Рюноске проснулся от раздирающего горло кашля, беспомощно свесившись с кровати и ловя ртом воздух. Иррациональная паника, сковавшая еще не опомнившийся спросонья разум, медленно отступала. Ему снилось, как Дазай направляет на него пистолет и нажимает на курок. Но Расёмон почему-то вовремя не спасает… Страшно. Слишком страшно… и навевает воспоминания…
Темнота комнаты способствовала успокоению, обволакивая сознание и даря умиротворение. Рюноске привык к темноте, она внушала спокойствие и некую уверенность. Уверенность в том, что все идет так же как и всегда.
Он встал с кровати, взглянул на часы — половина пятого утра. Спать больше не хотелось, поэтому Рюноске решил немного пройтись, чтобы проветрить голову после короткого и мучительного сна.
Улица встретила тишиной, безветрием и предрассветными сумерками. Рюноске ненавидел это время суток. Слишком напоминало о жизни до мафии. Бесцветные и грязные трущобы, режущий нутро голод, постоянный страх за их с сестрой жизни. В те времена мир для Рюноске был серым, чужим, словно ненастоящим. Недоделанным, будто создатель остановился на полпути, когда его что-то отвлекло, а потом и вовсе забыл. Холодным и опасным, вызывающим липкое чувство тревожности.
А потом в его жизни появился Дазай. Который показал Рюноске спасительную тьму. Он заполнил его мир черными красками, утопил его в беспросветном болоте. Закрасил неестественность мира. И Рюноске перестал обращать внимание на то, что его окружает — этого просто не стало. Спасительная темнота обволакивала разум, как плащ тело. И благодарности, которую он испытывал к Дазаю, не было границ. И пускай эта тьма затягивала Рюноске в себя словно трясина, стоило начать хоть немного барахтаться, его все устраивало. Потому что это было лучше серости прошлого. Подобная стабильность успокаивала, и Рюноске готов был прожить в ней всю свою жизнь, пока ее совершенно варварским способом не нарушили. Пока в ней не появился человек-тигр.
Солнце, показавшееся из-за горизонта, неприятно резануло по глазам, и Рюноске поморщился.
Накаджима Атсуши появился в его жизни таким же наглым образом. Неизбежно точно утренний рассвет, стирающий спокойную и непроглядную тьму ночи. Неизбежно, потому что привел его Дазай. Как и бывает в природе — за тьмой приходит свет, и от него уже никуда не деться. Он будет приходить всегда, даже если его не ждали. И как-то так вышло, что этот бесполезный мальчишка стал неотъемлемой частью его жизни. Раздражающим, нарушающим привычную тьму, лучиком света. Который было не отогнать, не приглушить. Он просто был. И светил так ярко, что болели глаза. А главное приходил в те моменты, когда, казалось бы, черная трясина готова поглотить Рюноске без остатка. Человек-тигр вырывал его из этого болота, и больно бил по сознанию своим светом, заставляя откликаться и реагировать. И что удивительно, это не прошло бесследно. Спустя время Рюноске понял, что нуждается в этой палочке-выручалочке, что без нее жизнь и не жизнь совсем, а мучительное существование. Накаджима Атсуши, сам того не осознавая, показал ему, что такое настоящая жизнь. И в какой-то момент Рюноске понял, что нуждается в нем. Нуждается в этом ярком лучике света. И Рюноске не был бы собой, если не постарался заполучить его себе. А оказалось это на удивление легко. Он не расспрашивал мальчишку о его мотивации, просто принял все как должное. Человек-тигр, скорее всего, и сам по каким-то причинам нуждался в Рюноске. А если все сложилось так, как и хотелось, то зачем лезть под кожу, требуя ответов? Ведь их могут потребовать и от тебя. Рюноске не был готов к таким откровениям, поэтому пока можно было оставить все, как есть.
Ноги вывели его к общежитию Агентства. Рюноске ухмыльнулся себе под нос, достал телефон — пять часов двадцать шесть минут. Человек-тигр должен был уже встать. Недолго думая, Рюноске набрал его номер и, едва услышав удивленный голос из динамика, велел выйти на улицу.
Мальчишка долго ждать не заставил — выпрыгнул из окна и ошарашено уставился на столь раннего гостя. Рюноске же довольно улыбнулся, отметив быстроту реакции и готовность прибежать к нему в домашней одежде, с всклоченными после сна волосами.
Солнце уже вовсю освещало улочки Йокогамы, но настоящий свет Рюноске увидел только сейчас. В этих ярких и живых глазах когда-то навязанного против воли напарника. Вся тьма и боль прошедшей ночи растворилась, уступая место такому светлому и уютному чувству в груди, от которого становилось легче дышать.
Рюноске молча сжал Атсуши в объятьях, зарываясь носом в его волосы и тихо выдохнул. А когда тот осторожно обнял в ответ — улыбнулся. Ничего, пока никто не видит можно. Кто знал, что свет окажется настолько приятнее тьмы? И что так приятно, когда кто-то светит так ярко именно для тебя…