Только идиот будет открывать окна в номере, если уже работает кондиционер. Вывод: его сосед — идиот.
— Ты идиот, — озвучил вывод Чуя, заливая в себя четвертую бутылку «колы зиро» на ноль тридцать три. Он старался лишний не раз не шевелиться. Лежал себе на диване, истекал потом и ненавистью к «коле зиро», жаре, этому отелю, где в президентском люксе невозможно было разминуться с омерзительно счастливой рожей. К этому жаркому, вонючему и шумному городу, в конце концов.
К Дазаю Чуя ненависти не испытывал. К Дазаю у него осталась только чистое, незамутненное никакими лишними эмоциями, желание убить.
— Мори-сан говорит, что я гений, — улыбнулся ему из своего угла Дазай.
Он полулежал в кресле, вытянув длинные смешные ноги вперед. Закатал штаны по самые колени. Взял веер. Обмахивался им, идиотина, нет чтобы закрыть окна.
— Ты хоть в курсе, что открывать окно при работающем кондиционере бессмысленно?
Дазай закатил глаза. Тень скрывала его лицо от взгляда Чуи, но он так и чувствовал, как Дазай закатил глаза. «Кола зиро» настолько подогрелась, что липла к горлу. Мерзость.
— Во-первых, — Дазай шевельнул пальцем на ноге, словно пытался его загнуть, — я не открывал окна, а лишь приоткрыл щелочку. Во-вторых, я сделал это не ради температурного режима, а чтобы услышать приближение Мори-сана к гостинице. Это будет условный сигнал.
— Отсюда никто не услышит шаги босса, — возразил Чуя.
— О, я услышу, — самодовольно заверил его Дазай.
Чуя хотел подойти и вмазать ему по счастливой роже. Но для этого бы пришлось двигаться. Мерзость.
— Совместное времяпровождение приносит большую пользу, — сказал босс в аэропорте. Они сидели за столиком в кафе. Он зачерпывал ложечкой тающее мороженое и то и дел поправлял сползающие на нос темные очки. Чуя с интересном наблюдал. Босса он до сих пор видел только в классических костюмах. Когда шок от пестрой гавайской рубашки и бермудов прошел, Чуя почувствовал грядущее веселье.
Потом из-за спины босса вышел Дазай и помахал Чуе рукой.
А теперь босс объяснял, зачем он тащит с собой в Гонконг их вдвоем.
— У меня будут дела. — Босс постучал ложечкой о креманку. — Нужно наладить поставки оружия. С нами договорилась организация, «Белая змея», крупный игрок среди местных триад.
— Надо будет кого-то убить? — оживился Чуя.
— Нет. Просто переживаю, что если оставлю вас без присмотра в одном городе, то защищать Йокогаму будет невозможно: вы ее разнесете.
Чуя нахмурился, а Дазай широко улыбнулся.
Кажется, босс не простил их за побитые фужеры с шампанским и испорченный корпоратив.
Босс назвал их задание совместным времяпровождением. Сказал: это поможет вам наладить тесные эмоциональные связи. Вы же, сказал, напарники.
Чуя поморщился. Дазай уткнулся в геймпад. Элис рядом с боссом не было, и казалось, что он разговаривает сам с собой, смешно размахивая руками. Просто забавный турист в гавайской рубашке.
Хотя боссу стоило предупредить их, что они окажутся с Дазаем в одном номере, да еще и в таком лютом пекле, что разойтись даже по разным углам — чуть дальше от кондиционера — на жаре попросту не получится. Так себе времяпровождение.
Босс вернулся вместе с севшем солнцем. Чуя не узнал его сначала в легкой, неброской рубашке и джинсах. Закралась мысль, что босс привез их сюда, чтобы выгуливать свои наряды. Но он поставил на середину номера стул, сел, сложив ногу на ногу, и очень обстоятельно передал им все детали будущего контракта.
— Партии будут возиться, как обычно. Мы организуем перевозку. «Белая змея» будет нам только поставлять оружие. Думаю, отправить сюда человека, который бы присматривал за организацией коридора на первых парах. Что скажешь, Дазай-кун?
— Бонзо, — сразу ответил Дазай. — Пять лет работал с триадами при прошлом боссе. Знает кантонский. Крайне лоялен к вашей фигуре, Мори-сан.
Босс дернул краем рта:
— Нехорошо забрасывать лояльного человека так далеко.
