Ей говорили иносказательно и прямо, что личное время — вот настоящая роскошь, а вовсе не наряды, меха и украшения, поместья и автомобили, раритеты и ценности. Ей говорили: единственный способ обуздать ее упрямый характер — это убедиться, что она посвятит себя и свое время обществу. Что дисциплина, строгость и планирование помогут ей, будущей Верховной хранительнице, не ударить в грязь лицом и не дать слабину.
Броня противилась, Броня обижалась, Броня злилась. А потом, как ей сказали, детство все-таки кончилось, и то ли армейская муштра, то ли нотации госпожи Коколии были тому виной. Броня привыкла. Она даже перестала думать, что ее свободу выбирать несправедливо ограничили. Какая свобода, когда есть только предназначение?
И хоть Броня не была готова занять место матери, однажды ей все равно пришлось. Когда ты — Верховная хранительница, да еще тайно свергнувшая свою предшественницу, мало просто подавать бесчисленные примеры доблести. Была стойкой — нужно прослыть самой стойкой. Вела себя чинно — пора стать самой чопорной. Проявляла упорство — превратись в неколебимую праведницу, которая точно знает, что нужно Белобогу. А даже если и не знает, то ничем этого не показывает.
Теперь Броня Рэнд уж точно не разочаровывала тех, кто ее учил.
Знала бы она, что появление чужаков на небесном поезде не только прибавит ей новых обязанностей, но и раздвинет границы ее мира до бесконечности. Белобог замерзал быстрее, чем сердца его Верховных хранительниц. А где-то там, в бездонной вышине, жили другие создания Эонов, еще непознанные. Так, Броня решила не упускать этот шанс отточить тонкую дипломатию и получить немного энергии или пламени, хотя бы искру, которая согреет ее народ.
И она собрала делегацию, чтобы устремиться к звездам и добыть огонь.
***
06:00 Подъем
Каждый день Броня распахивала глаза немного нехотя, однако уже спустя секунду сосредотачивала свой разум на делах насущных. Она научилась просыпаться мгновенно, одеваться, пока горит воображаемая спичка. За окном обычно стояла белая ночь, так что вечера сливались в утра. За пробуждением следовали быстрый душ и сытный завтрак, на все про все — тридцать пять минут.
Но сегодня Броня не могла определить, в котором часу замерли звезды и вокруг разлилась бескрайняя чернота. Во мраке настоящей ночи парили силуэты будто бы сверкающих китов. От удаляющейся Ярило-VI было трудно оторвать взгляд, у Брони слезились глаза — но она стерпела, с прямой как аршин спиной ведя светские беседы с госпожой Химеко. Пускай сердце Брони гулко ухало от волнения, этого не слышал никто, кроме нее самой.
06:45-07:45 Утренняя боевая подготовка
Броня занималась с инструкторами, которые не давали ей сачковать. Впрочем, прорвавшие оборону Белобога создания Фрагментума кого угодно мотивировали бы держать себя в форме. Броня выкладывалась на каждой тренировке до горячей испарины, а день тем временем только начинался. Позже, целых десять минут отмокая в ванне, она старалась ни о чем особенно не думать. Хоть ей и казалось, что ежеутренние занятия сливаются в рутину, — разве следовало что-то менять и отступать от эффективного расписания?
К половине девятого она уже должна была стать средоточием красоты и изящности, чтобы в ней не могли разглядеть ничего иного. После ванны, маникюра, макияжа и переодевания, порученных ее умелым гувернанткам, Броня недолгое время репетировала улыбки одними губами и приветливые помахивания рукой, точно куколка какой-нибудь милой девочки. Оставалось дожить лишь пятнадцать часов до спасительного отхода ко сну.
А Звездному экспрессу в эту минуту оставалось лишь «прыгнуть» к пункту ее назначения. И Броне нельзя было показывать нервозность из-за прыжка.
Она улыбалась и разве что не помахивала рукой.
08:30-12:00 Отправление в Военную академию Белобога. Уроки 1-3
Среброгривые Стражи и Облачные Рыцари Лофу сдружились бы, очень скоро поняла Броня. Впрочем, нет, «сдружились» — неподобающее слово для дипломата. Сопровождавший ее Гепард Ландау сказал, что Стражи в его лице обменяются премудростями военной теории с защитниками Лофу, как только он перестанет ошалело глазеть по сторонам, и Броня великодушно согласилась с его формулировкой.
