешь со мной смотреть наш новый дом, — после этих слов Тэхён возобновляет чтение газеты, пока Чонгук застывает в кресле. Пока Чонгук чувствует, как стремительно движется всё вокруг. Так быстро, так внезапно, что кажется, он теряет часть себя где-то позади, пока пытается наверстать упущенное. Догнать Тэхена.


Он оглядывает дом, кухню, сад за окном, над которым так усердно трудился более пяти лет, и теперь ему кажется, что все ускользает из рук. Будто он теряет контроль. Он теряет контроль, но этот момент становится апогеем и только одна вещь может заставить его двигаться дальше.


— Тэхён.


Он поднимает взгляд от своей газеты, широко улыбаясь, и вопросительно поднимает бровь. Чонгук сглатывает, снова хватает ручку, но ладони слишком скользкие от пота. Поэтому вместо того, чтобы смотреть на мужа, Чонгук смотрит на книгу судоку и начинает рисовать на полях. И когда он говорит, его голос спокойный. Буднично сообщает о своей новой идее Тэхёну. Так же небрежно, как и раньше.


— Я снова начал рисовать.


Он быстро поднимает взгляд, чтобы посмотреть на выражение лица Тэхёна, но просто хмурит брови, прежде чем тихо, недоверчиво усмехнуться.


— Что ты имеешь в виду, говоря, что начал? Ты уже рисуешь. Каждый день, — говорит Тэхён, указывая подбородком на маленькую картину, висящую на стене рядом с кухней.


— Даже на чердаке их полно, — замечает Тэхён, прежде чем прищуриться. — Теперь я вспомнил, что был там сегодня, и чердак заперт. Что ты там прячешь?


Чонгук нервно усмехается, прежде чем покачать головой.


— Ничего. Просто картины. Но, Тэхён, я говорю о том, как рисовал в колледже, понимаешь. Я снова нарисовал такую ​​картину.


Он улыбается Тэхёну и наблюдает, как тот впечатленно поднимает брови, ярко улыбается ему, прежде чем поправить свою газеты и возобновить чтение, бормоча:


— Интересно. Я рад.


Чонгук моргает, отворачиваясь от него и опускаясь к каракулям, которые нарисовал на странице. Маленькие сердечки неправильной формы. Некоторые идеальные, некоторые кривые по краям. В основном, потому что не смотрел.


— Я хочу опубликовать их, — начинает он, глядя на Тэхёна, который снова кладет свою газету, хмуря брови. Он снимает очки, и Чонгук воспринимает это как сигнал того, что ему интересно то, что он говорит. Поэтому он выпрямляется и улыбается, прежде чем приступить к рассказу о своем плане , который он придумал после того, как нарисовал эту картину. План, о котором он думал с тех пор.


— В городе рядом с нашим есть витрины, и они позволяют выставлять свои работы бесплатно. Итак, мне было интересно… Мне стало интересно, могу ли я взять несколько своих картин и...


— Воу, воу! Притормози! — улыбается ему Тэхен, снова беря его руки в свои.


На лице Тэхёна широкая улыбка, и это дает Чонгуку надежду, что он будет рад этому так же, как и Чонгук. Что он будет поддерживать его так же, как это делал Чонгук на протяжении многих лет.


— Ты собираешься их выставить? Как художник?


Чонгук несколько раз кивает головой, ярко улыбаясь, когда Тэхён снова поднимает руки, чтобы поцеловать его костяшки пальцев.


— Детка, это… это хорошо. Я горжусь тобой.


— Правда? — спрашивает немного дрожащим от восторга голосом Чонгук.


Это то, что он хотел услышать от Тэхёна. Это повышает его уверенность в себе, и он может проявить себя после стольких лет.


— Да! Это здорово, детка! Я рад, что ты думаешь об этом, — говорит Тэхён, снова целуя его руки. — Когда?


Чонгуку хочется подпрыгнуть от волнения, но на самом деле он просто наклоняется вперед на своем стуле, ухмыляясь Тэхёну.


— В следующее воскресенье.


Тэхён замирает, и Чонгук, замирает вслед за ним. Улыбка сползает с его лица, глаза широко раскрыты, когда он смотрит, как Тэхён убирает руки, с жалким выражением лица, которое говорит само за себя.


— Чонгук… Это день вечеринки, посвященной запуску моей следующей книги.


Сделав судорожный вдох, Чонгук понимает, что имеет в виду Тэхён. Прежде чем он успел выразить это словами, Чонгук увидел это в его глазах. Взгляд полный жалости — вполне ясный знак.


Он боится, когда Тэхён слегка улыбается ему и открывает рот, чтобы снова заговорить.

Сердце Чонгука громко бьется в груди. Он боится, что думает именно о том, что собирается сказать Тэхён. На долю секунды в его сердце теплится маленькая надежда, что на этот раз Тэхён поймет, но даже она разбивается о слова, которые слетают с губ Тэхёна, и он закрывает глаза, когда они это делают.


— В будущем таких витрин будет больше. Я уверен, — говорит Тэхён, и берет в руки газету, заканчивая разговор.


Чонгук открывает глаза и слушает, как последние кусочки его сердца разбиваются и распадаются на все более мелкие кусочки, которые уже невозможно собрать вместе. Такие крошечные, такие незначительные, что даже легкий порыв ветра уносит их прочь, как Чонгук видел во сне.


Он тихо встает, закрывает книгу судоку, полную разбитых сердец, и собирается выйти из комнаты, когда Тэхён хватает его за запястье.


