Ирен

Нажимая на кнопку, чтобы опустить окно, стараюсь не расплакаться перед тем, кто пришёл нам на помощь. По крайней мере, это не какой-то незнакомец — не то, чтобы мы знали Акнологию достаточно хорошо, но от знакомого принимать помощь немного легче. Мои руки дрожат, когда я упираюсь ими на руль, пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение. Если бы у меня был ксанакс, который я когда-то принимала, то сейчас одна-две таблетки определённо решили бы проблему с тревожностью.

— Привет, — пытаюсь храбриться, хотя на самом деле нахожусь в двух секундах от того, чтобы растечься по машине жалкой рыдающей субстанцией. Всё внутри меня желает, чтобы подобные ситуации не вызывали такого стресса, чтобы я могла справляться с такими случайностями самостоятельно. А я не уверена, что вообще когда-нибудь смогу. Последние два года мне не на кого положиться или попросить о помощи. И тот факт, что Акнология сейчас здесь, означает для меня гораздо больше, чем следовало бы.

— Всё в порядке? — спрашивает он, снимая очки. Его глаза блуждают по машине, задерживаются на мне, а затем на Эрзе, которая сидит сзади.

— Ты меня до смерти напугал, — признаюсь, потому что до сих пор не могу унять трясущиеся руки, а дрожащий голос и так выдаёт меня с потрохами.

Акнология наклоняется и кладёт свою ладонь на мою.

— Ты меня тоже напугала. Я был позади тебя в пробке, когда увидел, что ты врезалась. Ты неплохо держала контроль над машиной, ведя её прямо.

Мой взгляд опускается туда, где Акнология меня коснулся. Ощущаю силу в его хватке, позволяю ей проникать в меня, постепенно побеждая дрожь. Электрический разряд проходит от пальцев до низа живота. Когда бывший муж касался меня, ничего подобного я не испытывала ни разу. Всё отдавало холодом и расчётливостью, не давая мне расслабиться. А сейчас я чувствую тепло и надежду. И стараюсь дышать глубже, чтобы унять учащённое сердцебиение, но уже по другой причине.

Обращая внимание на слова, которые он сказал, умоляю собственное лицо не выдавать эмоции, переживаемые мной в этот момент. Похвала помогает мне лучше понять сложившуюся ситуацию, и я не хочу даже себе сознаваться в том, что признание им моих способностей справляться с чрезвычайными ситуациями делает меня счастливой. Однако я всё ещё не уверена, что готова давать кому-либо возможность снова осчастливить меня.

— Спасибо, — прочищаю горло и вижу, что Акнология всё ещё держит мою ладонь.

— У тебя руки холодные, — бормочет он, поглаживая кожу моей ладони двумя пальцами.

Я тем временем испытываю реакцию, близкую к шоку. Мне знакомо это состояние. Я жутко мёрзла, когда получила документы о разводе, от стресса моё тело постоянно бил озноб. А сейчас, вместо того, чтобы остановить попытки Акнологии согреть меня, я позволяю ему продолжать. Так приятно чувствовать тепло другого человека.

— Ты в порядке? — он бросает взгляд на Эрзу, обращаясь к ней.

— Кушать хочется, — жалуется она и печально вздыхает.

Прекрасно, просто прекрасно.

***

Акнология

Прикусываю щёку изнутри, чтобы не рассмеяться. Не знаю, как на это отреагирует Ирен, но, чёрт возьми, Эрза в сложившейся ситуации — как глоток свежего воздуха.

— Значит, голодна?

Эрза кивает и, похоже, хочет сказать больше, но молчит. Она молчит, потому что её учили не высказывать своё мнение или она беспокоится о том, как отреагирует её мама? Обе мысли приходят мне на ум одновременно, и в конце концов я прошу Эрзу не стесняться — в моём присутствии ни один ребёнок не должен бояться говорить.

— У мамы были дела, и нам не хватило времени, — объяснила Эрза, когда я вновь посмотрел на неё.

— Это правда? — сдерживаю очередной смешок, переводя взгляд на её мать.

Я наблюдал за Ирен в тот день, когда мы впервые встретились, но теперь вижу её в совершенно другом свете. Тогда она была спокойной, уверенной, собранной, олицетворяя собой образ этакой успешной матери-одиночки. Но сейчас всё иначе. Находясь здесь, вечером, на обочине дороги, я чувствую, что передо мной настоящая Ирен. Её щёки красные. От смущения? Гнева? Раздражения? Не узнаю, если не спрошу.

— Надеюсь, у феи не будет проблем из-за того, что она высказывает своё мнение? — указываю на Эрзу, чуть наклоняя голову и глядя на Ирен.

Её глаза вспыхивают гневом.

— Дай мне выйти из машины, — цедит она сквозь зубы.

Отпускаю её руку и открываю дверь.

— Как ты смеешь даже думать о том, что у моего ребёнка будут проблемы из-за того, что она высказывает своё мнение?

Ирен отчитывает меня, и, чёрт возьми, как же она сексуальна в этот момент.

— Я тебя не знаю, — напоминаю ей, — мы знакомы всего два дня.

— Вот именно. Ты меня не знаешь, и я осмелюсь предположить, что женщины, с которыми ты обычно проводишь время, далеки от материнства и семейности.

Её слова начинают меня злить, но я оправдываюсь:

— Твоё лицо покраснело, и всё выглядело так, как будто ты собиралась наказать свою дочь, — объясняю я. Я провёл много лет, читая эмоции людей и предвидя их следующие шаги. Благодаря этому я выжил и вырвался из лап своего прошлого.

