Vanitas

В начале было слово, и слово это «Ничто».

Потому что не было ничего. Ничего, что было бы известно хоть кому-нибудь.

Потому что было всё. Всё, что не было известно хоть кому-нибудь.

Именно с этого всё и началось…

Ничто — старейшая среди остальных и старшая среди старейших стихия.

Всё начинается с Ничто. Ничто — начало всему.

Ничто властвовало долго, очень долго, просто безумно долго. Потому что довольно долго никакой смены для Ничто не было.

Но вскоре всё изменилось.

Появилась она.

Пустота.

Именно она пришла на смену Ничто и заняла его место.

Ничто нисколько этому не сопротивлялось, потому что это не было в его сущности такой вещи, как сопротивления. Как не было в нём и жадности, тщеславия или гордыни, которые мешают мирно отойти в сторону.

Ничто спокойно позволило Пустоте властвовать вместо него.

Исчезло ли Ничто, растворилось ли в Пустоте, или же притаилось на её окраинах — неизвестно, а узнать невозможно…

Но это и не нужно, ведь свою роль Ничто уже сыграло и больше участия ни в чём не принимало.

А вот роль Пустоты только начиналась.

Пустота царила безраздельно.

В пустоте было то, чего уже нет.

В пустоте было то, чего ещё нет.

Всё то, чего на самом деле нет, принадлежало ей.

Но разделить это ей было не с кем.

Она была бесконечно одинока, и это одиночество угнетало её, тяготило, лежало тяжёлым камнем.

Бесконечностью казалось ей время проведённое без никого.

Но однажды в пустоте зажглась звёздочка.

Маленькая беленькая звёздочка мирно летала по пустоте, аккуратненько сияла своим светом и нежно-нежно касалась Пустоты, как будто бы боясь ненароком потревожить, побеспокоить или разозлить её.

Пустота старательно расступалась перед звёздочкой, пропускала её, когда та начинала двигаться, и всё никак не решалась на более тесное взаимодействие с ней.

Она не хотела хоть как-нибудь навредить звёздочке, переживала, что из-за её неосторожного поведения, её неосторожных действий может лишиться единственного своего знакомца.

Так, довольствуясь тем малым, что у них было и не смея желать ничего большего, они держались вместе, укрепляя эту странную и непонятную дружбу, ценную для каждой из них.

Но нет ничего вечного.

В один день звёздочка замерла, прекратив любое движения, а затем начала сиять, сиять куда ярче, чем обычно. А затем погасла, оставив после себя лишь несколько маленьких искорок. Искорки не умели летать так, как это делала звёздочка, и начали падать. Они пытались как-то удержаться, но все их усилия привели лишь к тому, что их мерцание начало угасать.

Перепуганная Пустота устремилась к искоркам и осторожно подхватила каждую из них. Искорки доверчиво прижались к своей спасительнице. Однако они не знали, что их спасительница — Пустота, они считали её лишь силою, что им помогает, а взаимодействовать с ней не могли.

Увы, но не было никакого способа, чтобы она могла бы сообщить искоркам о своём присутствии, показать им, что она есть, она здесь, она существует и помогает им.

Однако Пустоту это не остановило.

Когда она поймала искорки, как только взяла их к себе, она твёрдо решила, что больше не позволит им упасть.

Она будет беречь их, защищать и сделает всё, чтобы они не пострадали.

Пустота — стихия особая. Она является старшей для всех остальных, но сама по себе она практически ничего не значит, ничего не стоит, не может проявить своей сути.

Пустота — стихия-соединитель.

Она — сосуд, что наполняется и передаёт своё наполнение другому, вновь становясь опустошённой.

Сначала она была одна, и ей просто некому было передавать, нет, конечно, было ещё Ничто, но они не пересеклись и никакого взаимодействия у них не было.

Затем появилась беленькая звёздочка, но из-за своих необоснованных опасений, чрезмерной осторожности и боязни, она даже не попыталась, не попробовала передать хоть что-то звёздочке. И звёздочки больше нет.

Но у неё есть искорки, эти маленькие мерцающие комочки, сияющие частички, светящиеся огоньки.

И им она готова отдать всё то, что у неё есть, всё чем она наполнена, всё, что они хотят взять.

Ради них она сделает всё, что угодно, всё на что только возможно или невозможно пойти.

