Камень ли?

Когда Дазай впервые встречает Чую, она сразу же тянет руку к её волосам. Точнее, к тому, что вместо них – куча злых змеек, шипящих от её прикосновений. конечно, она уже знала, но ощущать их – совсем иное.

Чуя отшатывается.

Дазай открывает свои блёклые, слепые глаза и, впервые за долгое время – любой, кто её знает, может поклясться, - довольно улыбается.

– Какого они цвета?

– Оранж- какого хера ты творишь?

Дазай пытается потрогать змей снова, но получает только крики и удары. Впрочем, не только за своё поведение, но и за льющиеся из неё без остановки слова. Чуя думает - она глупая, вы только послушайте, что вылетает из её рта каждую секунду. Чуя думает – она круглая дура, ведь никто в здравом уме не полезет туда, куда постоянно суется Дазай, где она живет и просто находится.

Чую невообразимо бесит, что она единственный человек в округе, рядом с которым можно расслабиться. Не контролировать своих змей. И (что пугает до чёртиков) чувствовать себя в безопасности.

Чуя вздыхает, когда Дазай радостно кричит: «Слышишь, Чу-у-уя, мне сказали присматривать за тобой!», потому что это ей шепчут присмотреть за местным демоном-вундеркиндом.

Она привыкла к Дазай слишком быстро.

***

Дазай открывает окно на полную и подставляет лицо ветру. Она знает, что обычно Чуя водит быстрее, но сегодня та необычно тихая и нервировать её, канюча покатать, не хочется. Вот когда они закончат миссию и Дазай заставит Чую лежат у неё на коленях, тогда можно оторваться и вывести её на эмоции. Дазай не любит задумываться о своей слепоте, но в такие моменты она жалеет, что не может видеть раскрасневшегося лица Чуи. Она уверена, что лицо Чуи краснеет в это время.

– Дазай.

– М? – та поворачивает голову и распахивает глаза.

– Что ты задумала?

– Ничего, почему Чуя думает так?

– Ты никогда не перестаёшь говорить свои глупые вещи.

– Перестаю, – Дазай улыбается и быстро продолжает, не давая возразить, – Но только тогда, когда Чуя хочет подумать.

Дазай отворачивается, потому что для неё это слишком личное. Чуя не отвечает, потому что знает это. Они едут в тишине, только Дазай тихонько, больше дурачась, взвизгивает на сильных поворотах.

Дазай смеётся, когда слышит, что охранники склада просто кидают оружие и разбегаются, завидев Чую. Правда, тут же спотыкается о какую-то корягу и чуть не летит носом в землю, но сильные руки мгновенно подхватывают её.

– Не отвлекайся, расшибешься и будешь лежат на койке месяц.

– Неа, – Дазай улыбается и жмёт плечами, – Чуя всегда поймает.

– Я оставлю тебя здесь.

Она не оставляет. Хватает за руку и проводит внутрь склада, и держит у себя за спиной, пока бандиты пытаются подстрелить их. Глупые, думает Чуя, с бешеной улыбкой раскидывая пули в разные стороны. Дазай сзади смеётся и беспорядочно стреляет по сторонам.

– Ты так меня подстрелишь.

– Я слышу, где ты.

Больше они не говорят. Чуя скидывает шляпу и расслабляется, позволяя змеям смотреть , куда вздумается. Чуе даже не нужно поворачивать голову, почуяв свободу, змеи сами тянутся во все стороны, в поисках жертв. Крики людей замирают на середине, когда их горло каменеет. Дазай смеётся, когда слышит, что пули отскакивают от камней, и опускает пистолет.

– Ходить с тобой на задания одно удовольствие!

Чуя оборачивается и её губы трогает непроизвольная улыбка. Дазай пританцовывает, смешно размахивая пистолетом и шляпой Чуи – она всегда ловит её на заданиях. Чёлка сильно закрывает глаза - и не подумаешь, что они привычно закрыты. Чуя закатывает глаза, но не прячет улыбку (Дазай всё равно не увидит).

– Осаму.

Дазай на секунду замирает, а после падает-садится на пол, словно выключенная игрушка. Чуя каждый раз удивляется, как та слышит её тихое обращение сквозь собственные крики.

– Чуя подойдёт?

Та кивает, как будто кроме неё это кто-то увидит, и опускается рядом, кладя голову на чужие колени.

– Чуя устала? – тихое недовольное угуканье в ответ, – Слишком много людей здесь, да? Змейки выматывают Чую, маленькие негодницы.