— Нехорошо оставить новую договоренность без прикрытия.
— Тоже верно, — босс улыбнулся. — Тогда, Чуя-кун, ты должен будешь присмотреть за его заместителем, который останется в Йокогаме.
Чуя кивнул.
Дела они часто решали быстро, ослушиваться приказов он не привык. Босс не собирался задерживаться: поднялся со стула, вернул его на место и пошел к дверям.
— Кстати, там стало прохладнее. Вылезайте из номера.
Чуя выглянул в окно. Ну да, солнце теперь не жарило, просто легонько припекало руку, но он счел эту температуру допустимой, чтобы выйти на улицу.
Дазай предпочел остаться в номере.
Прогулка утомила Чую только сильнее. Он жил в Японии. Он думал, что привык к толпе. Но в толпе Гонконга было какое-то едва уловимое отличие, которое словно множило людей на три — столько шума не приносила ему даже токийская подземка в час-пик.
В номер он вернулся усталым. Но едва открыл дверь, как услышал какой-то странный, сдавленный вздох. Чуя замер на пороге, забыв о своей усталости, и прислушался. Скрип — шлепок — вдох.
У него покраснели уши.
Так бывает, когда попадаешь в дурацкое положение: не знаешь, уйти или остаться. Вот в нем Чуя и оказался. И нет, секс не был для него какой-то новостью: он вырос на улице, он видел всякое, он слышал такое, чего многие не услышат за всю свою сытую и тихую жизнь.
И все же врываться к кому-то в номер, когда этот человек занят… ну… есть в этом что-то неправильное.
Чуя хотел поставить ногу за порог и незаметно уйти, но Дазай совершенно спокойным голосом позвал из глубины темной комнаты:
— Заходи. Ты мне не мешаешь.
Чуя передернулся всем нутром, но отступать теперь попросту тупо. Он вошел, хлопнул дверью и звучно затопал в сторону мигающего излучение. В номере работал телевизор. Другого источника света не осталось.
Дазай сидел на полу перед экраном, на котором обнаженная женщина стояла на коленях перед мужчиной со спущенными штанами и, определенно, не читала молитву богам своим ртом. Чуя поежился и перевел взгляд на Дазая. Укутавшись в одеяло в такую жару, он без всякой эмоции рассматривал картинку так, как рассматривал бы жучка биолог: бесстрастно, даже с некоторой долей скуки. Жучкой оказался самым обычным.
— Мне стало скучно, — сказал Дазай, хотя Чуя у него ничего не спрашивал.
— И ты решил посмотреть порнуху, — пробурчал Чуя, падая без сил на диван. Как раз напротив телевизора.
— Я решил пощелкать каналы. На одном из них показывали это. Любознательно, не находишь?
Чуя находил, что наименее любознательный контент — это любой контент про то, как одни люди тычут в других людей половыми органами.
Дазай на это мнение ответил коротким смешком.
— А мне кажется, любознательно. Никогда не видел ничего подобного. Как думаешь, актриса принимает обезболивающее перед подобными сценами? То, что она делает, выглядит не слишком реалистично.
— Это и не должно быть реалистично, придурок. Это должно возбуждать. Порно смотрят ради быстрой дрочки.
Дазай даже повернулся к нему и изумленно моргнул.
— Только не говори, что не знаешь, что такое дрочка.
— Я читал про это, — уклончиво ответил Дазай. — Как и о целевой аудитории порнографических роликов, а также — о мотивации и влиянии порно на психику. Ты знаешь…
— Не знаю, — рявкнул Чуя и бросил в Дазая подушкой.
Слушать лекцию про порнушку под стоны из порнушки было сейчас выше его сил.
— Тогда я не буду переключать канал, пожалуй, — сказал Дазай. — Не хочу отнимать у тебя возможность как следует просветиться.
Желание убить, сказал себе Чуя десять минут спустя, когда стонов стало слишком много. Даже если бы он и хотел ничего не чувствовать, скрыть стояк не получилось бы. Чуя встал с дивана. Дазай все с тем же тупорылым изображением без всякого интереса пялился в экран.
— Где пульт? — спросил Чуя.
— Видишь ли, Чуя, — начал Дазай свою обычную шарманку, которую включал, когда его заднице грозила горячая взбучка.
Чуя подошел, рывком поднял Дазая на ноги, вытряхнул из одеяла и как следует тряхнул.