Вся та любовь, что была, есть и будет у неё будет для них.

Именно любовь, пусть она и не могла явственно выразить свои чувства и мысли, но это вовсе не мешало ей любить.

Именно этот момент стал началом отсчета.

Пустота поняла свою суть и приняла свою роль.

Она стала Карточным миром — матерью всех карточных клонов.

А цветные малыши, появившиеся от беленькой звёздочки, стали карточными клонами, сыновьями Карточного мира.

Пускай цветные детишки не знали своей матери, пускай мать была весьма ограничена в взаимодействии со своими детьми, да и они совершенно не были похожи на стандартную семью, это ни за что не помешало бы быть семьёй, не разрушило бы ту связь, что была между ними.

Пустота оставила свой отпечаток в каждом из своих сыновей, её стихия была в них.

Однако это совсем не значит, что искорки были одинаковыми, напротив, каждый из них существенно отличался друг от друга.

Коричневая искорка был очень любопытным и любознательным. Он осторожно передвигался при поддержке матери-пустоты, пытался понять всё то, что ему было передано матерью, постоянно задавал вопросы, а особой его чертой была способность смешать или изобразить что-либо так, что оно будет выглядеть совсем непривычно. Порой сама Пустота удивлялась его вопросам или идеям. Но эти странности нисколько не уменьшали её любви к нему.

Она назвала его Габриэль, надеясь, что у него всегда будут силы и поддержка для новых его открытий.

Серая искорка был умным и дисциплинированным. Всё, данное матерью, он всесторонне изучил, кропотливо проанализировал, а полученные в результате знания тщательно систематизировал. Также он строго дисциплинировал себя и пытался дисциплинировать других, но, в силу определённых черт характера остальных, ему это не удавалось полностью. Из-за этого он очень легко раздражался и терял над собой контроль. Но Пустота переживала не из-за этого. Её несколько настораживала холодность. Она переживала, как бы в стремлении к рациональности он не потерял чувства.

Она назвала его Куромаку, что подчёркивало его будущие возможности.

Красная искорка был спокойным и мудрым. Все, отданное матерью, он неспешно обдумывал, плавно рассуждал и неторопливо раскладывал. Это вызывало некоторую внешнюю его медлительность, порой он долгое время оставался на одном месте, что со стороны могло выглядеть как лень. Лень — не такой уж и страшный порок (если вообще порок), так что Пустота не переживала. Она лишь хотела, чтобы он не слишком углублялся в думы, отрешаясь от мира.

Она дала ему имя Данте, чтобы его спокойствие оставалось непоколебимым.

Жёлтая искорка был весёлым и жизнерадостным. Словно маленькое солнышко он излучал во все стороны оптимизм, озорно летая туда-сюда. А пуще всего стремился нести всем остальным искоркам добро и счастье. Всё, полученное, от матери он использовал, чтобы усилить свою возможность нести добро и счастье. Но в своём стремлении он был слишком радикален: любое неприятие того, что он нёс, он воспринимал в штыки, впадал в ярость, а порой и прибегал к агрессии и насилию. Пустота очень боялась, как бы в момент гнева он не совершил нечто непоправимое, что заставило бы его терзать себя виной.

Она назвала его Феликс, чтобы он всегда был счастливым.

Зелёная искорка был хитрым и хулиганистым. Как маленький бесёнок он носился, задевая всех и каждого. Он любил досаждать другим искоркам своими выходками, испытывать их терпение на прочность, троллить их, подшучивать над ними, выводить их из себя. Он находил это забавным и наслаждался этим. Пустота не пресекала это хулиганство полностью, но строго следила, чтобы искорка не переходил определённую черту. Она очень хотела, чтобы это осталось лишь на уровне детских забав, не превратившись во что-то более ужасное и жестокое.

Она назвала его Вару, дабы всё плохое оставалось в его имени, не задевая его самого.

Голубая искорка был осторожным и ранимым. Благодаря высокой эмпатии он легко понимал других и хотел помочь им, но при этом легко впадал в панику и был не очень уверен в себе. Он робко оставался в стороне от других искорок, ему хотелось бы присоединиться к ним, хотелось, чтобы на него обратили внимание, заметили его, но был слишком стеснительным и тихим, чтобы заявить о себе. Пустота надеялась, что он сохранит свою понимающую и помогающую сторону, ослабив паникующую и неуверенную.

