Он научился любить.

Он отчаянно старался не вспоминать школьные дни.

Чарльз, мягко говоря, не любил этот период своей жизни. Он не вспоминал об глупых одноклассниках, такой же, но более приятной Анри. Не вспоминал об этом городе, не родном доме. Об отце и матери, которые покинули его, оставив в страхе. Наверное единственным, что осталось в памяти, были светлые волосы, заплетённые в хвост и такая неискренняя улыбка, что казалась идеалом.

Чарльз не планировал бы вспоминать об этом, если бы ему не написала девушка с ником "Генриетта". Он сначала не узнает, а после понимает, что она – подруга дней его суровых. Буквально. Ну, сейчас те не были намного лучше, может лишь отчасти. Взрослая жизнь, когда ты работаешь из дома и сидишь на таблетках, не так плоха, как Чарльз себе представлял раньше. Врачом, как хотела мать, быть труднее.

Таким образом он и появился тут. В своём родном городе, что казался таким грязным. Среди одноклассников, что были такими же. Навевает воспоминания об их выпускном: место и люди те же. Разве что уже не дети. У кого-то есть семья, у кого-то бизнес. Все состоялись хорошо и один Эйлер ощущал себя лишним. Ему было нечем поделиться с ними. Ничего не поменялось: он всё ещё одинок, пьёт таблетки, и пошёл не на врача, а к нему, отстёгивая от кармана гонорар от издательства. 

И внезапно для себя он замечает в толпе знакомое лицо, которое покидает комнату. Как и в тот раз оставляя пальто. Видимо это судьба. Которой Эйлер никогда не перечил.

На улице прохладно, хотя осень в этом году, точнее синоптики, обещали тепла. Может это его знобит, а не погода шалит?

Белоснежную макушку Чарльз находит неподалёку. Ему явно не холодно без пальто.

— Ты забыл.

Голос кажется неестественным. Может он просто давно ни с кем не разговаривал и отвык? Иногда казалось, что единственным источником социализации была "сестра".

— Я бы вернулся за ним.

Всё как и в тот раз. У Чарльза чувство дежавю. Приятно окутывающее теплом.

— Мне казалось, что без него должно быть прохладно.

"Вот оно как" в ответ слышится.

И наконец он встречается с глазами, что всегда источали холод и безразличие.

— Не думал, что ты придёшь.

— Я тоже, — Эйлер звучит неловко. — Ну, что ты придёшь, я имею в виду.

Воспоминания о том дне становятся красочнее. Ведь тогда он… и признался в своих чувствах, так? Завуалировано, надеясь что его поймут. Но в итоге всё случилось как обычно.

Через несколько месяцев после этого умерла мать. Чарльз… не мог сказать, что сильно расстроен. Хотя первое время и искал в себе силы на то, чтобы наложить на себя руки, как и хотел. Однако оказался… то ли слаб, то ли силён.

— Ты всё ещё пишешь, Винсент? — Произносить это имя было даже страшно.

Его одаривают молчанием.

— Ты ни капли не изменился, — Заключает Чарльз.

— Ты ошибаешься.

Винсент вновь на него смотрит и Эйлер признаёт неправоту. Тот улыбается искренне. Так, словно в ранее пустой сосуд наконец-то поместили душу, способную на человечность. Светлую душу, что так подходила ему.

— Я изменился.

— И каков повод?

Он пожимает плечами.

— Просто я понял, что когда любишь, теряется индивидуальность и она перенимается у того, кого ты любишь. Как ты и говорил.

— И кто же она? Наверняка чудесная девушка, ты не мог выбрать другую.

Он молчит. Но ветер тихо шепчет "ты". Эйлер уверяет себя, что ему кажется.

Чарльз не понимает. Может когда-то он считал себя умным, но сейчас ощущал себя полным идиотом. Рядом с Винсентом всегда было так. Тот всегда был на ступень выше.

— Ладно-ладно. Я – всё ещё я и меняться под кого-то не планирую, — Смеётся он. Тепло. — Но думаю я понял, что такое любить.

— Ты слишком часто произносишь это слово. Тебя успели за эти несколько лет подменить? — Шутки – защитная реакция. Чарльз не понимал, что ему стоит чувствовать. — Ты не ответил.

— А ты не понимаешь?

Только сейчас Винсент забирает у Эйлера пальто. И накидывает его на свои плечи. Такие хрупкие, по сравнению с Чарльзом. Как и в целом весь он. Может потому в этот сосуд так долго не могла найтись душа? Такая же небольшая и хрупкая как носитель.

— Ты, наверное, думал, что я забыл о тебе, — Наконец перестаёт говорить загадками он. — Но я читал все твои рассказы и стихи. И с каждым разом осознавал всё больше. Ты… смог стать поистине хорошим писателем, раз смог вселить в меня искренность и наконец понять, каково это любить.

Становилось страшно. Но не в негативном плане. Скорее… нервно. Словно в животе рождались мерзкие бабочки, о которых пишут все.

— Я читал твой блог, интересовался твоей жизнью. Не подумай, что я следил за тобой, я не слетел с катушек, но… я понял, что ещё тогда ты привлекал меня. Ты был единственным, кто пытался меня понять. Хотя даже я нынешний, наверное, не смог бы этого сделать. Со мной было так сложно.

Чарльз поправляет кожаные перчатки на своих руках. После смерти матери он стал ещё брезгливее, чем был раньше. Но сейчас их хотелось снять и коснуться Винсента.

— Поэтому… я благодарен тебе. И постепенно это переросло в осознание. Осознание того, что я не могу выпустить тебя из головы. Именно в том ключе, которого я раньше так избегал.

Дыхание то замедляется, то учащается. Как и сердцебиение. Чарльз… не думал о том, что все будет так. Но… он ведь привык плыть по течению, так?

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, именно это. Я люблю тебя. Я уверен. Я… знаю, что ты признавался мне в любви в нашу последнюю встречу, но я был так увлечён другим, что не понял. Я знаю, что я уже никто для тебя, что у тебя другая жизнь, но… спасибо, что выслушал.

Он молчал долго. Смотрел на небо, на звезды. Пытался найти в них ответ. Может всё-таки эти боги есть и они его дадут?

Но небо безмолвно. Разве что птицы где-то в дали пытаются что-то сказать, донести. Да вот только Эйлер не понимает их языка. Не может разобрать среди пения такие необходимые ответы.

— И… да, я всё ещё пишу. Возможно ты слышал о "Си". Это я.

— Я обязательно почитаю.

Чарльз наконец приходит в себя. И вновь ощущает, словно стал тем школьником. Таким наивным и глупым. Таким влюблённым в кого-то идеального. И сейчас этот идеал… распадается. Но от того становится лишь лучше. Ведь гораздо легче любить кого-то живого.

— Я думаю, что это взаимно.