Акутагава ненавидел пьяных людей. Во-первых, рядом с ними было практически невозможно дышать. Во-вторых, они были шумными. И наконец — совершенно непредсказуемыми. Человек в нетрезвом уме может сотворить такое, что не поддастся никакой логике. Не предсказать, не предугадать. Это немного пугало и настораживало, вселяло какую-то толику неуверенности. Раздражающие чувства. Поэтому Акутагава старался пьяных людей обходить стороной. Чужих — удавалось, своих — не всегда.
В четвертый раз (он считал) пожалев о решении зайти в эту комнату, Акутагава тяжко вздохнул. За небольшим круглым столиком напротив него сидел Чуя. Пьяный в стельку Чуя. Щеки его горели огнем, шляпа глупо съехала на бок, а взгляд был каким-то уж больно стеклянным. В руке бокал красного вина и Акутагава с уважением отметил, что рука не дрожит и не ходит ходуном. Тверда, словно в ней нож и хозяин готов убивать. Уж лучше бы было так. Акутагаве не нравилось, когда Чуя напивался. Потому что он ненавидел пьяных людей, а Чую ненавидеть как-то совсем не хотелось. Вот и сидел он, разрывался между этими чувствами, пропуская мимо ушей эмоциональную тираду старшего.
— Эй! Ты меня слушаешь?! — возмущенно воскликнул Чуя, привлекая к себе внимание.
Акутагава осторожно кивнул. Чужой монолог он пропустил, задумавшись о своем. Но не переспрашивать же…
— Все они такие… Все! — с болью в голосе тянул Чуя. — Смотрят так надменно! Я это прекрасно чувствую! Никто не скажет, но все об этом думают! Я уверен!.. Ах, черт!
Чуя свободной рукой ловко словил падающую на пол шляпу и улыбнулся. Акутагава в который раз поразился быстрой смене его настроений. Только что стенал и горевал, а теперь лыбится во все зубы.
— Но ты ведь не такой, как они, да?!
Акутагава призадумался. Кто они? Какие они? Каким он не должен быть? Ответов на все эти вопросы не придумывалось, поэтому Акутагава решил ткнуть пальцем в небо.
— Не такой.
— Во-о-от! — радостно протянул Чуя и водрузил свою шляпу на голову кохая. — А ну куда?! Не снимай!!! Слушай, а тебе идет!
Глубокий вдох. Выдох. Акутагава прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Атаковать Чую нельзя. Не время и не место. Да и если подумать, то не особо и хочется. По крайней мере, не Расёмоном.
— О чем это я? — Чуя нахмурился, глядя в пол. — Ах, да! — он подскочил в кресле и ткнул пальцем в сторону кохая. — Все бабы стервы!!!
— А я тут при чем? — Акутагава уже надумал обидеться, но Чуя его намерения опередил:
— Я предостерегаю тебя!!! Не верь женщинам! Они коварны!
Выпив остатки вина, Чуя встал и направился к бару. Шел он довольно-таки грациозно, пускай и не по прямой. Раздобыв новую бутылку, он без проблем ее откупорил и приложился к горлышку. Акутагава тяжко вздохнул. Когда Чуя начинал игнорировать бокалы — пиши пропало. Как говорится — назад дороги нет.
— Так вот! — теперь указательный палец смотрел в потолок. — Это только поначалу они такие милые! Маленькие и прелестные создания. Нежные цветы и прекрасные феи. Но стоит отвернуться и — бац! — тебя уже предали. Променяли на кого-то другого! А тебе лишь остается смотреть вслед и сокрушаться о несправедливости этого мира…
Акутагава и глазом моргнуть не успел, как Чуя прикончил бутылку, открытую всего пару минут назад. Она выпала из его рук, глухо ударилась о пушистый ковер.
Чуя смотрел в пространство прямо перед собой, чуть пошатываясь. Нижнее веко дергалось, губы беззвучно шевелились. Вот теперь Акутагаве стало по-настоящему жутко. Что будет делать семпай? Задвинет очередной монолог? Начнет буянить? Или пойдет за новой бутылкой? Акутагава даже не мог решить, что пугает его в большей степени.
— Чертовы бабы, — заскулил Чуя, опускаясь на колени прямо там, где стоял. — Ну вот какого черта она ушла?! Как она могла так со мной поступить?!
Он продолжал выть точно раненный пес, бормоча уже что-то совсем нечленораздельное. Акутагава же жутко растерялся. У него создалось впечатление, будто Чуя убивается по какой-то загадочной девушке, которая его бросила. Но, насколько знал Акутагава, у Чуи вот уже несколько месяцев никого не было. Ибо эти несколько месяцев семпай своего кохая при любом удобном случае зажимал в каком-нибудь углу и доказывал, что никакие девушки им тут и даром не сдались.
Получается, что Чуя его обманывал все это время? Встречался за его спиной с какой-то девкой?!
Вот теперь стало действительно обидно. Акутагава даже решил пересмотреть свое решение по поводу использования Расёмона. Интересно, успеет ли он среагировать, будучи настолько пьяным?..
— Пока она не ушла все было нормально… мне даже как-то спокойно было. Но нет ведь… всё против меня. И как жить-то теперь без нее?
Акутагаву передернуло. Полы плаща зашевелились, но он смог обуздать свою злость и вместо того, чтобы шарахнуть по Чуе Расёмоном, подошел и присел напротив него на корточки.
— А про меня вы забыли, да? — с укором спросил Акутагава, нахмурившись.
— Почему? — Чуя поднял на него мутноватый взгляд. — Я про тебя никогда не забуду, любовь моя! — он икнул и положил руку на его плечо. — Но ты, скотина такая, меня выше! Все вы тут… сговорились, мать вашу! Молока перепили, да?! Кёка-чан, ну на кого ты меня покинула-то, а?! — взвыл Чуя с новой силой. — Такая маленькая была, отрада для глаз моих… Чертов Дазай!!! Это все его поганое агентство виновато! Он специально! Точно тебе говорю!!!
Чуя намеревался было вскочить на ноги, но запнулся и снова упал на колени. Акутагава со вздохом взял семпая под локоть и потянул на себя, помогая принять более или менее вертикальное положение. Чуя тут же привалился к его груди и уткнулся носом куда-то в ухо.
— Акутагава хороший, хоть и высокий, — проворчал Чуя, обнимая его за талию. — Хороший мальчик…
Оставалось лишь вздохнуть с некой толикой облегчения. Все-таки налево не ходит, это хорошо. Осталось подождать, когда тот протрезвеет и все совсем в норму придет. И, пожалуй, не стоит впоследствии напоминать Чуе, как он убивался по поводу своего роста. Всем спокойнее будет.
А Кёку надо попытаться вернуть. Ради душевного равновесия Чуи. Потому что Акутагава ненавидел пьяных людей. А ненавидеть Чую у него совсем не получалось.