сон о любви

даже солнце иногда устает светить. мысль, может быть, глупая. и детская, наверное. 

глупая, потому что простая. детская? так совсем нелогичная ведь. без предикативов, «солнце устает» - совершенно дурацкая мысль. но все же люди улыбаются ей каждый раз, выходя ночью на улицу. 

этой ночью каве, однако, на улицу не выходит. у него нет на это времени. минуты, чтобы чему-нибудь улыбнуться, тоже не найти. этой ночью у каве проект. этой ночью он занят, как и двумя предыдущими.

конечно, усталость чувствуется. но не осознается, если не обращать на нее внимания. каве поднимает руки над головой, они уже почти не слушаются. плечи болят. кисти скручивает. каве роняет голову на стол. пожалуй, он полежит пару минут. подняться прямо сейчас - выше его сил.

каве смотрит на луну. о. то есть, на месяц. немного смазанный через толщу стекла. 

солнце, должно быть, устало светить. а луна, зная, что все спят, не особо старается. весьма интересная политика, думает каве. он знает людей, которые тоже не любят стараться. могут, но не любят, как будто вечно экономят силы. интересная политика, и правда. луна ведь тоже иногда светит ярко-ярко. 

бывают же такие ночи, когда светло, словно днем. очень, очень красивые ночи. когда даже те, кто не спят, совершенно спокойны, а всем, кто уснул, снятся самые лучшие сны. 

интересно, какие сны снятся солнцу? оно ведь видит так много.

какая глупая мысль. и какие, должно быть, это интересные сны. и насколько же красивыми бывают ночи. 

когда полная луна светит ярко-ярко, когда каве вздрагивает, едва вода касается пальцев его ног. теплая вода, почти горячая, и каве стоит на теплом влажном песке, и воздух вокруг теплый, но дышится очень легко. мелкой волной океан снова подкрадывается ближе, и каве снова вздрагивает, потому что ждет, что вода будет ужасно холодной. но она теплая и приятная, и кажется, что похожа на молоко. 

каве оглядывается. в ярком свете луны он может разглядеть каждый лист в кронах высоких деревьев. позади - густой и почему-то серый лес, а перед ним - океан, черный-черный и, вода с тихим шелестом ползет по песку, очень теплый. 

океан кажется бесконечным. 

каве снова смотрит на лес. тот становится чуть ближе. словно вынуждает сделать шаг вперед, в океан. и каве шагает.

-куда ты дел обувь?

спрашивает аль-хайтам. каве фыркает.

-не знаю! какое мне сейчас дело до обуви? потрогай воду, хайтам, она такая приятная. 

-я знаю. я в ней стою.

-красивая ночь.

говорит каве.

-думаю, скоро наступит утро. океан такой большой, знаешь?

-думаю, он бесконечный.

-тебя это не пугает?

каве вздрагивает, заходя еще глубже. 

-немного. 

пугает, и правда. страх ощутимый, но едва осознаваемый. нечто подобное каве чувствует, когда берется за новый проект. волнение, легкий страх, трепет и предвкушение усталости. и сладость. здесь так сладко пахнет. 

каждый раз каве думает, а справлюсь ли я. некоторые задачи кажутся неосуществимыми, и именно поэтому каве знает, что обязан справиться. 

нечто подобное каве чувствует, когда подходит к аль-хайтаму и берет его за руку. его кожа очень сухая, каве крепче обхватывает его ладони. аль-хайтам улыбается, и каве ужасно благодарен тому, что луна сегодня светит так ярко.

-думаю, людям свойственно бояться чего-то слишком большого. людям страшно осознавать, насколько они малы. 

говорит аль-хайтам. каве хочет поцеловать его, но эта улыбка такая красивая, и каве смотрит, не может отвести взгляд. 

-может ли человек быть меньше собственных чувств?

-человек меньше, чем привык думать.

каве закрывает глаза, целует его. его губы очень сухие. вода, в которой они стоят, очень теплая. каве отчетливо чувствует песок под ногами. 