Чонгук не смотрит на него, и Тэхён тянет его вниз, чтобы поцеловать в щеку, когда шепчет:


— Я знаю, что сейчас неподходящее время. Но ты будешь со мной на вечеринке по поводу презентации книги, верно? Это важно. Для меня, и еще важнее то, что ты рядом. Со мной.


Чонгук бросает на него взгляд и кивает. Его глаза пусты, и ему интересно, замечает ли вообще это Тэхён, когда так ярко улыбается ему и возвращается к своей газете. Он действительно думает, что все в порядке? Или актер из него лучше, чем из Чонгука?

Потому что в момент, когда он выходит из комнаты, Чонгук мчится вверх по лестнице и отпирает дверь чердака с третьей попытки. И его взор затуманен слезами.


Чонгук запирается в маленькой комнате.

Вместе со своими мечтами.


♡


Он достает лучшие столовые приборы, старую коллекцию стаканов, которыми они не пользовались с тех пор, как кто-то подарил их им на свадьбу. Набор был слишком велик для двух человек. Но теперь, оглядываясь на людей в их гостиной, Чонгук думает, что даже этого недостаточно.


Тэхён в центре, звезда вечеринки. Чонгук был рядом с ним всего несколько минут назад, смешавшись с людьми, которых Тэхён называет своими коллегами.


Он поворачивается, чтобы достать новое шампанское, которое Тэхён заказал вчера, наливает его в бокалы под постоянную болтовню, служащую фоновой музыкой для его оцепеневшего сердца. Настолько тихого, что Чонгук утром два-три раза пробежался вверх и вниз по холму, чтобы заставить его работать, боясь, что оно остановится.


Количество людей, которых он встретил только за последние полчаса, вероятно, больше, чем за последние пару лет вместе взятых. Так что сказать, что он не привык находиться в присутствии такого количества людей, было бы правильно.


Облегчение пришло в виде соседских детей, которые пришли съесть печенье с шоколадной крошкой, которое он готовил утром. Но и они вскоре ушли. Многие из них уже начали ходить в школу, сообщив, что он будет видеться с ними реже, потому что они растут и им нужно заниматься взрослыми делами.


Чонгук просто улыбнулся, прежде чем попрощаться с ними и их родителями.

С тех пор ему не хотелось улыбаться, но он должен.


Он поворачивается, когда Тэхён подходит к нему, обнимает его за талию и знакомит с новым лицом, которое Чонгук забудет через несколько мгновений после того, как они уйдут.


Он улыбается, когда они делают комплименты его мужу. Смеется, когда думает, что шутка удалась, а затем возвращается, чтобы приготовить закуски, когда гости уходят с Тэхёном.


Потом он раскладывает все на подносе для барбекю, когда чувствует, как сзади к нему прижимается сильная грудь. Шире, чем он привык.


Он оборачивается с широко распахнутыми глазами, которые становятся еще шире, когда он понимает, что не видел стоящего перед собой человека, больше года


— Хён!


Намджун поддерживает его, когда Чонгук бросается на него, крепко обнимая за плечи, чтобы обнять.


— Вау! Ты стал сильнее, Чонгук-а!


Ох, как это далеко от истины...

Но Чонгук не против. Он ярко, искренне улыбается, когда отсраняется, держа руки Намджуна в своих. Сердце трепещет, увидев знакомое лицо в комнате, полной незнакомцев.


— Хён, как дела? Когда ты приехал? Тэхён не сказал мне, что ты… Где Чимин?


Чонгук пытается оглядеться вокруг Намджуна, но тот держит его за плечи и снова притягивает в объятия, похлопывая по спине.


— Помедленнее! Он не пришел. Он занят своим новым шоу.


Улыбка Чонгука несильно дрогнула. Он доволен просто встречей со своим другом после стольких лет.


Он оглядывается и зовет одного из официантов. Поручив ему обслуживать остальных, Чонгук берет две бутылки соджу из холодильника и тащит Намджуна на задний двор, подальше от болтовни коллег Тэхёна.


♡


— Поздравляю, хён!


Чонгук почти кричит, наклоняя руку Намджуна, блестя глазами, пока глядит на такой же сверкающий бриллиант, который так красиво выглядит на пальце Намджуна, под солнечным светом.


— Я так рад за вас! — говорит он, ухмыляясь ему, и обнимает Намджуна, который, задыхаясь, хихикает с того места, где он сидит рядом с ним на лестнице, глядя на задний двор.


— Это было спонтанно, — объясняет Намджун, глядя на свою руку. — Я купил кольцо несколько месяцев назад и с тех пор пытался сделать ему предложение. Но я струсил в последний момент. Я трусил каждый раз.


Чонгук смеется и делает глоток из своей бутылки.


— Так когда ты это сделал?


Подняв глаза, Намджун качает головой и издает хриплый смешок.


— Он тоже планировал это сделать. Но, в отличие от меня, он с головой ушел в это и сделал мне предложение два дня назад.


— Так когда свадьба? — взволнованно спрашивает Чонгук, ставя пустую бутылку из-под соджу к своим ногам. — Мне не помешало бы отпраздновать свадьбу прямо сейчас.


Намджун смотрит на него несколько секунд, прежде чем опустошить собственную бутылку и отвечает:


— В конце следующего года.


— Так поздно?


— До тех пор Чимин занят своими шоу. Так что конец следующего года будет для нас идеальным временем.


Чонгук кивает и смотрит на саженцы в углу, которые он собирается посадить вечером.


— Как насчет вас двоих?


Когда Чонгук хмурится, Намджун указывает бутылкой соджу на дом.


— Он сказал мне, что ты переезжаешь?


Чонгук снова берет свою пустую бутылку, чтобы покатать ее между ладонями, и снова смотрит на саженцы, купленные, даже несмотря на то, что через две недели он не будет жить в этом доме.