На Лофу, как и в Белобоге, ее ждали уроки, уроки и еще раз уроки. Военная теория, политическая теория, общие науки. Как устроен Лофу, кто стоит во главе, кто руководит жизнью на улицах и в учреждениях. Как связывается между собой высшее командование Альянса Сяньчжоу, когда проходят важнейшие праздники и фестивали, где устанавливают цены на зеленый чай и кому жаловаться, если чей-то звездный ялик вклинился поперек движения, — Броню интересовала каждая мелочь. Первопроходец показывала ей все, Март 7 фотографировала ее везде (и всегда в исключительно благочестивых позах, чтобы позже можно было выставить фотографии в Краеведческом музее Белобога), а Вельт Янг развлекал госпожу Рэнд беседой, которую та поддерживала без устали. Хотя от стольких впечатлений и знаний, кои необходимо было удержать в голове, она уже начинала чувствовать мигрень — но хотя бы ее тренированные ноги в ботфортах не жаловались на долгую-долгую прогулку по улицам. Высидеть три часа в Военной академии бывало непросто, а дипломатическая экскурсия по местам инопланетной цивилизации — это всего лишь ошеломляюще и почти не утомительно.
12:00-12:30 Обед, знакомство с основными заголовками в утренних газетах Белобога
Обедая в «Саду гурманов» с прелестной и болтливой представительницей Комиссии по полетам, Броня получила известие, что один из генералов-арбитров отложил запланированную встречу с ней на вечер. На это ее спутница лишь дернула пушистым ухом и сообщила, что генерал — страшно занятой человек, и Верховной хранительнице не следует принимать это на свой счет. Броня, и сама страшно занятая по долгу своей роли, согласилась с обычаями Лофу, диктовавшими, что ей следует, а что не следует чувствовать. После правил Белобога это казалось совершенной ерундой.
Подали чай.
Броня вела себя безукоризненно, даже ловя на себе любопытные взгляды обитателей Лофу за соседними столиками. Признаться, ей и самой хотелось бы рассмотреть как следует всех этих видъяхар и лисиц, но приличия оставались важнее любопытства.
12:30-14:00 Патруль (подробнее см. схему маршрута патруля госпожи Брони)
Любопытный инцидент столкнул ее с девушкой из Облачных Рыцарей сразу после обеда, на улицах Приюта звездных яликов. Девушка, волочившая огромный меч, чуть не сбила Броню с ног, поспешно извинилась и бросилась догонять какого-то мошенника. Гепард Ландау фыркнул вслед неуклюжей незнакомке, отряхивая голубое платье Брони. Та от глубокой задумчивости не замечала его касаний, лишь дернула плечом, когда сопровождающая из Комиссии по полетам захихикала и принялась... флиртовать с Гепардом? Будто дожидалась самого неудобного момента. Броня наблюдала за этим отстраненно, как обычно, не разбираясь в подобных стремлениях и порывах людей вокруг нее. Гепард краснел, что-то мямлил и выглядел слишком очаровательно для капитана гвардии — по мнению Брони, которое никто не обязан был разделять. Как Верховная хранительница, она только улыбнулась и помахала рукой другим Облачным Рыцарям неподалеку: мол, все в порядке, никто не в обиде. Явно смущенный Гепард отправился на встречу с их соратниками у Нефритовых Врат, а самый важный и самый долгий день в жизни Брони продолжился на экскурсии по «Звездочету Навалия».
14:00-17:00. Уроки 4-6
17:00-18:00 Редактирование речи на открытие Книжного клуба Краеведческого музея и празднование 700-летия основания Белобога (совместно с преподавателями литературы и политической теории)
18:00-18:30 Ужин во время прослушивания новостного репортажа «Белобог за 30 минут»
И это был день, который почти полностью укладывался в ее привычное расписание.
Прежняя, юная Броня уже давно бы заскучала и стала искать путь отступления, но Верховная хранительница Броня Рэнд просто отмечала про себя, что открытие небесных народов и их обычаев, даже после первого испытанного ею шока, уже не слишком впечатляет. А значит, она стала стойкой, чопорной, неколебимой и неуязвимой для мимолетных искушений.
Идеальной.
18:30-19:30 Отправление в штаб гарнизона Белобога. Осмотр гарнизона
На встречу с генералом-арбитром в Обители божественного предвидения Броня прибыла минута в минуту, и ее как почетную гостью немедленно проводили к нему. Цель всего ее путешествия наконец-то становилась осязаема. Только общаясь с высшим командованием Альянса Сяньчжоу, она могла выторговать хоть немного энергии и технологий для своей замерзающей планеты.
По привычке не очень вглядываясь в собеседника, чтобы не сбиться, Броня начала заготовленную речь. В нее она вложила все, что успела сегодня узнать. Вежливо, обстоятельно, полным достоинства тоном она говорила о преимуществах возможных поставок, пока ее не перебил вкрадчивый голос генерала:
— Никогда прежде не слыхал о белобожской моде, но зрелище впечатляющее.