открыв глаза, каве снова смотрит на лес. между ним и океаном больше нет никакого берега, прямо у кромки воды растут ярко-красные и темно-синие цветы. деревья за ними видно отчетливо, но они какие-то странные. серые. тут нет тумана, но они будто слеплены из него. а море все такое же черное.

каве смотрит на цветы и думает «они не завянут». каве смотрит на океан и знает «здесь всегда будет штиль». лето не может длиться вечно, тепло уйдет, но эти цветы, они такие красивые, и наступит зима, но они никогда не завянут. и буря бывает прекрасна, но эта черная гладь никогда не шелохнется, и этот океан навсегда останется именно в той точке своей красоты, которую видит каве. и ни один листок не упадет с деревьев. днем или ночью, все будет именно так. потому что… 

потому что в мире должно существовать такое место. где океан бесконечно спокойный, цветы пахнут чистой сладостью, а аль-хайтам улыбается, и так навсегда.

каве закрывает глаза и, не боясь ничего, идет вперед. чувствует песок под ногами и воду, скользящую по коже. чувствует, как свет луны пробивается через толщу воды. каве идет и ему тепло, пока не становится холодно. 

он открывает глаза. всюду снег. никогда прежде он не видел столько снега. смотрит под ноги. никакого песка. закрывает глаза. открывает. лужа крови, прямо под ним. он закрывает глаза и не смотрит на свои руки. нет. он закрывает глаза и вообще никогда в жизни их больше не откроет *потому что это страшно если я не открою глаза я не увижу снег если я не вижу снега значит мне не холодно тут нет ничего почему меня не пугал песок но снег так много снега это напоминает мне о чем то страшном о чем же я больше никогда не открою глаза* 

-посмотри на меня.

говорит аль-хайтам. 

-это твоя кровь, - отвечает каве, - а я тебя убил. 

-это не так. 

-не верю.

-открой глаза и посмотри, я стою перед тобой. 

-а если нет?

-значит, ты будешь обязан принять правду. 

каве отшатывается и, кажется, падает в снег. все так. он обязан будет понести наказание, если действительно сделал нечто ужасное. он обязан открыть глаза. 

но прежде, каве поднимается. встает на ноги, даже если увидев, что происходит вокруг, снова упадет.

-зачем ты пьешь эту дрянь? 

спрашивает аль-хайтам. каве смотрит на кубок в своей руке.

-ну вот, не пью. разлил, кажется.

-само по себе, вино мне нравится. но то, как ты его пьешь - дрянь.

-ну, и как я его пью!? расскажи! я эстет, хайтам, тебе этого не понять. вино - это красиво.

-не ты ли только что его испугался? люди обращаются ко внешней эстетике, когда внутри не остается ничего красивого.

-архонты!

каве кидает кубок со всех сил, а сил у него, между прочим, много. тяжелый кубок катится по снегу, словно это лед. катится, пока из него выплескиваются остатки вина. пару секунд, и дорожка из маленьких красных капель простирается далеко-далеко. 

аль-хайтам говорит еще что-то, но каве не слушает. каве идет по узкой красной тропинке, проваливаясь под снег, и совсем не слушает. аль-хайтам идет следом, и под его шагами снег даже не скрипит, и его голос слышно отлично, но каве не слушает. здесь совсем мало красного, но каве кажется, что красным залито абсолютно все, и пока аль-хайтам говорит, каве думает это не правда. это не мой хайтам. не тот, которого я знал. мой там, далеко, стоит в теплом океане, и я стою рядом с ним, и это навсегда. я, тот, которого сам понимал, хайтам, мы там и остались.

-куда ты идешь? 

спрашивает аль-хайтам. 

-далеко. куда-нибудь. дальше отсюда.

-тебе страшно здесь? 

-мне стыдно.

говорит каве. но, на минуточку, зачем он это говорит? как будто аль-хайтаму нужно это знать. как будто ему стоит это рассказывать. как будто аль-хайтам вообще здесь нужен. нет. вообще не нужен.

-и что? надеешься, что уйдешь, и все станет лучше? куда ты идешь, каве? зачем?

