— Мы видим, о чём думает букашка. Букашка раскрыла сердце, не видно зла в душе, — зашелестели кроны до́бро, пока побеги мягко опустили Мираэль на землю. — Мы видели скорбь, желание счастья другим пусть ценой собственной жизни. Мы пропустим букашку, доведём до Тихоозера, а дальше одна полетишь.

Мираэль не верила своим ушам, как и глазам, всё ещё ощущав крепкую хватку пут на запястьях, лодыжках. Продолжало тянуть, фантомно пульсировало, однако она свободна, никто больше не держал. Враждебность природы отступала, пряталась в тень, уступив место спокойствию, забрав с собой тревогу, чуть ли не высосав отчаяние. У покалеченных мест закрутились листья, зелёные и гладкие они касались кожи, смахивали боль. Мира за несколько мгновений почувствовала себя здоровой, полной сил, воодушевлённой. Перед уходом она осторожно нагнулась, взяв арбалет, разрядила, закинула за спину.

— Спасибо, Тёмный-Тёмный Лес, — до сих пор не веря удаче, произнесла Мира. — Только я не летаю, крыло-то одно.

Тут кроны раздвинулись, ветви расплелись, а феал осветил извилистую тропку. Лес уже не казался таким жутким и тёмным, появились звуки, запахи посвежели. Мира учуяла персик с розой и медовый пепел, посему поспешила в путь. Ноги сами несли её резво вперёд, ловко перепрыгивала выпирающие корни, неподъёмные валуны. Остановилась однокрылая у прохладного ключа, весело журчащего у дороги, лицо умыла, сладкой водицы напилась вдоволь, сил набралась. Неподалёку зоркий глаз заметил спелые ягоды, как раз на перекус. Так сытая и довольная Мираэль всё углублялась в чащу, совсем уже не дремучую, а довольно приветливую. Путеводную нить нащупывать не приходилось, застыла в руке.

Долго брела Мираэль по Лесу, не видев просвета меж деревьями, кругом одна зелень, словно в усмешку над ней ни малюсенького проблеска иного цвета. Однако всё рано или поздно заканчивается, вот и тропинка вывела к озеру. А вода там непростая, а колдовская, волшебством напитанная, оттого-то и ярко-синяя она. Подошла Мира к берегу, вправо, влево посмотрела, да не нашла ни пристани, ни лодочки, ни плота, чтоб на другой берег переправиться, куда тянулась нить. Крыло затрепетало, как от предвкушения, жаждало лететь, не терять ни минуты, но не воспарить ей во воздух, слаба, неполноценна. Всю жизнь приходилось башмаки стаптывать, да к помощи рух прибегать. Нет бравой подруги рядом, как и пера позвать. Как перебраться, не знала.

Закружился вихристый ветерок, листья с ближайших веток сорвал, к воде понёс. Кончик одного коснулся ровного синего полотна, пустив круги, по темнеющим прожилкам побежала скверна. Напитанный жизнью листок иссох, рассыпался пеплом на глазах. Озеро силушку из всего живого забирала, в себя поглощала. И как через такую злую напасть перебраться? Долго Мираэль глаза напрягала, в непроглядную даль смотрела, а очертания берегов не замечала. Нить, ведущая от сердца, упорно тянулась к персику и пеплу, что ж делать нечего, придётся обходить. В душе ещё теплился огонёк надёжды, что где-то там ждал её плот, который донесёт до принцессы.

Ноги несли в путь, без видимой тропинки, перешагивали через волнообразные корни. Как далеко Мира от королевского дворца? Помнила, лес у самой границы страны на карте, неужто она добралась до него, слишком быстро летело время, нещадно мчалось во всю прыть. Вот бы ей так же, моргнуть не успела, а уже стояла пред Гретой и демонессой, ещё миг, и враг повержен. Демоническая хитрая змеюка специально уводила принцессу дальше от столицы, небось хотела спрятать в соседнем королевстве, но не повезло им, Мираэль села на хвост и преследовала неустанно. Крыло внезапно ожило, затрепетало, спину вновь огнём обдало, почувствовало, что близко, последний рывок остался.

— Вот и ты, красавица, — Мираэль обернулась и увидела Соловья, а в лапках у него перо рух. Не удержалась она от радостного порыва, захлопала в ладоши. — Я прилетел с хорошими вестями. Жива твоя подруга, только крыло несильно повредила. Рассказал, что ты перо потеряла в буре, принёс подарочек, но впредь не теряй.

