А потом он ушел.
Вот так просто. Оперся рукой о стену, пошатнулся, откинул с лица растрепавшиеся волосы. И ушел.
Дазай стоял позади него, смотрел в спину, еще размышляя, какую из групп чистильщиков будет быстрее вызвать и как объяснить, что лишняя пара трупов на самом деле не лишняя, а угрожала стабильности и спокойствию Портовой мафии. А Чуя уже ушел.
Дазай доделал то, что должен был: с одноразового номера набрал и сбросил звонок. Положил, едва не выронив вместе с платком, телефон на пол, переступил чью-то сломанную руку и вышел следом.
Он стоял на улице. В лицо светило яркое весеннее солнце, а совсем рядом, перепрыгивая по веткам, щебетали птицы. Утро для Йокогамы начиналось спокойно.
— Жаль, — сказал Чуя, поправив перчатку на руке.
— Жаль, что мы так быстро управились, и ты так и не смог доказать, что ты небесполезен, Чу-уя? — спросил Дазай, потягивая затекшие плечи. Он зевнул. После хорошо сделанной работы всегда клонило в сон.
— Жаль, что из-за твоей медлительности я пропустил рассвет, — ворчливо отозвался Чуя: сонный, он становился не в меру дружелюбным. — Босс говорил, сегодня будет самый красивый во всем году.
— А мы всё просрали, — меланхолично заметил Дазай. Потом посмотрел на Чую и улыбнулся.
— В глаз тебе засветить? — спросил Чуя после паузы.
— Нет, просто приятно, что ты хотел встретить рассвет со мной.
Тогда Чуя усмехнулся, сунул руки в карманы и сказал что-то, наверное, даже обидное, но Дазай не слушал. Чуя мелькнул на горизонте — ветер взметнул вверх рыжие волосы, облака окутали мягкой тенью сильные плечи, а свет отразился на скулах, имитируя румянец. Ты такой красивый, успел подумать Дазай, пока Чуя еще стоял, выбирая маршрут.
А потом он ушел.
И Дазай ушел вместе с ним.