Он надеется, что тот, кто переедет жить в дом после них, позаботится о его растениях, его саду, дереве во дворе и сделает этот дом домом, как это пытался сделать Чонгук.


— Он возьмет меня посмотреть новый дом в следующий понедельник.


Он замечает, что его голос звучит глухо для его собственных ушей, и, конечно же, Намджун тоже это замечает. Он слишком наблюдателен, чтобы этого не заметить.


— Ты не хочешь переезжать.


Это не вопрос, но Чонгук слегка улыбается ему и кивает.


— Ты сказал ему это?


Чонгук колеблется, прежде чем качает головой.

Они оба оборачиваются, когда слышат смех в гостиной позади себя. Чонгук чувствует на себе взгляд Намджуна, поэтому быстро спрашивает:


— Как долго ты будешь тут? Я имею в виду, ты останешься с нами на несколько дней, верно?


— Я бы с удовольствием, Чонгук. Но я должен вернуться на шоу Чимина послезавтра. Так что я улетаю обратно вечером.


Чонгук понимающе кивает, но затем кусает губы. Он не уверен, стоит ли задавать вопрос, который у него в голове. Даже если он попытается быть неточным, Намджун все равно поймет.


— Хён? — начинает он, сердце колотится в груди, когда Намджун мычит и поднимает брови.


— Ты когда-нибудь чувствовал, что… я имею в виду, было ли когда-нибудь такое, что ты действительно хотел сделать что-нибудь, но не мог из-за Чимина?


— Очень часто, — легко отвечает Намджун, и когда Чонгук смотрит на него, нахмурив брови, он очень долго смотрит в ответ, и Чонгук паникует, думая, что сказал слишком много. Слишком много рассказал, но Намджун только улыбается ему, прежде чем продолжить:


— Когда твоя жизнь настолкьо переплетена с чьей-то еще, конфликты неизбежно случаются. Ты хочешь делать что-то одно, он хочет что-то совершенно другое. И тогда вам обоим нужно сделать выбор. Продолжить делать то, что хочется самому или уступить. Один должен чем-то пожертвовать, а другой должен помнить об этом в следующий раз. Это сбалансированный компромисс.


Кивнув, Чонгук делает глубокий вдох, прежде чем спросить, его голос тихий, едва слышный из-за звуков смеха, доносящихся из дома:


— Что, если выбор одного продолжает причинять боль другому? Что, если другой не хочет продолжать уступать? Что если в этот раз они оба хотят выбрать себя?


— Тогда я думаю, ты должен выбрать сам, Чонгук.


Чонгук вскидывает голову. У Намджуна многозначительное выражение лица, и вскоре слезы снова наворачиваются на глаза.


Он не удивлен. Он знал, что Намджун поймет его. Может быть, Чонгук хотел этого, потому что он больше не может держать это в себе. Хочет кого-то, кто сможет провести его через все странные мысли и странные идеи, которые были у него в последние несколько дней.


Мысли, которые заставляют его задыхаться, оставляют пронзительную и затяжную боль в его груди. Мысли, которые грозят вырвать самый центр его вселенной.

Мысли, которые звучат словно… он разлюбил тебя.


— Что такое, Чонгук?


Оглянувшись на людей внутри, Чонгук убеждается, что никто не идет, делает глубокий вдох и через несколько мгновений падает перед Намджуном и рассказывает ему все.

Вещи, которые он знал, вещи, которые он наблюдал, вещи, которые он чувствовал в течение последних нескольких лет.


Даже вещи, о которых он понятия не имел, выскользают из его губ перед Намджуном. С заикающимся дыханием, между громкой икотой. Он вытирает слезы, льющиеся из глаз, а потом Намджун начинает делать это за него, прижимая его к своей груди, где Чонгук плачет. Тихо, сдерживая рыдания, чтобы не испортить вечеринку Тэхёна.


— Тсс… Чонгук-а, — воркует Намджун, его голос звучит неуверенно, взволнованно.


Но когда Чонгук отстраняется, как только его крики сводятся к нескольким всхлипываниям тут и там, он обнаруживает, что в глазах Намджуна есть нечто большее, чем слезы.


— Хён! — Чонгук хватается за его руку. Его глаза широко раскрыты из-за паники и он качает головой, умоляя Намджуна не заходить в дом с этим, похожим на чистую ярость, чувством в глазах.


Намджун смотрит на него сверху вниз, его ноздри раздуваются, прежде чем он неохотно усаживается на свое место рядом с Чонгуком.


В его глазах разочарование, он проводит рукой по лицу, а затем качает головой, и Чонгук не знает, кому оно предназначено.


— Какого черта, Чонгук?


Он вздрагивает от громкого голоса и сопит, резко вытирает слезы, потому что как, черт возьми, у него еще остались слезы, чтобы плакать?


Ему стало легче после того, как он все рассказал Намджуну, как будто часть груза спала с его плеч. Но в то же время он чувствует, что после стольких лет открылась свежая рана. Чонгук икает в пространство появившееся между ним и Намджуном.


— Почему ты ничего мне раньше не сказал? Какого черта ты так живешь?


— Хён, это…


— И что, черт возьми, с ним не так?


Намджун смотрит на дом, стиснув зубы, кипя от гнева, но остается на месте, держа руку Чонгука в своей.


Приятно осознавать, что кто-то чувствует гнев вместо него, потому что он просто не может чувствовать его сам, несмотря ни на что. Только не по отношению к Тэхену.

Никогда по отношению к Тэхену.


— Я не знаю, что делать...