Она продолжает говорить без остановки, но голос утихает с каждым предложением, переходя на шёпот, в котором Чуя может различить уже только своё имя. Её голова всегда тяжелеет, после использования окаменения, но иногда приходится дремать, чтобы прийти в норму. Если бы враги знали, они могли бы брать измором, пришлось бы активировать порчу, и тогда Чуя точно не справлялась бы без Дазай. Но они не знали, никто не знал. Чуя доверяет этот секрет самому бесячему человеку в своей жизни, но внутренний голос подсказывает, что это её лучшее решение за все шестнадцать лет.

Мысли Чуи становятся вязкими, а глаза больше не открываются.

– Осаму, – едва шевелит губами.

Та замирает и вслушивается в размеренное сердцебиение и растворяющееся в воздухе имя. Дазай любит повторят имя Чуи, говорить в третьем лице, чтобы вставлять его в предложения ещё чаще. Но собственное сердце сжимается сильнее всего от тихого «Осаму». Она ждёт ещё минуту, поглаживая тихо копошащихся змей.

– Подъём, а то Мори решит, что у тебя всё же получилось превратить меня в камень, – Чуя резко открывает глаза и садится.

– Боюсь, моя мечта неосуществима, – Дазай не отвечает, всё равно они оба знают – это последние, чего бы Чуе хотелось.

Чуя укладывает своих змей, убирая подальше от лица. Те недовольно шипят, а она шикает на них в ответ. Дазай хихикает и пытается раздразнить уже притихших змеек, но те настолько привыкли, что совсем не реагируют. Чую немного пугает это, но она предпочитает не задумываться – они ведь работают вместе, эта реакция полезна.

***

Дазай задумывается много. На самом деле она попросту не умеет по-другому. Только если Чуя не касается её по-особому мягко, тогда спешащие и обгоняющие друг друга мысли замедляются до контролируемого потока. Но даже это заставляет думать больше, как только Чуя отстраняется.

Иногда Дазай радуется, что не видит Чую, меньше думать о неё, о её красоте – она ведь очень красива, Дазай просто знает это. Иногда ей хочется хныкать, потому что остальные чувства обостряются, когда ты слепа. И она слышит Чую лучше всех, чувствует её присутствие, помнит каждый сантиметр на её теле, до которого ей удалось добраться. Боже, она может найти в духи Чуи в любом косметическом магазине, легко отличая их от очень похожих духов Кое.

Возможно, она немного одержима Чуей, но как ещё вылить все эти чувства? Ведь Дазай так-

Чуя сильно толкает стул и даже не думает поймать Дазай, когда та снова шутит над ней и раздражающе громко качается на стуле на собрании мафии.

– Ты издеваешься над бедной слепой, Чуя, как тебе не стыдно, – ноет Дазай, даже не думая сесть обратно. Конечно же, никто не поддерживает её жалобы.

Дазай громко забирается обратно на стул спустя десять минут, и Чуя тут же хватает её за ногу, прижимая со всей силы. Чтобы не качалась, конечно же. Дазай довольно улыбается. Цель достигнута. Мысли медленно начинают крутиться вокруг Чуи и Дазай наконец-то расслабляется. Теперь она может слушать, что говорит Мори. Теперь она может не зевать каждые две минуты. Чувства позволяют сосредоточиться.

Чуя описывает ей местность, в которую они отправятся на следующее задание и Дазай не перебивает её, как Мори, потому что эти чувства.

Чуя убеждается, что Дазай правда слушала, а не спала, когда та прячется за грудами металла с таким непринуждением, словно прожила тут всю жизнь и видела каждый сантиметр. Правда, каменеющие люди и падающие трупы начинают сбивать её, но в этих случаях Чуя рядом.

Поле боя медленно затихает. Дазай опускает пистолет и внимательно слушает. Первое, на что она обращает внимание – учащенное дыхание Чуи, но в пределах нормы (которую Дазай давно установила сама). Потом она слышит хрипы умирающий. Но вот всё становится тише. Теперь только лёгкие шаги Чуи и еле слышное, затухающее окаменение.

– Здесь всё. Документы я забрала.

– Перекусим перед следующими? – Дазай улыбается и требовательно протягивает руку, мол, веди через трупы сама.

– Только быстро. Хочу ночевать сегодня в свой квартире.