неприятно. то, как он произносит его имя. так же, как когда-то давно, когда было тепло. произносит точно так же, но ведь это больше не тот аль-хайтам. 

-я уйду отсюда. туда, где нет снега. и тебя. перестань идти за мной. 

аль-хайтам говорит что-то еще. вечно ему нужно что-то сказать. он говорит, но? голос доносится откуда-то сверху? 

каве поднимает голову. и правда. вокруг снег, наверху - солнце, небо. солнце, кажется, смотрит с укором. аль-хайтам тоже наверху и, наверное, тоже хмурится. ну, его отсюда больше не слышно. и отлично. и замечательно. так и надо.

каве должен быть один, верно? должен быть похоронен среди этого снега? ему стыдно. больно. его тошнит. как будто от мерзкого, совершенно отвратительно запаха, но снег совсем ничем не пахнет, и его тут так много. здесь только снег. и каве.

каве должен быть один, чтобы никого не было слышно. чтобы его самого не было слышно, чтобы он не смог попросить о помощи. ну, конечно, он и не станет. ему не нужна помощь. ему нужно что-то вроде наказания. нужно, чтобы поставили в угол. отец никогда не ставил его в угол, это глупо, он не был глупым. он был замечательным человеком. а каве определенно нужно какое-нибудь наказание. снег холодный, да, и что с того? зима иногда случается. каве нужна зима. каве зовет, каве в огне, ему необходим холод.

каве запускает руку в снег, как когда-то запускал в теплый океан, пытаясь достать красивый камешек на дне. сейчас каве достает снег, снег обжигает ладонь. отлично. ему это нужно. чтобы стать светлее, чище, нужно пройти по горящим углям. раскаленному на солнце песку. обжигающему снегу. 

что ж, каве идет дальше. даже если не знает, куда именно он идет. а разве это так важно? разве не нужно иногда идти в никуда? 

важно, думает каве, для меня важно. идти за целью, стремиться к идеалу. но где же цель? точно. завалена снегом.

может, это плата за рай, что он собирался украсть для них. тот самый рай, маленький, с цветами и темными водами. выплатить долги - тоже цель, думает каве, и продолжает идти, даже когда кровь в его следах действительно становится кровью, а не пролитым вином. 

ему холодно. только небо может знать, как ему холодно, и небо знает, и оно ухмыляется. и солнце сквозь волны облаков светит зеленым, словно сквозь тину. оно говорит, смотри, каве, подумай о мире, что ты сломал. 

что ж, думает каве, небо не прощает долгов. 

-я знаю, что ты замерз. 

говорит аль-хайтам, и каве хочется бросить в него что-нибудь. 

-и? и что дальше? хочешь согреть меня? думаешь, что я хочу согреться? думаешь, что я достоин этого? думаешь, блять, что можешь взять, напялить маску бога и простить от его лица все, что я задолжал? 

-здесь кончается воздух, каве, и здесь холодно. и я пришел сюда, и торчу рядом с тобой. зачем, как думаешь? чтобы поиздеваться? 

да, думает каве, именно так думает. 

-здесь холодно, каве, ты совсем замерз. и где угодно теперь будешь мерзнуть. но там, наверху, ты хотя бы сможешь дышать. 

аль-хайтам стоит, скрестив руки на груди, его щеки розовые от холода. он не протягивает каве руку, но каве берется за нее, потому что, кажется, ему нужно дышать. 

первый вдох. второй. кави ловит каждый, потому что аль-хайтам не сможет долго быть добр к нему, и кави дышит, пока есть возможность дышать. 

пятый вдох. шестой. каве дышит так долго, но разве это может продолжаться вечность? десятый, пятнадцатый.

каве думает, что весна - это полный бред. природа, не определившаяся, чего хочет, люди, не способные угнаться за ее изменчивостью. сегодня тепло, но завтра вдруг станет холодно. абсурд, полный абсурд, то, как прорастает трава, и ее тут же заметает снегом. 

люди не успевают за природой, но все равно очень спешат. весна - это абсурд, думает каве, но ничего не может поделать с тем, что весной дышится легче. 