— Как мне повезло с тобой, Соловушка! — Мира с жаром благодарила помощника, пока вплетала в косу перо. — Чем мне отплатить за твою доброту, друг мой милый?

— Ничего мне не надо, ведь помогал я по зову сердца. Не нужно ничего взамен, кроме искренней улыбки, — пропел он, собравшись упорхнуть, однако его окликом остановили.

— Соловушка, прости, что вновь тревожу. Быть может, знаешь, как мне на другой берег добраться побыстрее?

— Что ж тут не знать? Знаю, конечно! Кинь в воду три белых камешка, там мост появиться, по нему беги со всех ног без оглядки. Запомни, чтобы тебе не слышалось, не чувствовалось, какие бы тени впереди не пугали, не смей оглядываться, — сначала Соловей радостно пропел, а под конец тон сменился на вкрадчивый, даже суровый.

— Вновь ты меня выручаешь, друг, век тебя помнить буду!

Мираэль широко-широко улыбнулась, так искренне, не натянуто, радость не ослепила её, не затмила разум, крепко-накрепко запомнила предостережение. Улетел Соловушка, а однокрылая бродила по берегу, уткнувшись взглядом в песок, вот и первый белый камешек в ладошке спрятался. За ним второй и третий подоспели, все как один гладкие, ровные, словно пушинки лёгкие. С глухим плеском отправились они в пучину, однако ничего не происходило. То лишь поначалу, постепенно над водной гладью стал сгущаться белый туман, что в мост белый превратился. Мира в этот же миг кинулась через озеро.

Она бежала так быстро, насколько могла, подобно легконогой лани из родных лесов. Неслась, не оборачивалась, покуда за спиной всё трещало, гремело, мост ходуном ходил, запрещала, отдёргивала себя раз за разом. В груди пекло, когда послушались звонкие голоса, молящие о помощи жалобно, обращались прямо по имени. Мираэль хотела было посмотреть, кто в беду попал, что за бедствие случилось, но вспоминала Соловушку, ускорялась под стенания. От отчаянного воя сердце тесками сжимало, нельзя, всё здесь проклятый морок, неживое. Озеро на дно завлекало, чуяло добрую, сострадательную натуру, в сети утянуть желало. Не поддастся на уловки, не дождутся!

Собрав всю волю в кулак, Мира рванула вперёд, потому что внутри зашевелилось предчувствие конца испытания. Мощный прыжок с закрытыми глазами в объятия неизвестности, стопы коснулись твёрдой поверхности, которая не зашаталась от приземления. Под ногами песчаный берег. Земля. Любопытство потянуло храбрую воительницу обернуться, но не сделала она этого, а зачем ей смотреть назад, когда надо спешить вперёд, дальше. Мираэль уверено направилась по тропе спасать Грету, осталось капля, совсем чуть-чуть, путеводная нить яростно пульсировала. Ароматы затмили окружающие запахи леса, а в голове появились образы принцессы и демонессы.

Нити привели однокрылую на овеянную туманом поляну в тёмном-тёмном лесу. На гладком обтёсанном камне восседала демонесса, закинув ногу на ногу, манерно сложив ручки на коленях. Хвостик изворачивался кольцами, оплетал голени. Она с явным восхищением, детским блеском в глазах разглядывала всё вокруг, особенно её привлекали цветы. Похитительница только казалась дружелюбной, крутила в руках нежную маргаритку, раздвигала пальцами розовые лепестки, просто гладила и игралась. Мираэль тихо фыркнула, изображает тут из себя невинную, будто не она выкрала принцессу из покоев среди ночи. Ну, ничего, сейчас она попляшет! Воительница резко выпрыгнула из-за укрытия, направила на неприятельницу заряженный арбалет, хмурым взглядом следила за озадаченной.

— Отдавай принцессу Грету по-хорошему, а не то, я тебе такое устрою, век помнить будешь! — для пущей убедительности Мираэль зло оскалилась. Демонесса непонимающе уставилась на неё, ахнув, а после залепетала сладко, как дитя малое. Ещё и цветочек выронила, словно, в самом деле, испугалась.

— У меня её нет. Она сама ушла, вот-вот вернётся. Я не вру, она так и сказала, — однокрылая лишь хмыкнула, пустив болт к босым ножкам. Те мгновенно поджались, спрятались за хвостиком. — Грета так и сказала, слово в слово. Вот-вот вернётся.

