…Я был рожден самой пустотой космоса. Той самой, где, подобно сверхновым, зарождаясь, вспыхивают и распадаются на части бесчисленные миры, множество бесконечностей внутри бесконечности…
…Я не знаю, сколько времени уже существую. Быть может, Я, подобно гелиду натрия, сформировался под колоссальным давлением лишь затем, чтобы распасться через наносекунду. А может — Я был всегда, просто осознал себя как «Я» только что, буквально в текущее мгновение, возможно, растянутое в века и эоны…
.......
…Я едва двигаю рукой — и на кончиках пальцев зажигаются маленькие, переливающиеся от кроваво-красного к небесно-голубому, глянцево блестящие огоньки. стоит лишь подуть на них — и они тут же рассыпаются по черному гобелену бездны — быть может, по моему собственному телу, одновременно с этим сгорая дотла. Как зеркальные залы умножают свет одной свечи, так и космические струны превращают огонёк вероятности в жгучий факел…
…Наконец, один из них привлек мое внимание: относительно неподвижный, слишком долго застоявшийся на месте, точно вмерзший в изменчивый узор бесконечности, никуда не сдвигающийся по своей воле, а лишь повинуясь чужим движениям. Я долго «Вглядывался» в него своим безглазым «лицом». Пожалуй, слишком долго. Настолько, что начал ощущать его. Я «слышал» ужасающий свист ветра, «чувствовал», как мельчайшие льдинки, летящие на колоссальной скорости, буквально сдирают внешний, чернильно-вязкий слой оболочки, а продирающая до самого «Я» стужа холодила настолько, что сам абсолютный ноль в бескрайнем космическом эфире показался мне жарче квазара…
…Я чувствовал, что мои конечности согнуты, а «Лицо» прикрыто ими. Сколько я пробыл в таком состоянии — значения не имело. Будь то фемтосекунда или же целая эпоха — итог все равно был бы один. Однажды Я слегка повернул свою «голову». Тут же раздался звон, как от проломленного льда, и тут же мои «Глаза» раскрылись, разрушив тюрьму моих скитаний по запредельным пустотам…
.....
…Оказалось, мои чувства мне не врали: вокруг действительно было очень странно: местами воздух замерзал, конденсируясь каплями метана, хлопьями кислородно-азотного снега и кристалликами водородного льда, и тут же прорывался искрами высокотемпературной плазмы. Ионизированный газ мгновенно взрывал эту синевато-серую полупрозрачную мешанину, превращая её в причудливые зыбкие облака и завихрения, пронизанные голубоватыми искрами. Даже плазма казалась ледяной…
…И здесь я впервые почувствовал себя одиноким, выброшенным на окраины бытия, совершенно забытым и никому не нужным. Пока я был один — я не мог быть одинок. Одиночество возможно лишь тогда, когда рядом с тобой есть кто-то. Кто-то, кому до тебя нет никакого дела. А может, и есть, только вот твое «Я» будет слишком далеко от его «Я», а твоя оболочка, даже если она близко, рано или поздно все равно кристаллизуется. Только тронь её — и она разлетится с метелью бесчисленными чернильными иголочками. И всё… Будто и не было тебя. И вновь никому нет дела… Особенно здесь, в этом ледяном аду…
…С кончиков моих пальцев все ещё продолжали срываться множественные огоньки, теперь парящие вокруг меня тысячами сфер. Только теперь я видел их не просто красивыми, но бессмысленными переливами. Теперь я видел в них целые миры, живущие по своим правилам, существ, которые ползали там, трудились на благо чего-то. Но главное — они были едины. Может быть, не могли взглянуть на себя со стороны. Может быть, были лишь пчелами в руках пчеловода. Но главное — они не были одиноки. Быть может, так было бы лучше и для меня, не будь я отделен от них целыми эпохами и космическими безднами, самая большая из которых — бездна моего разума. Пустота, жаждущая наполнения…
…Но наполнения — чем? В этой промерзшей пустоши нет ни знаний, ни навыков, ни чувств, кроме бесконечного отчаяния. Всё — там. В социуме. В мирах, не знающих ни об ужасах, таящихся в бездне космоса, ни о местах на задворках мультивселенной, вроде этого. Промерзшего до самых основ физических законов, буквально рассыпающегося от мороза…
Но самое удивительное, что даже в этих холодных окраинах была жизнь. Это были странные создания. Они, будто в такт духу этого места, застыли в своем развитии. Я пришел к ним. Я показывал им свои сферы. Я говорил им, что могу избавить их от стужи. Но они не слышали. Не слышали, потому что не хотели слышать. Их интересовали лишь мелкие дела вроде «Промыслов», «Еды», «Работы», «Праздников»… А их имена… Вообще, зачем нужна такая глупая вещь, как имена? Разве они отражают суть? Разве карлик, которого назвали «Высокий», не становится посмешищем? Сколько же в них лицемерия… Особенно я не понимаю имени «Бессмертный». Разве они все — не песчинки, жизни которых короче даже, чем жизни звезд? Хоть и песчинки, но к ним я испытываю то, что они называют «жалостью». Если это и правда жалость — то мне искренне жаль их…
.........