И эта реплика была настолько феноменальной, что Броня наконец-то уставилась на него в упор и позволила себе ненадолго прозреть. Генерал Цзин Юань легко улыбался, подперев щеку сомкнутым кулаком.
А она сидела на стуле перед ним, не замечая ни своих нервно сцепленных рук, ни случайно съехавшего в сторону подола платья. Как не замечала до этого, что генералу не очень-то интересна скучная дипломатия.
Броня начинала злиться.
Ее начинала злить сама перспектива вернуться на Ярило-VI ни с чем, если она не сможет достучаться до этого чужака, которому не важны проблемы ее далекого-далекого мира. Ее начинали злить неугасаемая мигрень и осознание собственной усталости. Ей казалось, что она провела целый день на Лофу бесплодно, так и не узнав ни малейших его тайн, так что ее злила собственная самонадеянность. Она бы, верно, пришла в совершеннейшую ярость, если бы проникла мыслями в голову генерала и осознала, что последние пару минут он неотрывно смотрел на вырез ее платья, на ее точеные плечи, на ее щебечущие губы, словом, на ее тело.
Никто в Белобоге не позволял себе так на нее смотреть, потому что она — Верховная хранительница. Либо Броня просто чего-то не понимала. Либо не помнила — от усталости, что копилась, по всей видимости, годами.
19:30-19:45 Возвращение в резиденцию хранительницы
Она не знала, но Цзин Юань был единственным за весь этот день, кто различил бешеный стук ее сердца. И не потому, что в Обители стояла удивительная тишина, а потому, что от этого биения ресницы Брони дрожали такт в такт, и от него, с его зоркостью, это не укрылось.
О да, она ужасно нервничала всякий раз, когда у нее мелькала мысль бросить все, забыть запланированный график и просто сдаться от безнадежности. Потому что в глубине души она боялась, что так и поступит.
Генерал приказал кому-то из секретарей подать чай в комнату отдыха, а потом обратился к Броне:
— Госпожа Рэнд, у меня пылится без дела любопытная коллекция книг, которые вы найдете интересными. Прошу, не отказывайтесь.
Она не стала отказываться, почуяв в этом возможность слегка успокоиться, переключить внимание на что-то отвлеченное. В конце концов, с генералом будет проще найти общий язык не в деловой, так в неформальной обстановке. И хотя Верховной хранительнице не подобает вести себя неформально, польза здесь перевешивала риски. И потом, что, если на Лофу существовал обычай показывать свое внутреннее убранство, чтобы гости могли глубже постичь душу хозяина? Не могла же Броня идеально разбираться в местных традициях.
Уже в комнате отдыха, с затаенным восхищением разглядывая корешки книг и внушительную коллекцию живописи тушью и кистью над ложем, она вспомнила спросить:
— Генерал, вас в самом деле интересует мода Белобога?
— Нет, — безмятежно ответил он, расхаживая за нею по пятам. — Просто стало любопытно, у всех ли женщин Белобога принято так открыто демонстрировать ноги. Совершенно исключительные ноги, должен сказать.
И Броня покраснела. Нет! Она побагровела от смущения так, что мгновенно прилившее к лицу тепло заставило ее оторопеть. Ей пришлось отвернуться к книжной полке и перевести дыхание, лихорадочно соображая, как так могло случиться, что генерал расценил ее внешний вид как вульгарный намек. В голове у нее взметнулся ураган из неловкости, стыда, испуга. Неужели она действительно позволила себе невольно поддразнивать его, даже не подозревая об этом? Ох, какой позор, она ведь правительница, дипломат...
Почему же она не попробовала оскорбиться и немедленно уйти вместо того, чтобы в перспективе обсуждать ее ноги, держась за шестую с утра чашку восхитительного чая?
Не потому ли, что никто и никогда не отпускал ей смелых комплиментов? Не потому ли, что смущение, которое она ощущала, можно было отчасти назвать... приятным?
В тот самый момент, когда Броня допустила эту мысль в голову, она проиграла всю партию. И уже было неважно, играл ли с ней Цзин Юань или вел себя по своему обыкновению.
19:45-20:00 Подготовка отчета о сегодняшнем обучении
Она сказала:
— Благодарю вас за отважный комплимент, но традиции Белобога требуют от мужчин относиться к дамам с уважением.