— Прекращай врать, негодная преступница! Именем королевской семьи я вызываю тебя на честную битву, — оружие направленно точно на грудь демонессы, один щелчок, и смерть. Противница, судя по лицу, начала догадываться, что её ждёт. Волнение, испуг, глазки забегали по округе. — Вставай и дерись, как воин.

Демонесса только и успела отскочить от чуть не прибившего её к камню болта, всё же клочок ткани юбки трепыхался на острие. Однокрылая быстро перезарядила оружие и готова сражаться. Надо целиться точнее, не так много припасов осталось, половину в буре потеряла, поломала. В демонических глазах плескалось непонимание, а у нападавшей пламенный азарт. Скрипнул механизм, и засвистел протяжно воздух от стрелы. Поплавленный наконечник затерялся в траве от огненной вспышки. Преступница вскрикнула, прижав обожжённую руку. Дурашка, что никогда магией не пользовалась? Не повезло ей. Атаки с каждым разом становились всё яростнее, стрелы уже царапали кожу. Мираэль довольно скалилась, от вида неумело прячущейся, трусливо убегающей противницы.

— Прошу, прекратите! — визжала демонесса, юркнув за большой камень, только хвостик да рожки торчали. — Она обещала вот-вот вернуться. Я говорю чистейшую правду.

Но жажда отмщения застилала глаза Мире, загадочная вспышка пламени ослепила. Противница пусть и старалась выглядеть милой, доброй, невинной, но она же демон, они большие умельцы притворяться, врать. Как же много подлецов среди них, а эта отпиралась, когда сама же выкрала ненаглядную принцессу, спрятала, силой удерживала. Однокрылая выбьет сейчас у неё признание и спасёт Грету.

— Не смей мне врать, — в сердцах выкрикнула Мира, пустив последний болт в кисточку хвостика. Выхватив охотничий нож, она бросилась на жертву.

Только вот крыло никак не успокаивалось, жгло лопату и спину расплавленным металлом. Мираэль, как могла, игнорировала неприятные ощущения, не понимала, с чего вдруг такое взялось, в чём причина. Зрачки сузились в тонкую линию от непривычного запаха крови, отчётливо звучал медовый пепел. Аромат манил, туманил разум, сбивал воинственный настрой. Шаг, другой, третий и вот она уже бежала, сжав крепко рукоять, пока в груди горел пожар. Толчок, взмыв вверх, Мира уверенно приземлилась на камень, у ног сжалась демонесса. Совсем как маленький зайчишка рядом с лисицей. Лезвие упёрлось в спину жертвы, пустив пару алых капель.

Миг, когда казалось всё так просто и однозначно, если бы не внезапная огненная вспышка, прям перед носом возникшая. Кожу опалило магическим жаром, а ударная волна откинула в сторону. Мираэль не могла продрать глаза от вязкой тьмы, беспомощно валялась на спине, не чувствовала острого друга в руке. Болезненный стон сорвался-таки с губ оглушённой. Сквозь шум крови в ушах и загадочную пелену звучали чьи-то слова: «Извини, я не хотела». Говорили испуганно, дрожащим голосом, как у демонессы. Вот противная посмела издеваться, когда сама магией оглушила. Гадина! Однокрылая ощутила тяжесть на животе, будто что-то тяжёлое положили, какой-нибудь камень, а на щеке нежна ладонь, что гладила, успокаивала. Крыло трепетало, тянуло, а лицо предательски залилось краской.

— Ты такая милая, когда не дерёшься, — услышала отчётливо смеющийся голосок демонессы. Мираэль с трудом открыла глаза, увидев её довольное лицо совсем рядом, зарычала, задёргалась. — Нам не надо драться, это больно и плохо. Я не хочу тебя обижать.

— Отпусти, — натужно пыхтя, проговорила Мира, отодвигая от себя противницу. — Мы ещё не закончили!

— Ты милая и весёлая, — посмеялась демонесса, во взгляде совсем не видно ненависти и желания сражаться. Одна детская непосредственность и радость. Чем больше однокрылая смотрела в глаза, тем меньше хотелось драться. Её буквально разрывало на части от противоречий, а слабые трепыхания не принесли освобождения, вновь. — Я бы тебя отпустила, но ты будешь мне делать больно, поэтому давай подождём Грету. Она обещала…

— Вот-вот прийти, я помню, — огрызнулась однокрылая, вновь бросив взгляд на лицо недавнего врага. — Хватит повторять одно и то же, я не глухая и не глупая.

