***
— Зачем я вообще согласился ехать с вами куда-либо… — Му Цин болезненно стонет, когда прикасается к своим обгоревшим плечам.
На самом деле обгорели у него не только плечи, но и спина с грудью, ляжки с руками и лицо. Особенно сильно пострадали нос и щёки. Короче говоря, всё, что могло сгореть, сгорело. Его бледная кожа всегда играла с ним в злую шутку, когда он выходил летом на солнце. Му Цина даже не спасал солнцезащитный крем, как бы он не старался им мазаться. Если в городе он ещё как-то мог контролировать ситуацию, то стоит ему с кем-нибудь куда-нибудь выбраться… как говорится: пиши пропало.
И этот (очередной) раз не стал исключением: стоило ему только согласиться поехать в поездку на море с Цинсюанем и ещё с парочкой друзей, как это проклятье — не иначе — настигло его. Да, Му Цин мазался кремом и старался его обновлять через определённый промежуток времени (после того, как они выходили из моря), но, к огромному сожалению Му Цина, это совершенно его не спасло. Он подумал, что может немного спасти ситуацию, когда наденет на себя футболку и шорты, которые специально были подготовлены к подобному случаю, но… было уже слишком поздно. Потому что к этому времени он уже успел полностью сгореть, и одежда оказалась совершенно бесполезной.
— Кому вообще пришла идея пойти купаться в самое пекло? — продолжает жаловаться Му Цин. Болезненно шипит, когда к его плечам прикасается уже Хуа Чэн. Тот хоть и старается дотрагиваться аккуратно, но даже так Му Цину от любого — даже от еле ощутимого — прикосновения становится жутко больно.
— Ну, во-первых, ты обещал Цинсюаню, что поедешь, — Хуа Чэн аккуратно наносит специальную мазь толстым слоем на кожу Му Цина, чтобы хоть немного облегчить его боль. Но тому сегодня всё равно не избежать температуры и, откровенно говоря, херового состояния. — А, во-вторых, ты так был сильно увлечён попытками утопить Фэн Синя, поэтому не удивляйся, почему ты теперь сгорел, — Му Цин этого не видит, но чувствует, как Хуа Чэн улыбается.
— А остановить нас вы не мог что ли? — медленно оборачивается корпусом к Хуа Чэну, так как двигаться или как-то шевелиться становится с каждой минутой сложно. Теперь Му Цин видит его улыбку и, если было можно, он бы вечно смотрел на неё. Улыбка Хуа Чэна всегда так действовала на него: у него сразу на душе становится как-то очень тепло, что невозможно это описать словами. — Вообще это не справедливо, — сощуривая глаза, заявляет Му Цин.
— Что именно? — Хуа Чэн наклоняет голову вбок, с интересом смотря на него.
— Солнце Фэн Синя явно любит, — рукой откидывает с лица чёлку, чтобы перестала лезть в глаза, и тяжело вздыхает. Он чувствует, что ему становится хуже: начинает подниматься температура, глаза с головой болеть. Отличное комбо ничего не скажешь. Му Цин, отворачиваясь от своего парня, позволяет ему дальше продолжить себя мазать. Закрывает глаза и подпирает голову ладонями, уперевшись локтями в колени. — А меня оно явно ненавидит раз каждый раз одно и тоже...
Хуа Чэн только смеётся на его слова, но ничего не отвечает, продолжая мазать обгоревшую кожу на плечах Му Цина.
На самом деле Хуа Чэн тоже обгорел. Вот только у него пострадал только нос со щёками и шея с ключицами, а не как у Му Цина всё тело. И он считает это тоже несправедливым, потому что они оба одинаково пробыли на солнце, а полностью сгорел только он. Что за магию использует Хуа Чэн? Му Цину бы тоже хотелось изучить и начать пользоваться ею в своих интересах. Но он не говорит ничего об этом. Му Цин просто продолжает сидеть и поджимать губы из-за боли, когда к его обгоревшей коже прикасаются.