Намджун качает головой, в отчаянии проводит рукой по волосам, прежде чем замолкает, и Чонгук видит, как в его голове крутятся шестеренки, прежде чем он поднимает взгляд с решительным выражением лица и соскальзывает с лестницы, чтобы встать на колени перед Чонгуком.


— Пойдем со мной.


Чонгук замирает, сознание немеет, когда до него доходят слова и их смысл, и он убирает свою руку из руки Намджуна, глядя на него со страхом, наполняющим грудь.


— Что?

— Оставь его. Пойдем со мной. Мы с Чимином купили тут дом. У нас есть лишняя комната, которую мы собирались сдать в аренду, но мы вполне можем разместить тебя там. Тебе понравится. Рядом лес, и я знаю, как ты любишь жить рядом с природой. Есть чердак. Ты можешь хранить все свои картины…


Намджун продолжает, кажется, часами, но Чонгук просто оцепенело смотрит на него, потому что это единственная мысль, которая никогда не приходила ему в голову.

Даже в самые темные дни, когда он лежал в одиночестве в их спальне, с одной из рубашек Тэхёна, чтобы почувствовать его присутствие. Даже когда он провел годовщину свадьбы наедине с Тэхёном, который позвонил ему за час до конца дня.


Он не может заставить себя думать об этом сейчас, потому что знает, что эта боль, которую он чувствует каждый день, ничто по сравнению с тем, что он будет чувствовать, если когда-нибудь наступит день, когда Тэхёна не будет в его жизни.


Чонгук, желая чтобы Намджун остановился, сначала слегка трясет головой, но затем движение становится отчаянным.


— Нет, нет. Нет, хён. Я не… я не могу… я не могу бросить его, хён. Я…


— Чонгук, дыши, — Намджун обхватывает его лицо руками, но Чонгук продолжает качать головой, кладя свои руки поверх рук Намджуна. Дыхание становится прерывистым, грудь вздымается и сжимается.


— Хён, нет. Что угодно, только не это. Что угодно, только не это! Должен быть какой-то другой путь. Я не могу оставить его. Нет…


— Чонгук!


Намджун притягивает его к себе, крепко держит, потирая спину.


— Дыши, Чонгук. Дыши. Хён здесь. Я прямо здесь. Дыши.


Чонгук делает, как ему говорят, даже несмотря на то, что это становится трудно, и его горло перехватывает спазмом.


— Я люблю его, хён, — всхлипывает он в грудь Намджуна, сжимая переднюю часть его куртки в кулаки, ощущая на языке собственные слёзы. — Я так его люблю. Должен быть другой путь…


Он отстраняется, смотрит на Намджуна широко раскрытыми глазами с надеждой, кладя руки ему на плечи.


— Поговори с ним! Поговори с ним, и он поймет. Он поймет, что…


Намджун уверенно качает головой и снова обхватывает его заплаканное лицо.

— Нет, Чонгук. Не поймет, — говорит он сквозь стиснутые зубы, и Чонгук закрывает глаза.


— Я понял, что что-то не так в первый же час нашей встречи. Он живет с тобой, женат на тебе, черт возьми! Если он до сих пор ничего не заметил, то его не изменить, Чонгук!


— Почему? Почему я, хён? — спрашивает Чонгук прерывистым шепотом, когда его тело сдается, и он наклоняется вперед на плечо Намджуна. — Почему мы? Мы были так счастливы, так влюблены, так прекрасны вместе. Что пошло не так?


Это действительно иронично. Он так любит читать, и всегда жаждет той части рассказа, где все рушится и главный герой остается потрясенным, бессильным и побежденным перед лицом неблагоприятных событий.


Но теперь, когда он оказывается в похожей ситуации, ему просто хочется перепрыгнуть, перелистнуть страницы и добраться до лучшей части истории. Его любимой части, где вместе с главным героем начинает исцеляться его разбитое сердце — счастливый конец, в котором он всегда уверен.



Но теперь он вспоминает о том, что такое бывает только в художественной литературе.


В реальной жизни он плачет в грудь Намджуна, когда чувствует, как его сердце пытается вырваться из груди. Потому что в реальной жизни нет уверенности, и он боится, что если он пролистнет страницы до конца, то не найдет того, что ищет, а найдет то, что еще больше сломает его.


— Не все красивое должно быть вечным, Чонгук. Некоторые вещи ломаются намного раньше, чем мы того ожидали. И я знаю, что это больно. Но ты должен отпустить. Ты не можешь продолжать держаться за этот каркас. Он и тебя съест.


— Я не могу перестать любить его, — шепчет он тихим, смиренным голосом.


— Я не прошу тебя перестать любить его, — говорит Намджун, откидывая волосы назад и заставляя посмотреть на себя. Он вытирает слезы, сочувственно улыбается ему, прежде чем продолжить: — Я прошу тебя выбрать себя. На этот раз подумай о себе и сделай то, что, по твоему мнению, будет хорошо для тебя.


Чонгук хочет снова покачать головой, потому что он действительно не думает, что отсутствие в жизни Тэхёна принесет ему какую-то пользу. Он не может думать. Его голова кажется слишком тяжелой, как и его сердце.


— Я не могу жить без него.


— Ты уже живешь без него, Чонгук.


Он знает. Но, услышав это от Намджуна, Чонгук чувствует, что реальность только что очень сильно ударила по нему, и теперь все кажется таким уродливым. Сад, растения, саженцы, дом, коричневый цвет.


Все.


— Пойдем со мной, — снова просит Намджун, и Чонгук теперь безучастно смотрит на него. Вся энергия покинула его тело.


— Прямо сейчас. Пакуй чемоданы.


