Половицы скрипели. Повсюду разбросанная мебель, кухонная утварь, куски ткани. По полу огромными полосами расползались следы когтей. В воздухе повис запах крови и начавшегося разложения. Цуна не мог продохнуть.

Они опоздали. Демон пронесся по деревне примерно пару часов назад до их прибытия, забрав с собой множество жизней. Оставив после себя лишь непонятно как не развалившиеся дома и плачущих женщин. Все произошло из-за того, что они не успели. Будь они чуть-чуть быстрее...

Цуна и Кинтоки осматривали дом. Необходимо узнать о демоне как можно больше перед тем, как он вернется. А в том, что вернется, не было никаких сомнений. Слишком сладкая оказалась добыча в маленькой деревушке.

Цуна распахнул дверь в одну из комнат и застыл. На него взирало неподвижное создание с маленькими карими глазами. Девочка лет трех. Цуна потихоньку подошел к ней. Быстро подхватил ее и прижал к себе. Девочка крепко вцепилась в его белые волосы. Она не пыталась вырваться. Можно считать, что ей крупно повезло выжить в подобной мясорубке. Цуна же почувствовав дыхание на своей шее, смог наконец-то вздохнуть полной грудью.

Он еще раз бросил взгляд на следы когтей в комнате. Широкий замах, закругленные концы — не сказать, что этот демон был чем-то сверхопасным. Но он очень крупный. В данной ситуации нужно задействовать всю группу.

Теперь оставалось найти Кинтоки. Дабы на это не уйдет много времени, ибо шум, создаваемый им кажется указывал его положение всей деревне.

Цуна крикнул: «Кинтоки, выдвигаемся!» — в ответ послышались тяжелые шаги.

Цуна вышел из комнаты в общий коридор, аккуратно закрыв за собой дверь. Девочка на его плече лишь еще сильнее сжалась в комок. Кажется в этот дом она никогда не вернется. Эту дыру в крыше уже ничем не залатать. Единственный вариант, попробовать найти хоть каких-то родственников.

Тут же раздался слегка грубоватый голос: «А это кто?»

Кинтоки был шире Цуны и на голову выше, что сразу делало его гигантом среди всего населения японских островов. Причем ему всего восемнадцать. Цуна даже боялся представить, что дальше из Кинтоки вырастет.

— Выжившая. Ей сильно повезло

Кинтоки пропустил ответ мимо ушей, наслаждаясь предстоящим знакомством:

— Как тебя зовут? — он улыбался во всю ширь, что сильно смутило девочку.

Она ещё сильнее прижалась к Цуне:

— Хома, — ее голосок дребезжал, а речь была не четкой.

— Красивое, — Кинтоки как-то умудрился улыбнуться еще шире.

— Скорее всего это прозвище, а не имя, — Цуне совершенно не понравилось. Он отвечал вперед на незаданный вопрос Кинтоки: — Не думал, что где-то еще сохранилась традиция давать детям подобные имена. Такие прозвища дают детям не достигшим трех лет, чтобы потом не жалеть о ранней смерти.

— Правда?! — Кинтоки оказался слишком громким для девочки, уже абсолютно не понимающей куда ей деться. — Тогда что оно значит?

— Его завезли в большой земли. Слышал, оно происходит от огненной птицы, пожирающей солнце, — Цуна был достаточно открыт для общения с чужеземцами, в отличии от многих других, закостенелых, японцев. — Возможно, это как-то сработало.

Кинтоки только покивал головой.

***

Выйдя на улицу, Цуна поймал множество неприветливых взглядов. Девочка в его руках мелко задрожала. Он мог надеяться только на то, что Усуи смог собрать какие-то слухи в этой деревне.

Хотя нельзя все списывать на странное отношение деревенских к девочке. Возможно все дело в них самих: Цуне и Кинтоки — сильно разношерстная компания выходит. С белыми и золотыми волосами они сильно выделялись в толпе. Оба такие с рождения, а черниться не желали. Да и у девочки волосы тоже не чисто черные. Возможно в ее роду были какие-то иностранцы, иначе с чего бы такое прозвище.

К ним навстречу вышел мужчина в голубом кимоно. Усуи быстро окинул взглядом происходящее:

— Ватанабэ, это... — он так же заметил Хому.

— Выжившая, — Цуна намеренно повысил голос. — Пока не найдем родственников, останется при мне.

Он внимательно следил за реакцией толпы. Многие деревенские вздохнули с облегчением. Все-таки в деревне происходят странные вещи.

Усуи тут же приблизился, и почтительно склонив голову, прошептал:

— Я узнаю, — в чуткости ему не откажешь.

— Рассчитываю на тебя, — у Цуны настроение исчезло напрочь.

И тут всех ярко озарил Кинтоки:

— Господин Садамицу, у нас есть комната в постоялом дворе?

— Да, — Усуи выпрямился, казалось, слегка приободрился. — Такаши даже переторговался на приемлемую сумму.

Усуи Садамицу только полгода назад присоединился к силам Минамото-но Райко, сегуна юго-восточных земель, и уже смог достичь огромных успехов. Его боевых навыков хватало, но не более. И не сказать, что улыбка «истинного торговца» Усуи была чем-то приятным, но любые дела, требующие общения с людьми, Цуна вверял именно ему. Ценилась сообразительность Усуи. Его опыт работы помощником торговца несомненно помогал справлять с задачами общения.