Мираэль немного поёрзала, посопротивлялась, но так и не смогла выпутаться из крепкой хватки демонессы, обмякла, видимо, осознав безвыходность положения. Противница в свою очередь увлеклась разглядыванием и ощупыванием её лица, волос, потом переключилась на шею, словно не взрослая девушка, а маленький ребёнок. Пару раз невинно сжала грудь, тогда Мира чуть не освободилась, а ещё больно зарядила по шаловливой ручке. Проказница горько захныкала от такого, гладила ушибленное место, причитая, какая она злая подружка. На плаксу смотрели с недоверием и осуждением.

— Ты плохая! — выкрикнула она от сильной обиды. — Грета меня за такое не обижала.

— Мерзавка, как ты посмела трогать принцессу, — Мира гневно уставилась на противницу.

Всё-таки маленькая девочка перед ней, которой хотелось всё потрогать, изучить. Не могла она незаметно прокрасться во дворец, в охраняемые покои, не наделав шума, слишком неуклюжая и неопытная. Но что же тогда случилось в ту злополучную ночь? Как пропала Грета, и где она теперь? Её нить аромата чувствовалась совсем рядом, однако примерное направление не отыскать, след, словно намеренно, путанный. На душе неспокойно, чутьё сходило с ума, металось по клетке голодным зверем. Как всё сложно и непонятно, явно кусочка головоломки не доставало, вероятно, таковым была принцесса.

— А что в этом такого? Я была не против, — демонесса и однокрылая обернулись на голос. Совсем рядом стояла живая, здоровая и улыбающаяся похищенная принцесса. — Лаэль, отпусти Миру, пожалуйста.

— Ваше Высочество, я пришла вас спасать, — стоило демонессе исполнить приказ, как Мира опустилась на колено перед Гретой, склонив голову в поклоне.

— Только не нужно меня спасать, ведь я сама ушла.

Мира непонимающе уставилась на Грету, у неё даже такой мысли не возникло. А как же демоны выкрали… Всё выглядело таким однозначным: вот они плохие, злые, надо их побить, спасти, вернуть красавицу. А сейчас как быть? Чью сторону принять, действовать по старому плану? Однокрылая растерялась, переводила взгляд от демонессы, которая буквально расцвела от появления пропавшей, то на принцессу. Не врал народ, и правда она подобна чуду, будто звезда упала с небес, стала ей. Залюбовалась воительница, душа затрепетала, а тревоги приутихли.

Подошла принцесса ближе, пригласила сесть рядом да рассказ завела, как несколько лет назад увлеклась демонологией, как горела этим делом, всё бы отдала за крупицу новых знаний. Однако родители не разделяли увлечений, не смыслили ничего в магии, посему страшились, запрещали. Пришлось постигать науку тайно, тихо. Грету не прельщало править и без того идеальной страной, где всем и так хорошо, планировала побег, для этого и призвала Лаэль. Но даже вместе, скрываясь, они не смогли уйти далеко, их настигла Мираэль. А где один королевский рыцарь, там и другие появятся. На такой печальной ноте закончила она.

— Прошу, Мира, дай нам уйти, — взмолилась Грета. — Всё, что хочешь, сделаю, только не возвращай меня во дворец.

Призадумалась Мира, тронул храброе сердце рассказ, помочь захотелось. Примут ли её, иль попросят уйти?

— Мой долг служить принцессе, защищать её до последней капли крови, — браво начала Мираэль, поднявшись. — Позвольте, вас сопровождать в вашем нелёгком путешествии? Примите меня в вашу компанию, я буду полезна, клянусь.

— Ох, Мира-Мира! Иди с нами, если хочешь, и тебе не надо быть для этого полезной, — по-доброму усмехнулась Грета. — К тому же втроём веселее.

— Лаэль, прости меня, пожалуйста, — щёки однокрылой вновь зарделись. — Я думала, что ты похитила принцессу, что ты злая. Надеюсь, ты сможешь меня когда-нибудь простить.

— Конечно, я тебя прощаю! Ты такая милая, когда правду знаешь.

На душе у всех трёх дам разом стало спокойно, улыбки засветились на лицах. Грета подхватила спутниц за руки, и вместе они пошли навстречу приключениям. Много стран посетили, а сколько чудес видели, не счесть, но это совсем другая история.