— Где пульт?
Дазай невинно улыбнулся и показал на окно.
— Он улетел. Прямо с пятого этажа. Не понимаю, как это получилось.
— Ясно.
Чуя отшвырнул Дазая на диван, развернулся и выдернул телевизор из розетки. Стоны закончились. Он стряхнул со лба пот, развернулся и чуть не поперхнулся воздухом: широко расставив ноги на его диване сидел Дазай — и с любопытством ощупывал свой стоящий член.
— Ты, извращенец, — прохрипел Чуя, хватаясь рукой за комод. Комод пошатнулся, хотя и был привинчен к стене.
— О, брось, Чу-уя, — выдохнул Дазай чуть менее ровно и равнодушно, чем обычно. Его пальцы сжались на длинном, слегка изогнутом вправо члене. Не смотри, приказал себе Чуя, и зажмурился. А то придется выколоть себе глаза палочками для еды. — Сразу видно, что твое бахвальство своей сексуальной образованностью не более, чем фейк. Если бы ты читал хоть что-то по этой теме, ты бы знал, что совместная мастурбация у юношей нашего возраста…
— Скажешь еще хоть слово, — не своим голосом предупредил Чуя, — и я отрежу твой хрен и затолкаю его тебе в горло. Надевай штаны и вали нахрен отсюда. Мне противно на тебя смотреть.
— Да? А чего же у тебя тогда стоит, Чуя?
Чуя открыл глаза и представил, как ломается нос на этой мерзкой улыбающейся роже. Да и зачем представлять, если можно ударить.
Лезть в драку со стояком решение не менее идиотское, чем сидеть с приоткрытым окном в жару с кондиционерами. Но теперь идиотом ему стоило назвать себя. Чуя бы и назвал. Но не мог — Дазай зажимал ему рот рукой, сидя у него на бедрах. Член, который он даже не удосужился заправить в штаны, покачивался. Член Чуи упирался ему в задницу и твердел, твердел.
— Вот видишь, — тяжело дыша, сказал Дазай ему в ухо, и у Чуи свело судорогой живот. — Тебе не противно. Ты просто недостаточно сексуально раскрепощен. Хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?
Рука исчезла с его губ.
Чуя вдохнул. Выдохнул. Стиснул ладонью задницу Дазая и как можно более серьезно сказал все, что думал:
— Выебу.
Дазай засмеялся.
Он смеялся, когда Чуя перевернул его на спину. Ржал, как угашенный, когда Чуя навалился сверху на него и прижался к его члену своим собственным. Ржал, когда накрывал их руками. А потом Чуя двинул бедрами, и Дазай перестал ржать, только нелепо вытаращился и занудным голосом заметил:
— Выебать, Чуя, это немного иначе. То, что ты делаешься, называется…
— Заткнись, — предупредил Чуя.
Потом понял, что предупреждать бесполезно — и сунул ему в рот свой язык.
Чуя не знал, что чувствует. В голове все смешалось, внутри тоже. Дазай под ним ерзал и тяжело дышал, Чуя двигал бедрами, и от каждого движения становилось глупо и горячо одновременно. Он не хотел опускать взгляд, не хотел смотреть в его лицо, но постоянно натыкался на спокойную, безмятежную улыбку глазами, а потом смотрел, как пальцы трогают, гладят и стискивают их плотно прижатые друг к другу члены.
В висках стучало. Ночь становилась все холоднее, а Чуя никак не мог вдохнуть достаточно воздуха. Когда закружилась голова, он подумал, что теряет сознание. И только потом понял, что кончает.
Чуя лежал на диване и потягивал прохладную колу. Дазай шлепал босыми ногами по полу и перекладывал с места на места карты Гонкога и туристические буклетики.
— Что ты делаешь? — лениво спросил Чуя. До рассвета — и мерзкой жары — оставалось еще два часа.
— Выбираю нам маршрут на совместное времяпровождение, — ответил Дазай. — Хочешь посмотреть на Большого Будду?
— Зачем? — спросил Чуя.
— Ну как зачем, — улыбнулся в ответ Дазай. — Тесные эмоциональные связи мы наладили. Осталось начать проводить время вместе.
— Я и так провожу с тобой все время вместе, — застонал Чуя и попытался спрятаться головой под подушку.
Под подушкой лежал якобы упавший с пятого этажа пульт.