Крохотная свеча догорала, погружая во тьму последний пригодный для чтения уголок комнаты. Бонт со вздохом провёл кончиками пальцев по недочитанным страницам и бережно отложил книгу в сторону. Ему не нравилась ночь. Слишком тёмная и холодная, она острее всего напоминала об одиночестве. Невыносимо. Он вцепился пальцами в ткань толстовки, стиснул и отпустил в безнадёжном бессилии. Кажется, прошло не одно столетие его заточения, а единственное окно каждый день дразнило постепенно изменяющимся миром снаружи.

Бонт поднялся и бросил тоскливый взгляд на просторы, окутанные ночными объятиями. На мягкий травянистый покров и пушистые кустарники, что вторили свободному танцу ветра.

Нет. Эти движения отличались от природных. Кто-то словно пытался преодолеть густую растительность; таинственный силуэт высунул руку, а затем вынырнул целиком и потянул за собой спутника. Бонт чуть присел, боясь и одновременно желая быть обнаруженным, и с любопытством продолжил следить за парочкой.

Подростки-бессмертные. Беспокойно озирающийся мальчишка с белыми крыльями и крадущаяся за ним девчонка с красными. Удивительный для крыльев цвет, которым Бонт невольно залюбовался. Девчонка подтолкнула приятеля в спину, едва не заставив рухнуть на колени. Завязывалась потасовка, и подростки рисковали привлечь к себе нежелательное внимание охраны башни. Похоже, они и сами это поняли, поскольку замедлились и спустя несколько мгновений притаились, сливаясь с окружающей темнотой, что не очень-то удавалось мальчишке. Девчонка неожиданно вздрогнула и обернулась резко, отчего Бонт, отшатнувшись, чуть не споткнулся об оставленную на полу книгу. Быстро скрылся под окном и натянул на голову капюшон.

Заметила.

Чего он испугался?

Тело двигалось само.

Он предпринял ещё одну попытку выглянуть наружу, но вновь осел на каменный пол, сражённый мельтешением странных образов, заполонивших разум.

— Ты хочешь холода?

— Я хочу Равновесия.

Задохнулся и тут же зажал себе рот, чтобы не издавать лишних шумов. Чтобы стражникам не пришло в голову немедленно ворваться к нему.

— Чего ты улыбаешься?

— Тебе идёт быть мамой, Люция.

Сердцебиение участилось, на лбу и висках проступили капли пота.

— Значит, у нас скоро будет ребёнок?

— Нет, Маль, дракончик. Ты перестарался.

В ладонь будто легли мягкие перья. Красные.

— Ты… демон?

— Нет, утренняя пташка.

Он увидел такого же оттенка глаза. И призрачные губы, невесомо коснувшиеся его кожи.

— Я люблю тебя.

Тепло.

— Ты выйдешь за меня, Люция.

Приятно.

— Будь моей…

Головокружительно.

— Добро пожаловать в мой лагерь, Люцифера.

Больно.

— Ты покойник!

Сквозь тело прошёл раскалённый сгусток алой энергии. Бонт истошно закричал.

***

— Ты уверена, что эти светлячки обитают здесь? — Дино поёжился, стряхивая с одежды прицепившуюся листву. Зря он согласился на авантюру, предложенную дочерью Сатаны. Если их поймают на этой территории — наказания не избежать.

— Мисселина на уроке рассказывала о зарослях изумрудника, а его только тут можно найти, — шикнула Люция и толкнула его в спину, — шевелись давай, ангелок, иначе в школу вернёмся лишь под утро, за что папочка тебя точно отчитает.

— Какая же ты язва.

— Угу.

Под их подошвами с приглушённым треском ломались веточки кустарника. Шаги позади Дино стихли, и он опасливо обернулся, заметив, что Люция пристально смотрит в сторону башни, мрачным исполином возвышающейся над местностью. Красные крылья в напряжении подрагивали, но сама дьяволица будто застыла в холодной сосредоточенности.

— Не вставай, Люция. Заметят же.

— Я чувствую на себе чей-то взгляд.

— Никто оттуда не может на тебя смотреть. Пойдём.

Она в последний раз с сомнением оглянулась на башню и, кивнув, последовала за Дино, ведь он был прав, и ей наверняка просто показалось.