Чонгук открывает рот, чтобы слабо возразить, но Намджун качает головой.


— Или ладно. Просто пойдем со мной. Тебе там понравится. Ты можешь снова начать рисовать. Мой друг бесплатно организует выставки, и ты можешь публиковать свои картины. Я с ним поговорю. Ты такой талантливый, Чонгук-а. Не пропадай зря.


Чонгук едва заметно улыбается ему, и Намджун балансирует на каблуках туфель, продолжая:


— Компания, с которой работает Чимин, нанимает таких артистов, как ты, чтобы они помогали со съемочной площадкой, и ты знаешь, насколько Чимин драматичен. Очень сложно найти идеального артиста, который сделал бы работу именно так, как он хочет. И ты… — Намджун замолкает, гордо улыбаясь ему. — Ты превзойдешь по продажам всех этих некомпетентных художников.


Чонгук улыбается еще немного, но через несколько мгновений его лицо сморщивается, когда свежие слезы наполняют его глаза.


— Или тебе не нужно делать ни того, ни другого. Ты можешь остаться дома. Нарисуй столько картин, сколько захочешь, — говорит Намджун, вытирая слезы, не позволяя им выскользнуть из глаз. — Просто пойдем со мной. Приезжай и живи с нами. Не оставайся здесь. Оставь его, Чонгук-а.


Чонгук делает глубокий вдох. Решение уже сформировалось в его голове. Решение, которое, вероятно, все это время было в его подсознании. Решение, которое его сердце изо всех сил старается отложить подальше. Но это не вымысел. Это реальность. Суровая реальность его когда-то прекрасных отношений с Тэхёном.


И, Чонгук знает, всегда знал, что сердце не всегда побеждает в реальной жизни.


♡


Чонгук никогда не умел прощаться. Он избегает прощаний, как и всего остального. Но он знает, что не может этого избежать. Не в этот раз.

Идея уйти, не предупредив Тэхёна, пришла к нему несколько ночей назад, когда Тэхён спал у него на руках. Его спящая фигура выглядела такой маленькой и уязвимой сверху, что грудь Чонгука сжалась так болезненно, как это только возможно, пока он наблюдал за лицом своего возлюбленного.


«Любовь всей его жизни», его муж, такой мирный и безмятежный, не подозревающий о важном решении, которое Чонгук принял для них обоих.


Идея, конечно, заманчивая. Он не думает, что в силах посмотреть Тэхёну в глаза и сказать, что бросает его.


Того самого Тэхёна, которого он обещал любить до конца своей жизни, которому он принес свою свадебную клятву и которому отдал более девяти лет своей жизни.


Тот самый Тэхён, которому он обнажал свое сердце, душу и тело, пока ничего не осталось, и все же он никогда не чувствовал себя таким полным.


Величайшим спасением для Чонгука были его объятия, любовь к Тэхёну.


И именно эта его любовь к Тэхёну остановила его от того, о чем, как он теперь знает, ему придется пожалеть.


Он сидит на крыльце, наблюдая, как Намджун кладет последний багаж в такси, прежде чем слегка улыбнуться и уехать в общественный центр, где он будет ждать Чонгука.

Прийти к этому решению было легко. Это был единственный доступный для него выбор, пришло время принять его.


Но убедить сердце было нелегко. Оно еще не на той же волне, что и разум, который уже настроился.


Всю неделю, до этого дня он провел так же, как и последние несколько лет, не давая Тэхену даже намека на то, что творится у него в голове.


Чонгук знает, что это не потому, что он пытался скрыть всё от Тэхена, а потому что он хочет прожить последние несколько дней в этом доме, притворяясь, что счастлив в браке с Тэхёном, так же как это было, когда они, будучи молодоженами, впервые вошли в этот дом. Несколько лет назад.


Он ясно помнит тот день, когда Тэхён попытался поднять его, чтобы переступить порог, но Чонгук увернулся от его цепких рук и поднял его первым, прежде чем отнести в их спальню, хихикая и спотыкаясь по пути.


Теперь он возвращается в дом, переступает порог в одиночестве. Сердце в его груди затихает все больше и больше.


Когда Чонгук медленно кружится посреди гостиной, его взгляд, полный грусти, бегает от одной вещи к другой. Каждый предмет здесь был свидетелем юной, страстной любви, которую они с Тэхеном когда-то разделяли в этих стенах.


Он замирает, когда слышит резко остановившиеся на мгновение шаги, позади себя. Сердце Чонгука бьется быстрее с каждым ударом каблука Тэхеновой обуви об пол. Так сильно. Так хаотично, что голова немного кружится, и руки трясутся, когда он сжимает их в кулаки.


— Чонгук?


Голос, такой теплый и такой знакомый, посылает пронзительную боль прямо в грудь Чонгука, из которой его сердце пытается вырваться, чтобы остаться с Тэхёном, держась за него до самой последней секунды жизни и никогда не отпускать.


Но когда Чонгук слышит, что шаги приближаются, то поворачивается и, не оглянувшись ни разу в сторону Тэхёна, быстро обходит его, останавливаясь только на пороге.


— Детка-


— Я ухожу.


— Хорошо… но куда ты идешь?


Тэхён задыхается от смеха где-то позади, его голос становится ближе, но останавливается, когда Чонгук тихо повторяет:


— Я ухожу, Тэхён.