Вот только она была уже не в Белобоге. И оттого все здесь начинало казаться каким-то нереальным. Нет, не звездные ялики, не предсказательная матрица, не страннейшие журавлики-доставщики и не что-либо другое казались ей образами из предрассветного сна, а именно эта комната, этот человек, да и сама она, Броня. То ли мозг ее наконец осознал, что утром она покинула родной мир, то ли странные взгляды, недомолвки и участившийся бег крови в жилах вызвали у нее головокружение.
Цзин Юань усмехнулся нисколько не скованно, и тут ей бросилось в глаза, что он почти так же красив, как Гепард Ландау. Но — по-другому. Внешний облик капитана Среброгривых Стражей ничего не трогал внутри нее. И в целом, она никогда смотрела на мужчин оценивающе, а теперь вдруг сконфузилась.
Он сказал:
— Поверьте, я уважаю вас, госпожа Рэнд... Броня. Простите, если кажусь вам слишком напористым, однако не мог же я не заметить очевидной прелести.
— Называйте меня «Верховная хранительница», генерал Цзин Юань.
— Называйте меня просто «Юань», Броня.
Это был тупик.
20:00-20:30 Предоставление отчета о сегодняшнем обучении и ходе патрулирования
Их светская беседа — на изящно изогнутой софе, за бокалом вина, а не чашкой чая — теперь казалась неуместной, потому что Броня норовила говорить о своем мире как хороший дипломат, а Цзин Юань упорно говорил... о ней. Вот так просто. Непослушный подол ее платья вновь скользнул в сторону, грудь Брони принялась вздыматься выше; расслабленность вкупе с напряжением, вся эта смесь ощущений, которую так легко было ощущать в присутствии Юаня, понемногу отодвигала в сторону чопорность. Это было в новинку. Это было не как дома. Ее захватили речи генерала, такие безыскусные, украшенные лишь его личными впечатлениями; ее одновременно волновала и радовала атмосфера некоей приватности, будто Броня начинала постигать культуру Лофу Сяньчжоу только сейчас.
Что касается генерала, от его хандры, о которой при Броне судачил весь Приют звездных яликов, ничего не осталось. Его вечер скрашивало общение с иномирянкой, к ней он явно испытывал неприкрытую симпатию. И ее титул Верховной хранительницы не мог служить ему помехой. Рука Брони дрожала, держа бокал. Губы становились красными от вина и невольного прикусывания. Она не понимала, что делает с ней этот человек и как ему это удается — без единого дерзкого прикосновения к ней.
Хотя в следующий момент он совершенно панибратски положил ладонь ей на плечо, и ее тело отозвалось на этот немудреный жест еще интенсивнее, чем на тон его голоса и на заинтересованный взгляд. Она ведь и отпила-то глоток, не больше. Явно недостаточно, чтобы позабыть все, чему ее учили.
А учили ее дисциплине, строгости и планированию, всему тому, что должен был знать любой генерал, и неважно, на Ярило-VI он или на Лофу.
Возможно, он планировал поцеловать ее сразу после того, как она окончательно смутится? Или то был порыв?
— В Белобоге живут очень хорошие люди, я уверен, Броня. Ну а ты — хорошая девочка?
20:30-21:00 Макияж и прическа, подготовка к балу Среброгривых Стражей
Укравший ее первый поцелуй генерал без возражений позволил распустить его длинные волосы.
— Я служу только своему народу, — запальчиво говорила Броня, возмущенная тем, как смеет касаться ее какой-то чужак; и лед застывал в ее серебряных глазах, так гармонируя с золотыми, пылающими глазами Юаня. — Я не буду ни хорошей, ни плохой девочкой ни для кого, тем более для полузнакомого мужчины!
Примерно так, только в более деликатных выражениях, ее наставляла няня в один голос с учителями по этикету. Видели бы они сейчас, как их воспитанница висела на Цзин Юане, обхватив его своими бесконечными ногами, пока тот изо всех сил пытался и распоясаться (в смысле, снять с себя традиционный пояс), и удержать ее на весу, и не наступить на осколки винного бокала.
— Я не планировала... Я... Ох! — Она зажмурилась, обхватывая его шею, и забормотала что-то совершенно бессвязное. — У меня и в мыслях не было... никаких намерений! Нельзя, чтобы этот инцидент дошел до белобожской делегации... Генерал, я не знала, что вы пожелаете...
— А как же твои желания? Ты, должно быть, вообще забыла, что это такое, — почти промурлыкал он, скрестив свой взгляд с ее. — Разве ты не хочешь меня?