Она назвала его Зонтик, чтобы он был защищён от невзгод.

Розовая искорка был романтичным и страстным. Пылкий, любвеобильный, он писал стихи, сочинял поэмы, пел оды любви, девушкам и любви к девушкам. Ещё он любил себя, считал себя прекрасным и очаровательным принцем. И он творил кринж, он был амбассадором кринжа среди остальных искорок. Пустота с терпением и пониманием отнеслась к его жаждущей любовных приключений натуре, надеясь, что он всё же будет проявлять благоразумие.

Она назвала его Ромео, чтобы его сердце всегда полно любовью.

Фиолетовая искорка был гордым и независимым. Он держался в стороне от остальных клонов, что-то тщательно обдумывая, составляя какие-то планы. Одновременно с этим он выказывал претензии на лидерство среди остальных искорок. Он стремилась к свободе, хотел достичь чего-то большего, чем было у него при нахождении здесь. Больше всего Пустота боялась, что из-за его натуры в нём увидят злодея, и, в конце концов, он сам поверит, что он — злодей.

Она назвала его Пик, чтобы его сила и стремление к высоте будут непоколебимы, как гора.

И так они жили, Пустота, неожиданно для себя ставшая матерью, и искорки, не подозревавшие, что являются чьими-то сыновьями

В один день внезапно открылся белый портал, его энергетика имела в себе небольшую схожесть с энергетикой звёздочки. Пустота предполагала, что это был портал в место, откуда пришла белая звёздочка, некоторые смутные представление об этом месте имели и её сыновья-искорки, но на этом все знания о том неведомом мире заканчивались.

Коричневая искорка прошёл через портал, Пустота очень желала отправиться за ним, но она сама была миром, поэтому войти в другой мир не могла, так что ей оставалось лишь с тревогой дожидаться возвращения сына.

Коричневая искорка вернулся, но вскоре, портал начал открываться с постоянной периодичностью, и каждый из её сыновей, отправлялся туда. Коричневая искорка рассказал про злых бабушек, серая — про несовершенство системы образования, красная — про нормальность страха перед собаками, жёлтая — про добро, которое он нёс остальным, зелёная похвастался устроенными проделками, голубая просто был рад вернуться из того мира, розовая же оживлённо рассказывал о всех встреченных им девушках и женщинах.

Фиолетовая искорка должен был идти последним, и до того, как пришла его очередь, он придумал план, с помощью которого все они смогли выйти. В плане фигурировал некто по имени «Создатель», искорки не раз упоминали его, но кто он такой, Пустота до конца и не поняла, но, возможно, он как-то был связан с белой звёздочкой. Сам же план её фиолетового сына её очень сильно пугал, несмотря на то, что мир по ту сторону портала был связан с звёздочкой, она каждый раз переживала за уходящую туда искорку, и, кроме того, она очень боялась вновь остаться в одиночестве, особенно, когда она так привязалась к своим детям.

Но, к своему сожалению, остановить исполнение этого плана она не имела возможности. Потому, когда фиолетовая искорка ушёл в портал, а вслед за этим, в повторно открывшийся портал ушли и остальные искорки, оставалось лишь оставаться в пугающем ожидании, когда одна за другой в мыслях рисовались ужасающие и кошмарные картины. Однако это продолжалось недолго — вскоре все искорки вернулись через тот же портал.

Как оказалось, их возвращению поспособствовали действия жёлтого, потому что фиолетовый пытался навредить Создателю, а жёлтому это очень этого не хотел. Искорки ругались между собой, обвиняли и проклинали друг друга. Пустоте очень больно было смотреть на ссору между своими детьми, но прекратить это она не могла. Осознание бессилия сильно давило на неё.

Ссоры происходят, но жизнь на этом не заканчивается, и спустя некоторое время искорки снова начали взаимодействовать друг с другом, пытались понемногу отпустить обиды.

Всё начало налаживаться, но сделать до конца это не успело.

Небезызвестный портал открылся вновь, и через него к ним пришёл некто, белая искорка, вооружённый непонятным прибором.

Это был тот самый Создатель, который так много раз упоминался в разговорах.

Его энергетика до боли была похожа на энергетику белой звёздочки, причём походила на неё даже больше, чем энергия искорок, появившихся из той самой звёздочки.