Его голос звучит настолько смиренно для собственных ушей, что Чонгук думает, что Тэхён легко уловил бы смысл этих слов, даже если бы ему не пришлось говорить что-либо явно. Но-


— Детка… Я слышал тебя. Но куда ты…


— Я ухожу от тебя, Тэхён! — кричит он, поворачиваясь, горячие слезы текут по его лицу, когда его руки поднимаются, чтобы обхватить себя. — Я ухожу от тебя…


Горло горит после этих слов. Это единственное, что он практиковал, потому что Чонгук был слишком уверен в себе. Последние несколько дней, когда его разум все больше и больше сосредоточивался на этом решении, он думал, что именно так и поступит. Скажет Тэхёну, что уходит, и уйдет. Просто так.


Но в полости его груди, в каждой поре его тела есть часть Тэхёна, дышащая, живущая и не желающая пока уходить.


Итак, Чонгук стоит здесь, в их гостиной, в оглушающей тишине, в то время как он уже должен быть на пути в общественный центр.


Медленно подняв глаза от пола, он судорожно вздыхает, когда сам видит, как вся краска стекает с лица Тэхёна, прежде чем он делает шаг назад.


Его красивые миндалевидные глаза выглядят дико, когда они бегают по лицу Чонгука, лихорадочно пытаясь найти намек на то, что то, что он только что услышал было ошибкой. Или на то, что это просто дурацкая шутка, при помощи которой Чонгук решил его разыграть.


Но слезы без конца катятся по лицу Чонгука, и рыдания подступают к его горлу, пока он крепко обнимает себя руками. Проходит не так много времени, прежде чем Тэхен осознает, и спотыкается. Отступает назад, ударяясь о диван и падает на него.


Чонгук невольно тянется к нему, шаг, чтобы удержать его, уже сделан. Но он останавливается, отводит руку назад, когда Тэхен наконец опускает взгляд в пол.


Часы на стене бьют полдень в этот момент, напоминая, что прошел еще один час. Чонгук чувствует, что вся его жизнь остановилась прямо перед глазами, а Тэхён неподвижно сидит на диване.


Он не знает, что делать с реакцией Тэхёна. Это была та часть, которой он боялся больше всего. Каждую ночь на прошлой неделе его беспокоила мысль о том, как Тэхён воспримет это. Его реакция или ее отсутствие одинаково способны сломить его.


— Тэ… — Чонгук шепотом пытается позвать своего мужа, но голос настолько слаб, что едва достигает его собственных ушей.


— Ты уходишь от меня?


Чонгук знал, что это будет сложно, но ничто не могло подготовить его к душераздирающей судороге в голосе Тэхёна. Чонгук никогда не слышал его таким сломленным, и всхлип срывается с его губ в тишину между ними.


Тэхён вскидывает голову, чтобы посмотреть на него, и в несколько быстрых шагов оказывается перед Чонгуком, лихорадочно вытирая его слезы, сдерживая собственные слезы, прежде чем притянуть Чонгука к себе на руки.


— Детка… — он вздыхает в волосы, и Чонгук держит его. Пальцы впиваются в бицепсы, плечи, он обнимает все крепче и крепче, пока не остается места для дыхания, и вместо этого зарывается носом в изгиб шеи Тэхена, вдыхая знакомый запах, который ассоциируется у него с домом.


Он держится за него, чувствуя, как весь его мир рушится, и Тэхён остается единственным якорем.


Тэхён, который мягко гладит его по голове, другой рукой успокаивающе рисует круги на спине Чонгука, вверх и вниз по позвоночнику, пока Чонгук плачет у него на груди, задыхаясь и шепча что-то бессвязное.


— Не делай этого, Чонгук. Пожалуйста, не делай этого.


Чонгук поднимает взгляд, когда голос Тэхёна срывается на его имени:


— Я люблю тебя, мой малыш.


Чонгук замирает. Воздух выбивается из его легких, когда он слышит как эти слова тихо шепчут ему в волосы. Его сердце замирает на секунду и начинает бешено биться.


Медленно отстраняясь, он смотрит на Тэхёна, на его дрожащий подбородок и задыхается от слез, скапливающихся в его покрасневших глазах. Он не хочет в это верить.


Покачав головой, Чонгук хочет медленно выскользнуть из его рук.

Но Тэхён не позволяет. Держит его руки в своих, прежде чем поднять и поцеловать каждую костяшку. Теплые губы дрожат там, где касаются кожи, медленно и благоговейно, так что Чонгук снова качает головой сильнее. Тэхён смотрит на него печальными глазами и повторяет:


— Я люблю тебя, детка…


Чонгук отталкивает Тэхёна, не прикладывая к этому особой силы, из-за чего Тэхён спотыкается лишь в шаге от него.


— Не надо, — слабым шепотом предупреждает Чонгук, когда Тэхён пытается сделать шаг к нему. Он опускает руку на Тэхенову грудь, чтобы оттолкнуть, но движение выходит настолько слабым, что Тэхён остается на своем месте и накрывает руку Чонгука своей.


— Я люблю тебя, Чонгук. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — отчаянно повторяет Тэхён, вкладывая свою уверенность в каждое слово и сжимает ладонь Чонгука своими руками. — Я люблю-


— Но я не чувствую себя любимым, Тэхён! — плачет он, глядя на расплывающуюся фигуру Тэхёна.


— Я больше не чувствую, что ты меня любишь, — шепотом повторяет он, когда колени подгибаются и он падает на Тэхёна, опуская голову ему на плечо. На этот раз Тэхён не обнимает, его руки безвольно опадают.


Покачав головой, Чонгук кладет руку на грудь Тэхёна, там, где его сердце бьется так тихо, что Чонгуку приходится сильнее прижаться к нему, чтобы просто почувствовать, как оно бьется под его рукой.


Боль, которую он чувствовал все эти годы кажется маленьким уколом, когда голос Тэхёна эхом отдается в голове.


Я люблю тебя, Чонгук.