…Что? Тебя заинтересовали мои сферы? Хочешь посмотреть поближе?.. Давай, бери, не стесняйся. Красивые, правда?.. Всмотрись получше: ну, видишь, что-нибудь?.. Только переливы? Нравятся?.. Внутри они ещё лучше… Жизнь там — рай… Не хочешь отправиться туда вместе со мной? Я покажу тебе место, где тепло чаще трех дней в десять лет… Что? Говоришь, близкие не пустят? Так бери их с собой!.. Думаешь, не захотят? Глупцы! Зачем уповать на милость рассыпающихся идолов, хотя уже можно жить лучше, чем они в своих чертогах!.. Не хочешь? Ну, как хочешь… …Хочешь, я подарю тебе одну сферу? Пусть она греет твое сердце, когда мороз разрывает бетон на куски… Давай, бери, я не жадная… А все-таки, ты мне понравился… Ну, тогда до встречи
........
…Глупец, куда же ты пошел? Зачем тебе эта пустошь и те горы? в них ведь нет ответа. Тебя выгнали из племени? Это лишь их вина, не твоя. Они остались у идолов, что их сгубят, не ты. Почему же ты послушал их? разве они правы? Зачем умирать за тех и слепо повиноваться тем, кому до тебя нет никакого дела? Ты ведь мог бы сейчас греться под янтарным закатом… Раз уже теперь все равно, куда идти, то почему именно та промерзшая до самых основ пустошь? Почему не райские приливы дальних сфер? Позволь, я провожу тебя… Стой! Почему ты пытаешься ранить меня? Я же всего лишь хочу помочь найти путь в этом тумане… Ай! Чернила сочатся из пробитой оболочки, тут же застывая на адском морозе. Падаю на метановый лёд. Это… и есть боль? Если так, то почему же вы её боитесь? Это даже приятно…
........
…Ну, вот мы и встретились в твоем закономерном финале. Ты злишься? Ты называешь меня лжецом? Так где же я солгал? Ваше сознание устроено одинаково. Девушки просто красивее мужчин. Отчего же мне тогда не прикинуться девушкой?
Космос ведь безлик по своей природе. Если на безликое нацепить маску — она вмиг станет лицом. Разница лишь в том, что лица нельзя менять, а маски — можно. И масок у меня бессчетное число. Отчего же мне тогда не прикинуться девушкой?
Ты любил меня? А что тебе мешает любить космическую бездну сейчас? Ведь ничего не произошло. Всего лишь сменилась очередная маска…
Ты говоришь, я вверг тебя в грех познания. Так разве познание — грех? Или так сказали твои идолы? А что для тебя значат слова тех, кто обрек твой народ на вечную пытку холодом? Вместе мы могли бы сокрушить идолов. Привести несчастных в потерянный рай.
Однако, долг перед идолами оказался для тебя сильнее долга перед сердцем. И вот, к чему это привело. Сейчас ты — совершенно одинок, в промерзших насквозь пещерах, с пластинами брони, вмерзшими в кожу, с почерневшими от стужи пальцами и расколовшейся надвое ногой… Я мог бы исцелить тебя единственным касанием. Я мог бы показать тебе верный путь в этом лабиринте, дабы ты увидел, чего боятся те рабы, оставшиеся в поселении, и что воет в этих пещерах. Что? Тебе и сейчас ничего не нужно? Всё ещё не настаиваю. Так оставайся же здесь! И пусть ветер, гуляющий по этим пещерам, споет тебе славную колыбельную, твоя броня станет тебе удобной постелью, а здешние обитатели — ласковыми сиделками!
А я пойду дальше искать то место и тот эон, где бездну космоса, её безликость и многомерность, перестанут, наконец, считать воплощением зла…