Чуя дергает её за руку, заставляя перепрыгнуть через пару тел, и отпускает. Дазай вздыхает, но идёт за ней. Почти под ногами вдруг слышит едва различимый шорох – так каменеют люди под взглядами Чуиных змей. Дазай на секунду останавливается, склоняет голову, делает вид, что прислушивается, немного ведёт рукой, с сомнением хмыкая. Словно думает, коснутся ли, оживить ли. Она знает, что ещё живой мозг в эту секунду молит её, знает, что в ещё не застывших до конца глазах мелькает искра надежды. Пусть не видит, но знает. И всё же Дазай жмёт печами и уходит. Будто не слышит. Чуя оглядывается, видит этот маленький спектакль, видит, как последняя искра жизни замирает в окаменевшем человеке, но ничего не говорит.

Дазай отвлекается быстро. Она довольна, что они зашли в кафе, пытается накормить Чую из своей тарелки – промахивается мимо рта и хихикает. Чуя подозревает – это специально. Злится и кидает скомканными салфетками ей в лицо. Но не перестаёт улыбаться.

Дазай притворяется спящей, чтобы Чуя отвезла её к себе. Та ворчит большую часть дороги, чтобы Дазай слышала, но достаточно тихо, чтобы она по-настоящему уснула. Чуя, конечно же, знает, когда та притворяется. Дазай, кончено же, понимает это. Её спешащие мысли сливаются в один тихий шум, она по-настоящему дремлет около получаса, видя обрывчатые, но тёплые сны про Чую. Ведь Дазай так влюблена в неё.

***

Дазай глубоко вдыхает и замирает. Пытается услышать звуки. Пытается понять, что происходит вокруг неё. Она ничего не слышит, кроме своих бегущих, спотыкающихся друг о друга и разбивающихся с громким звоном мыслей. Тихо не было давно. С тех самых пор, когда Ода в последний раз коснулся её. С тех самых пор в её голове громче, чем у подножья водопада.

– Осаму? Осаму, ты слышишь меня? – этот голос Дазай услышит даже сквозь шум водопадов, но…

– Всё хорошо, Чуя, – но она не понимает, что слышит.

Чуя делает шаг и замирает. Голова начинает болеть, хотя змеи уже долго лежат спокойно. Она смотрит, всматривается в чужое спокойное лицо и не понимает, кто из них сейчас больше слеп. Она совсем близко. Дазай поворачивается боком и прячет руки в карманы плаща. Что ж, Чуя не собирается перебарывать свою ненависть (это ведь она, правда?), чтобы добиться чего-то от человека, который этого не хочет. Так ведь?

Так ведь?

Вопрос, который Дазай не может прогнать из головы. Ей лучше не говорить, так ведь?

Дазай так влюблена, но шум в её голове слишком громкий, чтобы остаться.

Тихо не было, и больше не будет.

***

Чуя идёт на миссию одна. Хироцу настойчиво пытался пойти с ней, но, когда одно твоё существование может случайно убить человека, с тобой сложно спорить. Чуя едет слишком быстро, пытаясь не думать, что Дазай была бы в восторге. Она оставляет шляпу в машине и медленно заходит в здание.

– В этом городе только одна преступная организация, милый, – смеётся Чуя, когда человек с пистолетом на ресепшне в ужасе застывает, так и не дотянувшись до кнопки тревоги.

Приехавшая полиция, удивляется тишине в здании, которое, согласно вызову, захвачено мафией. Ни один человек в округе не жалуется на звуки выстрелов или драки. Полицейские всё же осторожно заходят внутрь. Тишина оказалась мёртвой. Буквально.

Выходит Чуя громко, снеся вместе с дверью половину стены. Каменные люди на первом этаже падают, разбиваясь вдребезги.

Чуя едет домой, полностью довольная собой. Миссия выполнена, никто больше не будет донимать её всякой ерундой, она не чувствует себя усталой. Она чуть не отключается посредине дороге, но это случайность, это долгий день, ей вовсе не нужна помощь… Ничья помощь.

***

Достоевская улыбается, когда её окружают. Дазай вздыхает, начало положено, хотя практически никто здесь этого не понимает. Она хочет отойти, но тихий голос заставляет её замереть.

– Кстати о Чуе, Дазай. Один человек не должен иметь столько силы.

– О, и что же ты сделаешь? Убьешь её? Позови меня, а то будет нечестно.

– Не сразу. Такая сила должна принадлежать Богу.

Дазай смеётся и сторонится, давая увести Достоевскую. Шум в голове вновь стремиться к громкости водопада. Улыбка легко спадает с лица Дазай, и она шепчет, чтобы вытащить мысль из бурного потока.

– Бог из вас вовсе не ты.