Девичий смех так лёгок, словно мыльный пузырёк на ветру.
Уилбер готов слушать его снова и снова, если смех раздаётся из уст Фиалки.
— Давай потанцуем?
Такой простой вопрос и такое смущение на её щеках. Фиалка краснеет и колеблется, теребя в руках гирлянду. А Робинсон смиренно ждёт, протягивая ей свою ладонь.
— Но… Тут же нет музыки…
Они в спортзале института — готовятся ко Дню Открытых дверей. Со дня на день в этот зал хлынут абитуриенты и их родители, чтобы послушать руководителей и посмотреть концерт. А пока тут лишь поставили стулья. В угол.
Зал сейчас пустовал. Уилбер привёл сюда подругу на помощь в распутывании гирлянды, что стоило повесить по периметру помещения. И пока они сидели, голову парня не покидали дурацкие идеи. И одна такая, всё же, решила выйти наружу.
— Это мы сейчас исправим, — не растерялся Робинсон.
Ловким движением он выудил из кармана джинс телефон. Что-то поискал с минуту и сделал громкость побольше.
— Шакира? — усмехнулась девушка.
— Почему нет?
И правда. Песня красивая.
Они движутся, не совсем попадая в такт, но так даже лучше. Фиалка смеётся, когда Уилбер в дурашливой манере кружит её и немного склоняет над полом. Она держит свои руки в замке, сцепив их на шее партнёра. И сначала Фиалка не замечает его взгляда. А потом, когда он всё ещё не помог ей выпрямиться, вскидывает брови.
— Всё хорошо?
Глупый вопрос. Уилбер готов смотреть в её удивлённые глаза вечно. Перехватывая талию, Робинсон тянется ниже, закрыв глаза. Поцелуй обжигает своей трепетностью, отчего Фиалка краснеет ещё сильнее. Но отталкивать не спешит. От парня пахнет лимонами и бадьяном. Очевидно, что это — парфюм, но он ему чертовски шёл. Фиалка с такой же неуклюжестью и некоторой робостью отвечает на поцелуй. Правую руку она опустила на грудь, ладонь прижала к месту, где билось сердце. И этот стук был ей сейчас важен.
Их отвлекли: пришедший староста группы хмыкнул:
— Эй, молодые! Я всё понимаю, но вы лучше потом свои увлечения практикуйте, ладно? Нам ещё зал украшать.
***
Вечером, идя по мостовой, Фиалка не отпускала руку Уилбера вплоть до прибытия в его дом. Прохладный ветер развевал волосы и заставлял кутаться в ветровку сильнее. Парень то и дело потирал маленькие ладони, отогревая.
То, что дом был словно огромный коттедж и имел множество комнат, очень играло на руку. Уилбер теперь понимал, для чего это нужно.
Запершись на замок, он подхватил Парр под бёдра и снова поцеловал. Уже настойчивей, но всё ещё с необъятным трепетом. Девичьи руки забрались под футболку, вызвав табуны мурашек по коже. Аромат лимона усилился. Уилбер тихо хихикнул и, разорвав контакт с её губами, прижался к лбу Фиалки своим лбом. Девушка вновь коснулась грудной клетки, теперь уже кожей чувствуя ритм сердца.
— У тебя громкое сердце, — шепнула Парр.
— А у тебя — прекрасные поцелуи, — не остался в долгу Робинсон.
Румянец вспыхивает с новой силой. Хотя, казалось бы, куда ещё? Фиалка смелее и сама целует парня, чувствуя себя необычайно раскрепощённой и лёгкой. Наверное, это состояние и зовут влюблённостью.