Он не может поверить, что ему пришлось принять такое серьезное, радикальное решение, чтобы Тэхён сказал эти слова, раньше легко слетавшие тихим шепотом с его губ и громко выкрикивались с вершин холмов. Он умирал от желания услышать их от него раньше.


— Не говори этого. Не… Ты знаешь, как сильно я скучаю по тебе, Тэ? — начинает он, сжимая воротник рубашки Тэхёна, прежде чем отстраниться, чтобы посмотреть на него.


Тэхён не смотрит на него.


С непроницаемым выражением лица он смотрит куда-то за Чонгука, его слезы перестали течь несколько мгновений назад.


Чонгук подносит руку к щеке, пальцы скользят по светлой щетине, которая растет вокруг челюсти, когда Чонгук поворачивается к нему лицом, вытирая большим пальцем единственную слезинку, которая выбегает из глаз Тэхёна, которые выглядят пустыми, когда смотрят на него. На Чонгука.


Это не входило в его планы. Он не должен был объяснять. Намджун предупреждал его, хотя Чонгук и не считал это правильным. Уйти от Тэхёна, не объяснив ему ничего. Но теперь он это видит, понимает, о чем говорил Намджун. Потому что теперь все раны между ними вскрылись и обнажились, и вместо того, чтобы излечить их, они оставят друг другу новые шрамы.


— Я скучаю по тебе. Я скучаю по тебе, когда тебя нет. Я скучаю по тебе, когда ты дома. Как будто ты уехал куда-то далеко, и я не видел тебя много лет, Тэхён.


— Ты собираешься разводиться со мной?


Чонгук моргает, глядя на него с открытым ртом. Дыхание вырывается из его груди, когда он слегка отстраняется от Тэхёна. Смотрит на него. В его глаза, которые отказываются встречаться с ним.


Он не планировал так далеко и не знает, как ответить на вопрос. Потому что у него самого нет ответа.


Он думает об этом. Он этого хочет?


Когда он это делает, к горлу подступает желчь, и он бросается вперед, снова поднимает трясущиеся руки, чтобы обхватить щеки Тэхёна, и решительно трясет головой, а затем снова отчаянно, чтобы Тэхён понял.


— Нет, я не могу. Я не могу, Тэхён, и ты это знаешь, — шепчет он, чувствуя, как руки Тэхёна обвивают его талию, притягивая его к себе, пальцы впиваются в кожу с таким отчаянием, что это идет вразрез с тем, насколько пустой у него взгляд.


— Но… — он судорожно вздыхает, и тут глаза Тэхёна расширяются от страха. Его горло перехватывает, когда он пытается сказать это. Но ему нужно. Для Тэхёна.


— Если это то чего ты хочешь-


— Нет, детка! Пожалуйста, нет...


Тэхён наклоняется к нему, соскальзывает вниз по его телу. Чонгук чувствует как его сердце разваливается на две части, когда Тэхен, все еще обнимая его талию, падает на колени, и утыкается лицом в живот Чонгука.


— Пожалуйста, не оставляй меня...


Влага от его слез просачивается на рубашку Чонгука, и он зажмуривает глаза, путаясь пальцами в мягких локонах волос, когда слышит, как тот плачет. Плачет из-за него.


— Пожалуйста, детка. Не делай этого со мной. Не делай этого с нами. Как мне без тебя жить?


Тэхён смотрит на него снизу вверх, его нижняя губа дрожит. В его глазах есть сожаление, и, каким бы извращенным это ни было, Чонгуку нравится, что оно есть.


Еще больше ему бы понравилось, если бы Тэхен понял это раньше.


Он видит её прямо сейчас. Любовь. В глазах Тэхёна. К нему. Он верит ему. Это жестоко. Но уже слишком поздно.


Он хотел бы дотронуться до него, утешить и заверить, что всё будет хорошо. Что они переживут это. Что он переживёт это. Она не сломит их. Боль. Будет больно, но это пройдёт и он будет в порядке.


Он не тянется к нему прямо сейчас, когда Тэхён всхлипывает, крепко сжимая его. Как он может, когда сам внутри пуст? Как утешить человека, когда осколки собственной души повсюду.


Когда Тэхен неоднократно умоляет его остаться, в голову приходит мысль о том, чтобы позвонить Намджуну и сказать, чтобы он уезжал один. Потому что не этого ли Чонгук хотел всё это время?


Чтобы Тэхён убедил в том, что любит его. Потому что страхи, которые терзали Чонгука были именно такими. Он боялся, что Тэхён не любит его.


И Чонгук любит его. Его грудь болит от того, как сильно он любит.


Но он не может игнорировать последние пару лет и то, что они с ним сделали. Он наблюдал как его сердцем пренебрегали, мяли и топтали, снова и снова, и он не думает, что любовь, которую он чувствует к Тэхёну, может компенсировать это. Помочь собрать осколки себя и соединить их снова.


Он всегда считал, что любви будет достаточно. Что всё остальное в его жизни рухнет, развалится, и что это именно любовь соединяет всё воедино. Но теперь он понимает, что любовь оставила его разбитым и задыхающимся, выбив почву из под ног.


И еще.


Любовь всегда будет в его сердце. Любовь к нему. Только к нему. Даже в других вселенных любовь будет только для него. Для Тэхёна. Только для Тэхена.


Но она не может заставить Чонгука остаться.


Признания, произнесенные шепотом, — сейчас застрявшие в Тэхеновом горле, пока он бормочет что-то в Чонгуков живот, пока держится за него как за якорь — без усилий вытекали бы из него в другой вселенной. Той, в которой Тэхен бы осознал все раньше.


