Содо любит ребят, ему нравится шумное взбудораженное многоголосье после концертов, шмотки, разбросанные тут и там, запах разгорячённых тел, но общая раздевалка, когда одолел стояк - это кошмар пострашнее пасхальной проповеди.
Приходится откисать на диване, по-джентельменски уступив очередь сначала девчонкам, потом остальным пацанам, потому что якобы сил нет задницу отодрать от дивана. Хотя вот именно задницу и отодрать силы-то у него есть и немалые. Но от мысли об этом в штанах становится тесно, как в танц-партере и горячо, как в самом аду. Содо покорно растекается по дивану и закрывает глаза.
Под веками алым пульсирует и колышется марево света и звука. Вопли из зала каждую клетку в теле заставляют дрожать в напряжении. И он снова чувствует себя частью огромного и великого, как это с ним бывает всегда, когда он играет с Ghost.
Пер может и сольно. Он себя ценит, знает, на что способен. Но только на сцене с этой командой и под его предводительством он ощущает нечто особенное. Когда музыка гонит по жилам жгучий металл вместо крови. Когда в каждом слове молитва их Повелителю. Когда Копия повисает у него на плече и пронзительно смотрит в глаза…
Под общий хохот ему на лицо приземляется влажное полотенце. Содо недовольно морщится, вскакивает и широким шагом уходит в душ, успев напоследок отвесить Космо шутливый пинок под его оголённый зад.
Не был бы он столь фанатично предан, прижал бы и этого говнюка к запотевшей кафельной стенке, но в случае с Тоби, он лучше член себе укоротит, чем сделает это.
Стаскивать с тела прилипшие шмотки то ещё удовольствие, но, расстегнув на груди рубашку, он наконец-то чувствует облегчение. Пирсинг и медальон поблескивают, татуировка на животе, напоминает о сути, хотя он о ней и без этого помнит. Копия не позволит ему забыть.
Вода раскалённую кожу ни капли не остужает, тело ещё сильней начинает гудеть, как огромная электростанция, волосы облепляют спину и плечи. Сколько он так стоит - непонятно, словно в какой-то момент успевает впасть в транс или уснуть. Чтобы намылиться сил у него уходит чуть больше обычного.
Копия тёрся вокруг него битую половину концерта. Хотя Тоби каждого любит по-своему, а всё равно Содо приятно чувствовать себя избранным. И интересно становится, что будет после: они все поедут в отель отсыпаться перед вторым концертом в этом же зале завтра или бухнут сперва. Всё же начало тура, стоит отметить.
Тишина бьёт по слуху, когда затихает вода, не иначе придурки придумали что-то весёлое. Как он по ним всем скучал!..
Сразу за дверью оказывается пусто, что удивляет. Но при виде знакомых ботинок на подлокотнике, улыбка сама по себе растягивает лицо, несмотря на усталость. Тоби играет в какую-то тыкалку на телефоне и забавно матерится себе под нос. Уже без грима, в кожане, такой же уставший, но не менее сытый собственным представлением.
Как же Содо скучал…
- Где все?
На нём одно полотенце и то обёрнуто вокруг головы на манер чалмы. Хотел на придурков произвести впечатление, а произвёл на Тоби. Тот аж игрушку свою забывает, таращится так, будто сто лет не видел, буквально сжирает глазами. У Пера от его взгляда иголки под кожей ползают.
- Вниз отправил, чтобы не шумели тут.
Когда они начинают переговариваться на родном и вполголоса, Содо хочется подползти и к нему и уткнуться головой в колени, чтобы в прикосновении этом обрести величайшее в мире блаженство. И тотчас его сердце стягивает тоска. Он не знает будет ли в этот раз так же, как в прошлом туре. Вдруг у Тобиаса совершенно другие планы на отдых, и их разгульные, развратные послеконцертные вечеринки отошли в прошлое.
- Круто, - с трудом переведя дух, констатирует он и, отвернувшись к зеркалу, опрокидывает полотенце в ладони.
В следующее мгновение Тоби, дьявол во плоти - не иначе, оказывается у него за спиной, хватает за бёдра, толкает к гримёрному столу и жадно ощупывает звенящее от напряжения тело. Губы ведут по лопатке, плечу. Пальцы цепляют за пирсинг в сосках, Содо выкручивает от острого удовольствия. Не дожидаясь, он разворачивается сам и впивается в губы настойчивым поцелуем.
Тоби к себе прижимает так, как никто не будет. Гладит, сжимает, оттягивает, размазывает большим пальцем так, что искры из глаз. Содо прерывисто выдыхает, но поцелуй разорвать не торопится. Руки, едва спустившись к ремню, после предупредительного щипка послушно возвращаются выше и обнимают за плечи. Тоби одной рукой, да всего двумя пальцами, сложенными в кольцо, творит с ним такое, что ноги дрожат и коленки подкашиваются, удовольствием в голову ударяет резко и сильно несколько раз подряд, и после рука, как нарочно, слегка замедляется.
Перебирая короткие волосы на затылке Тоби, он Пер балансирует на острие, готовый сорваться в любую секунду. В этот момент он так же себя ощущает чуть большим, чем он есть сам по себе, и в этом кроется истина, дающая счастье и первозданную гармонию. Но с каждым мгновением его откатывает обратно, и снова рука на его члене медленно ускоряется, поддразнивая, заставляя дрожать.
Содо приоткрывает глаза - насмешливый, выжидающий взгляд в ответ прошивает насквозь, но, не дождавшись просьбы, Тоби сам от него отрывается и шепчет насмешливо на ухо:
«Хочешь кончить во славу нашего Повелителя?»
Медленно натягивается на члене крайняя плоть, свободные пальцы крепко хватают за яйца. Дыхание застревает под кадыком. Будь это кто угодно другой, Содо бы так не отреагировал.
- Да! - выдыхает он и поджимает губы, чтобы не вскрикнуть во время самого яркого за последние полтора года оргазма, и ощущение такое, будто заряд фейерверка и конфетти взрывается между ног.
Вот теперь точно он чувствует опустошение и усталость, но эти чувства приятны, когда голова лежит на плече его Мастера. Тоби целует его в покрытый испариной висок, усмехается.
- Я так понимаю, продолжать ты не в состоянии?
Тут же словно разряд электричества проходит сквозь тело, глаза открываются, вглядываются в улыбающееся лицо.
- Я должен позвать остальных? - Содо готов это сделать, но внутри уже ноет от ревностного желания не повиноваться.
Тоби, к его удивлению, дёргает носом.
- Нет, пожалуй. Этот раз был сильно утомительным. Будем только мы с тобой, остальных отправлю спать.
Сердце трепещет, ошпаренное нечаянной радостью. Содо глядит с восхищением на человека, который для него и не человек уже, а намного, намного большее. Тоби смотрит в ответ с благосклонной улыбкой, и за неё Содо хочется руки ему целовать.
- Посушись, там холодно.
Усмехается Тоби, слегка оттянув прядь длинных, всё ещё влажных волос. Он вроде бы отступает на шаг, но потом, вновь порывисто возвращается и целует, кусая губы. Радостное предвкушение наполняет Содо всего, целиком.
- У тебя пять минут, время пошло, - произносит Тобиас, глядя на циферблат настенных часов, и шлёпает, подгоняя, по голой ляжке.
Содо срывается в ванную и возвращается через четыре минуты.