***

Такаши расстарался чтобы все разместились на постоялом дворе со всеми доступными удобствами. Кинтоки непонятно в какой лавке и на какие деньги раздобыл тэмари песчаного цвета, и потихоньку, тихо шушукаясь, играл с Хомой. Порой он забывал контролировать силу, и от слишком громкого удара мяча о стену, малышка пугалась, начинала плакать. Для Цуны успокоить ее было делом пары предложений, за что тут же получил от Кинтоки прозвище «укротителя детей». Цуну же подобное только забавило: сложно не приобрести минимальные навыки, когда рядом постоянно крутится огромный ребенок.

Хоть физически Кинтоки уже давно перерос Цуну, морально взрослеть явно не собирался.

Цуна внимательно прислушивался к детскому лепету. Хома плохо разговаривала для своего возраста. Возможно, родители ее понимали, а вот посторонним приходилось туго.

Усуи появился рядом совершенно незаметно. Он поприветствовал всех. Особенно долго здоровался с девочкой, внимательно присматриваясь к ней. Какие-то вести точно появились.

Усуи заговорил скоро: «Возможно девочка — потомок шамана. Ее отец, приезжий, уверял, что в его крови сила южных жрецов. Где-то за месяц до нападения демона, девочка указывала людям на гору и звала их с собой. Поэтому, когда случилось нападение, на нее свалили всю ответственность, прозвав ведьмой».

Цуна вздохнул. Потомкам шаманов и онмеджи всегда плохо живется среди обычных людей, ничего не знающих о ремесле. Тем более, если это ребенок, которого некому обучать. Малышка чувствовала что-то на горе, но совершенно не понимала что, поэтому и звала посмотреть. Если бы местные прислушались к ней, то знали бы о угрозе заранее и смогли бы либо дать отпор, либо убежать. Но сейчас, после всего произошедшего, девочке действительно лучше покинуть деревню.

Малышка играла долго. И не уставала. Казалось, что даже Кинтоки выдохся, но не девочка. В какой-то момент старший ребенок действительно сдался:

— Я больше не могу, — отсел чуть поодаль, завалившись на спину.

— Слабак! Слабак! — кое-какие слова Хома говорила отчетливо.

— Я не слабак! — Кинтоки препираясь с ребенком выглядел глупо и забавно. — Просто кто-то слишком бойкий.

Девочка никак не отреагировала, глубоко задумалась. Возможно, ей просто попались незнакомые слова. Цуна пригладил пушистые темные волосы: «Ты выиграла».

Она заулыбалась.

***

На постоялом дворе оказалось не очень уютно. Нарочито улыбающийся хозяин предложил им вино, от резкого запаха которого даже у Кинтоки, прирожденного пьяницы, заболела голова.

На столе была плошка риса с яйцом и небольшим куском рыбы.

— Это лучшее, что я смог найти в округе, — Такаши, косё Цуны, склонил голову, пытаясь хоть как-то скраситьнедоразумение. — Мне почти ничего не продали на рынке.

— Ничего удивительного, — Цуна легко отнекивался. — Мы не справились со своей задачей.

— Вы правда считаете, что деревенские имеют право относиться к нам подобным образом? — Такаши первым же не выдержал и взревел. — Где хваленное гостеприимство юго-запада? — он мельком кинул взгляд в сторону Хомы, лениво ковыряющейся в пиале и явно не собирающейся это есть. — Посмотрите! Даже ей не нравиться, а она — местная!

Такаши тут же подошел к ней, чтобы подхватить ее на руки и наконец-то заставить есть.

Цуна едва смог отпить слишком крепкое вино:

— Я не говорю, что мы тут в положении ниже, чем местные. Погорячился. Извиняюсь. Но их злость можно кое-как объяснить.

— Быстрее прибыть сюда по таким дорогам мы никак не смогл бы, — отметил Усуи. — К тому же взяли под крыло и местную ведьму.

Такаши, которого не было в момент обсуждения данного факта, и Кинтоки, который все прослушал, переглянулись, но ничего уточнять не стали.

— На счет ведьмы, — Цуна внимательно поглядывал на Хому, но она никак не реагировала настоль оскорбительное слово, — ты можешь ее обучить, Усуи?

— Хотите сделать из нее шамана на страже господина Минамото? — ему явно не понравилось предложение.

— Нет. Ее сила, скорее всего достаточно велика. Она просто не сможет нормально жить если не научиться ей управлять. Хотя стража из нее тоже можно вылепить. Здесь она точно никому не нужна.

— Мне понятна ваша позиция, но способности обучать техникам онмеджи более слабого шамана?.. От этого не будет особо толку.

— Посмотри на меня, Усуи.

Усуи и вправду долго вглядывался в Цуну, прежде чем покачать головой и дать свое согласие.

Цуна осознавал: он прекрасным образцом что будет, если дать человеку, не способному на управление духовной энергией, все необходимые знания онмежди. Он родился с белыми волосами в старой семье с давно угасшими способностями. Родители посчитали это знаком богов и воспитывали Цуну в строгости, обучая всем премудростям древнего ремесла. Но в итоге научился только махать мечом. Родители оскорбились и отпустили сына на все четыре стороны, дав ему в довесок только сломанный старинный меч.

Свое призвание Цуна нашел куда позже, уничтожая демонов. Тут же и знания онмеджи пригодились.