— Не делать чего? — тихо отвечает Тэхен, и слова на его языке такие горькие, но такие правдивые. Тэхен должен знать, должен чувствовать это. Не потому что Чонгук хочет отомстить, или заставить его страдать как страдал сам. Но потому что это правда и этим все сказано.


Правда об их отношениях, которую они оба должны знать.


Чонгук не знает, сколько времени прошло, пока Тэхён плакал ему в живот, но он проводит пальцами по волосам, и берет его лицо в ладони, когда Тэхен поднимает взгляд. Его лицо покрылось пятнами, покраснениями и соплями со всех сторон. И он самый красивый мужчина из всех, кого Чонгуку когда-либо доводилось видеть.


Из всех, кого он когда-нибудь увидит.


Чонгук будет любить его со всеми его недостатками всю оставшуюся жизнь, независимо от того, будет ли Тэхен её частью.


Он встает спустя несколько минут. Руки Чонгука соскальзывают и падают по бокам, пока Тэхён смотрит на него. Так долго. Его глаза следят за каждым дюймом Чонгукова лица, запоминая и сохраняя в памяти каждую, даже самую мелкую деталь.


Чонгук делает то же самое, хотя ему это и не нужно. Любые части Тэхена отпечатались в нем так глубоко, что он уже давно стал с ними единым целым.


Но он позволяет своему взгляду задержаться на красивом лице. На красивых родинках, на кончике носа, под глазами, на золотой коже, покрасневшей от слез. На глазах, в которых столько эмоций, пока Тэхен не отводит взгляд.


Его сердце колотится, а затем, наконец, успокаивается в груди, как будто он наконец понял, что ему придется расстаться с Тэхёном, и никакие усилия не помогут ему сбежать от этого.


Но чем дольше он смотрит Тэхену в спину, тем больше он уверен в принятом решении. И это поражает его. Чонгук пробирается к Тэхену, обнимает его сзади, кладя голову на плечо. Обвивает его руками, остановившись на своем законном месте, над сердцем.


— Ты будешь счастлив? — спрашивает Тэхён хриплым голосом и выдыхает задыхаясь, как будто каждое слово царапает его горло и причиняет ему такую ​​же боль.


Чонгук чувствует вибрации его голоса на руках, на щеках, на всем теле.


— Обещай мне, что будешь. Или я тебя не отпущу.


Чонгук усмехается. Его грудь сжимается, но он хихикает. Слезы катятся по его щекам и скапливаются на рубашке Тэхёна, но он слегка посмеивается. Может быть, он сходит с ума.


— Ты был моим счастьем очень долгое время, Тэхён. Но...


«Этого не достаточно»


Чонгук не произносит, крепче сжимает руку у сердца, и Тэхён понимает.


— Это не конец, Чонгук-а, — говорит Тэхён, и накрывает руку Чонгука — плачущего в его плечо, слёзы пропитывают тонкую ткань рубашки и просачиваются в Тэхёна — своей.


— У тебя будет свой собственный. Гораздо лучше, чем этот. Твой собственный хэппи энд, о котором ты всегда мечтал. Даже если не со мной, малыш.


Чонгук открывает рот, чтобы возразить, потому что знает, что после Тэхёна никого не будет. Никого. Никого, с кем бы он хотел прожить долго и счастливо. Никого, кому бы он хотя бы позволил начать историю в своем сердце.


— Прости, что задержал тебя, когда ты должен был взлететь так высоко, любовь моя.


Чонгук, зажмурив глаза, глушит всхлипы в изгибе шеи Тэхена. Руки сжимаются вокруг его туловища, желая, чтобы он остановился, но Тэхён продолжает.


— Я буду наблюдать за тобой отсюда, надеясь, что когда-нибудь тебе захочется вернуться. Если ты когда-нибудь захочешь вернуться я буду прямо здесь, мой дорогой.


Чонгук качает головой. Пальцы впиваются в кожу Тэхёна, когда тот пытается убрать его руки. И Чонгук спотыкается, когда Тэхёну это удается. Он пытается снова обнять его. На последние несколько секунд. Но Тэхён останавливает его.


— Не подходи ближе, или я просто свяжу тебя, — шепчет Тэхён хриплым, дрожащим голосом, и Чонгук слушается. Вслушивается в каждое слово, слетающее с губ Тэхёна, его память уже записывает этот глубокий медовый голос.


— Ты вошел в мою жизнь, как самый драгоценный ангел, Чонгук-а. Сделал мой дом домом. Наполнил его любовью. Так много любви, это моя вина, что я не смог ее оценить. Оценить тебя так, как ты того заслуживаешь.


Резкий судорожный вдох, долгий выдох, прежде чем Тэхён окончательно произносит:


— Уходи, Чонгук, пока ты можешь это сделать. Уходи, пока я позволяю тебе....


Последние всхлипы вырываются из горла Чонгука, и затем он поворачивается, чтобы уйти. Ноги тяжелеют, отказываются двигаться, но он все равно волочит их.


Он думает о том, чтобы обнять Тэхена в последний раз, а может, и поцеловать, а потом еще. Он слишком жадный. Всегда такой жадный, когда дело доходит до любви Тэхена.


Итак, он уходит.


Руки дрожат, когда он держится за ручку двери, поддерживая себя.


Он подходит к порогу и замирает, когда улыбка с лица Тэхена, преодолевает расстояние между ними и касается лица Чонгука. Робкая, едва заметная, и болезненная, она все равно растекается по его щекам:


— Ты есть и всегда будешь моим счастливым концом, Чонгук-а.


Конец.

Примечание

мы будем в порядке, даже если собьемся с пути.