— На самом деле, за вами было так интересно наблюдать, что никто из нас не стал вмешиваться, — Хуа Чэн мажет по носу Му Цина, делая его белым, когда тот вновь кое-как к нему поворачивается, и улыбается. — Вы устроили такое представление, что за вами наблюдал ещё и весь пляж, — Хуа Чэн отпускает смешок, видя недовольное выражение лица Му Цина.
Вот вечно, когда они с Фэн Синем оказываются в одной компании, происходит такое. Да и когда они вдвоём где-то встречаются происходит то же самое. Они каждый раз то спорят на совершенно идиотские темы, то ссорятся (не всерьёз и в шуточной форме) по каким-то мелочам, что многим сначала и непонятно из-за чего началась очередная перепалка; то, как сейчас, когда привиделась такая возможность, начали друг друга «топить». Все друзья считали, что наедине их нельзя оставлять, а то из-за них двоих может случиться конец света или они разнесут всю планету. Потому что то, что они творили, когда встречались — это надо просто видеть. Конечно, они просто шутки шутили, дурачились и ничего более, но факт остаётся фактом.
— А вам лишь бы посмотреть, как мы с ним в очередной раз занимаемся какой-то фигнёй, — ухмыляется Му Цин.
— Конечно, — Хуа Чэн улыбается в ответ. — За вашими взаимоотношениями всегда очень интересно наблюдать, — размазывает крем по носу и щекам Му Цина. — Если больно станет, ты сразу мне говоришь об этом, — вскидывает бровь. — Я то вижу, что тебе больно, но ты продолжаешь упорно молчать.
Му Цин закатывает глаза, но всё же угукает в ответ, отворачиваясь от Хуа Чэна во второй раз. А затем... болезненно стонет, когда тот старается аккуратно дотронуться до его спины, чтобы нанести мазь. Если Му Цин думал, что к плечам было больно прикасаться, то сейчас ему кажется — подуй только на спину, и он начнёт выть в голос.
— Сильно больно? — обеспокоено спрашивает Хуа Чэн, сразу же прекращая хоть как-нибудь прикасаться к нему.
— Терпимо, — заверяет его Му Цин, но в следующее мгновение сдавленно шипит, когда Хуа Чэн вновь дотрагивается до спины, будто проверяет: врёт он или нет.
— Врёт и не краснеет, — Му Цин этого не видит, но может чётко представить, как Хуа Чэна качает головой.
— Замечательный каламбур.
На пару секунду Хуа Чэн замирает, явно не понимая, а потом начинает смеяться. Му Цин и сам не может сдержать улыбки, слушая его смех. У него сердце всегда переполняется какой-то необычайной нежностью, когда он слышит его смех. А очень-очень тепло становится особенно тогда, когда у него, Му Цина, получается рассмешить Хуа Чэна.
Когда у Хуа Чэна всё-таки получается успокоиться и перестать смеяться, он с особенной аккуратностью начинает мазать спину Му Цина. Когда со спиной покончено и он сумел обмазать все пострадавшие участки его тела, то Хуа Чэн, загадочно улыбаясь, вручает тюбик с кремом в руки Му Цина. Тот с самым невинным взглядом, на который способен, просит его намазать своё лицо.
— Ты сам что ли не можешь этого сделать? — бурчит Му Цин, но послушно выдавливает остатки крем на пальцы и мажет ими по щекам и носу Хуа Чэна.
— Не-а, — улыбка вновь появляется на губах Хуа Чэна.
Му Цин лишь хмыкает на это. А когда он заканчивается своё занятие, то Хуа Чэн наклоняется вперёд и прикасается губами к губам Му Цин, оставляя на них лёгкий и невесомый поцелуй.
Хуа Чэн довольно улыбается, а Му Цин лишь только закатывает глаза, но тоже не может сдержать своей улыбки.
***