воздух пахнет сладостью, но едва уловимо. каве оглядывается, пытаясь найти знакомые цветы, ярко-красные и темно-синие, но вокруг не растет ничего, кроме самой обычной травы. сам воздух сладкий, вот в чем дело. и это кажется до ужаса странным. 

ничего, кроме обычной травы. слишком много слишком яркой зелени, и каве сказал бы, что это безвкусица, но он очень любит зеленый. синий любит чуть меньше, но это небо, такое синее, что, кажется, в нем можно утопиться, выглядит совершенно волшебным. солнце весит в зените, светит ярко, но, кроме самого каве, здесь нечему отбрасывать тени.

солнце светит ярко, и каве смотрит прямо на него, ждет, когда заболят глаза, но этого не происходит.

бред. полный абсурд. 

-ты нужен мне, каве. ты. именно ты. 

каве смеется.

-хайтам, что? что заставляет тебя говорить такие глупые вещи? 

аль-хайтам улыбается. как же красиво он улыбается.

-ты, каве. и солнце, наверное.  

все в природе так просто, думает каве, все движется солнцу навстречу. 

-я хочу спрятаться от тебя. 

-негде. 

-да. я вижу.

становится жарко.

-скоро лето. 

говорит аль-хайтам. каве дергается, будто от ветра. 

-зачем? зачем я нужен тебе? - спрашивает каве. - ты хорошо меня знаешь, да? но, знаешь, вопрос времени: когда ты узнаешь меня достаточно хорошо, чтобы сбежать.

-сбегать некуда.

-да. я вижу. 

каве вдыхает глубоко-глубоко. опускается на траву. аль-хайтам садится рядом.

-знаешь, хайтам. где-то давно есть место, где всегда летняя ночь, и она летит в пустоте, и в ней ты и я. в ней мы, но не совсем. тот я был тебе нужен, я знаю. а что на счет меня здесь, сейчас? здесь время идет, хайтам. а время - страшная штука. его мало. ты бежишь за ним. спотыкаешься. не успеваешь. и происходит что-то странное, и ты не можешь перестать думать о месте, где времени не было и нет.

-я редко куда-то спешу.

-да? а что ты делаешь?

-стремлюсь к солнцу. 

аль-хайтам встает, протягивает каве руку. каве складывает руки на груди, фыркает, но встает тоже и идет за ним.

-мы, вроде как, идем к солнцу?

аль-хайтам смеется.

-я не настолько романтичен. 

-действительно. 

молчание. аль-хайтам чихает. он всегда чихает на солнце. 

-мы уже долго идем, тебе не кажется?

-не знаю.

-куда мы идем?

аль-хайтам молчит. каве хочет спрятаться, упасть, затеряться в этой траве. но не может. при всем желании, у него не получится. он может убежать, да, далеко-далеко, если очень постарается. но аль-хайтам будет видеть его. будет видеть как он стирает ноги в кровь, падает, слышать, как задыхается. каве не хочет этого. никто из них не хочет.

-мы пришли.

говорит аль-хайтам. 

-что это? архонты, что это? куда ты меня притащил?

аль-хайтам улыбается. как же красиво он улыбается.

-«что это»? ты не помнишь? ты спроектировал это, каве. это - твоя работа.

-нет. - тянет каве в ответ. - я не мог. это некрасиво. выглядит глупо. это очень странное здание, хайтам, я не мог спроектировать это. 

-ты мог, каве, и ты сделал. 

каве подходит к зданию чуть ближе. он совсем не помнит его. 

-я не смог бы забыть собственное творение.

-ну, кажется, смог. не знаю, когда именно ты придумал это, но, поверь, работа твоя. хотя, может, не совсем твоя. может, это сделал один из тех тебя, что где-то давно. 

-глупости. когда бы я ни был, я не сделал бы этого. 

-думаешь? ты замерзал, каве. и не один раз. и ты думаешь, что скоро замерзнешь снова. даже если сейчас это не кажется возможным, ты думаешь, что замерзнешь. 