Ирен подходит ко мне, яростный огонь в её глазах утихает, и она отвечает тихим голосом:

— Вовсе нет! Вообще-то я… — она вздыхает, — мне очень неловко от всей этой ситуации. Уже семь, в восемь дочка должна лечь спать, а мы не то, что не ужинали — даже не обедали. Мы застряли на обочине, и я слишком устала, чтобы хоть как-то себе помочь. Если бы не ты, — снова вздох, — не знаю, что бы я делала.

Мой гнев испарился следом за её.

— Выложила бы видео с регистратора на YouTube и наслаждалась кучей просмотров и комментариев через пару часов.

Мне достаточно удивлённого выражения на её лице, но когда она хихикает, я чувствую реакцию в своём теле, которой не было уже слишком долго. Немного хриплый смех Ирен — это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал в своей жизни.

— Спасибо, что пришёл нам помочь.

— Кто-то должен был это сделать.

Она глубоко вздыхает и прежде чем успевает что-то сказать, я торопливо спрашиваю:

— У тебя есть запаска?

— Без понятия, — Ирен пожимает плечами, закусывая губу, — раньше мне не приходилось сталкиваться с такими ситуациями.

Снимаю куртку и кладу её на заднее сиденье к Эрзе.

— Присмотри за ней, — подмигиваю девочке. Похоже, напряжённая атмосфера потихоньку пропадает. Встаю во весь рост и закрываю дверь, после чего направляюсь к багажнику.

— Первый урок — всегда нужно знать, что есть у тебя в машине. Запасной комплект необходим, особенно если ты частенько не самым удачным образом проезжаешь мост. Слава богу, сейчас не зима, но до неё осталось немного, — Ирен кивает, а я надеюсь, что не слишком грубо лезу со своими советами.

Она помогает мне убрать пакеты из багажника.

— Ты что, скупила весь канцелярский магазин?

— Это для моего онлайн-бизнеса, — объясняет Ирен, укладывая пакеты рядом с Эрзой, — не трогай, — говорит она дочери, — это не игрушки.

— Буду не против, если ты когда-нибудь расскажешь мне о своём деле. Как владельцы малого бизнеса, мы могли бы помогать друг другу.

— Я думала, ты механик, — отозвалась Ирен, не обвиняя, но выражая ожидаемое недоверие.

— У меня своя автомастерская, — осматриваю имеющиеся в багажнике запчасти и усмехаюсь, — по крайней мере, запаска тут всё-таки нашлась.

— Слава богу, — выдыхает Ирен.

— Второй урок отложим на завтра. Я научу тебя заменять шины.

— Ты не обязан, — возражает она, качая головой.

— Нет, ты должна уметь это делать на случай, если что-то подобное повторится. Каждой женщине нужно знать основы. И если никто тебя им не научил — это сделаю я.

Ирен закусывает губу. Очевидно, мои слова доставили ей дискомфорт. Такие женщины, как она, весьма упрямы, и единственный способ бороться с этим — действовать, упоминая их детей. Это то немногое, что я знаю о женщинах, за исключением того, как доставить им удовольствие.

— Разве ты не хотела бы посетить мою мастерскую? В смысле, я ведь помогаю Эрзе, а теперь мы с тобой можем провести время вместе и узнать друг друга получше, — напоминаю ей, подавляя желание улыбнуться.

— Ладно, — сдаётся она, — завтра у меня короткая смена и трёхчасовое окно перед тем, как забрать дочь из школы. Этого хватит, чтобы я обучилась основам?

— Более чем, — беру запаску, чтобы заменить проколотую шину.

Затем помогаю вернуть вещи в багажник.

— Спасибо, — Ирен стоит рядом со мной, скрестив руки на груди. И всё же её тон признателен.

Ей не трудно говорить людям «спасибо», и я ценю это. Иногда самое сложное — поблагодарить кого-то, но у Ирен явно нет с этим проблем. На улице стремительно темнеет, и я чувствую странную ответственность за этих двоих.

— Слушай, возражений я не приму, — тихо говорю Ирен, — садись в машину, и отправляйтесь домой. Я поеду за вами, чтобы убедиться, что вы доберётесь без происшествий. Эта часть города не самая лучшая.

Теперь, когда солнце село, на улицах стали появляться люди с сомнительными наклонностями. Вздрагиваю, когда неподалёку слышится звон бьющегося стекла. Мне неудобно бросать Ирен и Эрзу посреди ночи без защиты.

— Я собираюсь заехать за едой, разбудить дочку и покормить. Если ты не против всё это время ехать за нами и чтобы я угостила тебя, то буду только рада твоей компании, — Ирен усмехается.

— Отлично, — аккуратно забираю куртку у мирно спящей Эрзы, — я поеду за тобой, — направляюсь к своему велосипеду.

Ни разу за те сорок пять минут, которые мы добирались до дома Ирен, я не упускаю из виду задние фары её машины. Ирен осторожно забирает дочь из детского кресла. Эрза обвивает руками шею матери и кладёт голову ей на плечо.

— Мамочка.

— Мы почти дома, моя сладкая, — Ирен целует её в макушку.

Я тепло улыбаюсь, наблюдая за ними.

— Нужна помощь с этим? — указываю на багажник, вспоминая об огромном количестве пакетов.

— Я сама с ними справлюсь завтра. Наслаждайся своим гамбургером, — с улыбкой отвечает Ирен, — спасибо за то, что помог нам сегодня вечером.

— Не за что, — слежу за тем, чтобы она поднялась в квартиру без проблем, затем разворачиваю велосипед и направляюсь к мастерской.

Никогда ещё вечер, состоящий из смены шины и уплетания холодного бургера, не заставлял меня испытывать чувство покоя, которое было сейчас. Жаль только, что скорее всего это ненадолго.