Пустота была безумно рада вновь ощутить знакомую энергетику и осторожно и нежно приобняла прибывшего.

Тот, правда, этого совсем не почувствовал, как не чувствовали этого и остальные искорки.

Он объяснил клонам цель своего визита, разделил свой прибор на восемь поменьше, раздал их каждому, и затем удалился обратно в портал.

Едва портал закрылся, как всё вокруг засияло ослепительным белым светом, тогда как сияние искорок погасло.

Когда свет рассеялся, на месте, где прежде были искорки, была огромная белая полусфера.

Пустота была вне её, тогда как её сыновья были внутри. Она тут же попыталась войти внутрь, но едва она коснулась поверхности, как купол задрожал. Испуганная, она тут же удалилась чуть подальше. Её поспешные действия могли привести к разрушению полусферы, что могло очень сильно навредить сыновьям Пустоты. Она предпочла бы навредить себе, нежели навредить им.

Пока Пустота отыскивала расстояние, на котором она могла бы и купол не провоцировать на действия, и при этом видеть, что происходит внутри, клоны, используя приборы, белая искорка назвал их «генераторы вероятности», создали себе одежду, договорились о будущих планах и разошлись в разные стороны.

На выбранной части купола каждый из них развёл бурную деятельность, кто-то сразу стал создавать предметы, здания или жителей, кто-то сперва всё обдумал и рассчитал, кто-то сперва занялся самим генератором. Но каждый на своей территории основал государство, которым впоследствии начал править

Пустота старательно тревожно наблюдала за этим, поскольку власть — вещь очень тяжёлая, очень ответственная и очень опасная, и способна привести к страшным событиям. Как мать, Пустота не хотела, чтобы её дети проходили через это, но они уже сделали выбор, а решать за них, как им быть и что делать — совсем неправильно, и потому ей оставалось только наблюдать, пытаясь найти способ хоть как-то помочь своим сыновьям.

Помимо этого её очень волновала энергия этих генераторов, она была конечной, что очень повышало вероятность трагичного финала её детям, и помимо этого она была странной и чужеродной.

Как мир, Пустота жаждала избавиться от всего чужеродного, вступавшего с ней в конфликт, но она не могла уничтожить то, что создали её дети, ведь для них это было важно и дорого.

Поэтому она лишь наблюдала.

У её детей часто возникали трудности и проблемы, Пустота знала пути их решения, но ещё она очень хорошо знала, что её сыновья должны научиться решать это самостоятельно. Её уверенность в их силах была непоколебимой. И они справлялись, да, порой их решения не были разумными или хорошими, но допускать ошибки тоже стоило научиться, чтобы было легче в будущем.

Плохо было лишь то, что ошибки, связанные с властью, могли стать фатальными или смертельными.

И Пустота безумно беспокоилась из-за этого о своих детях

Когда на одного из её сыновей, на её милого, робкого Зонтика, набросились созданные им же жители, Пустоте стоило невероятных усилий остаться на месте, ведь ей хотелось пробиться сквозь купол, ринуться к сыну и защитить его от обидчиков.

Но она сдержалась, потому что осознавала катастрофичность последствий её вмешательства. Только вот легче от этого не становилось.

Невероятно иронично, но фиолетовая искорка, целеустремлённый Пик, пытался сделать то, что сама Пустота изо всех сил старалась не делать, — сломать купол. Она могла бы ему помочь, но не была уверена, что это закончится хорошо. Сами клоны, вполне возможно, остались бы невредимыми, но как насчёт созданных ими королевств? Видеть, как всё, построенное тобой, рушится и исчезает на твоих глазах… Это стало бы для них огромной душевной травмой.

Поэтому Пустота изо всех сил сдерживала себя, довольствуясь лишь пассивной ролью наблюдателя.

Маленький мирок внутри купола, созданный её детьми и расширяющийся благодаря их стараниям, содержал в себе зёрна, грозящиеся в будущем вырасти в ужасные трагедии.

Пустота отчётливо их видела, но пока игнорировала, давая детям попробовать справиться самим.

Но если только эти зёрна взойдут слишком сильно, то она без лишних колебаний их уничтожит.

Она должна сделать это как мать, любящая своих детей.

Она должна сделать это как стихия, оберегающая свой мир.

Она — мать и стихия.

Она — Пустота.

И она всегда готова действовать…