-и? и что с того? я мерз, хайтам, хорошо. но это никак не отражалось на всем остальном.

-ты думаешь? но что можно было построить такими руками, каве? трясущимися, замерзшими? 

-я делал все, что мог! хорошо? все, на что бы способен. 

-да. и ты сделал это. ты хочешь и дальше мерзнуть, каве? хочешь, чтобы после весны пришла осень? хочешь всегда огибать лето, будто оно может быть только когда-то, где-то и с кем-то? 

-какая тебе разница? может, хочу. может это то, что мне нужно. гусеница запирается в холодном коконе, чтобы стать бабочкой. 

-кокон, отлично. но что, если он окажется пустым? 

-ничего. все будет хорошо. только я от этого пострадаю. 

-у тебя не будет «все хорошо», да?

-я не считаюсь.

аль-хайтам глубоко вздыхает. каве вспоминает, что тоже может дышать. вдох, еще один. становится чуть легче.

-ты влияешь на окружающий мир, каве. ты - его часть. ты строишь его. ты построил все это.

-это не так. 

бред, бред, бред, полный бред, я никогда бы не забыл свое творение, я никогда бы не сделал это, я мерзну один, я никому не мешаю, это не мое, ничего плохого не происходит из-за того, что я мерзну, это мое личное дело, почему он думает, что может в него лезть, зачем ты лезешь, аль-хайтам, зачем ты стараешься мне помочь, я должен справиться один

все не так. все не правда. я не мог это сделать

падает небо, утягивает солнце за собой. интересно, думает каве, взойдет ли оно снова, взойдет ли солнце, раз неба нет.

восходит луна. интересно, та самая ли, думает каве, но, о, это месяц. немного смазанный через толщу стекла. 

солнце, должно быть, устало светить. устало смотреть на все это. как много оно видит. как много оно, интересно, чувствует? какие сны ему снятся? 

сны. о, сны бывают ужасно странными. наверное, я никогда к ним не привыкну, думает каве. сны показывают то, что хотят показать, не спрашивая твоего мнения, не давая тебе возможности отвернуться, не заботясь о твоих чувствах. весьма интересная политика, думает каве. он знает людей, которые точно так же, никого не щадя, говорят все, что вздумается.

наверное, я никогда к такому не привыкну.

каве поднимает голову. чувствует, что у него ужасно болит шея. и руки. и, о, отлично, кисти онемели. 

-почему ты спишь за столом? 

спрашивает аль-хайтам.

-какой сейчас день недели? 

спрашивает каве вместо ответа.

-среда. 

-нет, я не об этом. сколько время?

-около трех ночи. 

-ну нет, я о другом. ну, какое число? 

-тринадцатое.

-архонты, хайтам! сейчас осень? осень ведь? по логике, должна быть осень. 

-ну, у тебя всегда была своя логика. лето, каве, сейчас лето. 

-лето. отлично. а куда делась осень? - каве трет глаза кулаком. 

-о, не переживай. ждет. сразу после лета.

-а потом?

-ну, после осени будет зима.

каве тяжело вздыхает.

-в сумеру они едва ли отличаются.

-да. вроде того. 

аль-хайтам, стоявший в дверном проеме, подходит к столу. протягивает каве руку. помогает дойти до кровати. 

-о! - говорит каве, стоит ему опуститься на, о, архонты, в сравнении со столом тут очень удобно, кровать. - мне снился сон. такой странный сон, хайтам, ты не представляешь. я так долго не мог понять, что это сон. но я понял! там был дом, мне сказали, что я его придумал, но я его не придумывал, и так я понял, что сплю. 

-технически, ты его придумал. если он был в твоем сне. 

каве трет глаза кулаком.

-это не так работает. 

-да нет, как раз так.

аль-хайтам отводит руки каве от лица. целует в лоб. ложится рядом.

-о чем был твой сон? 

каве зевает.

-о любви, хайтам. думаю, о любви.

говорит каве. тут же засыпает. месяц, немного неровный, тускло светит через окно. луна, солнце - все иногда устают светить.