Одной простой фразой он попал в самую суть, ведь Броня страшно, поистине страшно устала следовать бесконечным правилам и расписанию. Встречи, уроки, тренировки, балы, благотворительные обеды, выступления, съезды, декларации... И так годами. А здесь, в этой комнате, она могла сломать устоявшийся ход вещей. Она чувствовала силу и напористость в том, как Цзин Юань прижимал ее к себе, как гладил всю ее, миниатюрную. Как меткими поцелуями в шею заставлял ее запрокинуть голову от удовольствия. В считаные мгновения внутри нее занялся пожар; отчаянно желая свободы, она схватилась за искру, которую не ожидала найти. И даже не обожглась.
21:00-21:45 Бал Среброгривых Стражей
(Приписка для дворецкого: пожалуйста, убедитесь, что госпожа Броня останется до конца, так как она обязательно попытается улизнуть обратно в свою комнату)
Она вся дрожала, но когда Юань дотронулся до ее груди, ей стало так приятно! А когда вдруг прочувствовал ее податливость и содрал с нее верх роскошного платья, этого Броня не поняла, но все равно продолжила отвечать на его поцелуи, как умела. Точнее, вовсе неумело. Платье, которому было больше не на чем держаться, осталось где-то позади, Броня очутилась на ложе под развешанной живописью, одетая только в перчатки, плотные темные колготки и ботфорты. Исчезновения перчаток с рук она и не заметила, а вот все остальное...
Все остальное Цзин Юань попросил оставить, ведь если бы Броня увидела себя его глазами, то поразилась бы, как бесстыдно-распаляюще она выглядела. Оставшись без единого клочка ткани на себе, Цзин Юань тоже примагничивал ее взгляд своим красивым телом; она впервые увидела голого мужчину, растерялась на мгновение, но, краснеющая и нежная, дала осторожно уложить ее на спину. К этому моменту ее невинность могла стать совершенно очевидна, и, вероятно, поэтому Юань прошептал:
— Я все тебе покажу... Просто сосредоточься на ощущениях. Помни, нет правильного или неправильного способа быть хорошей или плохой девочкой для меня. Я хочу, чтобы ты позволила себе забыться.
Она ощутила руки Цзин Юаня на своей мягкой груди и смущенно застонала, вся алая и горячая от ощущений, постаравшись распробовать бесстыдные касания. Ей с трудом верилось, что она разрешает незнакомцу так прикасаться к ней, хотя чем дальше, тем меньшим незнакомцем он для нее казался. Как она ни старалась воззвать к своим урокам и даже к давно отобранным у нее фанфикам Пелы, в ее памяти не нашлось никаких представлений о том, что будет еще через секунду или десять; а потом время, кажется, вовсе замерло, и вся ее жизнь, расписанная по минутам, полетела кувырком при треске разрываемых на ней колготок. Юань выбрал идеальный момент, чтобы одуревшая от ласк Броня позволила толкнуться в себя и приняла его со всей охотой. Ни боль, ни стыд не имели значения, пока это было просто странно и непривычно — а желание получать его еще и еще уже нарастало в ее душе. Он так приятно целовал ее, так искусно гладил ее тело и соглашался брать все от Брони из Белобога, которая на его глазах становилась, какой он хотел ее видеть. Жадной до удовольствия, соблазнительной, смелой.
И д е а л ь н о й.
21:45-22:10 Снятие макияжа, ванна
22:10-23:00 Чтение (подробности см. в списке книг госпожи Брони. Она должна читать книги только из списка)
23:00-23:30 Свободное время
23:30 Отход ко сну
(Приписка для дворецкого: пожалуйста, проверьте ее в 00:00, чтобы убедиться, что она спит, и не позволяйте ей ничего делать в постели.)
Сдав свои последние позиции, Броня чего только не делала в этой постели. Первые застенчивые стоны превратились в громкие и сладкие; ножки, по-прежнему обутые в ботфорты, от которых Цзин Юань явно был без ума, покачивались в воздухе в такт фрикциям; она стала женщиной уже после того, как стала правительницей, от которой ждали великих свершений, и когда она впервые в жизни кончила в глубоком кресле под Цзин Юанем, даже не помня, как они вдвоем там оказались, то обхватила его лицо маленькими ладонями и — не узнала собственный голос:
— Еще.
***
Пока Гепард Ландау и его люди переворачивали утренний Лофу вверх дном в поисках Верховной хранительницы, Броня разоспалась в первый раз за много лет, забыв свое расписание как ночной кошмар. Выглядела она безмятежно и абсолютно безбожно: распушившиеся волосы были меньшей из ее проблем, останки платья и колготок — большей. По пробуждении ей следовало тут же придумать способ покинуть комнату отдыха в том виде, в котором она найдет себя по милости генерала. Генерала, который спал, закинув на нее ногу.
Все в рамках культурно-дипломатического обмена, конечно же.